Тем не менее в своём безумии Олус был крайне последователен и взрослые предпочитали ему подыгрывать, чем в чём-то переубеждать. Наверное - правильно. Попробуй, убеди в чём-нибудь человека, у которого мозги клинит. У Йеми вон тоже свои заскоки: он их с Анной-Селеной боится. Реально боится. Хоть кагманец этого никогда не говорил, но маленький вампир чувствовал: неприязнь местного жителя к ребятам вырастала из страха. Нашел, кого бояться. Делать Женьке нечего, как только на Йеми охотиться. А уж Анна-Селена вообще безобидное существо. Если она уж приднестровского сына полка не выпила, когда тот ей сам шейку подставлял, то вообще, наверное, никого и никогда укусить не сможет. Сам Женька бы, наверное, не удержался. Дураков надо учить, а мелкий определённо дурак: сам вампиру под нос шею суёт: пей меня. Вот такие, наверное, и суют пальцы в розетку, а горошину - в ноздри. Мама, прячь спички и ножницы: ребёнок проснулся…
Противно скрипнула чья-то табуретка. Звук вернул внимание замечтавшегося подростка к происходящему в комнате. Говорил Наромарт.
- Конечно, я могу каждую ночь наблюдать за стражей, а потом рассказывать вам, насколько тщательно охраняются стены. Мне это будет совсем не сложно.
- Тогда на этом и остановимся, - подвёл итог зеленокожий здоровяк. Женька знал, что от наполовину орк, а на половину огр. Интересно, на какую половину кто? - И давайте перейдём к третьему вопросу. Вы говорили о каком-то рабе из гладиаторской школы?
- Да, речь идёт об одном мальчике, - кивнул кагманец. - Он ученик первого года в этой школе. К сожалению, мы не знаем, в какой именно казарме его содержат.
Олх поморщился.
- Доставать гладиатора из казармы - очень хлопотно. Их там много, незаметно этого не сделаешь.
- Вот если бы… - начала Льют и замолчала. На мгновение повисла пауза.
- Что - "если бы"? - осторожно переспросил Мирон.
- Если бы можно было передать ему небольшое послание…
- Он не умеет читать, - быстро ответил Балис.
- И потом, кто его передаст, - добавил Йеми. - Подкупить стражника, конечно, можно, но так мы приоткроем свои замыслы. А если стражник предаст?
- Связываться со стражниками в нашем положении слишком рискованно, - подтвердил Нижниченко.
- Да, я согласна. Но жаль. Очень жаль.
- А что за послание? - подал голос Сашка.
Льют и её спутники уставились на мальчишку с откровенным удивлением, но тот, ничуть не смущаясь, выжидательно смотрел на эльфийку.
- В ночь, когда мы будем освобождать Ская, он мог бы пробраться в тот двор, где содержится дракон, - пояснила Льют с лёгким раздражением в голосе. - Скаю будет нетрудно улететь вместе с одним человеком, тем более - юношей. Дракон перенесёт его через городскую стену и опустит на землю в условленном месте. А там он дождётся вашего появления.
- Боюсь, что это невозможно, - вздохнул Мирон. - Дракон - это всё же перебор. Вряд ли ребёнок осмелится подойти близко к дракону, а уж тем более лететь на нём. И это просто опасно. Наверное, свалиться с дракона легче лёгкого.
- Разумеется, удержаться на голой драконьей спине неопытному человеку, а уж тем более ребёнку, крайне сложно, - пожала плечами Льют. - Но Скай мог бы перенести его в лапах.
- Час от часу не легче. Вы представляете себе, какое потрясение для ребёнка - оказаться в драконьих лапах?
Если, конечно, здешние драконы похожи на земные сказки. А судя по рассказам Йеми, так оно и получалось.
Олх развёл руками.
- Ребёнки бывают разными. Мои дочурки летали на драконах не раз и не два. И в лапах летали, и на спине. Ничего страшного не происходило. Но, конечно, про своего ребёнка вы знаете лучше. Если страх перед драконом - неодолимое препятствие, то, конечно, нужно искать другой способ его освободить.
- Дело не в трусости, - вмешался Наромарт. - Дело в привычном и непривычном. Мне приходилось летать верхом на драконе, меня это совсем не пугало. Но по пути в Толу наш корабль попал в сильный шторм. Признаюсь, мне было сильно не по себе. А вот Балис, напротив, опытный моряк и шторм у него страха не вызвал. Но в лапах у дракона, мне кажется, он будет чувствовать себя неуютно.
- Я просто видел, что кораблю реально ничего не угрожает, - пожал плечами морпех. - Чего бояться-то? Разве что, когда проходили рифы. Но ведь у нас был отличный капитан и прекрасная команда. А вот дракона мне и впрямь вблизи видеть не доводилось. Конечно, я бы опасался свести с ним столь близкое знакомство, но если бы Йеми или Наромарт заверили меня, что это нужно и никакой опасности нет…
- Ну, так надо Серёжке так и передать, - вмешался Сашка. - Если вы ему скажете, то он тоже дракона не испугается.
- А ты откуда знаешь? - немедленно взвился Женька. В то, что капитан морской пехоты может подойти к дракону, не наложив полные штаны, поверить можно: всё-таки офицер, человек, многое в жизни повидавший. А двенадцатилетние шкеты смелые только в мечтах и на словах.
Зимой Женькин одноклассник, Витька Бродоколов пошел выносить мусор и захлопнул дверь квартиры. Ключи внутри. Квартира - на последнем шестнадцатом этаже. Родители на работе, а работа - на другом конце города. Вот и сидел Витёк до вечера на шестом, в гостях у братьев Проценко. А ведь мог бы попробовать залезть домой через балкон. Зашел в соседний подъезд, позвонил соседям - и вперёд. Только - страшно это, перелезать с балкона на балкон, когда под тобой шестнадцать этажей высоты, а потом асфальт. Лучше пусть такие трюки в кино Джеки Чан делает.
- Знаю - и всё, - отрезал Сашка и умоляюще посмотрел на Мирона. Спорить с Женькой не хотелось. Знал он таких: раз самом чего-то не может, значит и никто другой этого не может. Нигде и никогда. И жить становится очень легко: я струсил, так и кругом все трусы. Моя хата с краю, сижу и не высовываюсь… Вот и сидел бы, не вякал в спину.
А Серёжка… Нет, Серёжка был не такой. Сашка с самого начала это понял, когда узнал, как тот вместе с Балисом Валдисовичем целый день шел по пустыни. Насколько нелегко даются такие переходы, казачонок знал не понаслышке. А Серёжка вечером ничего: не стонал, не жаловался.
И потом, был он чем-то похож на самого Сашку: обоих осиротила война, оба оказались среди солдат, оба рвались в бой. Словом, хороший мог из Серёжки получиться друг, будь бы он немного постарше. Или будь помладше сам Сашка. А так… А так, хоть они и не друзья, но в том, что Серёжка всё поймёт и сделает как надо, Сашка не сомневался. Только бы старшие не отказались от этого плана и придумали, как передать малышу весточку. Потому казачонок и смотрел на генерала с такой надеждой. А ещё в голове у Сашки потихоньку начинал оформляться план операции.
- Может быть, - задумчиво произнёс Нижниченко. - Может быть, мальчик и сможет справиться со страхом перед драконом. Но есть ещё одна опасность: не поймает ли его стража на пути в драконий двор?
- Я же рассказывал, как мы пробирались внутрь, - возразил Олх. - Не ходит там никакая стража. Если каменная стена дюжину песов высотой для него не является непреодолимой преградой, то других препятствий быть не должно.
Балис улыбнулся в бороду. Дюжина песов - что-то около четырёх метров. Нужно совсем не знать Сережку Яшкина, чтобы предположить, что такая стена способна задержать его на пути к свободе. Дракон - да, дракон - это серьёзно. А стена - так, мелкое недоразумение. Стена даже в гарнизонах от самоволок большинство солдат не удерживала…
- То есть, нужно только его предупредить, чтобы в нужную ночь он оказался во дворике, где содержат дракона, - подытожил Наромарт. - Надо подумать. Может оказаться, что это не настолько невозможно, как нам показалось в начале. Посмотрим. В любом случае, сегодня ночью я понаблюдаю за тем, как охраняют дракона, и постараюсь понять, можно ли как-нибудь добраться до Серёжи.
Реш скептически хмыкнул, но ничего не сказал.
- Получается, - подвёл итог Скаут, - мы можем отдыхать и наслаждаться жизнью, пока завтра почтенный Мирон не нанесёт нам визит и не расскажет новости.
- Именно так и получается, - согласился Йеми.
Полуогр и эльфийка переглянулись.
- Что ж, мы не против немного побездельничать, - кивнул Олх. - В последние дни ребята усердно работали на Инквизицию, отдых им не повредит. Но хотелось бы, чтобы взятые вами на себя обязательства были выполнены точно и в срок.
- Мы не из тех, кто не знает цены слова, - неожиданно для Скаута ответил лысый мужчина, весь разговор молча стоявший у окна.
- Значит, договорились: завтра с утра мы будем ожидать прихода почтенного Мирона.
Толстяк трактирщик переминался с ноги на ногу и который уже раз утирал о передник потные ладони.
- Понятно всё, - махнул рукой отец Брабец. - Сообрази-ка нам лучше чего-нибудь перекусить, а то уж время к обеду, а мы ещё и не завтракали.
Бедняга выдохнул с таким шумом, будто раздувал в очаге пламя. Брат Пласил поморщился от донёсшегося запаха гнилых зубов.
- Жареных свиных рёбрышек в медовом соусе почтенные отцы откушать не желают?
- Желают, желают, - кивнул отец Брабец. - И по кружке ламбика нам принеси.
- Сию минуту, почтенные отцы, - пробормотал толстяк, пятясь задом от столика, за котором сидели инквизиторы. - Сию минуту подам. Не успеете оглянуться, как…
Поток словоизлияний прервала лавка, о которую запнулся отступающий хозяин харчевни. Трактирщик грузно грохнулся на пол, резво вскочил и с неожиданным для тучной фигуры проворством исчез в дверях кухни.
Брат Пласил сглотнул слюну. Перекусить и вправду не мешало. С самого рассвета они с отцом Брабецом отправились по городским трактирам с целью выяснения личности подозрительных рыжих купцов. Накануне орденские кнехты прошли все городские харчевни и постоялые дома, выясняя, не живут ли в них постояльцы, похожие на человека, убежавшего от брата Пласила в толийском порту. Не пропустили даже "Чёрного дома" и таберну в морритском квартале: отец-дознаватель был человеком дотошным и превыше всего ставил поиск истины. В итоге оказалось, что в городе находятся четверо купцов, напоминающих видом незнакомца, заходившего в школу Луция. И рано по утру отец-дознаватель, прихватив с собой временно приставленного к нему отцом Сучапареком юного брата Пласила, отправился беседовать с рыжими подозреваемыми. Трое из них проживали в харчевнях, расположенных в центральной части города, а последний, по закону подлости - в маленьком трактире у Южных Морских ворот. И, разумеется, все четверо оказались не при чём: ни в одном из них брат Пласил давешнего подозреваемого не опознал.
- И что теперь будем делать? - поинтересовался юноша у нового наставника.
- Есть и пить, - ухмыльнулся в бороду отец Брабец.
- Это я понимаю, досточтимый отец, - молодой инквизитор смутился, присел на табурет, но любопытство взяло верх, и он рискнул повторить вопрос: - Я хотел спросить, как мы будем дальше искать рыжего купца?
- А что ты сам думаешь по этому поводу?
- Ну… - Пласил смешался окончательно. - Я бы допросил с пристрастием мальчишку-раба. И трактирщика из порта. И того наёмника, который продал мальчишку в школу.
- И господина ланисту, - в тон собеседнику продолжил отец-дознаватель.
- Как можно? - с искренним ужасом воскликнул юноша.
- А почему - нет?
- Но он же моррит.
- Инквизиция карает виновных вне зависимости от их положения в государстве. Волю богов не дало приступать никому.
- Но… Разве ланиста виновен?
- Разумеется, - кивнул Брабец. Выражение его лица и голос были абсолютно спокойными и серьёзными, что окончательно сбивало юношу с толку. - Разве в этом грешном мире есть невиновные? Разве не преступает любой из нас заповеди богов? Вот ты, брат Пласил, назовёшь ли себя безгрешным?
- Нет, но… Я приношу покаяние, и боги прощают мою вину.
- Верно. Грех греху рознь. Если человек искренне раскаялся, то боги могут принять его покаяние. Истина в том, брат Пласил, что люди нужны богам. Не знаю уж зачем, но нужны.
- В интернатуре нас учили, что…
Брат Брабец поморщился, и махнул рукой.
- Ты не на экзамене. Я слышал это много раз.
- Но, разве это не правда?
Отец-дознаватель пожал плечами.
- Откуда мне знать. Боги - это боги. А я всего лишь человек.
- Но ведь мы, инквизиторы, верные слуги богов.
Брабец хмыкнул. Лавируя между столиками, к инквизиторам приближался щуплый лохматый мальчонка вёсен одиннадцати с подносам в руках. На подносе оказались две высоких деревянных кружки с пивом, большая деревянная тарелка с хорошо прожаренными свиными ребрами и плошка с соусом.
- Как тебя звать, малыш?
- Эрпоэль, господин, - немного неуверенно ответил паренёк.
- Служишь трактирщику?
- Да, господин, - отвечая на вопросы, мальчишка торопливо переставлял снедь с подноса на стол.
- Отчего твой хозяин подаёт к жаркому медовый, а не острый соус?
- Не знаю, господин. Но если соус тебе не по вкусу, то я…
- Не нужно, - лёгким движением руки инквизитор остановил готового метнуться на кухню Эрпоэля. - Хорошее мясо. Мы с удовольствием съедим его и с таким соусом.
Мальчишка, тем не менее, ушёл очень поспешно. Отец Брабец хмыкнул, качнул головой.
- Видишь, верный слуга. Ничего не знает.
- Он всего лишь ребёнок.
- Боюсь, если у хозяина есть взрослый осёл, от него бы я добился ещё меньше.
- Осёл - жалкая тварь по сравнению с человеком.
- Ты думаешь, что стоишь большего перед богами, чем перед тобой стоит осёл?
Брат Пласил так и застыл с открытым ртом и куском мяса в руке. А отец-дознаватель, как ни в чём ни бывало, принялся обсасывать рёбрышко.
- Отличное мясо, брат Пласил. Отчего ты не ешь?
Мясо было и вправду отличным: сочное, хорошо прожаренное, в меру подсоленное и поперченное. Такое даже инквизиторам случалось отведать далеко не каждый день.
- Прости, отец Брабец, я внимаю твоей мудрости, - смешался юноша.
- Внимай, - милостиво разрешил дознаватель. - Внимай, но не забывай о мясе. Мудрость - вещь очень полезная, но желудок сама по себе не насытит. Что толку мудрецу в познании всех тайн мироздания, если ему нечем насытить утробу. Знавал я аскетов, изнуряющих себя молитвами и постом ради познания мудрости мира.
- И что?
Инквизитор шумно сплюнул дочиста обглоданную кость.
- Смотреть противно. Тощие, плешивые, облезлые и разит от них хуже, чем от шелудивых козлов, не к столу будет сказано. По мне, вся их мудрость медного лорика не стоит. Можно подумать, что этим мудрецам боги второй срок жизни отмерят. Гниют заживо лучшие годы, а потом бессильно воют об утерянном времени. Огурцы плесневелые.
Юноша согласно кивнул. Ограничения интернатуры изрядно тяготили его вольнолюбивую натуру, стремящуюся вкусить радостей жизни. Конечно, получив посвящение и став полноправным инквизитором Света, он приобрёл большие права, но всё равно пока что находился под жесткой опекой старших отцов-инквизиторов, державших молодого человека на коротком поводке.
- Но всё же, отец Брабец, инквизиторы - священники. Разве не священники исполняют волю богов?
- Настолько, насколько способны её постичь. Глупый человек создаёт себе бога по своему образу и подобию. Послушать некоторых мудрецов, - последнее слово дознаватель произнёс с нескрываемым сарказмом, - так Ренс, например, неотличим от старого вояки, напившегося вдрызг в деревенской харчевне и потешающего селян рассказами о былых подвигах. Да чуть ли не в каждой деревне живёт такой ветеран. Отчего же все они - не Ренсы?
Юный инквизитор молчал, не зная, что ответить. В интернатуре о богах говорили иначе, а эти речи изрядно походили на ересь. Но не может же провозглашать ересь отец-дознаватель. Или он нарочно проверяет молодого адепта на крепость веры?
- Отец мой, нас учили, что боги могущественны, но священникам ведома их воля.
- Не только могущественны, но и непостижимы, брат Пласил. Об этом мало кто думает, а надо бы чаще. Да, священники понимают прямые указания, как этот малыш с подносом. Хозяин говорит ему: "Возьми мясо" - он берёт. Говорит: "Отнеси гостям" - он относит. Но доверь завтра мальчишке управлять харчевней, послезавтра она развалится. Человек, дерзающий говорить, что ему ведомы все божьи помыслы и премудрости - глупец или болтун. Представь себе этого паренька, внушающего своим дружкам, что он знает все мысли и планы хозяина харчевни. Если они умны, то не поверят бахвалу.
После длинной речи отец Брабец освежил горло солидным глотком пива.
- Значит, все люди виновны перед богами, и боги непостижимы? - переспросил молодой инквизитор.
- Истинно так. А потому, разбирая всякое обвинение, надлежит думать только о законе. Законы даны нам божественным Императором и Капитулом. Им воля богов ведома лучше, чем нам, простым братьям.
- Но, отец Брабец, ты же сам только что сказал, что воля богов непостижима? - изумился брат Пласил.
- Боги, боги непостижимы. А воля иногда очень даже постижима, - хмыкнул старший инквизитор. - И потом, человек человеку рознь. Этот трактирный мальчишка выглядит смышлёным малым. Хм…
Из дверей кухни даже не вышел, выкатился трактирщик с деревянной плошкой в руках. Направлялся он, конечно, к столику отцов-инквизиторов.
- Почтенные отцы желали острого соуса? Вот, извольте.
- Неплохо, любезный. Сколько мы тебе должны?
- Два марета.
- Вот, возьми. И пусть твоя харчевня всегда будет так свободна от нечестия, как и сегодня.
На лице у хозяина отразилась такая радость, словно ему во двор прикатили полную бочку золота. Низко поклонившись грозным гостям, он снова попятился от столика, но, наученный горьким опытом, быстро развернулся и торопливо шмыгнул в кухню.
- Да, мальчишка соображает, - констатировал отец-дознаватель. - А бывают такие тугодумы, что страшно сказать. Ну, а мудрость Императора и Верховных Отцов оспаривают только бунтовщики и преступники. Прочие же люди исполняют законы благоговейно и с точностью.
Юноша закашлялся. Старший инквизитор резво вскочил на ноги, обогнул стол и двинул его кулаком по спине.
- Уф, - брат Пласил перевёл дух, - спасибо, отец мой.
На самом деле он вовсе не поперхнулся. Просто, насчёт благоговения и точности отец Брабец хватил, и хватил сильно. Конечно, все наставники врут, только в интернатуре, да и у отца Сучапарека всегда понятно, где правда, а где то, что должно говорить. А вот отец-дознаватель перешел от одного к другому столь резко, что юноша откровенно растерялся.
- Ты, брат Пласил, что-то слишком увлекаешься. Если не можешь слушать и жрать одновременно, так и скажи. Закончим трапезу, потом поговорим.
- Нет-нет, отец мой. Если тебе угодно говорить, то внимаю. Больше такого не повторится.
- Да? Впрочем, главное я уже сказал. По закону серьёзной вины ни на ком нет. Наёмник продал раба - его дело. Трактирщик дал напиться человеку - для того и трактир. Глупый мальчишка напоил дракона… нехорошо, конечно, но своё он за это получил. Пытать их закон не заставляет.
- Но, может, кто-нибудь из них скрывает тайну. Пытка заставит его сказать нам всю правду, - упорствовал молодой инквизитор.