Как-то неожиданно для него самого, Померания вошла в число стран с наиболее разумными и передовыми законами, что признала даже Англия, пусть и нехотя. Некоторые вещи, очевидные для попаданца, для жителей европейской провинции восемнадцатого века, оказывались немыслимым откровением. Всеобщее образование, какая-то социальная защищенность, добровольная (!) служба в армии с последующими льготами, причем на службе не лупили почем зря, нормально кормили и одевали! Были законы, защищающие производителей и фермеров, преподавателей… Этакий островок справедливости и закона, выгодно выделяющийся на фоне германского феодализма.
Отмена крепостного права и большинства феодальных привилегий, отмена таможенных пошлин между Померанией и Мекленбургом, снижение ряда налогов и частичная их отмена… И все это - прямо сейчас, как только он станет законным правителем! Не только агенты, но и стоявшие на постое солдаты и офицеры рассказывали с гордостью о достижениях Померании и вот уже они воспринимаются жителями не как оккупанты, а как СВОИ, как освободители от гнета, а Рюген - воплощение идеального государя.
Для жителей двадцать первого века такое прозвучало бы диковато, а для жителей восемнадцатого, которых освобождают от участи крепостного и наделяют хоть какими-то правами и социальной защитой… Слава Государю!
"Тянучка" с судами дала возможность Рюгену привести в порядок и другие дела…
- Милый, я все понимаю, - с деланным ужасом проговорила Наталья, - но девять! Понимаю, что мужчина с твоим темпераментом, да еще и отсутствующий месяцами, не сможет удержаться… Но девять бастардов!
- Беру пример с Августа Сильного, - шаркнул ножкой Владимир и супруги захихикали.
Отношение к изменам, особенно к мужским, в этом веке было снисходительным, так что на фоне подавляющего большинства вельмож и правителей Рюген был едва ли не образцом скромности. Во всяком случае, ему и в голову не приходило селить своих пассий в соседние покои во дворце и выводить их в свет, представляя как официальных любовниц. А тут… Да подумаешь, девять бастардов, которых он признал как таковых и даровал официальное дворянство с гербом и небольшие поместья. В конце-концов, род Грифичей не должен пресечься и если что-то случится с законными потомками, бастарды продолжат род - случай в европейской практике нередкий.
Ход с бастардами получил неожиданное продолжение - Юрген фон Бо, глава разведки и контрразведки, предложил не просто дать поместья, а дать их рядышком с городами, где не было резиденций герцога.
- Сир, навестить ты их сможешь и так, - чуточку флегматично сказал мужчина, садясь на предложенное кресло, - но твоя супруга не будет видеть их. И пусть она спокойно относится к… такой ситуации, но зачем ее нервировать?
- Второй слой, - попросил принц.
- Города, рядом с которыми будут поместья твоих бастардов, не будут чувствовать себя обделенными. Если уж в поселишь рядом своих детей, да будешь хоть изредка навещать их…
- Понял, - Вольгаст откинулся на спинку кресла и начал постукивать пальцами по подлокотнику. - Да, согласен с тобой, выгод от такого шага предостаточно и уж точно больше, чем недостатков. Решено.
Следующим шагом было учреждение собственных орденов - пора уже, все-таки государство переросло "игрушечные" размеры. Долго Рюген не думал - имена святых, как принято было в эти времена, ему не слишком нравились. Нравились же названия "говорящие" - вроде "красного знамени" или "славы". После некоторого размышления, от "Славы" пришлось отказаться - нужна была хоть какая-то христианская зацепка, иначе выходило вовсе уж неприлично.
Остановился на "Железном кресте":
Железный Крест 2-го класса
Железный Крест 1-го класса
Большой Крест Железного Креста
Звезда Большого Железного Креста
Нарисовав десяток вариантов, он отдал их на суд "Волкам" и они уже вынесли свое решение. Орден получился красивым и простым - достаточно простой крест с расширяющимися концами, сделанный из оружейной стали и обрамленный серебром. И надписи: кириллицей на вендском и готическими буквами на немецком - "Бог, который создал железо, не хотел рабов".
Благодаря освобождению крепостных в своих владениях, надпись получалась этаким девизом свободолюбия. Историю ордена попаданец немного знал, так что сделал его статус "классическим" - то есть низшей степенью можно награждать не только офицеров, но и рядовых - если они этого были достойны.
Помимо "Железного креста", учредил он и орден "Святой Натальи", подобрав соответствующую святую. Впрочем, принц нисколько не скрывал, что на святых ему плевать и орден учрежден только и исключительно в честь любимой супруги. Статус ордена был гражданским, тоже четырех степеней. Плюс - была упомянута возможность награждения за благотворительность, что сразу вызвало бурный всплеск энтузиазма среди купечества.
Были и необычные награды - "Волки" и часть ветеранов получили стальные же перстни на большие пальцы правой руки - так называемые "Перстни лучника", дающие простолюдинам дворянство. Правда, так уж сложилось, что привилегия эта была необходима чуть более двум десяткам из трехсот с лишним награжденных - остальные к привилегированному классу принадлежали по праву рождения. Помимо дворянства, перстень автоматически делал человека гвардейцем Грифича, пусть в некоторых случаях скорее почетным. Но как можно было не наградить барона Фольгеста, Савватея Ворона или того же Тимоню?
"Тимоня, кстати, числился с недавних пор как в русской гвардии, так и в гвардии Померанского, да и поместья имел в обеих странах… Правда, подданство было российским, ну да неважно. Верный денщик стал чем-то неотъемлемым для Рюгена и воспринимался скорее как член семьи."
Провел и другие армейские реформы - ввел нашивки со званиями и увеличил количество этих самых званий. Зачем? Так он прекрасно понимал психологию военных, которым требовалось какое-то подтверждение успешности. Вот и пришлось вводить такие звания, как "Под рядовой" (только-только принял присягу, но ничего толком не умеет), рядовой Второго класса, Первого, Старший рядовой… Та же самая история была с капральскими званиями, а сержантских ввел аж восемь… А были еще и нашивки за выслугу лет, за штыковые атаки, за… Много всего, в общем. Когда Владимир впервые поделился идеей со своей свитой, те пришли в восторг, а циничный Август Раковский выдал:
- Ты гений, Сир. Теперь каждый вояка из тех, что разумом попроще, будет чувствовать карьерный рост - ведь при должном старании какая-нибудь висюлька на грудь или повышение в звании будут идти постоянно. На моральном состоянии войск это должно хорошо сказаться.
Так оно и вышло - реформа прошла торожественно, пышно, а сразу после нее - награждения. Награждали торжественно - в присутствии большого скопления зевак, на площадях городов. Да-да, награждения проходили в разных городах, чтобы те почувствовали свою сопричастность. Перечисление заслуг и достоинств награжденных, какие-то привилегии, полагающиеся к награде… Что военные, что гражданские были в восторге - зрелища здесь любили.
Наиболее восторженный образ мыслей был у недавних врагов - пехоте и артиллерии бывших владетелей Мекленбурга. После победы они практически автоматически влились в войско победителя. Не все - многие были завербованы насильно и даже не являлись гражданами Мекленбурга. Желающих Рюген безоговорочно отпускал, но добрая половина пехотинцев решила продолжить службу. А что? Условия службы он предлагал весьма неплохие, да и льготы…
А вот с мекленбургским дворянством вышло не очень. Во время сражения кавалерию вырубили почти начисто и теперь Грифичу предстояло весьма неприятное дело - выселение вдов и сирот.
Звучит погано, но на деле еще поганей - родственники погибших автоматически становились оппозицией. Пусть здесь привыкли терять близких и если бы потери составили привычные для Европы десять-двадцать процентов, то еще ничего. Выжившие частично перешли на службу, частично засели бы в поместьях, но особых проблем не возникло бы. Да, появились бы маленькие, "местечковые" оппозиции, но дальше разговоров ничего не пошло - хотя бы потому, что помешали более благополучные соседи. Теперь же оппозицией становились ВСЕ дворянские семьи, потерявшие близких родственников. Близких - значит сыновей, отцов, племянников. На более дальние связи родственные чувства распространялись значительно более слабо…
И что делать с этими оппозиционерами? Делать вид, что ничего не было и дать им "созреть"? Все равно кровью закончится… На службу допускать их теперь просто опасно - предадут. Не каждый, разумеется, но ведь их много - и "сироты" будут "подогревать" друг-друга… В результате дело кончится серией мятежей и попыток переворотов или же придется создавать специальную спецслужбу только для "сирот". А ведь всего-то - разъяренные юнкера Померании отомстили юнкерам Мекленбурга, разорявшим их поместья… Неудачное стечение обстоятельств.
Вообще, с "Битвой за Мекленбург" было много… интересного. С одной стороны - безоговорочная победа над не самой слабой армией, да еще с весьма умеренными потерями с его стороны. С другой… в Европе было не принято начисто уничтожать противника и после уничтожения доброй половины мекленбургского дворянства, включая вельмож, отношения к Грифичу было опасливым… Померанские же драгуны получили сомнительную славу редкостных отморозков. Правда, в профессионализме тоже никто не сомневался - в такой битве потерять меньше сотни убитых, это знаете ли…
Теперь, по расчетам самого Рюгена и его "генштаба", в предстоящих конфликтах противник будет биться либо очень опасливо, стремясь удрать при первой же оказии, либо стоять насмерть, опасаясь резни.
Ну и раз уж все равно придется идти на конфликт с частью мекленбургского дворянства и получить в итоге несколько сотен семей "кровников", то Грифич решил идти до конца…
- Суды, - коротко обозначил он идею Свите, - начать проверку документов на владения у семей погибших.
- Сир, но мало у кого они сохранились, - начал было Юрген, но тут же умолк и задумался.
- Ясно…, - протянул Август, - нет документов, можно будет начать суд. А там либо обвинение в мошенничестве - незаконно землю держали, либо просто выселение, а кто-то и дворянства может лишится.
- Верно. Я тут документы кое-какие посмотрел, так многие семьи держат не просто поместья, а феоды.
Юрген хохотнул:
- Вот тут они со своим Средневековьем и вляпались!
Так оно и вышло - добрая половина дворянских семей жила не в поместьях, а в феодах, да и у остальных были проблемы с документами. Нужно сказать, что администрация нового правителя не слишком зверствовала и не выселяла всех подряд. Прежде всего проводился осторожный агентурный опрос окружения потенциальных наследников: выяснялись родственные связи с погибшим и степень дружбы, отношение к новому герцогу…
К примеру - из поместья не выселялись престарелые родители, если им некуда было ехать. В таком случае они оставались доживать свой век в усадьбе, но числились уже управляющими. Усадьбу могли оставить в семье, если наследовал кто-то, кто был в неважных отношениях с погибшим - если этот "кто-то" успевал додуматься прибыть ко двору Рюгена с изъявлениями покорности. И кстати, "раскулачивание" проходило строго по закону. Никаких там "я так решил" не было. Вот помиловать - да…
В общем, выходило не так уж и страшно - гарантированному "раскулачиванию" подлежало процентов десять дворянских семей, еще столько же - возможно. Ну и самое приятное - часть поместий/феодов осталась без наследников. Точнее говоря, наследники-то были, но либо сами принадлежали к числу неблагонадежных, либо были вовсе уж дальними родичами. В таком случае, если это был именно феод, проблем вообще не возникало и усадьба отходила в казну. Какую-то часть принц "отложил" - для будущих бастардов, для награждений отличившихся или как часть личных владений. Ну а остальные…
Полтора десятка вояк, награжденных Железными Крестами, получили полноценные поместья, а полторы сотни отличившихся юнкеров - феоды - без феодальных привилегий, разумеется. Свою долю получили и многие пехотинцы из ветеранов - землю под небольшие, но полноценные фермы.
Раздача "слонов" была во многом мерой вынужденной: нравы восемнадцатого века были таковы, что "настоящей" наградой здесь считали в первую очередь землю и только затем - ордена, медали и прочие "блестяшки". Так что как протестовала "жаба" попаданца, а делиться захваченным все-таки приходилось. Примитивная психология - людей надо "повязать" сначала кровью, а затем и некогда чужими материальными ценностями.
В начале июня "перетряска" новых владений все еще продолжалась и обещала затянуться минимум на пару лет. Спорные и сомнительные случаи Рюген старался "спускать на тормозах" и "раскулачиванию" подвергались только явные противники, имеющие проблемы с документами на имение. Первоочередной задачей было не столько разорить, сколько напугать - и пусть потенциальные враги думают… Кто-то в итоге начал спешно и по дешевке продавать поместья, буквально в четверть цены - покупали обычно люди Грифича. Другие принялись искать подходы к новому герцогу, стараясь выслужиться. Проще всего было с поместьями, где ближайшим наследником оказывалась девушка - следовало предложение сперва от представителей администрации, затем в гости начинали захаживать холостые дворяне из Померании и вот она уже выходит замуж… Все счастливы: девушка остается в родном доме и может не беспокоиться о своем будущем, мужчина получает жену и землю - ну или землю и жену…
"Увлекательнейшие" судебные иски были крайне неприятны - у Владимира временами начиналась изжога на нервной почве, гасить которую удавалось только с помощью экстрасенсорики. Как бы он не ставил себя циником… Однако и выхода особого не было - любой другой вариант в конечном итоге приводил к еще большим проблемам. Был и другой неприятный момент - пришлось отрезать "репрессированным" путь в Россию.
Получить две-три сотни семей, откровенно враждебных Грифичу, да в дружественной державе… Опасно - через десяток лет многие из них вскарабкаются по карьерной лестнице и как это может аукнутся для Померании - Бог весть.
Глава девятая
Приглашение на коронацию Владимир воспринял как подарок небес: мало того, что можно с чистой совестью переложить неприятные дела на подчиненных, так еще и соскучился по друзьям-приятелям. Соскучилась и Наталья - родня не могла ее навещать, ведь у самих помимо службы государевой были дела с новым-старым поместьем. Дети тоже достаточно взрослые для поездки, так что в середине июня Грифичи были в Петербурге.
Павел встретил его восторженно, но уже не как Наставника, а как старшего друга - он сильно повзрослел и выглядел невероятно брутально.
- Какой ты стал, - восхитилась Наталья, - небось все девки твои.
Смущаться тот не стал, лишь усмехнулся слегка - да так, что герцогиня сама смутилась…
- Мда, - принял эстафету Владимир, - ты и правда… Даже не повзрослел, а… Величественный стал, что ли.
- Корона, - односложно ответил будущий император. Переспрашивать не стали - явление знакомое…
Выглядел он и в самом деле на редкость хорошо - среднего роста и телосложения, не слишком красивое лицо… Но движения, взгляд! Казалось, что рядом идет леопард - красивый и невероятно опасный. Позже, поделившись этими мыслями с женой, герцог услышал хихиканье в ответ…
- Ты себя-то со стороны представить можешь? Или "Волков" вспомни - такие же хищники, рядом с которыми остальные невольно замедляют движения и стараются не повышать голос.
Рюген хмыкнул смущенно:
- Пожалуй… Наверное, это что-то вроде отцовских чувств, когда свой детеныш кажется самым лучшим и каждая мелочь, подчеркивающая его, ээ… качество, видна как под микроскопом.
Несколько дней отдыха в Померанском дворце - и начались встречи с родичами и знакомцами. С русской службы герцог уволился еще до вступления в военную кампанию против Мекленбурга, так что сейчас он приехал в страну не как русский фельдмаршал, а как иностранный правитель. Вроде бы мелочь, но дипломатический этикет совсем другой… К примеру - пришлось начать подыскивать дворец под посольство, все-таки интересы Померании-Мекленбурга в России очень велики и посольский штат придется держать солидный. Ну а как же - не только дипломатия, но и хозяйственно-торговые, военные отношения…
Рюген было задумал отдать под посольство часть Померанского дворца - дескать, все равно большую часть времени не используется, можно было бы отвести один этаж… Хорошо, озвучивать не стал и предварительно как следует обдумал. По здравому размышлению, идея была негодящая хотя бы потому, что посольство требует возни с документами под грифом "Совершенно секретно", а родовой дворец - место, где будет постоянно толочься родня, бывшие сослуживцы, просители и знакомцы. Как-то оно не слишком сочетается с секретностью.