Однако, не смотря на блокаду, город по началу получал продовольствие, порох, снаряды из Динамюнде. Догадаться перекрыть Западную Двину настилом из скованных бревен и выставить пару тройку батарей на берегу, князь не смог, ладно черт с ним, но ведь и сообщить о постоянной поставке в город припасов он не посчитал нужным! Запоздалый приказ о "перекрытии коммуникационных путей для Риги" расшевелил войска и уже через неделю, шведские суда собравшиеся было, повторить свой обычный маршрут были встречены пальбой из орудий, из-за чего вынуждены были отойти обратно в крепость.
Прибывший к городу фельдмаршал, поставил свайный мост, в дополнение к уже имеющимся скованным бревнам, выставил на берегу дополнительно батареи из 12-ти, 18-ти и 24-ти фунтовых орудий. Попытки шведских судов форсировать заграждения ни к чему не привели и шведы, раз за разом отходили в свою крепость. А в конце апреля этого года вся армия, расквартированная в Лифляндии, прибыла под стены города, вместе с тремя десятками осадных орудий: гаубиц и мортир, сплавленных по реке генерал-поручиком Яковом Брюсом, в помощь осаждающим войскам. Полноценная осада Риги только-только начиналась, однако в середине мая появились первые зараженные "моровой язвой", экстренные меры ни к чему не привели и уже сейчас, к началу июня три сотни солдат отошли в мир иной. Кажется, эта зараза попала сюда из Пруссии, через Курляндию…
Пара десятков лекарей, собранных из трех губерний Руси-матушки, вовсю трудились в нашем лагере. Конечно, до высот 20 века еще далеко, но кое-какие сдвиги в этом сложном и опасном деле уже имеются. Окуривая свои одежды дымом из сбора каких-то трав, и смазывая участки кожи, сделанными мазями молодые лекари бесстрашно ходили по лагерю, обследовали зараженных, даже пытались их лечить.
Три недели прошло с момента обнаружения первого зараженного. Каждый вечер в больших солдатских кострах тлели маленькие пучки трав, брошенные учениками Евдокии и испанца Рауля Гариэнтоса, с радостью согласившегося обучать молодых юношей и девушек своему искусству, правда, по ходу обучения немолодой хирург учился сам, те знания, которые были доступны травнице, оказались бесценным кладезем для испанца.
Как бы то ни было, но к моему приезду фельдмаршал решил повторно предложить городу сдаться, причем на очень даже приемлемых условиях. Однако послать парламентера он не успел, я прибыл раньше. Вместе с тремя тысячами иррегулярной калмыцкой конницы и всеми гвардейскими полками, к которым с недавнего времени относится и полк "Русских витязей". Блажь конечно с одной стороны, но и выгод много, в первую очередь для самих воинов, не считая двойной оклад и права на получение большего земельного надела после окончания службы, нежели обычные солдаты. Ведь рекрутский набор теперь не пожизненный.
Вместе с этим, принятый в войсках в начале мая, измененный Воинский Устав, давал солдатам право на минимальные необходимые для жизни условия. Ограничивал наказание солдат за мелкие провинности и наоборот усиливал наказание за серьезные проступки, вплоть до позорной смерти через повешенье. Правда, только недавно принятый измененный письменный гражданский шрифт, вкупе с малоразвитым книгопечатаньем делали процесс распространения сего важного документа крайне медлительным. Но как я надеюсь уже через пару месяцев у любого командира, не ниже капитана должен быть в собственном распоряжении личный Устав.
Деньги же всех воинов, не взирая на чины, хранились в ПБР, где при предъявлении определенного документа об увольнении со службы воину выдавалась вся причитающаяся ему сумма наличности.
Правда, отделение ПБР функционировало только в Рязани, а в Петербурге, Архангельске и Астрахани только начинают свою деятельность, по той же схеме, что и в Рязани. Первоочередные задачи уже созданы, так что особых проблем быть не должно. Молодые витязи, наблюдатели в ПБР, с успехом зарекомендовавшие себя в Рязани перебрались в Архангельск – основной порт торговли России с Западом, преимущественно с голландцами и англичанами. Им на смену пришла новая пара витязей, уже понюхавших пороху воинов, еще во времена обучения занимавшихся подобными делами, под руководством Николая Волкова. Определенно, дел было много, столько что порой кажется – все не сдюжу, однако стоит только оглянуться назад, прижаться щекой к мягкой ладони царицы Ольги и вся хандра в миг проходит. Сонная Русь, разбуженная моим отцом, уже не сможет стоять на месте, ей требуется показать себя во всей красе, правда экономика подорвана так, будто война идет не десять лет, а пятнадцать как минимум.
Как помню из Той истории, после Северной войны правительству пришлось сократить жалованье солдатам на треть, а офицерам чуть ли не в половину. Систематические задержки выплат порой достигали двух лет, а в отдельных крепостях и все три года этого допускать, конечно же, нельзя, как впрочем, нельзя и спускать деньги не понятно на что.
Удивительно, но слишком деятельная натура Петра сыграла с ним все же злую шутку. Отец лез во все дела разом, постоянно проверяя и перепроверяя своих подданных, лишая их тем самым собственной инициативы, ведь зачем человеку стараться выдумывать что-либо, если придет государь и все сам решит? Хотя вокруг отца, теперь уже и меня собрались в основном умные, деятельные люди такое полезное свойство человека как инициатива была потеряна. Увы, но и просто знающих людей на Руси слишком мало, кто-то может быть промышленником, кто-то купцом или военным, мореплавателем, но, к примеру, грамотных управленцев кот наплакал. Про законописцев вообще молчу, таковых вообще нет, не даром батюшка Лейбницу в сове время отписывал, зазывал к себе. Хм… думаю, и мне стоит ему отписать, а резидентам европейским отыскивать ученых и мастеровых людей тщательней, при этом набор военных сухопутных офицеров вовсе прекратить, слава Петру Великому за десять лет своих талантливых офицеров появилось немало. Можно разве что морских офицеров и младший состав набирать, все-таки настоящего мастерства у русских моряков пока нет, хотя гребной флот довольно хорош, даже очень хорош…
-Ваше величество, прикажете отослать парламентера с предложением о сдаче к городу?– я застыл на одной из дальних батарей в окружении офицеров и личной гвардии под командованием все того же капитана Михаила Нарушкина.
-Нет, подождите князь, лучше подумайте о том, как перекрыть городу поставки еды полностью. Ведь, насколько мне известно, сейчас у них тоже моровое поветрие началось, а без еды и нормального пития с ним бороться крайне сложно.
-Так сетями уже перекрыли реку, государь, даже в два ряда поставили, уже вторую неделю в солдатских котлах рыбешка обретается,– ответил фельдмаршал, отсылая кого-то из своих адъютантов в сторону.
-Что ж замечательно, коли так, думаю, что вы внимательно ознакомились с моим указом о коренных жителях городов?– внимательно разглядываю, старые стены Риги, местами покрытые буро-зеленым мхом, на которых иногда появляются острые пики ополченцев.
-Да, государь, ознакомился, только мне не совсем не понятно зачем…
-А вам и не надо понимать, господин фельдмаршал, достаточно того, чтобы это понимал я,– несколько грубовато отвечаю ему.– Князь, после совещания я переговорю с вами по этому вопросу, если вы не передумаете, сейчас же я хочу, чтобы вы еще раз ознакомились с указом и после этого послали к городу парламентеру с тем смыслом, который содержится именно в нем, а не тот, который вы вложили в свое недавнее послание.
-Как вам будет угодно, ваше величество. Но должен заметить, что город вряд ли сдастся на таких условиях, да и 600 орудий на стенах Риги заставят нас не раз умыться кровью,– поклонившись, сказал Шереметьев.
-Пускай не принимают, чем больше они там сидят, тем проще будет нам. Казаки и калмыки смогут опустошить эти земли за три недели. Так горожанам и передай, да и добавь, что все пути снабжения мы перекрыли. В случае их сдачи не позже чем через три дня, мы поможем горожанам пищей, если же нет, то город ждет полное разграбление,– с усмешкой добавляю я, наблюдая, как очередная бомба разрушает стену хлипкой лачуги в предместье города, секунда и крыша плавно оседает внутрь дома.
Захват Риги, "девственной крепости всей Прибалтики", было делом крайне необходимым и одновременно с этим тяжелым. Как никак у коменданта крепости графа Штремберга в подчинении гарнизон численностью в 13 тысяч человек, да и про городское ополчение забывать так же не следует. Однако, как бы то ни было, но такой большой город не сможет долго протянуть без еды, да еще к тому же с разгуливающей по всему городу чумой. Вот только бомбардировку города прекращать не следует, дабы враг не расслаблялся и жил в постоянном напряжении.
-Ну а пока парламентер в лагере усильте огонь по городу, дабы знали вражины, что жить им не долго осталось!
-Будет сделано, ваше величество!– гаркнул командир батареи полковник от артиллерии Юрий Звягин.
Спустя полчаса фельдмаршал отправил парламентера к городу, за стенами которого разгоралось несколько пожаров, от которых вились в небо несколько дымных шлейфов. Усиленное бомбометание из тяжелых гаубиц все-таки не обстрел каменных стен из пушек и легких мортир. Пока парламентер с белой тряпицей шел к стенам города все наши орудия молчали, даже переливы полковых литавр и горнов не были слышны.
Внезапно молодой лейтенант Рогов, исполняющий роль парламентера споткнулся и упал, подмяв под себя невысокий шест с полотном. Прошла секунда, другая, но Рогов не вставал, а через мгновение до нас донесся приглушенный расстоянием мушкетный хлопок.
-Что ж, они сами выбрали свою судьбу, думается мне, что пожалеть им уже будет некогда. Забрать тело героя! Начать усиленную бомбардировку города, стрелять в шахматном порядке, не переставая!– желваки ходят ходуном, глаза чуть прищурены, пальцы добела сжимают золоченую рукоять подзорной трубы. Плевок на честь русского знамени оказался крайне чувствительным, таким, который нельзя прощать никоим образом.
-Будет исполнено, ваше величество,– спокойно сказал Шереметьев, странно поглядывая на меня.– Позволите вопрос, государь?
-Конечно князь, постараюсь ответить на него, если смогу.
-Что будет с горожанами, когда город падет?
-Тоже что и со всеми. Или вы так и не прочли мой указ, фельдмаршал?– нахмурившись, спрашиваю старого князя.
-Читал, поэтому и переспрашиваю, ведь как только о нем узнают европейские державы, они поднимут страшный ор.
-Пусть поднимают, дипломаты на то и нужны, чтобы вовремя этот ор пресечь и на пользу своей Отчизне обратить. Еще вопросы?– не спеша идем к моему шатру в котором накрывали обед для высших офицеров и советников, в том числе и иностранных, тех кто доказал верность царскому дому.
Свита деликатно отстала, думные бояре, до сих пор внимательно следящие за положением дел при царском дворе вместе со стольниками, занялись какими-то пустыми делами, не собираясь участвовать в разговоре. Молодцы, поняли, наконец, что лесть меня не берет, а только раздражает, да еще к тому же частые разговоры тет-а-тет с интересующими меня людьми проходят действительно таковым образом. Дабы это уяснили все дворовые люди и чиновники, вместе с высокородными ходоками пришлось первых трех посадить в темницы, и выпустить под крупный залог, после этого проводимые мной беседы стали носить уединенный характер. Так что сейчас в паре саженей от нас не было никого из родовитой знати, только солдаты сновали поблизости от нас, постоянно поднося и таская ящики со снарядами и мешки с порохом.
-А как же быть с запретом в бунтующих городах проведения любых служб, кроме православных? Ведь Папа этого так просто не оставит, будет требовать снятия запрета, иначе может случится так, что христианские государи на нас ополчатся и границы перейдут,– с тревогой спрашивает князь, поглаживая кисти рук.– Да и нельзя государю российскому давлению поддаваться…
-Да, не подумал я с эти немного, поторопился. Только вот князь, подумай, неужели государь может от своего слова отказываться, а тем более от того документа, который сам же и составлял?– поглаживая подбородок, спрашиваю фельдмаршала.
-Нет, никак нельзя,– сокрушенно показал тот головой.– Но ведь можно и дополнить указ, мол службы то запрещены только в городе, а за стенами, если есть желание они могут продолжаться. Таким образом, и слово государево соблюдено и от Папы нареканий не будет, все-таки ведь веру христианнейших братьев мы не трогаем.
-Действительно разумно, просто здорово! Нынче же дополню указ, я рад, что при моем батюшке были столь разумные люди князь и очень надеюсь что и рядом со мной они останутся столь же умными,– с улыбкой беру старого фельдмаршала под локоть, отгибая входное полотно шатра.
-Так мы же всегда рядом, царь,– несколько недоуменно отвечает Шереметьев.
-Присаживайтесь по правую руку от меня князь, не будем ждать остальных, они сядут сами,– говорю князю, садясь на походный трон во главе стола, указывая на место рядом с собой. Шереметьев кивком головы, поблагодарив государя сел рядом, следом за мной накладывая в стоящую перед ним тарелку снедь.– Борис Петрович, вот вы видите, что я допуская некоторые ошибки огрехи. Может в силу молодости и неопытности…
-Что вы, ваше величество, это не ошибки, так небольшие недочеты,– мягко улыбнулся фельдмаршал.
-Пусть так, но ведь они могут привести к очень неприятным для нас последствиям. Со временем я постараюсь, чтобы их не было, но ведь я все-таки человек и ошибки могут быть и у меня. Поэтому я и хотел бы попросить вас, верных ставленников моего батюшки, преданных России помочь мне в этом, думать вместе со мной.
-Но как я могу…
-Так пиши, Борис Петрович! Пиши экзерции, пиши своды, пиши все, что считаешь нужным, а потом отдавай мне и мы вместе подумаем, что из этого может получиться, а что стоит переработать или дополнить. Вот ты думаешь, откуда Устав Воинский появился?
-Сами писали, ваше величество?
-Не только я писал, князь, не только я… все кто мог писали что-то свое, мои ближники, учителя, даже враги наши, шведы и те помогли нам!– с улыбкой отвечаю ему.
-А они то здесь причем, государь?– удивился Борис Петрович.
-Как это причем? Разве Устав не кровью проверяется? Не на крови пишется?
Фельдмаршал понимающе покачал головой. Да действительно это так, каждая ошибка устава, это сотни, а порой и тысячи жизней солдат, воспитанных неправильным образом на неверном уставе. Конечно, война есть война и смерть тесно соприкасается с каждым из воинов, но ведь от выучки и взаимодействия, навыков командира зависит то, как долго старуха с косой будет обходить воинов стороной.
-Я понял вас, ваше величество и постараюсь оправдать доверие, хотя и годы мои уже не те, но могу сказать одно, ваш батюшка гордится вами!– чуть не прослезившись, тихо произносит Шереметьев, поднимая бокал с вином.– За великого государя и его не менее великого приемника!
-Вы мне льстите, Борис Петрович, до величия моего батюшки мне далеко, очень далеко,– слегка зарумянившись, возражаю фельдмаршалу.
-А я так не думаю, государь…– разговаривать дальше на интересующую меня тему не получилось, пришли штаб-офицеры и моя свита. Не дожидаясь приглашения, все начали рассаживаться, следуя каким-то непонятным для меня правилам. В походе, как я сам же и приказал, излишний официоз не нужен, достаточно того, что все ждут государя пока он сядет, а только потом садятся все остальные.
В силу того, что подготовка витязей можно сказать только началась и квалифицированных офицеров витязей не так уж и много, то и рассчитывать на них в ближайшие года 2-3 не следует. Да конечно полк разрастется, хотя возможно, что и останется таким же. Ведь витязи не только воины, но и служители государевы. Проще говоря, после трех лет в рядах полка "Русских витязей" некоторые из них будут отправляться в места несения службы соответствующие своей воинской специализации. Кто-то будет инженером, кто-то и дальше займется артиллерией, другой же будет следить за порядком в городах и весях, еще кто-то попадет в мастерские или заводы, будет курировать работу производственной машины.
Так что как бы я не пытался изменить состояние дел в современной России, все равно почти все офицеры любой службы должны быть дворянами или боярами. Потому что только дворянин имеет право занимать начальнические места в войске, правда для этого он должен иметь, во-первых, общее первоначальное образование, а во-вторых, специальное военное и, в-третьих, знать службу.
Родовые связи и покровительство высоких чинов не должны мешать дворянину, приобретать необходимые навыки. Именно поэтому я просил фельдмаршала подумать о том, как бороться с таким неприятным вредным фактором в нашей армии.
Конечно, уже первые наброски я сделал, благо, что мой батюшка уже позаботился об этом, выделив простую ступенчатую систему присвоений новых званий. Помимо того, что всем дворянам вменялось обязательная служба в гвардейских полках, за исключением полка "Русских витязей", где кадеты приобретают несколько специфичные умения, нежели гвардейские солдаты. В записях Петра указывалось, что в обер-офицерские чины производить по свидетельству штаб – и обер-офицеров полка в котором проходит службу этот дворянин, в штаб-офицеры – производить по свидетельству всей дивизии генералитета и штаб-офицеров.
Так же удалось найти пометки по поводу увольнения с военной службы. В них говорилось, что офицеров, отслуживших в армии, из-за ранения, или окончании срока службы привлекать к службе в гарнизонах, судах и к другим подобным делам. Причем особо привлекать бедных, ибо есть грех на государстве – те кто, верно служил своему Отечеству, позабыты и скитаются, чего быть не должно. Некоторые нигде не служившие, тунеядцы, по прихоти губернаторской в своих поместьях обласканы чинами и получают государево жалованье. Тем же, кто не в состоянии продолжить службу выделять денежное довольствие, дабы жил человек на земле русской и прославлял милость государеву…
Конечно, изучив многое, я некоторое время обдумывал данный вопрос, но ведь теперь служба шляхетства не пожизненная, да и по окончании службы надел земельный с единовременным довольствием каждый солдат получить должен. С землей то понятно, в Сибири и Поволжье, как впрочем, и на берегах Днестра ее предостаточно, а вот с деньгами… мда, вопрос еще тот. Впрочем, пускай об этом Николай с остальными подумают, опят уже какой-никакой имеется, справятся.
Благодаря моему батюшке в России появились такие значимые и нужные учебные заведения как Навигационная и Артиллерийская школы. Появилось и медицинское училище при госпитале доктора Бидла. Именно поэтому преимущественно выпускники училища и ученики Бидла составляют большую часть лекарей, находящихся сейчас при войске под Ригой. Однако ни одного университета в России не было. Читая записи Петра Великого, я видел намеки на создание оного. А ведь, сколько известных светочей русской науки появилось из первого русского университета!