- И еще по пиву. - Он полез в карман за мелочью. - Все перерастает в привычку - тошнота, суета, все. Спустя год после того, как я пристрастился к пиву, я уже не мог переносить его вида. Сохранилось только стремление не отставать от других парней. Даже потом, когда я стал более выносливым, с меня всегда хватало одной пинты. Однако со временем мне стал нравиться этот вкус. Теперь я даже не замечаю, как пиво льется в желудок.
- Вот тут позволь тебе возразить. Конечно, многое утратило былое очарование, но глоток доброго пива - совсем другое дело!
Дэвид неожиданно расплылся в улыбке:
- Неплохие у них тут запасы, верно? Ладно, не обращай внимание на разочарованное бурчание, свойственное людям не первой молодости. Слишком много удовольствий и так мало озарений.
- Это ко мне подходит.
- И ко мне. В том–то и беда.
Выпивать на пару в середине дня два–три раза в неделю стало для них привычным. Кроме того, время от времени Дэвид затаскивал его к себе на Денхэм–Кресент, чтобы пропустить еще по рюмочке, а то и закусить. Обычно это происходило по вторникам и пятницам, когда транслировали "На сон грядущий". Сперва Эндрю беспокоился, не будет ли Кэрол возражать. Но стоило ему заикнуться об этом с нотками покаяния в голосе, как он услыхал:
- Господи, Энди, чего ради я стану возражать? Мне нравятся Картвеллы. - Она улыбнулась. - И я не буду подозревать, что ты ухаживаешь за Мадлен.
Настал его черед улыбнуться.
- Нет. Это весьма маловероятно.
- Разве что совсем чуть–чуть…
Минула еще неделя, и Дэвид, встретившись с Эндрю за ленчем в пятницу, сказал:
- Ты собирался заскочить вечерком, да?
- Если я приглашен.
- А что, тебе непременно подавай открытку с монограммой? Понимаешь, меня самого не будет.
- Что ж, тогда в другой раз.
- Нет, - сказал Дэвид, - ты должен прийти. Мадди будет тебя ждать.
- Если окажусь поблизости, загляну.
- Мне бы хотелось, чтобы ты обязательно зашел, - настаивал Дэвид.
- Это так важно? - удивился Эндрю.
- Дело в том, что моя вечерняя задержка - непредвиденное осложнение. Твое присутствие поможет ей взбодриться.
Эндрю пожал плечами:
- Раз ты так считаешь, то конечно…
- Я еще не принес ей своих супружеских извинений. Позвоню, когда вернусь в офис. И скажу, что ты зайдешь.
В тени стоящих полукругом разноцветных домов и густых деревьев царила прохлада, приятно контрастировавшая с жарой и гамом на Денхэм–стрит. Дверь отворила сама Мадлен. На ней были белые брюки и светло–голубая блузка, волосы гладко зачесаны назад. Эндрю не мог не заметить в который уже раз, что в ее неброской внешности чувствовалась какая–то свежесть, а от острых скул, обтянутых нежной кожей, трудно было оторвать взгляд.
- Входите, Энди, - сказала она. - Рада вас видеть. Прошу в гостиную. Джин, еще что–нибудь?
- А вы?
Она показала на свою рюмку, стоящую на столике:
- Чинзано с содовой.
- Мне то же самое.
Он наблюдал, как Мадлен наполняет бокал. Потом она вышла в кухню. Донесся звук открываемой дверцы холодильника, хлопок. Хозяйка вернулась и опустила в бокал кубик льда.
- Я точно не создаю вам хлопот таким приходом?
Она с улыбкой покачала головой.
- Вы виделись с Дэвидом за ленчем?
- Да.
- Он сказал вам, что задержится допоздна?
- Сказал. Я собрался было отложить визит, но он убедил меня, что вы не станете возражать.
- И объяснил почему?
- Почему вы не станете возражать?
- Почему он сам не придет.
- Нет. Я решил, что у него что–то неотложное на службе.
Она подала ему бокал, и Энди взял его со словами благодарности. Мадлен осталась стоять, глядя на него со странным выражением на лице, которое ему не удавалось расшифровать. Нечто смешанное с усталостью.
- Раньше я думала, что мужчины всегда доверяют друг другу свои тайны. Эту уверенность в меня вселил знакомый юноша, когда мне было девятнадцать лет. Он, во всяком случае, поступал, как выяснилось, именно так.
- Тайны? Насчет женского пола?
Мадлен уселась в кресло напротив и положила ногу на ногу. На ногах у нее были кожаные тапочки без каблуков с замысловатым золотым узором.
- "Женский пол" - какое милое выражение! Именно это мне в вас и нравится, Энди, - некоторая старомодность.
- Ладно, - буркнул он, - а теперь объясните, что я сделал не так.
- Дэвид вам действительно ничего не сказал?
- Значит, у вас тут проблемы? - неуклюже вырвалось у него.
- Ваша старомодность мне действительно по душе. Нет, он и не должен был ничего говорить, учитывая обстоятельства. - Она сделала ударение на последнем слове. - Ничего особенного - если разобраться. Дэвид встречается… с одной женщиной.
- Он сам вам об этом сказал? - удивленно спросил Эндрю.
- Нет. На этой стадии он обычно ничего не говорит. Никогда не могла понять, в чем тут дело - то ли он взаправду воображает, что обманывает меня, то ли попросту избегает неприятных разговоров.
Эндрю сделалось немного не по себе. Его все это не касалось, и вообще не стоит вести подобные беседы. Было бы понятнее, если бы Мадлен поделилась своими неприятностями с Кэрол.
Он промолчал, и Мадлен продолжила:
- Вы не видите разницы, да? Обычно я не говорю о таких мелочах, Энди. - Она помялась, словно собираясь что–то добавить. - Ладно, не обращайте внимания.
Он был тронут ее несчастным видом.
- Мне очень жаль. - Эндрю запнулся. - Что вы имеете в виду, говоря об "этой стадии"?
Она пожала плечами:
- Дэвид рассказывает мне о своих увлечениях уже потом, когда все благополучно завершается. Так он понимает честность. И так добивается отпущения грехов.
- Вы его, конечно, прощаете.
- Конечно. - В ее голосе звучала легкая ирония. - Разве могут быть хоть малейшие сомнения?
- Все это, разумеется, просто детство, но взрослые иногда ведут себя как дети. Это несерьезно.
- Несерьезно? - Мадлен посмотрела на него в упор. - Несерьезно?
- Как бы понарошку.
- Признайтесь, Энди, вы когда–нибудь изменяли Кэрол?
- Нет, - сказал он, - не изменял. Нам обязательно обсуждать меня и Кэрол?
- Нет. - Ее голос звучал жалостно. - Обсуждать вас и Кэрол нам не обязательно. Простите меня, Энди. Мне не следовало навязываться. Тем более что вы наверняка не в силах помочь. Жаль, что ему не хватает ловкости, чтобы скрываться получше. Счастливому неведению нельзя иногда не позавидовать.
Чувство осуждения, которое Эндрю только что испытывал по отношению к ней, перешло на Дэвида. Он представил его в этот самый момент с девушкой, смеющимся и болтающим, и оскорбился за Мадлен.
- Хотите, я с ним поговорю?
- Поговорите с ним? - Она широко раскрыла глаза. - О его увлечениях? Не думаю, чтобы от этого был какой–то толк.
- А вдруг?
Она усмехнулась:
- Уверена, что нет. Выбросьте это из головы.
- Хоть в чем–то я мог бы помочь!
Мадлен окинула его задумчивым взглядом и улыбнулась.
- Кажется, можете. Мне нечего вам предложить, кроме pasta sciutta и остатков салата. Можете пригласить меня поужинать, если хотите.
Эндрю кивнул:
- С большой радостью.
3
В середине октября погода неожиданно испортилась, и гипотезы Фрателлини снова попали в заголовки: метели, просвистевшие над североамериканским континентом, молниеносно преодолели Атлантику и закрутились над Европой. В первое же утро снегопада улицы Лондона покрылись трехдюймовым слоем снега. Вскоре нескончаемые потоки автомобилей превратили снег в грязь, однако небо оставалось таким же свинцовым - снегопад все усиливался. Среди домов завывал ледяной северо–восточный ветер. Еще не наступил полдень, а газеты уже трубили о "Зиме Фрателлини". К следующему утру погода не изменилась, что послужило поводом для пространных комментариев и всевозможных догадок. В кабинете Мак–Кея, куда Эндрю явился по срочному вызову, репродукция картины Утрилло, изображающая заснеженный Монмартр, уже была заменена девушкой кисти Ренуара, утопающей в высокой летней траве. Мак–Кей ценил в искусстве термальные свойства.
- Я проглядел ваши наметки насчет Фрателлини. Давайте дадим это прямо в пятницу.
Мак–Кей поручил ему поработать над этой темой несколько недель назад, не считая тогда задание особенно важным.
- Нам пока недостает материала, - возразил Эндрю.
- Какого же?
- Мы хотели снять самого Фрателлини и его обсерваторию. Этим должна была заняться бригада, которая отправилась снимать раскопки в Ватикане.
Худое лицо Мак–Кея сморщилось еще больше.
- Придется обойтись тем, что есть. Главное - что у людей на языке. Вдруг уже через неделю об этом все забудут? Десять минут получится?
- Надеюсь, да. На сколько минут выпускать Уингейта?
- Боже, снова он?
- Мы за него заплатили.
- Контракты на определенный срок - полнейшая чушь Бывают лица и голоса, которые трудно долго выносить. У вашего Уингейта именно такое лицо и такой голос. Ладно, покажете его минуты три - только смотрите, чтобы он не больно расходился!
- Он свое дело знает.
- Вот это–то мне и не по нраву. Все мы в своем деле что–нибудь да смыслим, иначе не проживешь. Но мы по крайней мере признаем, что знания наши не очень–то глубоки. А эти журналисты–ученые болтают так, словно для них не осталось никаких загадок. Как бы мне хотелось, чтобы он дал петуха!
- Это не пойдет программе на пользу.
- Ну, тогда пускай ошибется в своей еженедельной проповеди в воскресной газете. Могу я доверить все это вам, Энди?
- Да. Послать бригаде в Рим телеграмму об отмене задания?
- Об отмене?
- Чтобы не снимали интервью с Фрателлини, раз у нас все равно не найдется для него времени.
Мак–Кей немного поразмыслил:
- Нет, давайте оставим как есть. Вдруг еще придется его куда–нибудь вставлять. Скажем, по весне. Ретроспектива "Зимы Фрателлини".
- Если таковая будет.
Мак–Кей пожал плечами:
- Тогда "Что стало с "Зимой Фрателлини"". Так или иначе сгодится. Кроме того, у Билла Дайсона в Милане подружка. Он никогда не простит мне, если я лишу его возможности нанести ей визит.
***
В выходные снегопад прекратился. В субботу вечером и в воскресенье хлестал дождь, а в понедельник установилась холодная, но ясная погода, и в зябком лазурном небе проносились только маленькие облачка. Хотя в баре, где Дэвид и Эндрю назначили встречу, было тепло, даже душно, если не считать сквозняков от поминутно распахиваемой двери.
- По рюмочке виски? - предложил Дэвид. - Чтобы быстрее кончалась эта проклятая "Зима Фрателлини".
- Разве что по одной: полно работы.
- Как и у меня. Но мне легче ее выполнять с затуманенной головой. Видел в пятницу твою программу.
- Ну и какие будут замечания?
- Распространяем тревогу и уныние? Вся эта болтовня о ледниковом периоде…
- Мы всполошили министерство внутренних дел?
- Официально - нет. Но подбросили пищи для разговоров. Говорят, на следующее утро в "Харродз" было столпотворение за лыжами.
- Это все Трэвор Уингейт. Мы подписали с ним контракт на дюжину выступлений, так что теперь приходится с ним мириться, в противном случае - прощайте денежки. Лучше бы было махнуть рукой на деньги, но бухгалтерия никогда на это не пойдет.
- Не нравится мне его усмешка, - сказал Дэвид. - Уж больно издевательская.
- Он совершенно лишен телегеничности, но нам потребовалось несколько его выходов в эфир, чтобы это осознать. Иногда так случается. Все, что нам остается, - это выпускать его на самые острые сюжеты, способные захватить публику. Вот мы и подарили ему ледниковые периоды.
- Самые робкие из зрителей, должно быть, перепугались не на шутку.
- Но мы же подчеркивали, что это крайне маловероятно!
- Так, между прочим. И крупным планом - сползающие с гор Уэльса ледники и белые мишки, нежащиеся на солнышке на льду Заводи*.
- Воздействие на воображение зрителя - предмет нашей гордости.
- Я кое–куда заглянул, - продолжал Дэвид. - Создается впечатление, что существует несколько теорий о причинах ледниковых периодов. Причем наиболее здравая из них основана на учете колебаний в уровне солнечной активности. Ее автор - некто Пенк. Ты отдаешь себе отчет, что повсеместное уменьшение средней температуры всего на три градуса приведет к тому, что север Шотландии скроется под ледниками?
- Учти, я тоже не терял времени даром, - сказал Эндрю. - В образовании ледовых шапок больше повинны осадки, нежели температура воздуха. Сибирь расположена так же далеко на севере, как Гренландия, и там не менее холодно, а ледников нет и в помине. Облака, несущие влагу, не забираются так далеко в глубь суши.
- Черт побери, над нашими островами, затерянными среди морей, как будто вполне хватает набухших от влаги облаков!
- Как бы то ни было, уменьшение солнечной активности пока незначительно. Фрателлини рассуждает о двух–трехпроцентном снижении количества солнечной энергии, достигающей внешних слоев атмосферы. Колебания в таких пределах - нормальное явление, вызванное локальной, временной изменчивостью солнечной активности.
- Но у нас станет прохладнее, это уже точно.
- Раз–другой предстоит встретить Рождество со снегом. Может, снова будем поджаривать на льду Темзы бычка… Большинство авторитетов как будто сходятся с Фрателлини во мнении, что колебания не продлятся долго - скорее всего не дольше шести месяцев.
- А вдруг все–таки дольше?
- За истекшие шесть с половиной столетий европейские ледники дважды наступали и дважды ретировались. В начале четырнадцатого века они принялись было расти в западных Альпах, но в пятнадцатом все пришло в норму. К концу шестнадцатого века льды снова перешли в наступление - в восточных и западных Альпах, а также в Исландии. Рост продолжался и в начале девятнадцатого века, но потом ледники поджали хвосты. С тех пор площадь паковых льдов сокращается по всему миру. Возможно, сейчас снова наступает их время.
- Так что можно ожидать переполоха на бирже в связи с ростом курса акций компаний, производящих нагревательные приборы?
- Переполоха - не исключено. Но если это всего лишь временное понижение температуры, к чему склоняются климатологи, то позднее может начаться обратный процесс. Тогда жди повышенного спроса на лосьоны для загара. В нашем столетии преобладала тенденция к повышению температуры.
- Я бы предпочел гипотезу вашей программы, - сказал Дэвид. - Белые медведи - это, конечно, перебор, но ты только представь себе ясный денек, замерзшую Темзу, звонкие голоса в неподвижном воздухе, звон бубенчиков на санях, скользящих по набережной Виктории…
- Не знал, что ты так сентиментален.
- Все мы, циники–реалисты, слеплены из одного теста. Это наше средство защиты от самих себя. Раньше я коллекционировал рождественские открытки с зимними сюжетами и снегом: крестьяне, собирающие хворост на закате, домики на опушке, постоялые дворы и все такое прочее…
- И дрозды.
- Нет, дроздов я не коллекционировал. У каждого свои пристрастия.
- Что случилось с коллекцией?
- Меня постигло разочарование. Мои престарелые тетушки либо поумирали, либо ударились в религию и стали присылать мне картинки из жизни святого семейства. Так что теперь у меня сплошь репродукции классиков и так называемый юмор. Продолжать прежнее занятие не было никакого смысла.
- В этом году я попробую пополнить твою коллекцию.
- Буду очень тебе благодарен.
Эндрю взглянул на часы:
- Мне пора. Как насчет того, чтобы по–холостяцки пройтись вечерком по пабам? Кэрол отправилась в Илинг - решила навестить какую–то мерзопакостную особу, свою бывшую одноклассницу.
Дэвид покачал головой:
- Сегодня не получится. Может, заглянешь к Мадди? Все веселее вдвоем.
- Возможно. Там будет видно.
Однако вечер сложился иначе. Эндрю познакомился с молодым нигерийцем из группы стажеров, который, бесцельно слоняясь из комнаты в комнату, спросил у него, в какую сторону сворачивать. Причем английский его был до того правилен, а тон - столь меланхоличен, что Эндрю неожиданно для себя пригласил его поужинать. Эндрю привел нигерийца в свой клуб в надежде встретить там секретаря, проторчавшего большую часть жизни в Индии и относившегося к представителям небелых народов с не меньшей антипатией, чем Эндрю - к нему самому. Надежде не суждено было сбыться, но наивность и пылкая признательность молодого негра пришлись ему по душе, и вечер получился вполне приличным. Вернувшись, Эндрю не застал Кэрол дома. Он лег в постель и уже сквозь сон услышал, как открывается входная дверь.
4
Эндрю предстояло провести неделю в Швеции, чтобы подготовить специальную получасовую программу из традиционного цикла, посвященного разным странам мира. Он послал Картвеллам открытку с адресом своего отеля и утром того дня, на который был намечен отъезд, получил ответ. Мадлен выражала надежду, что командировка пройдет весело, и после ее окончания приглашала в гости. Между строк читалась необъяснимая срочность, что поставило Эндрю в тупик. Однако он сунул открытку в карман и в предотъездной суете совершенно забыл о ней.
После подобных поездок Кэрол всегда приезжала за мужем в аэропорт. Эндрю поднялся в бар, где они обычно встречались, и увидел жену сидящей в одиночестве за столиком лицом к двери. У нее был напряженный вид - должно быть, что–то испортило ей настроение. Придется выяснить, что стряслось, и ненавязчиво попытаться приободрить.
- Хэлло, дорогая, - сказал он. - Как здорово возвращаться!
- Ты хорошо провел время? Отлично выглядишь.
- Сносно. Слишком много ел и пил. Хочешь еще посидеть, или лучше двинем домой?
Кэрол недолюбливала аэропорты и обычно старалась там не задерживаться. Поэтому Эндрю удивился ее просьбе:
- Пожалуйста, еще одну порцию. Джин и мятный тоник.
Эндрю принес джин и виски для себя, решив уступить женской прихоти и не задавать вопросов. Он все равно скоро узнает причину. Пристальный взгляд голубых глаз вселял беспокойство; Эндрю поднял свою рюмку, чтобы заполнить паузу.
- Я собираюсь уйти от тебя, Энди, - произнесла Кэрол.
Он почувствовал, как по его плечам и спине пробежал озноб; оставалось надеяться, что дрожь не бросилась ей в глаза. Девушка за стойкой бара крикнула что–то своей напарнице; ее пронзительный, почти визгливый голос резанул слух. Эндрю сделал попытку взглянуть жене прямо в глаза, но это оказалось свыше его сил.
- Мне очень жаль, - продолжила Кэрол. - Думаю, о таких вещах надо говорить без обиняков.
Он посмотрел на ее пальцы, на покрытый ярким лаком ноготь и вспомнил, как она делает маникюр, вспомнил сразу все мелочи, все интимные секреты. Теперь он будет видеть ее только такой - одетой и собранной. Они станут враждовать или, возможно, сохранят дружеские отношения, но отныне Кэрол для него - чужая.
- Кто он? - выдавил Эндрю.
- Дэвид.
Час от часу не легче!