– Масштабы катастрофы на вашей планете огромны. Но всё-таки они не смертельны для всей цивилизации. Сохранилось достаточно много людей, многие регионы не тронуты разрушениями. В некоторых уголках планеты люди, возможно, просто не заметят произошедшего. Но сама цивилизация будет отброшена на сотни, а может и тысячи лет назад. Это тоже очень трагично для вас, землян, но не смертельно.
Зафод молчал и смотрел уже не на пришельцев, а куда-то в сторону, представляя себе в очередной раз разрушенный мир Земли, горы трупов, вездесущий запах гниющей человеческой плоти, бушующие эпидемии, высокую радиацию, тлен, пыль, смерть…
– Мы давно уже были рядом, – продолжал громкий голос, звучащий в голове Зафода. – И мы всегда будем рядом с вами. Будем помогать вам, чем сможем. Будем наставлять. Будем внушать. Но основную работу по восстановлению вашей цивилизации должны будете сделать вы сами. Ибо всё это – ваше. И именно вы должны всё это выстрадать, понять, возродить и не допустить повторения этого в дальнейшем. Удачи вам! Мы будем рядом! Помните об этом!
Силуэты пришельцев начали меркнуть и вскоре растаяли в мутной дымке. Зафод открыл глаза. Странно. Ему это приснилось? Или вправду было? Был ли это контакт с внеземной цивилизацией, о котором он так мечтал, или просто сон? Галлюцинация, навеянная страхом, ужасом, ежедневными переживаниями, огромной ответственностью за судьбы корабля и экипажа? "МЫ БУДЕМ РЯДОМ"… Спасибо, если это так. Но в чем будет проявляться их присутствие?
Хм… Если это был сон, то сон ободряющий. Если это был контакт с внеземным разумом, то это контакт, который нельзя доказать. Странно… Зафод всегда представлял себе инопланетных прогрессоров существами материальными. Как в древней, когда-то с удовольствием прочитанной фантастической повести братьев Стругацких "Трудно быть Богом". Внедрение в цивилизацию. Посильное участие в ее жизни. Стимулирование открытий, научных исследований и помощь в решении важнейших задач. Всегда на острие прогресса. А вот так, бесплотно? "МЫ – ВЛИЯЕМ"… А может быть именно в таком контакте, в подобном общении и заключалось их влияние на земную цивилизацию? С одной стороны это влияние бесспорное. Каждый человек, подверженный подобному контакту, просто обязан был обдумывать увиденное и услышанное, изменять свою жизнь, свои цели и задачи. Но при этом четко доказать существование подобных контактов с инопланетным разумом практически невозможно. Тех, кто пытался это делать и предполагать, просто поднимали на смех.
Зафод вспомнил, как много писала земная пресса о подобном якобы общении, о контактах, о похищениях, о том, что людей кто-то исследует, о том, что через тех или иных людей передают те или иные послания для земной цивилизации. Слухов было много, толку было мало. Ибо всё это всегда не принималось на веру. Всё это отбрасывалось. Всё это было практически недоказуемо. Да и действительно, подавляющее большинство подобных сообщений были подделками. Обманом. Люди просто хотели прославиться, попасть в списки новостей. Побыть хоть секунду героем новостных лент. А если – не всё?
Зафод вдруг отчетливо вспомнил свои старые забытые размышления. Детство. Летние школьные каникулы, которые он проводил на Украине, в маленьком городке, где жили его бабушка и дедушка. Небольшой водоем неподалеку от дома, фруктовый сад возле небольшого частного домика. "Хрущи над вышнямы гудуть"… – вспомнились ему строки Тараса Шевченко, знаменитого украинского поэта. Он любил спать на улице. Точнее – вне дома. В саду. Под вишнями-яблонями. Смотреть в огромное черное звёздное небо, мечтать о Великом Космосе, о полетах к дальним звёздным системам, об инопланетных цивилизациях, о вхождении в Великое Звёздное Братство Разума, разумных цивилизаций… Зачитываться многочисленными фантастическими повестями и романами… Он вдруг вспомнил несколько ночей, когда неожиданно ему приснились необычные, чрезвычайно яркие, объемные, цветные и звуковые сны, наполненные могучими живыми картинами из иных миров, иных планет, иных цивилизаций. Это было похоже на полнометражные фильмы, которые транслировались по ночам прямо в его индивидуальную, юную, беспокойную голову. Он видел огромные планетные системы, с планетами совсем не похожими на Землю, огромные тамошние города, массы разумных существ, чем-то внешне очень похожих на людей, которые были постоянно в работе, постоянно в полете, постоянно в движении. Он видел самые разнообразные технические средства перемещения как внутри планет, так и за их орбитами. Он видел различные формы космических аппаратов и даже каким-то непонятным чутьем понимал принципы, с помощью которых эти космические корабли передвигались. Он видел торжество жизни. Торжество мощных цивилизаций, которые уже освоили свои солнечные системы и рвались дальше, к звёздам, к знаниям, к покорению неизвестного…
Это было как цветное, объемное, стереофоническое кино. Он одновременно видел незнакомые созвездия, изумительно красивые планеты, жизнь на этих планетах. Он видел ритм сердца этой разумной цивилизации, ощущал мощь их разума, восхищался их достижениями и гигантскими масштабами уже созданного ими. Сон переносил его с планеты на планету, с материка на материк, с корабля на корабль. Он снова и снова видел необычных существ, непонятные машины, величественные монументы, слушал величественную музыку, которая громом звучала в его мозгу. Он общался с инопланетными существами на непонятном языке, задавал им какие-то вопросы и отвечал на их вопросы. Он ощущал себя равным среди равных. Мудрым среди мудрых. Он был частью их мира и гордился этим.
Эти сны повторялись несколько ночей подряд, вызывая в нем огромное удивление, постоянно заставляя думать об этом, вызывая какие-то непонятные теперь уже стремления к знаниям. А ведь именно тогда в нем появилась та огромная тяга к наукам, к книгам, к познаниям. Именно тогда он поставил перед собой те цели и задачи, которые воплощались сегодня. Он стал командиром самого совершенного на данное время земного космического корабля. Может, именно это и было влиянием инопланетного разума? Может именно он и был одним из тех избранных, на которых целенаправленно влияли инопланетные прогрессоры? Может именно такие точечные корректировки, и являются лучшим влиянием на ход развития разумной цивилизации? Без ажиотажа, без взаимного недоверия, без глупых комплексов менее слабой цивилизации перед более сильной?
Самое интересное было в том, что ни до того, ни после того Зафод снов практически не видел. Ну, не было их у него. Вечером закрывал глаза, проваливаясь в небытие, а утром отрывал. А эти сны были не просто снами, а чем-то абсолютно необычным!
Сейчас от всех этих воспоминаний остались только смутные контуры восхищенных сомнений. И было ли это на самом деле? Он сейчас вдруг вспомнил, что несколько дней после этих снов он всё прекрасно помнил, и у него было огромное желание записать все эти свои необычные видения для того, чтобы не забыть, для того, чтобы иметь возможность осмыслить их чуть позже. Но что-то непонятное и таинственное так и не позволило ему сделать это. Через несколько дней яркость увиденного стерлась, детали начали забываться, а вскоре от всех этих воспоминаний не осталось совсем ничего. Кроме, наверное, желания учиться лучше, получать больше знаний, желания читать фантастические произведения, изучать астрономию, читать книги о космосе, звёздах, планетах, иных цивилизациях. И – кроме мечты стать космонавтом и летать, летать, летать. Может, именно это и было влиянием инопланетного разума? Облагораживающим и мощным, дающим знания и надежду? Направляющего избранного ими человека на созидание собственной цивилизации? Дающее цель в жизни и определяющее инструменты для осуществления этой цели? Может именно такие микровлияния на разных людей нашей огромной планеты и являются самым настоящим, самым эффективным прогрессорством? Ведь это давало или могло дать огромный эффект для развития цивилизации и для того, чтобы направить ее на путь истинный, но при этом никто и никогда не мог серьезно воспринять это как некое влияние.
Он вспомнил еще несколько эпизодов из своей жизни, о которых он вспоминал только в самых-самых редких случаях. Несколько раз в своей жизни он был просто на краю гибели. И спасло его, казалось, только чудо. Так может, и этими чудесами была та опека, которую взяли над ним представители инопланетного разума?
Он понял, что так недалеко и до сумасшествия. Если это и влияние, то – решено – самое уникальное и самое недоказуемое. Это как вера в Бога. Хочешь – верь и находи доказательства его существования. Хочешь – не верь и находи факты его отсутствия. Будем верить.
"А если они еще и контролировали негативные пути развития? Предотвращали катастрофы и указывали пути правильного развития? Мда… Может быть… Может быть… Тогда почему же всё-таки и они проглядели опасность? Позволили свершиться этой грандиозной катастрофе, последствия которой нынче хорошо можно было увидеть у себя под ногами, на теле планеты Земля"?
"Куда ты мчишься, тройка-Русь. Дай ответ… Не дает ответа"… – вспомнилось ему из Гоголя. – "Ну что же. Если даже всё это просто мечта, то и это хорошо. И жить лучше с мечтой. И умирать лучше с мечтой. Но если в этом всё-таки есть нечто реальное, если инопланетный разум действительно будет помогать им выжить на планете и возродить цивилизацию, то это будет очень кстати. А если это был только сон, то будем просто в это верить. И всё делать самостоятельно". – Зафод закрыл глаза и начал засыпать. Завтра будет очень тяжелый день. День не аварийной посадки, но день высадки на аварийную планету, которая почему-то решила покончить свою жизнь самоубийством.
Он вздрогнул. Нет, сон это был или не сон, но его нужно задокументировать. Слишком уж необычным был и этот контакт, и этот голос, и это изображение, и все эти мысли. Если этого не сделать, то в памяти быстро сотрутся все образы, померкнет смысл и всё забудется, как забылись и выветрились его детские сны о Космосе и иных цивилизациях.
Зафод сел, записал в свой личный журнал все фразы явившихся ему существ-инопланетян и спокойно уснул.
Липкович. Израиль. Иерусалим.
На улице уже был вечер. Было жарко, душно, тревожно. Впрочем, как всегда в последнее время. Липкович медленно брел старыми, кривыми, пыльными улицами древнего Иерусалима. Здесь давно уже было совершенно спокойно. Давно уже этот священный для иудеев древний город был очищен. Все неевреи уже давно и надежно были выселены не только из Иерусалима, но и со всей территории Израиля. Все первоначальные требования якобы выполнения "прав человека", в число которых пытались включать права палестинцев, – устранены. Нет палестинцев в их священной стране – нет и терроризма. Иерусалим был уже чисто иудейским городом, как того и требовал Талмуд. Одно за другим в бурном потоке жизненных мгновений сбывались древние пророчества, описанные в священных книгах. И, может быть, скоро сбудется еще одно. Одно из самых основных.
Липкович вспоминал свою недавнюю встречу с Высшими. Нет, не с президентом Израиля или премьер-министром. Нет. С более высокими по должности руководителями его древнего народа. Настоящими его руководителями. Тайными. Даже он, Липкович, не знал, как точно назывались эти люди и их настоящие звания в сверхсекретной иерархии еврейского народа были ему неведомы. Он называл их – Высшие. Приближённые будущего Царя Иудейского. Возможно, они сами были ближайшими кандидатами в Цари. Ближайшие люди возле будущего МашыаХХХа. Высшие. И сам тот факт, что он удостоился встречи с ними, говорил о многом. Вероятно, что он сам в скором времени войдет в их число. И он, Евгений Липкович, будет Высшим. Элитой из элит благословенного иудейского народа, призванного управлять всеми народами мира. – "А может, и он станет кандидатом в Цари Иудейские"? – Липкович хмуро улыбнулся, вспоминая, как много мечтал об этом в молодости. Хотелось быть Царем. А то и самим МашыаХХХом. Чего греха таить? Власть над всем миром… Что может быть величественнее и достойнее?
Но из беседы с Высшими он узнал только одно – время "Ч" уже скоро. Решения приняты. Силы и средства выведены на исходные позиции. Конечно, в этом могучем последнем рывке его сверхсекретная система будет вспомогательной, но тоже чрезвычайно важной. И у него тоже все было давно готово. Все было давно просчитано, проанализировано, многократно отрежиссировано на суперкомпьютерах. Он, Евгений Липкович, готов был доказать всему миру, что не напрасно прожил свои последние сорок лет жизни. И хотя его имя пока не гремит, как имя великого и величайшего ученого всех времен и народов Альберта Эйнштейна, но надо надеяться, что в том, новом мире, в мире, полностью подконтрольном евреям, в мире, в котором еврейский народ безраздельно будет править своими рабами – гоями, его имя будет навечно прославлено и увековечено… Хотя его с детства учили, что жить нужно не ради личной славы и выгоды, а ради исполнения древних иудейских пророчеств. Ради торжества истины Талмуда и Торы. Ради пришествия и победы МашыаХХХа. И это правильно. Так и должно быть. Но человек слаб. И ему все равно хочется славы, пищи, денег, роскоши и красивых женщин.
Он забрел в маленький парк, присел на небольшую лавочку возле маленького фонтанчика и снова задумался. На противоположном краю маленького скверика сидела пожилая женщина, активно и громко разговаривая по мобильному телефону. Прислушавшись, Липкович понял, что и здесь незримо присутствует его изобретение. Женщина громко беседовала со своим, судя по всему, домашним врачом. Какие-то показания ее организма показались ей подозрительными и в данный момент она готовилась передать их на компьютер своего врача… Липкович прекрасно понимал всё, что будет происходить в данном случае дальше. Врач запросит все самые мельчайшие данные из микрочипа, встроенного в организм своей пациентки, его собственный мощный компьютер проанализирует ее состояние и выдаст некоторые выводы, возможно более точные, чем такие же выводы, которые сделал сам микрочип для своей пациентки. При необходимости доктор проконсультируется с более знающими врачами-экспертами, которые специализируются по той или иной болезни. Если нужно, можно будет подключить самые быстродействующие компьютеры страны, обладающие такими огромными вычислительными мощностями, что даже сам Евгений Липкович с трудом представлял их быстродействие. В любом случае, решение будет принято правильное и нужное, после чего необходимые рекомендации поступят как в программы встроенного микрочипа внутри самой пациентки для выработки неких управленческих процессов внутри самого организма, так и рекомендации самой пациентке. Что ей нужно сделать в данный момент, какие лекарства применять и что делать в дальнейшем. Это как раз и был гениально сложный, но в данное время самый распространенный метод существования живых людей на планете. Самая популярная функция встроенных микрочипов. Полный и постоянный контроль над состоянием своего организма.
Липкович вспоминал свою молодость. Тогда только-только начинались первые опыты по вживлению подобных устройств в человека. Первые попытки были робкими, смешными, малоценными. Микросхемы были уже очень маленьких размеров, но они еще не приживались в организме, не питались энергией, не могли принимать информацию из нервных узлов живого организма и тем более не могли эффективно влиять на живой организм. Это были просто информационные микросхемы с прошитыми в них характеристиками и идентификационными номерами данного человека. Просто были электронными ключами, которые можно было некоторое время использовать для идентификации человека, для считывания его биохарактеристик, для использования в качестве паспорта. Для возможности открывания и закрывания различных замков, машин, для пропуска в дом… Да мало ли простейших бытовых проблем, связанных с надёжной идентификацией?
Сами микросхемы хоть и были уже крошечными, но они отторгались организмом, и потому их приходилось изолировать от живых тканей организма каким-то иным материалом, который мог долго сохраняться в теле человека или животного. Приходилось, например, хранить их в стеклянных оболочках. Контакта с нервной системой человека не было, поступления энергии для более энергоемких функций микросхемы не было, быстрых связевых каналов обмена информацией с внешними носителями не было, связи со спутниками или со стационарными информационными системами не было. И так далее.
В общем, это были только первые шаги в данной области. Главное, что удалось создать тогда Евгению Липковичу, вся суть его гениального открытия заключалась в сверхсекретной даже сегодня биологической субстанции, с помощью которой происходило не столько соприкосновение мертвого кристалла микрочипа с живой тканью, но и сращивание этого микрочипа с организмом, присоединение его к нервным узлам живого человека для обмена информацией, при этом с уникальной возможностью получать нужную для неживой микросхемы энергию прямо из живого организма. Конечно, всё это было достигнуто не сразу, а поэтапно. Но именно эти шаги были главными. Биочип не отвергался живым организмом и становился как бы дополнительным его органом. Биочип получал возможность считывать самые разные характеристики живого организма, использовать их в своих программах, высокоэффективно следить за всеми процессами в организме и выдавать эту информацию на внешние носители, компьютеры и мониторы. Биочип получал большое количество энергии прямо из организма, а это означало, что мощность биочипа можно было наращивать и использовать его не только для хранения записанной информации, но и для огромных вычислительных процессов, требующих много энергии, для передачи информации на довольно большие расстояния, что тоже требовало много энергии, для получения информации извне и для корректировки программ внутри биочипа. Ну, и самым последним и самым секретным во всех этих прорывных технологиях стала возможность влияния на сам человеческий организм, на его нервную систему, на его сознание и подсознание. Но это последнее было тщательнейшим образом засекречено, потому что те, кто получали доступ к сознанию конкретного человека, и не только одного человека – фактически могли поставить этого человека под свой полный контроль. А если нужно, то и группу людей, город, страну, весь мир.