Но приходилось быть вежливым и почтительным: расположение капитана нельзя было терять ни в коем случае. От этого зависела судьба не только Серёжки, но и Наромарта, Анны-Селены и самого Женьки. Днём посреди моря вампиры были абсолютно беспомощны, и если что-то случится - шансов выбраться из переделки практически никаких. Вот он теперь и обречен молча выслушивать поучения от каждого желающего почувствовать себя великим учителем и воспитателем взрослого. А то ещё и благодарить за науку…
Хорошо ещё, что, посчитав разговор оконченным, капитан вернулся к себе на корму, то есть на ют. Но настроение всё равно было безнадёжно испорченным, изучать устройство корабля больше не хотелось. Маленький вампир грустно поплёлся в каюту. Там, конечно, не веселее, но, по крайней мере, энергия кольца в пустоту не расходуется.
Хоть дело было и не вечером, но делать всё равно было нечего. Это у экипажа корабля дел всегда невпроворот, только успевай оборачиваться. "Если хочешь спать в уюте - спи всегда в чужой каюте". А у пассажиров… Только и заботы - любоваться видами моря, да разговаривать о том, о сём. Морем Гаяускас налюбовался до обеда, а вот беспредметному трёпу непонятно о чём морпех предпочёл беседу с тёмным эльфом на очень интересующую его тему.
Разумеется, обсуждать свои проблемы в каюте, где их разговор могли слышать все путешественники, начиная от девчонки и заканчивая ящерицей, Балису не хотелось. Поскольку единственным языком, на котором они с Наромартом могли свободно разговаривать, был имперский, то пришлось после обеда пригласить эльфа на прогулку по палубе. Мирон проводил друга ревниво-любопытным взглядом, но тактично остался сидеть на месте: если Балису понадобится помощь - он скажет. А лезть без спросу в чужие тайны - недостойно. Если, конечно, это не тайны страны - вероятного противника.
Морпех и священник поднялись на бак, прислонились к фальшборту. Некоторое время молчали: после некрасивой истории с кольцом Балис чувствовал свою вину и не знал, как начать разговор. Наромарт выручил, заговорив сам:
- Я понимаю, что ты же по-прежнему ждёшь от меня ответа на свои вопросы?
- Жду, - согласился Балис. - Кроме тебя, мне ждать ответов не от кого. А ответы нужны. Магические способности, волшебный перстень… Что дальше?
- Дальше? Дальше - волшебный кинжал.
- Какой кинжал? - изумился Гаяускас. - Кортик?
Наромарт промолчал: последнее слово Балис произнёс на русском языке: в морритском ему не было аналога, и эльф просто не понял, какой из своих многочисленных клинков воин имеет ввиду. Мучимый предчувствием, капитан достал из-под плаща кортик. Священник утвердительно кивнул.
- Надеюсь, ты мне и без опытов поверишь? Во-первых, муки на корабле нет, а, во-вторых, на кинжале этот тест не сработает.
- Поверю на слово, - растерянно согласился Балис. Он и вправду верил, что кортик - волшебный. Наромарт пока ещё ни разу не обманывал и не ошибался. А нехорошее предчувствие в душе нарастало: всё лепилось один к одному. Случайно такое не бывает.
- Причём, кинжал не просто волшебный, на нём очень сильные и древние чары.
- Сильнее, чем на кинжалах Йеми?
Даже наброшенный капюшон не мог скрыть того, как, услышав вопрос, обеспокоился чёрный эльф.
- Почему ты решил, что у Йеми волшебные кинжалы?
- Он сам сказал, - недоумённо ответил морпех. - А что, приврал?
- Нет, - облегченно вздохнул Наромарт. - Кинжалы у него действительно волшебные. Просто, обычно хозяева таких вещей не склонны сообщать об этом своим знакомым.
- Ты, однако, рассказал мне про свой магический перстень. Рассказал сам, я тебя ни о чём не спрашивал.
- Здесь совсем другое дело. Во-первых, это было необходимо, чтобы убедить тебя в том, что и твой перстень тоже волшебный. А, во-вторых, ты помог мне спасти от верной гибели Анну-Селену. Ты мне больше чем просто знакомый, Балис.
- А мы с Йеми друг другу тогда кто? Вместе вот едем Серёжку выручать. И племянницу его тоже искать вместе будем. Кстати, и Анну-Селену без него мы бы неизвестно как нашли бы и как бы вытащили.
- Да, ты прав, - признался чёрный эльф.
- Не понимаю я, чего вы с ним друг друга невзлюбили?
- Я не могу сказать про Йеми ничего плохого, кроме того, что, он очень предубеждён против тех, кого считает мёртвыми.
Балис невесело усмехнулся.
- А как к ним ещё относиться? Это в книге или…
Слова "фильм" в морритском не оказалось, да и вряд ли бы подземный эльф понял, что это такое.
- В общем, слушать рассказы про восставших мертвецов многим интересно. Нервы щекочет. Ужасы, экзотика. А вот увидеть своими глазами… Куда подальше такую экзотику!
- Но ты же видишь то же, что и он, - не сдавался священник.
- Ну, у меня нервы покрепче. Бывает. Но вчера мне, если честно, не по себе было. Будто в морге ночевать остался. Нет, пошла такая экзотика куда подальше! - убежденно повторил морпех.
- Прогнал бы нас из каюты, если бы мог? - грустно переспросил Наромарт.
- Ну что ты ерунду городишь? - досадливо скривился Балис. - Вы нас с Серёжкой тогда на Дороге от смерти спасли. У нас в таких случаях говорят: "Долг платежом красен". В общем, вместе в этот мир попали - вместе и выбираться отсюда будем. Без всякой делёжки - кто тут хороший, а кто плохой. Устраивает?
- Устраивает, - серьёзно ответил эльф.
- А раз устраивает, тогда хватит всякую ерунду обсуждать, вернёмся к делу. Мы говорили о моём… кинжале.
- Конечно. Так вот, магия на твоём кинжале намного более сильная и древняя, чем на кинжалах Йеми. Даже сравнивать нечего.
- Хм… А древняя - это сколько? Двести, триста лет?
- Триста лет - огромный срок для человека, я понимаю, Балис. Но когда о древности говорит эльф… Два-три тысячелетия, вот, что я имел ввиду.
Балис облегченно вздохнул. Он понимал, что в ошибке Наромарта ничего хорошего нет, и всё же чувствовал себя, словно выбравшимся из затягивающейся петли.
- Это невозможно, Наромарт. Так давно в нашем мире сделать такой кинжал просто не могли.
- Почему? Разве это так сложно?
- Хм…
А действительно, почему?
- Во-первых, материал.
- Сталь? А что тут такого?
- Не самый простой сплав.
- Не самый сложный. Я долго жил среди свирфнебнинов…
- Среди кого? - Гаяускас не понял слова на незнакомом языке.
- Это один из гномьих народов. Поэтому, в металлах и горном деле я разбираюсь получше большинства моих сородичей.
- Я верю. Но в нашем мире нет ни эльфов, ни гномов. Я согласен, что сталь - не самый сложный сплав, но две тысячи лет назад люди её не знали. Это первое. Второе - я говорил, вообще-то, не о стали. Из чего сделана рукоятка?
- Похоже на кость какого-то животного.
- Это вовсе не кость. Такой материал у нас называется "пластмасса", - раз Наромарт не стеснялся использовать слова из своего родного языка, то и Балис, в свою очередь, обогатил его словарный запас русским словом. - В моём мире её научились делать совсем недавно, не более ста лет назад. И это, учти, не металлургия, а химия. Много гномы понимают в химии?
- В химии кое-что понимают карлики, но твой кинжал - явно не их изделие.
- Ну, и третье… Этот кортик - часть парадной формы военных моряков моей страны. Видишь, на головке рукоятки пятиконечная звезда?
- Пентаграмма широко известна по многим мирам.
- А вот этот знак? - Балис указал на оттиснутый на пластмассе герб Советского Союза.
- А вот этот знак мне не знаком.
- Это герб моей страны. Ему ещё ста лет нет, понимаешь? Эти знаки наносились на все кортики. Они должны были быть одинаковым у каждого морского офицера, а офицеров очень много, больше десяти тысяч.
- Десяти тысяч? - удивлённо переспросил Наромарт. - Сколько же человек живёт в твоей стране, если одних морских офицеров у вас больше десяти тысяч?
Из недр памяти выскользнула похожая на правду цифра.
- Кажется, двести сорок миллионов. Или около того.
Это, конечно, в Советском Союзе. В Российской Федерации, гражданином которой Балис стал после распада СССР, населения, конечно, меньше. Кажется, миллионов сто шестьдесят.
- Чуден мир… Одна страна - и двести сорок миллионов подданных…
- Это ещё что, - усмехнулся Гаяускас. - Есть в нашем мире такая страна - Китай называется. Так там жителей больше миллиарда.
- Тяжело же вашим королям управлять своими странами.
- У нас другая система управления, - дипломатично заметил морпех. - Без королей обходимся. Но мы опять отклонились в сторону. Так вот, по крайней мере, внешне мой кортик - обычный кортик, такой же как у других офицеров. Или, у всех нас они такие волшебные?
- Остальные я не проверял, но десятки тысяч клинков такой магической силы… Нет, это совершенно невероятно.
- Я тоже так думаю. В противном случае, волшебными должны были бы оказаться и остальные мои ножики.
- На остальных клинках я не чувствую никакой магии, - согласился эльф.
- Вот. Объясни мне, как можно предвидеть на две тысячи лет вперёд, как именно будет выглядеть оружие будущего времени?
- Невозможного в этом нет, хотя магия времени, конечно, - один из самых сложных разделов магии.
- То есть, ты хочешь сказать, что кто-то заглянул на две тысячи лет вперёд и создал кортик, который три четверти этого срока казался всем экзотической игрушкой… И ради чего?
- Не могу сказать…
- Неубедительно…
- Понимаю… Дай, я его ещё посмотрю.
Балис протянул кортик Наромарту, тот принялся задумчиво вертеть его в пальцах здоровой руки.
- Да, это действительно не кость.
- И по виду он совсем новенький. На старых мастера клеймо ставили.
В памяти всплыл прочитанный в детстве роман, который так и назывался - "Кортик". Волк, скорпион, лилия… Да, но какая-то маркировка на кортике, пусть и серийно изготовленном в середине двадцатого века всё-таки быть должна. А ведь нет её.
Эльф вздохнул, протянул оружие хозяину - также рукояткой вперёд.
- Понимаю твои сомнения, но всё же я уверен в своих ощущениях: этому кинжалу не одна тысяча лет… Даже не знаю, как тебя убедить. Жаль, если наш разговор прошел впустую.
- Зачем же так сразу: "Впустую"? Во-первых, в том, что перстень древний и волшебный я не сомневаюсь. А во-вторых… Перстень мне тоже достался от деда. Так что, как не крути, всё сходится к нему. Не так уж важно сколько лет кортику, важно, что ты придрался именно к нему, а не к чему-либо другому. Или остальные волшебные предметы ты оставил на следующий раз?
- Нет, кроме перстня и кинжала других волшебных вещей у тебя нет, - заверил священник.
- Точно? Что ты скажешь про это?
Отставной капитан достал из кармана и протянул Наромарту бумажную иконку - третью и последнюю часть дедова наследства. Имя изображенного на ней святого он уже давно забыл, но всегда носил её с собой, как и просил в завещании старый адмирал.
Наромарт молчал подозрительно долго.
- Ну, что?
- Пожалуйста, подожди…
Пожав плечами, Балис принялся обозревать горизонт. Ничего интересного: всё тот же берег милях в трёх слева, один дромон, идущий параллельным курсом, два, под вёслами, - встречным.
- Не могу сказать, что это такое, - наконец, заговорил Наромарт, - но могу совершенно точно утверждать, что о магии здесь речи быть не может.
- Просто портрет?
- Далеко не просто. Здесь дело связано с божествами.
- Я не верю в богов.
- Я знаю: ты говорил. Но ведь это не всегда принадлежало тебе, верно?
- Да, это тоже наследство от деда.
- Он верил?
- Он - верил. А какая разница? Кортик и перстень остаются волшебными, не важно верю ли я в это или нет, не так ли?
- Так, но это была магия. Впрочем, даже магии иногда не всё равно, во что ты веришь.
- Это как? - не понял Балис.
- Школа Иллюзий. Опытный иллюзионист может имитировать боевые заклинания, например вал огня. Если тот, кто окажется под воздействием такой иллюзии, поверит в то, что это реальность, то он может умереть в страшных муках, словно и вправду попал бушующее пламя. Но, если твёрдо верить в то, что это только иллюзия, то огонь не причинит тебе никакого вреда.
- Забавно.
- Для тех, кому хоть раз довелось испытать такое на себе, ничего забавного в этом нет.
Гаяускас хотел извиниться за неудачно вырвавшееся слово, но чёрный эльф не дал себя прервать.
- Но это, повторюсь, всего лишь магия, которая существует вне зависимости от того, признаём ли мы её существование или нет.
- А боги от этого зависят?
- Нет, конечно. Но они сами решают, где и как проявить свою волю. Любое вмешательство богов в происходящее в мире - это чудо, то есть то, что не обусловлено физическими законами этого мира. И вмешательства эти происходят по их воле, понимаешь? Если божество хочет что-то сделать - оно это делает. Если не хочет - не делает. Между верящим человеком и его божеством всегда есть связь и такие предметы, - священник вернул офицеру иконку, - часть этой связи, можно сказать, в какой-то степени её воплощения. Но, когда этот символ попадает в руки тому, кто не верит… Связи нет и не божество в этом виновато.
- Да я никого и не виню, я просто разобраться хочу. По твоим словам получается, что для деда эта иконка могла быть чем-то особенным, но в моих руках, в руках человека неверующего, это всего лишь простая картинка. Так?
Эльф на несколько мгновений задумался.
- Видишь ли, какое дело… Давай начнём с того, что простых картинок вообще не бывает. Любая картина - это либо больше, чем картина, либо меньше.
- Не понял, - озадаченно моргнул Гаяускас. - Что значит: либо больше, либо меньше?
- Это же совсем просто. Представь себе, что ты смотришь на какую-нибудь картину. Например, пейзаж. Опушка леса, горы, вид с холма, реку… Всё, что хочешь.
- Представил. И что дальше.
- А дальше, глядя на эту картину, ты начинаешь представлять себе настоящий лес или горы. Что-то вспоминаешь, что-то дорисовывает твоя фантазия. Картина - всего лишь символ. Чистая идея. Но идея, запечатленная таким образом, что становится для смотрящего на неё как бы окном в реальный лес или в реальные горы, хотя те и находятся где-то далеко, за много дней пути.
- Интересно…
- Это в том случае, когда картина - больше чем картина. А если символ не понят, то можно смотреть на картину и не увидеть леса. И что тогда перед тобой? Холст, да наляпанные пятна разноцветной краски, и только.
- И это значит, что картина - меньше чем картина, - задумчиво протянул отставной капитан. А ведь что-то в этом было. Очень странный взгляд на живопись, но по-своему логичный. Наверное, нечеловеческая логика. Интересно, был ли в истории земли хоть один человек, который бы глянул на изобразительное искусство под таким углом зрения.
- Верно. Для тебя это просто бумажка с портретом неизвестного тебе человека. А твоего деда она связывала с его богом.
Гаяускас вздохнул.
- Ладно. В любом случае деда с нами нет, а потому эта картинка нам ничем не поможет.
Теперь вздохнул Наромарт.
- Балис, ты думаешь о богах, как о каких-то купцах, всё время торгующихся с теми, кто в них верит. Вы нам - веру, мы вам - разнообразные жизненные блага.
- А что, неверно?
- Когда как. Боги бывают разные. Кто-то из них смотрит на смертных как на своих рабов, а кто-то - как на детей. Представь себе, что у тебя есть ребёнок. Представь, ты подарил ему красивую, яркую одежду, он радуется этому. Но прошло время, ребёнок вырос из этой одежды, ведь человеческие дети очень быстро растут. Одежду отдали какому-то другому, совершенно незнакомому тебе ребёнку. И вот ты случайно встречаешь этого незнакомого ребёнка в знакомой одежде. Неужели ты не испытаешь никаких чувств?
…Когда в сентябре девяносто первого, уезжая из Севастополя, Балис зашёл попрощаться к Козубским, на Маше было надето любимое платье Кристинки. Никто не виноват, так получилось случайно…
Увлечённый проповедью, священник только теперь глянул в лицо Гаяускаса, сразу понял, какую рану он случайно задел, и смущенно замолк.
- Извини, Балис, я, кажется…
- Не надо извиняться, Нар.
- В общем, ты понял, что я хотел сказать…
- Понял. Но я думаю, что уже вышел из детского возраста, и странно, что добрые боги этого не заметили.
Возражение вертелось на языке, но Наромарт осознавал, что более неподходящего случая для религиозного диспута придумать сложно.
- Мне кажется, тебе лучше немного побыть одному, - пробормотал он, медленно отступая к ведущему на палубу трапу. Балис ничего не ответил.
Впрочем, примерно через час отставной морпех вернулся в каюту в обычном бодром настроении и сообщил, что договорился с капитаном о купании для желающих. С борта судна действительно бросили на воду длинный трос, держась за который, купальщик не рисковал отстать от корабля.
Показать пример естественно, пришлось самому Гаяускасу, следом за борт отправился непоседливый Сашка. Третьим, к некоторому удивлению Балиса, к водным процедурам приобщился благородный сет, выдаваемый за жупанского воина. А уж после него необычное купание попробовали и Йеми с Мироном. В итоге, все остались довольны: не поплавали только Женька с Анной-Селеной и Наромарт с Рией. Но никто из них не чувствовал себя обделённым: для вампиров и калеки купание в море представляло собой смертельную опасность, а вейты, как выяснилось, воду недолюбливали по своей природе, хотя, в случае крайней необходимости, плавали вполне сносно.
Команда корабля не осталась в стороне, в полном составе высыпала на палубу, наблюдая за развлечением пассажиров. Матросам тоже хотелось искупаться, но, разумеется, допускать такое безобразие Бастен не собирался. В итоге, моряки освежились старым проверенным способом: поднимая наверх вёдра с водой, а потом окатывая ею друг друга с головы до ног.
В общем, первый день морского путешествия прошел на "ура". Но дальше оказалось всё не так хорошо. Ещё ночью опытный Балис почувствовал, что корабль стало покачивать, чем дальше, тем всё сильнее и сильнее. Выйдя утром на палубу позаниматься гимнастикой вместе с Сашкой, морпех с огорчением убедился, что это - только начало. Небо полностью затянуло серыми тучами, потемневшая поверхность моря смялось складками волн. В довершение неприятностей, ветер, вчера дувший почти точно в корму, за ночь сменил направление и теперь дул градусов с двухсот двадцати - практически бейдевинд. Балис не предполагал, что лишенный косых парусов и киля дромон способен эффективно лавировать, но пока что Бастену удавалось держать курс, используя довольно оригинальный способ: капитан усадил матросов за вёсла с подветренной стороны.
Заметив вышедшего на палубу Балиса, стоявший на юте капитан призывно махнул рукой.
- Эй, ольмарец, поднимайся ко мне.
Гаяускас, естественно, предложение принял и поднялся на ют, Сашка, тоже естественно, увязался следом.
- Доброго утра, капитан.
- Доброе утро было вчера. А сегодня утро, честно говоря, довольно паршивое. Видать, прогневали мы чем-то Ирла. Весна на дворе, а штормит, как поздней осенью.
- Да, ветерок паршивый, - согласился Балис.
- Не то слово. И всё крепчает. Ты вот что мне скажи, ольмарец: ты взаправду моряк или только корабельный плотник?
Гаяускас хмыкнул.
- Матросом быть могу, не сомневайся. Капитаном - не потяну.