Браухич, Гальдер и генералы группы армий "Центр" не разделяли уверенности Гитлера и равно были не в восторге от предполагаемого изменения направления удара центральных танковых групп. Для них было очевидно, что грандиозные цели плана "Барбаросса" не могут быть достигнуты "в ходе быстрой кампании". Они настаивали на продолжении наступления по центральному направлению. Только у Москвы, доказывали они, русские будут сражаться насмерть. И только захват столицы станет тем сокрушающим ударом, который избавит армию от войны на истощение и сможет изменить ход войны. Они прямо цитировали результаты Цоссенских командно-штабных учений, состоявшихся в декабре 1940 года. "Принимая во внимание тот факт, что сохранение ресурсов группы армий "Центр", необходимых для нанесения окончательного удара по Москве, является первостепенной задачей, - говорилось в этом докладе, - то группы армий "Север" и "Юг" должны обходиться своими собственными силами. В случае если Москва взята не будет, участники КШУ предрекали "долгую и затяжную войну, вести которую немецкой армии будет не по силам".
Под таким давлением, к которому подключился даже доселе покорный Йодль, Гитлер заколебался. Директива № 34, изданная 30 июля, откладывала "на данный момент выполнение дальнейших задач и решений для 2-й и 3-й танковых групп, указанных в директиве № 33".
Такая отсрочка со стороны фюрера подготовила почву для совещания в Новом Борисове 4 августа. Все генералы требовали продолжения наступления на Москву. Гитлер же убедительно говорил о необходимости занять Ленинград, Украину и Крым, но не решался назначить ни одно из направлений приоритетным. Затем он улетел на рандеву с судьбой на Растенбургском аэродроме. Два дня спустя Гальдер приступил к черновой разработке оперативного плана захвата Москвы.
Это было непросто, поскольку места для маневра у немецкой армии было крайне мало. Гальдер не мог просто дать отмашку на безудержный, стремительный марш на столицу - это было бы в той же степени самоубийственно, как и продолжать медленное наступление широким фронтом.
Первым - и самым очевидным - сдерживающим фактором была текущая расстановка сил немецкой и советской армий. В центральном секторе условия на первый взгляд были в пользу немцев. За первую неделю августа группы Гота и Гудериана предприняли шаги, чтобы обойти мощное сосредоточение частей Красной Армии в районе Ельни. Разведывательные подразделения Гота вышли к Ржеву, Гудериан занял Рославль и расположил силы по обе стороны дороги, ведущей из Рославля в Москву. Воздушная разведка выявила, что за тонкой линией фронта у русских в этом секторе нет практически никаких резервов. Таким образом, прорыв в глубину обороны больших проблем для возобновленного немецкого наступления не создаст.
Но проблемы могут возникнуть далее, на флангах в тылу наступления. Красная Армия перебрасывала силы в район Великих Лук и Гомеля. Если наступление на Москву будет продолжено, то силы немцев, прикрывающие эти сектора, будут сильно растянуты. У группы армий "Центр" просто не хватало сил, чтобы одновременно и наступать, и защищать свои фланги. Последнюю задачу должны на себя взвалить части из других групп армий.
На севере сам ход сражений неожиданно предоставил Гальдеру уже готовое решение проблемы. По состоянию на 6 августа Красная Армия держала оборону по линии от озера Ильмень до г. Луги и далее по р. Луга до побережья Балтики. Физические особенности местности, состоявшей в основном из лесов и болот, делали применение танков крайне затруднительным, и в течение нескольких недель 4-я танковая группа, под командованием Гёппнера вязла в позиционной войне. Затем, 12 августа, советская 34-я армия предприняла наступление в районе к югу от озера Ильмень. Один из двух корпусов Гёппнера - 56-й, под командованием Манштейна - был переброшен с фронта под Лугой, чтобы разобраться с ситуацией. Что он и сделал в течение нескольких дней. Более того, теперь 56-й танковый корпус был прямо-таки идеально расположен так, чтобы возглавить северное крыло наступления на Москву.
На юге таких возможностей не представилось. Железный кулак группы армий "Юг" - 1-я танковая группа под командованием Клейста - постепенно отходила от группы армий "Центр". В районе Умани было завершено окружение группировки советских войск, имевшее решающее значение, и теперь передовые подразделения Клейста шли потоком в коридоре между Бугом и нижним течением Днепра. У них в тылу огромный киевский гарнизон продолжал сражаться против 6-й армии; севернее советская 5-я армия в районе Чернигова угрожала северному и южному флангу групп армий "Юг" и "Центр" соответственно. Для немцев данная ситуация таила немалую угрозу, и с намеренным отступлением 5-й армии за Десну в середине августа эта опасность не уменьшилась. Брешь между группами армий "Центр" и "Юг" должна быть заполнена.
Все это являлось азбучной стратегией для достаточно косных руководителей немецкого Генерального штаба. Нельзя наступать, не обезопасив фланги. Но Гальдер, в отличие от Гитлера, не усложнял проблему. Он намеревался решить ее, не дожидаясь, пока она начнет диктовать ему свою стратегию. Один из трех танковых корпусов Клейста должен быть отведен назад и передан во временное командование 6-й армии. Усиленная таким образом армия должна, в свою очередь, развернуться далее на север, чтобы установить прочное соединение со 2-й армией, самым южным подразделением группы армий "Центр". Такая ситуация, конечно, делала маловероятным захват Украины группой армий "Юг", но это было неизбежно, иначе марш на Москву продолжить было невозможно. Пусть уж Москва без Украины, чем Украина без Москвы. На данный момент немецкая армия не могла себе позволить и то и другое.
Пока Гальдер занимался целями, остальная немецкая армия прилагала усилия, чтобы разобраться со средствами. Кампания продолжалась уже семь недель, больше, чем во Франции, а вот условия для людей и для машин были не в пример жестче. Танки порядком поизносились, преодолевая то, что у русских называлось "дороги", их моторы были забиты повсеместной пылью; колесные же транспортные средства просто были порой разбиты на ухабах и колдобинах. Чтобы поддерживать темп движения, этой моторизованной армии требовался чудовищный объем запасных частей и горючего, куда больший, чем тот, с которым могла справиться немецкая промышленность. К середине августа снабжение многократно отставало от нужд фронта.
Основным камнем преткновения была широкая колея советских железных дорог. Только ветка Варшава - Полоцк с небольшим количеством паровозов и вагонов, захваченная в начале войны, отвечала техническим требованиям. Остальные дороги необходимо было переделать в соответствии с немецкими спецификациями - сузить колею. Хотя инженеры работали круглые сутки, перекладывая рельсы, им удалось пока что продвинуться только до Гомеля, Орши и Дна, и припасов, необходимых для того, чтобы группа армий "Центр" начала полномасштабное наступление, явно не хватало. Из доклада генерал-квартирмейстера от 6 августа выходило, что одновременное наступление тремя армиями в принципе невозможно, даже одновременная операция двух танковых групп потребует значительного напряжения служб МТО. Необходима была двух-трехнедельная пауза, чтобы войска могли отдохнуть, заняться ремонтом и аккумулировать необходимые припасы.
Ситуация с припасами/транспортом в секторе группы армий "Север" была лучше, чем в центре, и это укрепило Гальдера в его решении поместить основную ударную силу московского наступления к северу от шоссе Москва - Смоленск. Конечно, Валдайская возвышенность - это не самое идеальное место для ведения танковой войны, но поскольку атака в этом районе уберет угрозу северному флангу, и более того, трудностей со снабжением тут не предвидится, то с данной помехой необходимо было примириться. 56-й танковый корпус Манштейна, усиленный 8-й танковой дивизией и переведенный под командование 3-й танковой группы, должен выступить на восток, вдоль южных берегов озера Ильмень к шоссе Москва - Ленинград и затем повернуть на юго-восток, в направлении столицы. Наступление должно начаться 23 августа.
Через два дня в дело вступит группа армий "Центр". Два других танковых корпуса 3-й танковой группы Гота нанесут удар на северо-восток, в район Ржева. Оттуда один корпус продолжит движение на север, чтобы встретиться с Манштейном, и таким образом окружить несколько советских армий в Осташковском котле. Второй корпус повернет по Волоколамскому шоссе на Москву, как только позволят условия. 2-я танковая группа Гудериана не будет наступать по оси Брянск - Калуга, как предполагалось изначально, но вместо этого с помощью 4-й армии будет выдавливать мощную советскую группировку в районе Ельни и далее наступать вдоль Вяземского и Волоколамского шоссе на Москву. За этими танковыми кулаками будут идти 4-я, 9-я и 16-я армии (последнюю одолжили у группы армий "Север"), чья задача будет заключаться в сортировке пленных и установлении полного контроля над территорией. 14 августа Гальдер разослал боевые распоряжения.
У солдат группы армий "Центр" это удивления не вызвало, поскольку они, в отличие от фюрера, никогда не задумывались о наступлении в иных направлениях. На дорогах уже появились указатели "Москва - 240 километров". Боевой дух подразделений был высок, потому что конец войны был близок. Лозунг "В Москву до снегопада - домой к Рождеству!" был весьма популярен. Лишь немногие понимали, что одно необязательно предполагает другое.
II
3 июля, через 12 дней после начала блицкрига, Сталин обратился к советскому народу. "Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!" - так начал он речь. Беспрецедентная доверительность обращения советского лидера сильнее всего подчеркивала ту отчаянную ситуацию, в которой оказался СССР. Эти слова возвещали о приходе новой реальности. Реальности, в которой были оккупированные территории, в которой необходимо было формировать народное ополчение и партизанские отряды, в которой земля должна гореть под ногами захватчиков. Реальности всеобщей войны.
Проходил июль, а враг все продолжал наступать. По всему восьмисотмильному фронту, от Балтики до Черноморья, Красная Армия погибала, отступала или брела долгими ломаными колоннами на запад, в немецкие лагеря для военнопленных. Названия городов, упоминаемые в сводках Совинформбюро, постоянно смещались на восток, а за ними следовали сообщения о зверствах, чинимых фашистами на оккупированных территориях.
Но к концу этого страшного месяца непрерывное продвижение, казалось, прекратилось по крайней мере на какой-то момент. В районе Смоленска войска стояли насмерть и жители столицы, в двухстах милях восточнее, нервно и с облегчением вздохнули.
Условия в столице были трудными, но пока еще не суровыми. В середине июня было введено нормирование продуктов, и основные вещи типа продуктов или сигарет стало доставать все труднее, особенно для тех, кто не принадлежал к льготникам. Но рестораны и театры продолжали функционировать, в театрах полным ходом ставились постоянно публиковавшиеся патриотические пьесы и спектакли. Грозная система ПВО Москвы поумерила пыл пилотов люфтваффе, немецких ВВС, совершавших ночные налеты на город, и городу пока что был причинен незначительный ущерб. По ночам многие спали в новом московском метро, а по небу скользили лучи прожекторов и спокойно висели аэростаты.
В Кремле слишком хорошо представляли себе положение дел, чтобы предаваться оптимизму. Ставка Верховного главнокомандования, собиравшаяся в старых залах Кремля, раз за разом получала плохие новости, которых становилось все больше и больше. Красная Армия была захвачена врасплох, у немцев повсеместно было тактическое преимущество, в военном отношении вермахт превосходил Красную Армию и постоянно разбивал ее части. Постоянно получая предупреждения от англичан, от своих собственных командиров, от агентов по всему миру, советское руководство тем не менее в упор не замечало угрозы и, естественно, добилось впечатляющих результатов. ВВС были уничтожены в первые часы, не успев взлететь, целые армии, подобно неповоротливым мамонтам, окружались и методично истреблялись немецкими виртуозами танкового искусства. Когда представлялась возможность атаковать, части Красной Армии устремлялись вперед подобно легкой бригаде прямо на пушки и пулеметы немцев. Бестолковые в обороне, в наступлении же храбрые до безрассудства передовые подразделения Красной Армии стремительно таяли.
Кто был виноват в этой катастрофе? Уж, конечно, не рядовой красноармеец. Хотя у него не хватало того опыта и тактических навыков, которые были у противника, и вооружен он был менее современным оружием, но он сражался и продолжал сражаться с такой яростной храбростью, что немцев это начало повергать в уныние. Равно, как не виноват был фронтовой офицер. Как и его коллеги из Польши или Франции, он не мог себе представить, что внезапно на него обрушится вся мощь танковой войны.
Если кто и был виноват, то, бесспорно, Верховное главнокомандование. Говоря проще - Сталин. В первую очередь в том, что позволил немецкой армии застать СССР врасплох, во-вторых, те командиры, которые понимали, что такое механизированная война, в частности Тухачевский, исчезли в чистках 1937–1938 годов. Но, даже не принимая во внимание эти явные ошибки, невозможно было проигнорировать вывод, что основной причиной советского поражения летом 1941 года были различные приоритеты, которых придерживались лидеры Германии и СССР. Если одна страна концентрирует все свои силы на завоевании территорий, а другая - на национальном строительстве, то все шансы будут за то, что первая окажется более умелым завоевателем.
Ставке приходилось учиться жестоко и моментально. Хотя кое-какие меры были предприняты сразу: генералов, типа Рокоссовского, чьи карьеры оборвались по политическим мотивам, выдернули из лагерей и поставили в строй, вернув звания, но основная задача реорганизации, переоснащения и переобучения Красной Армии требовала огромного количества времени. А его как раз и не было.
В августе выяснилось, что те уроки, которые надо было учить как можно быстрее, вообще не были усвоены. Очередная серия фронтальных атак приводила к тому, что целые армии попадали в подготовленные ловушки, подобно медведю в западню. Именно это случилось с 34-й армией около оз. Ильмень, с 38-й - у Рославля, с 13-й и 15-й - между Гомелем и Кричевым - они просто растворились в неизвестности истории. Все наступления русских производились на хорошо защищенные тыльные фланги намечающегося немецкого наступления; провал атак русских привел Гальдера в состояние облегчения. Только у Ельни, в центральном секторе, Красная Армия весь август героически отбивала все атаки немцев. Этот успех в итоге оказался столь же фатальным, сколь и поражения на других фронтах. В Кремле его расценили как доказательство жизнеспособности линейной обороны и продолжили возводить еще две линии между Ельней и Москвой. Первая, под командованием Жукова, состояла из пяти свежих армий, расположенных на линии Осташков - Киров; вторая была просто цепью земляных укреплений, вырытых московскими рабочими. Собственно, на линии фронта восемь армий Западного фронта Тимошенко держали оборону от озера Селигер до Ельни. Южнее две армии нового Брянского фронта Еременко прикрывали сектор Брянск - Орел, который советская разведка посчитала наиболее привлекательным для танков Гудериана.
Все эти линии были безнадежно тонкими. Потенциально людская мощь СССР была в буквальном смысле неисчерпаема.
Но армии нуждались не только в живой силе. За конкретный промежуток времени можно обучить и вооружить лишь определенное число людей, а оружейная промышленность, эвакуированная на восток, не могла немедленно удовлетворить потребности армии. Единственная оснащенная и обученная из советских армий - Дальневосточная, числом в 30 дивизий - находилась на Дальнем Востоке и не могла быть двинута против немцев - армия охраняла Советское Приморье и маньчжурскую границу. Это позже советский разведчик в Токио, Рихард Зорге, получил подтверждение слухам, что японцы, вероятнее всего, ударят на юг, нежели на север.
Таким образом, Красная Армия уступала врагу у стен Москвы. Весь август ставка ждала. Ждала, когда появятся дополнительные резервы, ждала сообщение от Зорге, ждала первых признаков надвигающейся осени. И наступления немцев на Москву.