К обеду ноги гудели, в горле саднило, будто там сорокоши когтями прошлись, но зато дел мы переделали тьму. Ткачики трудились (дома мы начали строить по шнурку, как и положено: с бесперебойной подачей мейхона появилась надежда отстроить стройные ряды улиц и очень даже приличные домишки), дети управляли ими неплохо, для них это как игра, в которой нет правил и ограничений; не удивлюсь, если они со временем начнут замки строить.
- Для них это хорошая практика, - сухо сказала Иранна, заметив, что я наблюдаю за детьми, - хотя я не одобряю их отсутствия на уроках.
Она где-то там проводила урок, появилась неожиданно и стояла с лицом, на котором не прочесть никаких эмоций: довольна она или недовольна - не понять.
- Кому-то надо строить дома, - я попыталась извиниться, но особой вины не чувствовала. - Если не они, то некому. То есть ткачики могут и сами, конечно, но дома опять будут похожи на сморчки и разбросаны по всей долине.
- Геллан сказал, ты хочешь о чем-то спросить меня.
Позаботился. Меньше всего после вчерашнего разговора мне хотелось говорить с Иранной. Я помолчала, собираясь с духом. Она меня опередила:
- Я знаю, что ты вчера подслушивала.
Очень прямолинейно, надо сказать. Интересно, об этом тоже Геллан ей натрепался?
- Геллан тут не причём. - легко телепатировала она. - Что касается вчерашнего разговора…
- Я не хочу об этом думать, - быстро перебила её я. - Не хочу думать, что будет потом. Есть сегодня и сейчас, а что завтра ждёт - какая разница? Как-то оно сложится. Вряд ли ты точно знаешь, что случится. А если нет настоящей картины, не всё ли равно, какой её нарисует жизнь?
Иранна покосилась и промолчала. Вот и хорошо.
- Я хотела спросить об украшениях. Почему женщины их не носят?
Иранна пожала плечами:
- Их не носят меданы. А так страсть к побрякушкам повальна. Видимо, как везде. Я права?
- Мне не понятно, - тряхнула я упрямо головой.
Меня раздражало умение отвечать на вопрос, не донося суть того, что я хотела узнать.
- Пойдём, присядем. Это долгий разговор.
Глава 30
Сила не в камнях, а в их отсутствии. Дара
- Каким ты видишь наш мир, Дара? - спросила Иранна голосом лектора или учителя.
Ей не хватало очков на носу, указки в руках и доски, возле которой она могла бы прохаживаться. Сложный вопрос, особенно если учесть, что толком я ещё ничего и не видела.
- Он… другой, - осторожно сказала я.
- И в чём его основная непохожесть? - Иранна прикрыла один глаз, склонив голову на бок.
Иронизирует?.. Хочет поймать на чём-то?.. Так и хотелось вжать голову в плечи и уткнуться в учебник или конспект. Вот же, блиннн…
- Ведьм у нас меньше - это точно, - буркнула я, подавляя желание поёжиться от этого пристального взгляда. - Хотя ведьма в моём понимании - нечто другое.
- И какое же? - не отступала муйба.
Вот пристала-то…
- Ну… ведьмы и колдуны занимаются магией. Связаны с потусторонними силами, читают заклинания, колдуют с предметами. Амулеты там, заговоры…А у вас больше способности… собственные. У нас это злая сила. А здесь… больше волшебство. То, что я видела. Может, просто настоящих злюк еще не встретила.
Мила, сидевшая рядом, заёрзала.
- По легендам, наш мир создал Древний Дракон. Когда-то они, драконы, главенствовали, а люди были слабы и беспомощны, но хотели жить, боролись с природой и не отступали, чем восхитили драконов. Поэтому они захотели поделиться с людьми силой, которая стала и даром, и проклятием одновременно. Теперь человек может многое, его возможности безграничны, но Чаши Мира не бездонны, и как только теряется равновесие, всё вокруг стремится исправить это, не позволяет какой-то из Чаш склониться до земли.
- Поэтому ни у кого нет всемогущества, - буркнула я. - иначе трах-бабах - и нет сарая.
- Верно. - Иранна улыбалась одними глазами, а лицо гладкое-гладкое, спокойное. Даже губы не дрогнули. - И равновесие достигается разными способами. У кого-то силы больше, у кого-то - меньше. Кому-то она не нужна: есть люди, отказавшиеся от дара, живут просто и стараются ничем не выделяться.
- Но сила в них есть. - уточняю я. - И в какой-то момент может прорваться.
- Может. Изредка. А есть те, кто боится своих способностей или считает все эти колдовские штучки - занятием низким, недостойным, и поэтому даже подсознательно не даёт им вылезать наружу. Благо, есть способы сдержать силу и жить в своё удовольствие.
Пока что я не понимала, куда она клонит. Мозг работал так, что, казалось, вскипит и прорвёт мой многострадальный череп.
- А в чём удовольствие жить без способностей здесь?.. Тут куда ни чихни, то одна беда, то другая. Колы в столы втыкаются, глаза драконьи сквозь землю лезут…
Мила чмыхнула. Молодец, девчонка, оживает потихоньку.
- Даже у меня тут прорвалось, как из худого мешка. Дома я без этих ваших штучек жила себе спокойно.
- Здесь есть те, кто считает колдовство ниже своего достоинства.
И тут до меня дошло.
- А-а-а! Мужики, что ли?
Мила закрыла лицо руками и затряслась. Вот интересно, почему обязательно смеяться тихо? Привычка, наверное.
- Хороший конец логической цепочки. - похвалила меня Иранна. - Когда-то мужчины верховодили. Боролись, побеждали, совершали подвиги. Они и сейчас… но нежили стало меньше, войны превратились в небольшие стычки, опасность ушла в легенды и песни, поэтому они находят забавы и развлечения, кто как может. Охотятся, гоняются за призраками, изредка устраивают турниры. В городах чаще, здесь пореже… А для тех, кому совсем невмоготу, есть Мрачные Земли. Правда, туда отправляются самые отчаянные.
- И что это значит? - я опять потеряла суть и начала нетерпеливо постукивать сапожком.
- Это значит, что способности даются на Зеоссе не только женщинам. Они есть и у мужчин. Но колдовать для них - занятие не достойное. Не знаю, откуда пошло это видение, а только мужчины здесь не колдуют. Ну… или почти не колдуют.
- Ис-с-сподтишка - прошептала Мила. Глаза у неё сияли.
Иранна кивнула.
- Или случайно, от испуга. Но желательно, чтобы никто не заметил или сделал вид, что не заметил. Всякое может случиться. Это как… газы, что выходят из организма. Раз - и случилось.
Мила хихикнула.
- А чтоб конфузы случались пореже, обвешиваются мужчины побрякушками с ног до головы.
Иранна сказала это значительно и торжественно, улыбка, наконец-то, коснулась её губ. Вот она, истина.
- А женщинам нужна сила, поэтому они и…
- Совершенно верно. Впрочем, это не панацея. Тем, кто слабее, камни мешают. У кого способностей побольше, тяга к красивым вещам перевешивает. Украшения носят лендры, сайны, маги…
- Лендры? - я споткнулась о новое слово.
- Городские ведьмы. Они посильнее медан, послабее сайн. Хотя, возможно, не всегда. Но у лендр - свой путь, поэтому им плевать на славу и силу сайн и нет желания становиться чем-то большим, чем они есть.
- А маги?..
- Мужчины-колдуны. Те, кто не отказывается от дара вольно или невольно. Но у них почти нет выбора: самых слабых и никчемных мальчишек отцы отдают магам.
- Вот интересно, как это можно определить, - буркнула я, жалея несчастных мальчишек, которых лишали семьи.
Иранна передернула плечами. Что-то сверкнуло в её глазах. Холодно так, нехорошо…
- Сироты, калеки, болезненные детишки… Напуганные зверьки, пережившие в детстве трагедию… Заторможенные, не умеющие дать отпор. Хилые, рассеянные, со слабой реакцией…
- Ужас какой…
Меня это разозлило. Какое-то тупое бессердечие.
- Для них это шанс выжить, Дара, - тихо сказала Иранна.
- А слабых девочек не бывает? Куда сплавляют их?
- Девочки… сильнее. Но если совсем плохо, есть приюты, где можно жить и набираться сил. Рано или поздно почти все женщины, подпитанные силой, находят место, зарабатывают на кусок хлеба и не страдают от того, что природа не одарила их щедро мускулами или быстрой реакцией.
Поодаль появился Геллан. Говорил о чём-то с меданами и кузнецом. Чёткие жесты, властный голос.
- А стакеры? - спросила я машинально, не отрывая глаз от группки людей вдали.
Иранна обернулась, проследив за моим взглядом. Нарочито так, демонстративно. Чтобы я поняла: она могла этого и не делать.
- Стакеры хуже магов. Так здесь считают. Они другие. Им не нужны камни, чтобы сдерживать силу. Им не нужна магия, чтобы творить чудеса. Они сами - клетка для своих способностей. Хотят - выпускают птицу на волю, хотят - держат в неволе. Кормят или морят голодом. Их право. Стакеров боятся, ненавидят, презирают. Но не гнушаются пользоваться их услугами, способностями, силой.
- Геллан сказал, что стакеры - убийцы.
- Так и есть. Убийцы нежили, потусторонних сил, колдунов. Да и человека им прихлопнуть ничего не стоит. В Братство попадают отбросы, разбойники, бандиты, висельники, насильники, воры, незаконные сыновья. Чья жизнь ничего не стоит в глазах других людей. Имя им - Смерть. Они её сеют, они её принимают. Так или иначе.
- Но Геллан же не такой… - мне хотелось порвать Ираннин жесткий тон на куски: от него сжималось внутри и хотелось бунтовать.
- Геллан - выродок. - она сказала это каменным голосом. Мраморным, как холодное надгробие. Зубастым, как пила.
Мила рядом выпрямила спину.
- Его мать хотела спасти его. И спасла. И нет разницы, каким способом. - сказала она тихо. - Мальчик жив, а мог и не выжить здесь.
- Живой мальчик-стакер мог бы накостылять всем подряд, чтобы, прежде чем сказать слово "выродок", каждый подумал: а стоит ли делать это?
Мила расслабилась, Иранна ухмыльнулась.
- Ты бы так и сделала, да, Дара? Вбивала бы в глотку ненавистное слово?
- Не обязательно, - показала я зубы, - можно и в какое другое место.
- И для него ты сделала бы то же самое?
Похоже, у Иранны слишком много вопросов.
- Неа. У мальчика-стакера есть всё, чтобы позаботиться о себе самом. Мой па учил: каждый сам выбирает для себя меру страдания. Если человеку нравится страдать, ты его не спасёшь. Хочешь помочь - подтолкни, но не делай за него грязную работу. Поэтому я буду толкать, а всё остальное он сделает сам. Если захочет, естественно.
Иранна отвела глаза и провела рукой по белому платку-шапочке.
- Трудно тебе придётся. Однажды он ответил ударом на удар, и ничего хорошего из этого не получилось. Поэтому он дал слово не обращать внимания на то, как его называют.
- Однажды он поклялся не быть стакером, но, кажется, обстоятельства оказались сильнее каких-то там клятв.
Иранна улыбнулась тонко, одними губами.
- Ты хлещешь словами, как косой дождь.
- Мы отвлеклись, - больше всего мне не хотелось ввязываться в перепалку с Иранной, - итак, все эти побрякушки драгоценные только для того, чтобы погасить естественные силы? Получается, они глушат способности?
- Получается так.
- А если это не совсем камни? Украшения не совсем из натуральных камней?
Иранна посмотрела на меня с интересом, выжидающе. Я вздохнула. Тёмный народ, эти зеоссцы.
- Ну, украшения можно делать не только из сверкающих каменьев. А… из чего-то подобного, красивого, похожего, но не натурального.
- Фальшивые камни?..
- Ну да.
- Интересно… Здесь это как-то не принято. Только солнечный камень, который очень ценится, но встречается редко, заменяют слезами эхоний.
- Эхоний? Это что за крокодил такой и от чего он плачет?
- Д-д-дерево - уточнила Мила. - Э-э-хония.
- Что это за солнечный камень такой ценный? - спросила я, пока не совсем понимая, о чём речь.
- Камень над камнями. Прозрачный, как вода в горном озере. Неприметный, пока не падает на него свет. Солнце, Луна, огонь преображают застывшую воду и превращают в радугу, искры, оттенки, от которых глаз оторвать трудно.
- А-а-а-а… - до меня наконец дошло. - Бриллианты. Ничего не меняется в мирах глобально. Люди гибнут за металл и поклоняются сверкающим стекляшкам.
- У нас называют их солнечными камнями. - тупо гнула своё Иранна.
- Ваши мужики обвешаны ими? Или я путаю?
- Путаешь. У каждого есть один-два заветных камня, а всё остальное - слёзы эхоний. Смола этих деревьев очень похожа, но всего лишь подделка, не имеющая ни силы, ни мощи солнечного камня.
- И чем же ценны эти погремушки? Сдерживают силу во сто крат?
Иранна посмотрела на меня долго-долго, прежде чем ответить:
- Солнечные не сдерживают. У них другое предназначение. В них самих - сила. Охраняющая, защитная, мудрая, притягательная. Владеть ими не так просто. И лучше не знать, что они могут, когда их много.
- Да ну, на фиг, - пробормотала я, - страсти какие. Хотя в нашем мире за них убивают иногда. Слишком дорогие. Скажите мне лучше, если украшения не будут гасить способности, женщины захотят их носить?
- Какая женщина откажется от красоты? Особенно если она не вредит.
- Ну, не носят же они слёзы эхоний ваших.
Иранна опять посмотрела на меня пристально. Что мелькнуло в её глазах? Жалость?
- Солнечный камень - мужской. Так уж тут повелось. Поэтому даже фальшивку вряд ли какая женщина рискнёт надеть.
- А у нас бриллианты носят женщины. В основном. У меня идея появилась. Есть здесь где-нибудь стол?
Иранна легко поднялась на ноги и пошла в сторону деревни. Я поплелась следом, хвостиком за мной - Мила. В маленьком уютном садике - огромный стол. Поверхность ровная-ровная, затёртая до блеска сотней рук.
- Здесь мы с детишками занимаемся, - Иранна произнесла это просто и уселась поудобнее на лавочке.
Я кивнула, старательно делая вид, что не поняла её тонкого намёка на толстые обстоятельства. С Милой мы сходили к месту, где отдыхали наши лошади и принесли в садик мешок. Ребёнок ещё тоже не понимал, что к чему. Я высыпала горстку мимеиных семян на стол и полюбовалась идеально круглыми бусинами.
- Мне нужна иголка с ниткой, - скомандовала я, - лучше, конечно, что-то пожестче, тонкая металлическая проволока или леска были бы кстати, но, боюсь, здесь такое не водится.
У них водилось нечто круче. Слово "леска" сделало мой день: у них тут дерево какое-то чудовищное растёт с тонкими нитями вместо листьев. Они называют его айгур. Этими практически неубиенными нитями сшивают кожу, плетут из них сети для рыбы, используют для удочек и много где ещё.
Годилась эта зачётная вещь для моих целей идеально. Иранна и Мила с любопытством смотрели, как я пыхчу, пытаясь провертеть дырку в круглом семени. Почти что долбить камень, но я справилась. Иранна со вздохом принесла мне подобие тонкого шила - и дело пошло лучше.
- Когда-то давно, когда я была поменьше Милы, мама вбила себе в голову, что девочка должна заниматься рукоделием. - вещала я, накручивая дырки в семенах. - Почему именно бисероплетение - тайна, покрытая мраком. Из этой тоски я вынесла кое-какие навыки и умение плести нехитрые украшения. И вот она истина: никогда не знаешь, что тебе пригодится в жизни! Меньше всего я думала, что эта тоска понадобится когда-нибудь, а вот поди ж ты…
Конечно, мимеи не бисер, но зато плелось куда легче и веселее. Мила смотрела во все глаза за моими руками. А пока я разглагольствовала, оказалось, подтянулись любопытные меданы и девчонки с разноцветными паклями вместо волос. Толкались, вытягивали шеи, тихонько охали и не могли глаз оторвать от переливающихся бусин. Проняло до печёнок, я так понимаю.
- Ну, как-то вот так, например, - пробормотала я удовлетворённо, застёгивая простую фенечку на запястье Милы.
Боже, какая зависть светилась в девчоночье-женских глазах! Руки так и потянулись пощупать, потрогать, прикоснуться.
- Не сковывает, - изрекла бирюзовая Ума, поглаживая гладкие бусины. Она даже глаза закатила от удовольствия. - Тёплые, живые… что это?
- Семена растений одних, - быстро сказала я, не собираясь вдаваться в подробности.
Но меданам было по барабану: они, видать, не очень шарили в растениях, поэтому лишних вопросов не задавали. Милино запястье перемацали все.
- Научишь? - деловито спросила Аттита и прищёлкнула азартно пальцами.
- Научу. Украшения мы сможем продавать. А добра этого у нас навалом. Можем и фенечки делать, и колье, бусики там попроще и даже колечки.
Мамма мия, что тут началось! Заволновались, заорали, заметушились. У меня даже в глазах зарябило от их пёстрых одежд и причёсок. Галдели все сразу, хватали айгуровские нити, откуда-то появились длинные иглы.
- Учись, небесная! - вопили они и, выстроив ряд бусин на столе, протыкали иглами ровные дырочки в семенах одним движением ладони.
Мда, а я пыхтела, чуть пальцы себе не искорёжила от натуги. Ну, Иранна, ну, ведьма муйбовская… Могла бы и помочь. Нет же, следила за моими потугами и молчала. А эти легко так, как в мягкое масло, иглы загоняли. Схватывали налету, мгновенно, сгрудились по группкам, каждой я показывала разные приёмы плетения - выскрёбывая их из памяти. Оказывается, ничто не забыто, никто не забыт…
- Учись, небесная! - орали они мне - и лёгким движением пальцев нанизывали бусины на упругие нити.
Ну да, куда уж мне с моими неуклюжими движениями, остановками, непопаданиями в отверстия… То, на что у меня бы ушли часы или дни, эти вертихвостки делали за минуты. Ещё бы. Детвора плела феньки, впечатлившись Милиным украшением, взрослых я заставила напрячься: пытались сделать колье. Они пока не совсем понимали, что, как и зачем, но сам процесс захватывал, лишние вопросы не сыпались.
- Вот. Наплетём украшения - и продадим их со свистом, - брякнула я не подумавши.
Видели когда-нибудь лицо ребёнка, у которого отняли игрушку? А тут - куча огорчённых глаз, недетское страдание. У девчонок аж слёзы брызнули. Даже Мила поскорее руку за спину спрятала. Будто я собиралась отнять у неё "сокровище".
Стало тихо. И показалось вдруг, что побьют меня. Истерично, с выдиранием косм и расцарапыванием морды когтями. Я аж попятилась.
- Ну вы чё?.. Да будет и вам, и другим. Как раз нарядитесь, чтоб продавалось лучше.
- А как добро закончится? - практично заметила девчонка моего возраста с ярко-зелёным взрывом на макаронной фабрике вместо волос.
- Об этом подумаем потом, - авторитетно заявила я. - Сейчас важно работать. И не жадничать! Я что-нибудь ещё придумаю.
Кажется, пронесло. Избиение небесной особи отложилось на неопределённое время. Фуф… Но дух я перевела как-то вот зря…
Задрожали и подпрыгнули бусины на столе. Я почувствовала, как завибрировал браслет на Милиной руке. Девчонка встрепенулась, заверещала тоненько, протяжно, как щенок, которому больно, и кинулась прочь из сада. Я понеслась за нею вслед.
Вот гадство, к этому можно когда-нибудь привыкнуть?..