- Не центрофигах, а центрифугах, - невозмутимо пояснил Балис. - Что-то вроде большой кадушки, которая может вращаться с большой скоростью. По законам физики более тяжелая часть смеси оседает на стенках, более лёгкая - собирается в центре.
- А, такую машину я на маслобойне видел…
Гаяускас промолчал: о производстве масла он имел самое отдалённое представление, а с центрифугой столкнулся в поликлинике, когда Рита короткое время подрабатывала лаборанткой, помогая врачам проводить биохимические анализы крови.
- Верно, Саша, - помог пришедший в себя Мирон. - И на маслобойне и ещё много где. Полезная вещь эта центрифуга. В общем, я могу делать ром и из патоки, но тогда его действительно придётся выдерживать в бочках хотя бы несколько месяцев. Поскольку нам нужен быстрый успех, то этот вариант не подходит. А раз так, то поступим проще, как на Гаити: в сироп добавляем дрожжи и оставляем на несколько дней в прохладном подвале. Получается у нас…
Нижниченко сделал театральную паузу, и не зря.
- Бражка получается, - с усмешкой прокомментировал Сашка.
- Верно, тростниковая бражка. Вот эту бражку можно прогнать через дистиллятор и получить самый настоящий ромовый спирт. Крепостью, если память мне не изменят, где-то от пятидесяти пяти до восьмидесяти градусов, в зависимости от технологии. Дальше этот ромовый спирт можно слегка разбавить водой и разлить в бутылки. В итоге получится у нас признанный всеми земными виноделами ром "белая гроздь".
- Погоди-ка, - припомнил Балис. - Знаешь, пил я в одном погребке в Таллине коктейль, так вот там такой ром был среди ингредиентов.
- Запросто, - кивнул головой Мирон. - Он как раз в основном на коктейли да пунши и идёт, вкус у него как раз для такого дела подходящий. Вот с этим ромом толийцев и познакомлю. По нашим с Йеми прикидкам, месяца два у нас в запасе есть.
- Погоди, о чём ты? Какие два месяца?
- Местные, по тридцать шесть дней.
- Ничего не понимаю. Почему они у нас в запасе?
- Вообще-то местные инквизиторы, если ты забыл, кроме прочего следят за появлением новых технологий. И, если что, сразу к ногтю их прижимают.
Гаяускас озадаченно поскрёб затылок. Определённо Йеми когда-то давно об этом рассказывал, но в суматохе погони за похитителями детей информация благополучно выветрилась из головы. А вот у Мирона не выветрилась. Похоже, у него мозги устроены так, что он вообще ничего не забывает.
- И ты думаешь, что раньше, чем через пару месяцев инквизиторы на тебя внимания не обратят?
- Именно так мы и считаем. Винодел - это не оружейник и не мореход. Подумаешь, вино по-новому делает, здешним порядкам это не угрожает. Пока дойдут руки всё проверить, мы должны и Серёжку выручить, и Риону найти.
- Логично, - подвёл итог Гаяускас. - Вижу, ты всё продумал, и прибываешь в Толу во всеоружии.
- Так иначе нельзя, положение обязывает. И вообще, к делу надо подходить серьёзно. Слишком долго мы опаздывали, пора уже решать вопрос.
- Пора, - согласился Балис. - Быстрей бы уж эта Тола.
Корабль капитана Бастена пришвартовался в порту Толы через пару часов после полудня в первый день после ладильских календ.
Глава 12
В которой только мысли и грёзы
Над небом голубым
Есть город золотой
С прозрачными решётками
И яркою звездой.
А. Волохонский
Когда мы ещё только познакомились с Наромартом и потихоньку присматривались, притирались друг к другу, он поинтересовался у меня: не чувствую ли я себя обиженным на то, что мы с ним общаемся минут по десять в сутки, да и то не каждый день. Я в ответ объяснил, это меня совершенно не обижает. Я могу общаться хоть целыми днями напролёт, а могу, наоборот, целыми днями пребывать в себе.
"И что же ты делаешь, когда тебе не с кем общаться?" - поинтересовался тогда мой новый друг.
"Размышляю на какую-нибудь вечную тему", - честно ответил я.
Кому-то это может показаться смешным, но это правда. В этом мире есть многое, о чём можно думать дни и ночи без перерыва. Например, о жизни и смерти.
Слышал я забавную людскую легенду, о том, как в одной стране рождались порой бессмертные люди. Иноземцы думали, что это их счастье, но на самом деле бессмертие было не счастьем, а проклятьем. Такие люди доживали до семидесяти лет такими же, как их ровесники и только потом начиналось бессмертие - в теле семидесятилетнего старика или старухи.
Это не так-то просто себе представить - очень немногие люди доживают до столь большого возраста. Но всё же, мне таких встречать приходилось. Большинство из них были совершенными развалинами: слепые, глухие, с трясущимися от слабости руками, с трудом понимающие, что происходит вокруг них, едва способные подняться с ложа, а то и вовсе на это не способные. Жалкое зрелище. А те совсем уж не многие, кто сумели сохранить крепость тела и ясность сознания… Они с грустью вспоминали себя, какими они были в двадцать, тридцать или хотя бы сорок лет.
Бессмертие для таких людей - даже не насмешка. Я бы назвал это жестокой мукой. Трижды благословен будь милосердный Творец, кто бы он ни был, если эта легенда - всего лишь выдумка, каких немало ходит по разным мирам.
А вот эльфы или драконы - и вправду бессмертные, в том смысле, что естественным образом они не умирают. Ни от старости, ни от болезней. Хотя… Приходилось мне слышать, что есть миры, где эльфы смертны. Не знаю, может так оно и есть, врать не стану. Но уж Наромарт - точно от старости не умрёт.
Правда, я предпочитаю называть его не бессмертным, а "не умирающим". Потому что если, например, отрубить ему голову - сразу умрёт, на этот счёт у меня никаких сомнений. А вот таких, чтобы совсем бессмертные, ничего с ними сделать нельзя было - я не встречал. Боги? Так где они, эти боги? Где-то там, далеко, на иных планах бытия. Но мы-то все здесь. Богов мы видим очень редко, если вообще когда-то видим. И судим о них по своему разумению.
Да разве только о богах? Вот ведь смертные люди о бессмертии тоже по своему разумению судят. Легенду о бессмертных людях я уже упоминал. А как относится к такой замечательной фразе: "Бессмертные часов не наблюдают!" Красиво, эффектно, но ведь совершенно неправильно. Часов не наблюдают увлечённые. Занятые. Счастливые в конце концов. А бессмертные, пусть и не ограниченные временем, всё же не могут не следить за его ходом. Я то знаю, о чём говорю.
Или вот ещё одно заблуждение. Люди думают, что со временем неумирающие утрачивают вкус к жизни. Вроде, успевают всё посмотреть, всё почувствовать, всё узнать, и становится им дальнейшее существование неинтересным. Сколько я историй наслушался об угасании от потери интереса к жизни какого-нибудь могучего дракона или бессмертного мага. Кстати, никогда не встречал бессмертных магов, но это так, к слову. Зато очень старых драконов видел предостаточно, да и эльфы, прожившие намного дольше, чем я существую, попадались. И никто из них интереса к жизни не утратил. Почему? Да всё очень просто: жизнь так устроена, что всё время подбрасывает нам что-нибудь новенькое. Иногда столь необычное, что начинаешь просто разум терять: как же такое возможно.
Во всяком случае, меня Грезящий не то, что удивил - поразил до полного умопомрачения. Я всё время думал, что он из тех, не наделённых сознанием. Ну, магии в него было вкачано так, что дальше не куда, так бывает. Это дело не слишком хитрое. На один разумный клинок волшебных приходится сотня, а то и больше.
Но оказалось всё иначе: разум-то у него ничуть не слабее моего, только на себя замкнут. Оттого я ничего и не почувствовал, хоть и всё время рядом был. А вот когда его человек бросился в бой, да до своего клинка достучался, тут и открылись тайные силы. Сам я в том бою не участвовал: его человек отправился на битву в одиночку. Но по возвращении Грезящий ещё не успел уйти в себя и смог прикоснуться к его сознанию. То, что я почувствовал, повергло меня в шок.
Грезящий не обращал никакого внимания на то, что происходит вокруг него. Он переживал какие-то древние битвы. Это удивительно, непостижимо, но для него давно прошедшие бои были реальнее того, что окружало его на самом деле. Клинок был здесь, а сознание где-то там, в далёком мире и далёком времени.
Когда-то он принадлежал великому герою. Вместе они прошли множество битв, совершили немало славных подвигов, а потом удостоились особой награды. Я так и не понял, от кого. По всему выходило, что от богов, только эти боги не слишком-то походили на Элистри, которой служит Наромарт. Не больше, чем двуручный меч похож на кинжал.
Яснее я объяснить не могу, воспоминания Грезящего были очень отрывочными и нечёткими. Похоже, он и сам не помнил толком, что с ним тогда произошло. Мне кажется, вынесло его вместе с его тогдашним спутником-героем куда-то за пределы не просто их мира, но и материального мира вообще. Наромарт называет это Высокими Планами, ему виднее. Главное, что за этими пределами они увидели нечто такое, что здорово изменило их дальнейшую судьбу. Герой-спутник, как я понял, и раньше был, как это называется у людей "не от мира сего", а уж после того случая окончательно впал в блаженство. И клинок, можно сказать, тоже в блажь впал, стал Грезящим. Происходящее вокруг для него утратило всякий смысл, он не желал согласился с тем, что вернулся в этот мир. И общаться со мной он не пожелал. Я даже не уверен, что он осознал, что я к нему обращался. А вскоре и обращаться не к кому стало: Грезящий окончательно ушел в себя и, как и раньше, воспринимался теперь как простой кусок хорошо обработанного металла.
Наромарту я не сказал ничего. Зачем? Про то, что Грезящий переполнен магией, он и так знал не хуже меня. А разумность… До сих пор не знаю, можно ли это назвать разумностью. Осмысленных действий от Грезящего ожидать можно было едва ли: занятый только собой, он никак не мог адекватно оценивать окружающую обстановку. Ни нам, ни своему спутнику он был не советчик.
А с другой стороны, хоть и не советчик, но помощник. Своего спутника в том бою он крепко выручил. Да и из грёз я понял, что своих предыдущих спутников он выручал не раз. Как ему это удавалось? Да очень просто: он делал то, чего они хотели. В этот раз спутнику понадобился топор - и Грезящий стал топором. Подумай спутник, что его единственный шанс - меч, заколдованный против демонов, Грезящий и таким бы смог обернуться, сил для этого у него больше чем достаточно. Но, как я понял, только в момент смертельной опасности. А в остальное время ему хотелось быть формой - маленьким кинжалом, а мыслью - в неведомом замке где-то за пределами миров.
И кто я такой, чтобы ему в этом мешать?
Глава 13
В которой всё хорошо начинается, но заканчивается отвратительно
Лишь одно меня пугает,
Лишь одно мешает спать:
Вдруг да то, что помогает,
Перестанет помогать.
Может с нами силе этой
Заниматья надоест,
Вдруг она заклинет где-то
Иль откажет наотрез.
Л.Дербенёв
- Доброго дня, почтенный господин Тесла! - вежливо произнёс Теокл, входя в лавку.
- О, почтенный господин Теокл! - радушно приветствовал старого знакомого мастер-гравёр. - Рад снова видеть тебя в Толе живым и невредимым. Господин Бюйтен.
Хозяин повернулся к посетителю, с котором только что вёл разговор.
- Позволь представить тебе почтенного Теокла, купца, что торгует изделиями из металла от северных фьордов и до Лакара. А почтенный господин Бюйтен - один из самых уважаемых членов братства кожевников в нашем славном городе.
То, что Бюйтен - не простой горожанин, было сразу ясно по богатой одежде: серебряному с пурпуром упланду, отороченному горностаевым мехом и кожным башмакам с золотыми пряжками. Росту кожевник был невысокого и носил длинную окладистую бороду, посему человек несведующий мог бы принять его за гнома. Теокл же отлично понимал, что гномом толиец ни в коем случае не был: и выше на полголовы, и черты лица совсем не гномьи, да и телом жидковат. Кожи дубить работенка, конечно, не для лентяев, но всё попроще, чем ремесло рудобоя или литейщика.
- Для меня большая честь познакомиться с почтенным мастером, - наклонил голову Теокл.
- А для меня - с почтенным купцом, - солидным басом произнёс Бюйтен. Голос у него, разумеется, тоже был не гномьим.
- Почтенный Тесла преувеличивает мои скромные возможности. До дела братьев Пелиццолю или мастера Гуна мне очень далеко.
Кервинские купцы братья Пелиццолю были, наверное, самыми богатыми и известными торговцами скобяными изделиями в Империи. Торговля Гуна была куда меньше, но зато он был толийцем. Наверняка мастер Бюйтен выпил в компании Гуна не одну кружку любимого ламбика.
- Не скромничай, Теокл, не скромничай, - подыграл Тесла. - Может ты не столь известен, но ты честный купец и достойный партнёр. Не сомневаюсь, что и мы и в этот раз устроим наши дела к общей выгоде.
- Как обычно, - кивнул Теокл. - Я не знаю в городе лучшего гравёра, чем ты, Тесла. А потому именно тебе принёс свой заказ.
Из потрёпанной торбы странник извлёк массивный золотой кубок.
- Надобно выгравировать на нём какое-нибудь изречение, достойное благородных господ. Что-то вроде "Вера и верность" или "Высокий, как небо".
- Всегда рад услужить. Две дюжины ауреусов за работу.
Низенький кожевник с завистью поедал глазами кубок. Похоже, алчность в его характере жила бок о бок со скупостью.
- Конечно, почтенный, какие могут быть споры. Надеюсь, к обеду третьего дня работа будет выполнена?
- Непременно! - энергично кивнул Тесла и повернулся к Бюйтену. - Вот видите, почтенный, купец не торгуется, ибо понимает, что труд должен быть достойно оплачен.
- Да, но с него ты берёшь вдвое меньше, чем хочешь взять с меня, - желчно возразил кожевник.
- Так ведь он просит короткий девиз, а для тебя я должен выписать на блюде целое поздравление. Согласись, это стоит дороже. Почтенный Теокл за такую работу не отделался бы четремя дюжинами золотых монет.
- Хорошо! - важно провозгласил коротышка. - Братство кожевников, интересы которого я имею честь сейчас представлять, заплатит за работу столько, сколько ты попросил, Тесла. Но всё должно быть готово к полудню третьего дня.
- Обязательно и всенепременно, почтеннейший, - отвесил лёгкий полупоклон мастер-гравёр.
- Желаю вам здравия и бодрости, почтенные. Я ухожу в твёрдой надежде получить заказанное в надлежащем качестве и в срок.
- А может, останетесь? - предложил Тесла. - Я намерен угостить почтенного гостя кружечкой белого пива и послушать, что нового происходит в мире. Составите нам компанию?
- Благодарю за предложение, но вынужден отказаться. Дела, дела…
С силой толкнув тяжёлую дубовую дверь, коротышка покинул лавку. Тесла и Теокл переглянулись.
- Итак, кружка белого пива и дружеская беседа, - подвёл итог гравёр. - Я только лавку закрою.
Заперев дверь на мощный железный засов, Тесла проводил гостя в заднюю комнату.
- Здесь нам никто не помешает, друг мой. Учеников сегодня я уже давно отпустил, Вичи тоже нет дома, она со своим парнем пошла смотреть на выступление бродячих жонглёров.
- Парнем? - удивился Теокл, присаживаясь у круглого стола.
- А что тут такого? Девка третью осьмицу разменяла, пора уж и своей семьёй жить. И парнишку себе присмотрела путёвого: Ко, сын мастера Тима. Я Конеком доволен: умный парень, работящий, ремесло своё знает. К старшим почтителен. Одна беда - не нашей веры.
- И что делать будешь?
- Как чего? Мы уж с Тимом сговорились обо всём. После Илока он сватов ко мне зашлёт, отдам дочку за Конека, чего уж от добра добра искать. Люб он ей, это главное. Что ж я буду девке жизнь ломать?
Тесла, под разговор выставлявший на стол из продуктового шкафа всякую снедь, неожиданно остановился и, внимательно глядя в лицо Теоклу, спросил:
- Благословишь?
- Как не благословить, - не раздумывая, ответил священник. - Если любят друг друга и человек хороший, то пошли им Иссон счастья. В том, что веру свою дочь твоя сохранит, мы с тобой уверены, не зря же ты её Вичей назвал.
Тесла родился в Хланде, на тамошнем языке слово "вера" и звучало как "вича".
- А может, ещё и мужу своему глаза откроет, - подвёл черту Теокл.
Гранильщик облегчённо вздохнул, видимо, он в глубине души опасался, что предполагаемый брак вызовет недовольство священника.
- Добро бы, если так, - пробормотал он, разливая по кружкам пиво.
- И как ты пьёшь эту гадость? - скривился священник, наблюдая за мутной белой струёй. Уроженец Торопии, он отдавал предпочтение виноградному вину.
- Привык, - усмехнулся гранильщик. - Я ведь здесь, в Толе, считай что четыре полных осмии вёсен прожил. Совсем толийцем стал. Молодёжь меня за чужестранца не принимает. Только старики ещё помнят, откуда и когда в городе появился. Ну, давай всё-таки выпьем за встречу.
- Давай.
Глиняные кружки глухо стукнулись друг о друга.
- Какие ещё новости в городе, кроме свадьбы?
- Есть новость, но очень плохая. Третьего дня драконоловы привели в город пленного синего дракона. Инквизиторы хотели его выкупить и убить, но не успели: дракона перекупил ланиста из школы Ксантия. Не иначе как хочет устроить на Арене большое представление…
Идея Льют встретила у инквизиторов горячее одобрение. Отец Сучапарек выделил три отряда для расспросов окрестных крестьян, по одному инквизитору и полудюжине воинов в каждом. С первым, который возглавлял сам отец Мареш на юг поехал Глид. Бараса влился в западный отряд, который возглавлял длинный как жердь отец Ширл. Ну, а на север, за реку поехал Реш. Его отряд возглавлял почему-то инквизитор из ордена Пламени, отец Трвай. Отпустить с ними юного пройдоху было наиболее безопасным: из всех пришедших освобождать Ская именно Реш был самым безразличным к учению Изона. Он скрывался не от преследования за убеждения, а от закона вообще. Разумеется, его спутники прекрасно об этом знали, но пока не возникало сомнений насчёт безопасности собственному имуществу, прикрывали на это глаза. В конце концов, не все воры - отъявленные мерзавцы. Кто-то запускает руку в чужое добро, потому что не может иначе оградить себя от голода, холода и беспросветной нужды. В изонистском приюте эти напасти никому не угрожали, а потому считалось, что проблема воровства в них как бы решается сама собой.