- А зачем им это надо, ваше высочество? Так они платят господину только талью, оброк и аренду, причем не деньгами, а поставкой определенного количества бочек сидра в винные подвалы короны. Выкупившись же на волю, они будут и за аренду платить вдвое больше, и немалые налоги купеческие. И дюку. И городу. Причем звонкой монетой, а не товаром. К тому же, пока они пребывают в крепости, то никому, кроме дюка, неподсудны. Как арендаторы земель дюка, пока они поставляют в казну все что положено и не имеют недоимок, то нет над ними и никаких управляющих от короны. Всем удобно, кроме города, потому как их продукция продается от имени дюка и, соответственно, налогом городским не облагается. Они даже кредиты у меня берут.
- Под залог чего? - удивился я.
- Орудий производства. Что еще с них взять? - усмехнулся банкир.
Дорога от садов вильнула к берегу, петляя среди громадных гранитных валунов, оставшихся скорее всего от ледникового периода, хотя почва под копытами пошла каменистая с того же коричневатого гранита.
По одному ему известным приметам Вельзер свернул с дороги в сторону берега, в распадок, вскоре показалось море, а широкая тропа - телега проедет - вывела на небольшой каменистый пляж. В речном эстуарии в полукилометре от берега стояла на якоре большая галера, а у пляжа качался на малой волне привязанный за камень тузик.
На уединенном берегу среди гранитных глыб был разбит бивуак с угольным очагом, на котором два стройных сарацина жарили на палочках что-то похожее на люля-кебаб.
Третий сарацин прислуживал седому старику, восседавшему на парчовых подушках, небрежно кинутых на каменную щебенку.
Все трое сарацин красовались богатым лямеллярным доспехом из позолоченных чешуек с рукавами до локтя. На предплечьях - кованые наручи. На узких поясах болталось по кривой сабле в потертых ножнах, кинжалу и невысокому шишаку со стрелкой и кольчатой бармицей. Широкие суконные шаровары и сафьяновые сапоги зеленого цвета довершали их облик. Головы они брили и носили на них шапочки-"менингитки". Усы и бороды имели короткие. Носы прямые. Глаза большие и круглые.
Сам старик выглядел еще колоритней. Седой, но с короткой, небрежно остриженной бородой. На голове чуть выше кустистых бровей намотана розовая, видно когда-то бывшая красной, тряпка, больше похожая на косынку-переросток, чем на тюрбан. Или на основу для намотки нормального тюрбана. Потертый парчовый халат накинут на голое тело, показывая загорелый торс когда-то очень сильного человека, но по старости уже с обвисшими мышцами.
Пояс на нем был красной кожи с золотыми вышивками сур из Корана. И за этим поясом у него заткнут целый арсенал. Ятаган, кинжал и два пистолета с ударными замками. Все оружие пышно украшено золотом, серебром, слоновой костью и бирюзой.
Довершали его облик широкие шелковые шаровары, бывшие когда-то зелеными, и новехонькие тапочки красного сафьяна с вышивкой золотом. С загнутыми носками. Старик Хоттабыч - версия "милитари", ёпрть. Бородку всю раздергал, колдануть не может, вот и вооружился как туарег.
Перед стариком стоял искусно инкрустированный деревом ценных пород и перламутром столик на гнутых низких ножках в виде львиных лап, заставленный бронзовой чеканной посудой. Изюм, инжир, фисташки, нуга, мелкие кусочки рахат-лукума и засахаренных фруктов. Зелень и пиалы для напитков. Вся посуда надраена до золотого блеска. Флот, однако.
Старик ел кебаб, боком скусывая его с палочки. Зубов у него явно не хватало.
Увидев нас, старик моментально встал, дожевывая. Тут же подтянулись и его бодигарды, на автомате сканируя окружающее пространство и выискивая угрозы своему хозяину.
Когда я спешился и стрелок принял у меня повод камарги, старик по-восточному низко поклонился мне с касанием правой рукой лба, сердца и пупка и с достоинством произнес на хорошем языке франков:
- Счастлив видеть вас, великий эмир больших гор. Я капудан Хасан Абдурахман ибн Хаттаби, и для меня большая честь уже только говорить с вами. Не будет ли для меня большим нахальством предложить вам разделить со мной эту скромную трапезу? Или хотя бы поднести кизиловый шербет для утоления вашей жажды этим теплым днем после конной прогулки?
- Я с большим удовольствием выпил бы кофе, - ответил я ему.
Ибо не фиг. Нашел чем меня удивить - кизиловым компотом.
Капудан Хасан хлопнул в ладоши, и два его телохранителя рысью разбежались в разные стороны. Третий остался у очага дожаривать кебаб.
Не дожидаясь понуканий от хозяина, один бодигард принимающей стороны принес мне из-за ближайшего валуна венецианский стул в форме буквы "Х". И бархатную подушку на него, обшитую по краю витым шелковым шнуром с кистями по углам. Впечатляющий "рояль в кустах". Уважаю такую подготовку к переговорам.
Другой бодигард метнулся к тузику, достав из него погребец, в котором оказался полный набор для варки кофе, включая сандаловые палочки для помешивания.
Подозвав сержанта, я приказал ему взять под охрану и оборону периметр нашего саммита. Около меня остался только Филипп.
Я сел на предложенный мне импровизированный трон и жестом предложил садиться негоциантам.
Капудан поделился с Вельзером подушками, и тот вполне ловко уселся по-восточному.
Филипп встал у меня за спиной.
В душе бродила некоторая щекотка нетерпения первым делом спросить Хасана о том, как поживает его брат Омар и не жмут ли тому бриллиантовые зубы? С детства каждый советский школьник знает, что Хоттабычей без брата Омара не бывает. Но вовремя прикусил язык: а вдруг у этого капудана действительно окажется натуральный брат по имени Омар, тогда как я объясню, откуда мне известны эти факты? Не ссылаться же мне, в самом деле, на Лазаря Иосифовича Лагина-Гинзбурга, как на достоверный источник. Поэтому начал переговоры с совсем другой темы.
- Как идет ваша торговля в этом году, уважаемый Хасан?
- Лучше чем ожидалось, ваше высочество, но намного хуже, чем хотелось бы, - лукаво улыбнулся старик в бороду.
Ему понравился такой откровенно восточный заход. Это было видно по довольно блеснувшим глазам.
- Что вы говорите? - сочувственно покачал я головой. - Неужто у вас без венецианских посредников лихва на специи еще не доросла хотя бы до одной тысячи процентов на вложенный дирхем?
Не помню уже, где я это вычитал, но засело в голове крепко, что восточные купцы наваривали на венецианцах более восьми сотен процентов на специях. А те еще раза в два-три цену накручивали. Сам же фрахт корабля редко превышал два процента от стоимости груза. В итоге на базаре в Нанте стакан перца горошком стоил целый лиард, остальные специи - еще дороже.
- О, прекрасный эмир, откуда у бедного торговца будет тысяча процентов? - традиционно по-восточному стал прибедняться капудан. - Так… немного чурек кушаем почти каждый день, тем и счастливы. И неустанно хвалим милосердного Всевышнего, - тут Хасан воздел руки к солнцу и опустил вниз, проведя ладонями по бороде, - который в беспредельной милости своей позволяет нам заработать еще чуть-чуть на шербет и кофе. Откуда возьмется тысяча процентов, о солнцеликий эмир? Аллах свидетель, что и пяти сотен не наскрести.
Тут я отметил, что капудан клянется Аллахом передо мной - неверным, а это значит, что может откровенно соврать, не боясь Божьего гнева. Вот если бы он поклялся памятью своего отца, тогда можно было бы и поверить. Хотя кавказское "мамой клянусь!" в большинстве случаев означает, что вам нагло врут.
А капудан тем временем продолжал грузить меня своей слёзницей:
- Берберские пираты совсем обнаглели, несмотря на то что сами магометане; они по наущению Иблиса грабят правоверных последователей пророка, будто им христиан и евреев мало. Нынче даже фирман эмира Тлемсена от них не спасает. А хорошая охрана очень дорого стоит.
Вельзер даже рот открыл от изумления, глядя на своего контрагента. Наверняка такого показного самоунижения от гордого, знающего себе цену капудана он никак не ожидал. Точнее - никогда не видел раньше, как восточные купцы общаются с властью. Любой властью.
- Я рад, что у вас дела идут так прекрасно, - похвалил я сарацина, - и надеюсь, что ваша галера и ваш товар не пострадали от пожара в порту.
- Аллах милостив к правоверным детям своим, - ответил мне капудан, - галера стояла у противоположного от порта берега. А товар, кроме коней для светлейшего дюка, я еще не успел разгрузить.
- Не боитесь, что погорельцы именно вас первого обвинят в поджоге, как только увидят ваш товар?
- Боюсь, о солнцеликий эмир. Очень боюсь, поэтому и не разгружаюсь.
- И пока вы не разгрузитесь, вы не сможете нас перевезти на север Пиренеев? - высказал я свое подозрение.
- Истинно так, как бы мне от этого ни было огорчительно, - покачал головой старый хитрец.
- Мэтр Иммануил, как я понял, это ваш товар уже?
- Не совсем так, ваше высочество, - нервно мял банкир ладони. - Товар привезен именно для меня, но я его еще не получил и не оплатил окончательно. Боюсь я именно возбуждения неразумной толпы в порту, где сейчас скопилось много сезонных рабочих с самого дна города. Достаточно крикнуть одному купцу, все потерявшему в пожаре, что порт сожгли сарацины, как тут же начнется погром, в котором я опасаюсь потерять как друга, - он кивнул в сторону Хасана, - так и товар, за который уже уплачен немаленький залог.
- И каков там товар, если не секрет?
- Какие могут быть у меня секреты от вас, ваше высочество? - Банкир подскочил и отвесил глубокий поклон. - Перец, гвоздика, корица и имбирь.
- Карри не возите? - спросил, и тут мне что-то жутко захотелось курочки-карри на луковом соусе. Даже слюна пошла, как у собаки Павлова.
- Если мне, недостойному, будет вашим высочеством дозволено говорить, то я поясню этот вопрос, - вмешался в наш разговор капудан.
Я кивнул.
- Лист карри тяжело переносит морские путешествия, каких морей на его пути сюда целых четыре, и все разные по климату. Теряется в дороге его изысканный вкус. К тому же в Европе мало любителей на эту специю.
- А не пробовали его разводить в других местах?
- Пробовали. Все пробовали. Но только в Индии он настоящий. Во всех остальных местах теряет очень сильно во вкусе и особенно - в аромате.
В этот момент сарацин в золоченом доспехе с поклоном принес поднос, на котором стояли три малюсенькие чашечки с кофе. Похоже на фаянс. Снаружи чашки были черные, внутри белые. И три оловянных стакана с чистой холодной водой. Но такое гурманство теперь явно не для меня - в этом веке надо особенно беречь зубную эмаль, так как нормального дантиста не сыскать даже днем с огнем.
Капудан кивнул, и охранник начал их расставлять на столе.
- Мэтр Иммануил, - приказал я все еще стоящему столбом банкиру, - садитесь. Стоя вам неудобно будет пить кофе: половина удовольствия улетучится.
- Благодарю вас, ваше высочество, - широко улыбнулся банкир и снова сел по-восточному на парчовую подушку, протягивая руку к вожделенной чашечке.
Я попробовал обжигающий черный и очень густой напиток и слегка поплыл от его крепости. Даже сердце стало огорченно бухать о ребра, протестуя на такое насилие над организмом.
- Капудан Хасан, откуда происходит этот очень крепкий сорт кофе? Это же не мокко из Йемена, - скорее утвердил я, чем спросил.
Хоттабыч снисходительно улыбнулся и кивнул головой.
- Мокко пьют неженки, великий и проницательный эмир, мудрый не по годам. Эти зерна собирают в горах между Абиссинией и Эритреей. Это дикий кофе с очень мелкими зернами. Старые люди говорят, что там родина этого растения. А в Йемене кофе - уже культурная плантация, где полтора века отбирают зерна по особым признакам.
"Интересно, кто для него "старые люди"", - подумалось мне. Кто же я тогда в его глазах получаюсь? Мальчишка? Амбициозный щенок? Если бы не мой титул, боюсь, со мной бы тут и разговаривать не стали, несмотря на протекцию Вельзера.
- Очень крепкий, - пожаловался я. - Хотя вкус - восхитительный. У вас талантливый кофешенк.
- Обычно этот напиток я пью на борту своей каторги в море, чтобы не дремать на вахте. И больше трех таких чашечек в день этот кофе пить не рекомендуется. В отличие от мокко.
- Не знал, - слегка склонил я голову, благодаря капудана за науку. - А возите ли вы чай?
- Чай? - переспросил капудан, не понимая, о чем это я.
- Да, чай. Травку такую из Китая, которую сухой заваривают кипятком и пьют. Точнее не травку, а листья с куста.
- Вы, наверное, имели в виду у-ча, великий эмир?
Я кивнул в подтверждение.
- Нет, великий эмир, морем такой товар не возят - он слишком легко вбирает в себя воду из воздуха и нехорошие запахи. До последователей пророка его доставляют издалека вместе с шелком на верблюдах по еврейскому пути в больших деревянных ящиках, обработанных воском. Говорят, что пока такой караван почти за год проходит через несколько пустынь, этот лист в ящиках созревает до готовности к потреблению.
- Вы говорите "по еврейскому пути"? Я слышал, что этот путь называют шелковым.
- Вы, франки, называете его так. Но весь этот длинный путь многие века поделен между семьями евреев-рахдонитов, которые только одни знают, как пройти через те пустыни от оазиса к оазису. И передают они караваны друг другу по цепочке. Поэтому мы и называем этот путь еврейским.
- А возите ли вы плотный грубый шелк или только тонкий?
- Тонкий, да еще фактурный шелк возить выгоднее, ваше высочество. Он меньше весит при той же длине, и больше здесь стоит. Если я правильно понял, то вы имели в виду ту ткань, которую на Востоке надевают под кольчуги.
- Именно так.
- Можно привезти ее под заказ, но партией не меньше поставы.
- А есть у вас шелковая ткань тонкая, самая простая, даже неокрашенная, но только чтобы она сгорала без остатка? - продолжал я пытать сарацинского морехода.
- Я особо этим не интересовался, о солнцеликий эмир, но если что вам будет нужно, старый Хасан для вас все найдет.
- Как-нибудь можно устроить так, чтобы сначала посмотреть и испытать образцы этих тканей, прежде чем вкладываться в целые поставы товара?
- Куда нужно будет их доставить? И в каком количестве?
- Доставить? - прикинул я. - В Наварру. В По… Помплону или Фуа. Туда, где я буду. А по количеству… локтей по десять каждого образца будет пока достаточно. Самого простого - неокрашенного и неотбеленного. Только они мне нужны как можно быстрее.
- Я думаю, это возможно будет передать вам через арагонских мосарабов с острова Майорка.
- Вы возьметесь за это?
- Буду рад услужить великому эмиру с надеждой, что если вам что-либо понравится, то большую партию этого товара вы закажете мне же.
- Конечно, - согласился я.
В самом деле, где я буду искать еще одного сарацинского купца, который мне привезет товар без венецианских, генуэзских или арагонских посредников?
- Тогда я ваш слуга, о великий эмир.
Вроде все вежливые темы мы перетерли, пора приступать к главному вопросу переговоров, а эти купцы все титьки мнут да время тянут. Придется начать самому:
- И все же, дорогие мои негоцианты, чувствую, что зазвали вы меня на этот дикий берег не просто так, для светской беседы под кофе, которые можно вести и в городе. С чем связана такая секретность? Только честно. Ни за что не поверю, что нельзя разгрузиться выше и ниже от города по течению реки.
- Ваше высочество, тут такое дело, - протянул мэтр Иммануил, - что где ни разгрузись, все равно придется товар везти в город. А слухи у нас распространяются быстрее урагана. К тому же запах от такого товара ничем не скроешь. Так что я лично опасаюсь погрома обоза уже в самом городе. А хорошо охраняемого убежища за городом, чтобы оно соответствовало специфическим условиям хранения такого нежного товара, у меня здесь нет.
- И что вы хотите от меня?
Вельзер немного помялся и высказал:
- Было бы очень неплохо для всех нас, если бы вы, ваше высочество, милостиво изыскали возможность поговорить с вашей тетей, чтобы она разрешила поместить этот товар на ее склад в замке. Не бесплатно, конечно. - Тут он вздохнул непроизвольно. - Главное, чтобы от места разгрузки обоз сопроводили ее гвардейцы.
- С тетей? - удивился я. - А почему не с дядей?
- Всем хозяйством в замке заправляет именно дюшеса. Даже если вы обратитесь с этой просьбой к вашему дяде, он все равно попросит это сделать именно ее. Зачем плодить лишние инстанции?
- И тогда? - поднял я бровь.
- И тогда, по разгрузке, моя галера тотчас отвезет вас, о солнцеликий эмир, ваш груз, ваших людей и ваших лошадей совершенно бесплатно, из чистого уважения к вам, ваше высочество, - изрек капудан Хасан. - И туда, куда вам будет угодно.
Блин, ничего нет нового в моем времени. Везде рулит административный ресурс.
Ладно, Вельзер, золотая рыбка моя, еще не вечер. Как говорил Остап Бендер: "Шура, за каждую скормленную вам калорию я потребую от вас множество мелких услуг". Отработает банкир, никуда не денется. Но есть у меня смутное подозрение, что на этом грузе он легко отобьет ту бочку золота, что выкатил мне за дворянские хартии. Ему главное - время не протянуть, пока на рынке за стакан перца вместо лиарда дают целый су.
- Только о стоимости этой услуги вы будете сами договариваться с экономом, - поставил я свое условие.
Вот так. Не стоит думать обо мне превратно человеку двадцать первого века, только первоочередная задача для меня - попасть быстрее домой, а не срубить тут бабла по-легкому, задерживаясь на неопределенный срок.
Негоцианты переглянулись и радостно вздохнули. А меня, при взгляде на них, посетила другая идея, более продуктивная. В том числе и для моего кошелька.
- Хасан-эфенди, а где вы разгружали лошадей для дюка?
- В военном порту в устье реки. Но это далеко от города, почти десять лиг.
"Ага, - подумал я, - это там, куда в мое время перенесли порт из города. Сен-Назер".
- Большой там порт?
- Не очень, ваше высочество, - пояснил банкир. - Скорее там даже не порт, а аванпост бретонского военного флота. Там очень высокие приливы и время погрузки-разгрузки ограничено.
- А основной военный флот Бретани где стоит?
- В Нанте - в притоках Луары или в других портах полуострова. Часть кораблей море патрулирует, - просветил Вельзер.
- Значит, военный флот от пожара не пострадал?
- Почти.
- Тогда сделаем так. Бумаги на товар вы оформляете на меня, - заявил я как об уже решенном деле.
Видя недоуменное лицо банкира, спросил:
- Вам что-то непонятно?
- Зачем вам это, ваше высочество? - Даже голос у Вельзера слегка дрогнул.
Понятно мне его поведение. Бабки не просто большие - огромные. Вот очко и жим-жим - принц грабит прямо на ходу. Караул! Ратуйте, люди добрые! Надо успокаивать.
- Мы с вами деловые партнеры, мэтр, не так ли? Или вы отказываетесь от нашего сотрудничества?
Ага… Два раза он отказался, теряя на этом целых триста золотых флоринов, которые он уже отдал мне без каких-либо расписок. Я для него - инвестиция.
- Никогда, ваше высочество, - возмущенно возразил мне Вельзер. - Как я могу отказаться от сотрудничества с вами при таких деловых перспективах, которые вы мне обрисовали.
- Так вы доверяете мне? - напирал я.