Не знаю, сколько времени прошло, пока, наконец, сознание вернулось ко мне. Оглушенный и сбитый с толку, я, как пьяный, попробовал подняться на ноги. Электрические лампочки погасли… Кругом было тихо… Какое-то смутное беспокойство гнездилось и нарастало во мне. Что же случилось? Отчего темно? Где мои спутники? Живы ли они? Прорвали ли мы дьявольское кольцо? - эти вопросы целым вихрем завертелись в сознании и, ощущая тягучую слабость во всем теле, я поднялся на ноги. Нащупав рукой диван, я сел, и чья-то рука легла мне на плечо.
- Кто это? Вы, Ведрин? - раздался слабый, изменившийся голос Губера, и я понял, что он тоже перенес сильное потрясение.
- Да! - ответил я, и голос мой показался мне чужим и далеким.
- Скажите, что же случилось? Где мы? Что с нами? - засыпал я Губера вопросами.
- Я сам знаю не больше вашего! - отвечал инженер. - Ведь мы…
- Свет!.. Зажгите свет! - вдруг раздался голос Берницкого, и я скорее угадал, чем узнал его - ведь больше никого в каюте не было.
- Света нет! - ответил я. - Эти дьявольские ворота потушили наш свет… - и, вспомнив, что у меня есть спички, я трясущимися руками вынул коробку и чиркнул спичку.
Скудное, желто-оранжевое пламя озарило каюту, и в этом свете она показалась мне чуждой и незнакомой. Я приподнял горящую спичку, сделал шаг вперед… В это мгновенье дверь широко распахнулась и в каюту с ослепительно лучившимся фонарем вошел, вернее, вбежал, Карстон, а за ним и оба механика…
- Мы победили, мы в "Стране Молчания"! - воскликнул капитан "Мстителя", увидя нас живыми и здоровыми. - Вперед, товарищи, и мы увидим и услышим то, чего шестнадцать лет не видели и не слышали наши братья по ту сторону этой дьявольской стены.
Глава V
Вперед!
Торопливо и сбивчиво, прерывая самого себя, рассказывал Карстон, как он, тоже оглушенный, первый очнулся и встал, как, придя в сознание, остановил полет, как "Мститель", сбитый неведомыми силами, нырнул на несколько километров вниз; взволнованный и радостный, рассказывал он, что лишь чудом прорвались мы через "Стену Смерти", что самопишущие приборы отметили колоссальную силу электромагнитных вихрей…
Наши лампочки вспыхнули опять, повреждение оказалось пустяшным, легко исправимым, снова на экране забегали блики и тогда Губер выключил свет.
"Мститель" неподвижно стоял в воздухе. Глубоко под нами замерцали тысячи, быть может, десятки тысяч далеких огней. Будто рассыпанные чьей-то озорной рукой, они в беспорядке разбросались повсюду. Там и сям десятки, сотни огней-светлячков сбирались в кучу, будто защищаясь от всюду обступившей их мглы. Впереди, далеко на востоке, виднелась, мерцая и переливаясь, вереница переплетшихся огней. Позади нас угрюмая, всепожирающая тьма простиралась под пятой "Стены Смерти"…
Уходящий из-под ног пол каюты, неприятное ощущение падения и замирающее сердце показали мне, что мы стремительно опускаемся. Все резче и отчетливей рисовалась панорама огней; понемногу убегал за горизонт город на востоке, зато в надире огни неуклонно разгорались и приближались…
Высота три тысячи метров!.. "Мститель" вновь недвижно замер в воздухе. Необозримая холмистая равнина, вырванная из мрака ночи, глянула на нас с потемневшего экрана. Огромные, темные пятна лесов черными тенями залегли на светлом фоне равнин. Пять-шесть десятков каких-то построек в хаотическом беспорядке разбросались на средине экрана. Горизонт на востоке горел последними, прощальными огнями, манил и звал, как будто указывая нам путь в "Страну Молчания". А позади… глухой, беспросветной тьмой "Стена Смерти" преградила путь всякому малодушию. "Страна Молчания" звала нас… Вперед!
Глава VI
Под покровом ночи
Тесно прижавшись к необъятной шири двух слившихся рек, под нами развертывался, блестя огнями, какой-то город. Внезапно догадка осенила меня.
- Сан-Луи! - воскликнул я. - Да, конечно, ведь это же Миссисипи и Миссури! - и я указал на экран, на свинцовую глубь огромных, разлившихся рек, усеянных искрами огней.
- Да, Сан-Луи! - произнес Карстон. - Мы пролетели над ним, но ночь коротка, а наша цель впереди. Нам надо торопиться…
- Но куда, куда? - разом забросали мы инженера нетерпеливыми вопросами.
На стене висела большая карта Северной Америки. Карстон обернулся и сделал шаг к ней…
- Вот сюда! К Стальному Замку! - коротко ответил он.
Палец Карстона указывал на обведенное синим кружком место, на юго-западе Аллеганских гор, при 84° зап. долготы и 36° северной широты. Нетерпеливыми взорами мы впились в отмеченное кружком место, ничего, в сущности, нам не говорившее…
- Стальной Замок?! Ведь это… Да, помню… Это лет 6 назад… Неужели это правда? Неужели это был не бред умиравшего? - взволнованно воскликнул Губер. - Ведь я раньше смеялся над этим…
- Нет, это не миф и не предсмертный бред сумасшедшего, хотя того человека признали сумасшедшим, - ответил Карстон, и, видя мой вопросительный взгляд, добавил:
- Помните, лет шесть назад неподалеку от отравленной зоны нашли человека, который… ага, вспомнили?!.
Да, я вспомнил, вспомнил, как у отравленной зоны подобрали какого-то человека. Человек этот был без сознания. Никаких бумаг, никаких документов, которые указали бы, кто он, при нем не нашли. Привезенный в больницу, он там скончался, не прожив и суток. В страшных мучительных конвульсиях, непрерывной агонии, сквозь скрежет зубов и предсмертные муки, он бредил о "Стране Молчания", в бессвязных, отрывочных фразах и восклицаниях он говорил о чудовищном гнете, царившем там, бредил о каком-то фантастическом городе, Гениополе, и с жутким ужасом, сдавленным хрипом, весь трепеща, поведывал о "Стальном Замке". Насколько можно было его понять, "Стальной Замок" был местом, откуда на всю "Страну Молчания" лился безудержный гнет, откуда, недоступные никому и ничему, даже милосердию, правили страной последыши былых владык мира - кучка людей, имя которых произносилось или раболепствующим шепотом или с жгучей ненавистью и проклятиями…
- Да, товарищи! - продолжал Карстон. - Мы летим к "Стальному Замку". Именно там, я уверен, идет борьба. Как я узнал, где он находится, рассказ очень долгий и сложный. Скажу лишь, что здесь главную помощь оказали мне мои наблюдения и работы по изучению аномалий "Стены Смерти". Конечно, мои вычисления не могут претендовать на абсолютную точность, но во всяком случае, если "Стальной Замок" и не в этом кружке, - он указал на карту, - то все же неподалеку от него. А теперь - вперед! Ведь уже половина двадцать второго! - и с этими словами Карстон повернулся и пошел в рулевую каюту. Наши взоры снова приковались к экрану.
- Однако! - проговорил Берницкий. - Я ожидал увидеть нечто более грандиозное, а между тем, не вижу даже того, что видел 19 лет назад. Я тогда был в Сан-Луи на всемирном минералогическом съезде, и так же, как сейчас, ночью летел над городом. В то время он показался мне несравненно величественнее и грандиознее, чем теперь - и он жестом указал вниз.
- Я тоже был там двумя годами позже, - отозвался Губер, - и могу сказать то же самое. Сан-Луи сейчас - совсем незавидный город, а ведь тогда в нем было больше миллиона жителей…
- Да, странно! Очень странно! Что же это?.. Упадок?.. Регресс? - задумчиво проговорил Берницкий.
Глава VII
Страница прошлого
В то время мы ничего еще не знали (хотя экономисты свободного мира и предполагали это) о великом перевороте в жизни страны, вызванном "Стеной Смерти". Созданная втайне от всего человечества, она в одну ночь расколола надвое мир. Равновесие было нарушено в один безумно-короткий миг… Создававшаяся веками сложная, многообразная экономическая система взлетела на воздух, как пороховой погреб. Острый нож разрухи перерезал питающий нерв промышленности и торговли, кредит, и это довершило картину всеобщего краха.
Чудовищной силы и размаха экономические и финансовые кризисы потрясали страну от края и до края. Целые отрасли некогда цветущей промышленности, работавшей на вывоз, были смяты и растоптаны в один миг, как хрупкие часы под ударами тяжелого лома. Опрокинутые и раздавленные жестоким вихрем кризисов, целые области, культурные, богатые и густонаселенные, разорялись и нищали, как жалкий лавочник под тяжелой рукой торговца-миллионера…
Города обезлюдели… В первую очередь - города-гиганты у границ… Еще вчера они владели бессчетными богатствами, стекавшимися со всего мира, еще вчера они находились в апогее своей славы и могущества. Отсюда, от группы всесильных банков раскинулась по всему миру путаница невидимых, цепких нитей, опутывавшая и порабощавшая весь мир, высасывавшая пот и кровь миллионов людей…
Расположенные на мировых путях, города-гиганты были теми воротами, через которые в мир и из мира широким потоком лились несметные богатства: товары, золото, деньги. У ворот этих кормились миллионы - и вдруг они захлопнулись. Жизнь замерла… Неустанно, долгие годы, день и ночь, города вбирали в свою ненасытную пасть горы жизненных припасов со всей страны, со всего мира: хлеб, мясо, овощи. Все это широкой рекой лилось в города, дававшие взамен промышленные товары, сеявшие знание и культуру по всей стране, по всему миру. Долгие годы совершался этот великий переворот, и вдруг…
Беспощадный циклон кризисов смял и остановил экономическую жизнь страны, остановил транспорт. Стихла жизнь под титаническими сводами колоссальных, всегда бессонных вокзалов. Прежняя неумолкаемая симфония звуков, криков, свистков и гудков локомотивов сменилась гулкой тишиной. Лишь изредка, раз-два в день, прорезывалась она одиноким, отрывистым вскриком локомотива. Уходившие в бесконечность полоски рельс уже не оглашались больше лязгом колес и в ленивом отдыхе зарастали травой, потому что лишь на магистралях поддерживалось движение: один-два поезда в сутки…
По гладким полотнищам великолепных шоссе все реже и реже проносились автомашины. Движение сокращалось, как пульс умиравшего, даже гораздо быстрее, - вдвое, втрое, впятеро, вдесятеро, - и с каждым днем все меньше и меньше автомашин пробегало по дорогам… Колоссальные центры разобщились со страной, великий круговорот был резко нарушен, города очутились перед призраком голода. В паническом ужасе, спасаясь от голодной смерти, население, как гонимое бурей, бежало из городов-гигантов, где не было ни работы, ни хлеба…
По гениально задуманному и блестяще выполненному плану, финансовая олигархия, захватившая власть, стремительно вошла в соглашение с вождями самой сплоченной, но и самой консервативной рабочей организации, "Всеобщей Прогрессивной Федерации Труда", предоставив работу всем ее членам, полутора миллионам высококвалифицированной "рабочей аристократии", на продолжавших работать предприятиях. Массы же остались за бортом. Вожди еще раз изменили массам…
События разворачивались с потрясающей быстротой и силой. Обманутые и отчаявшиеся массы устремились на борьбу… Волна восстаний покатилась по стране… Но массы были разрознены, не было вождей, - и это была самая трагическая страница борьбы. Орлиные крылья и беспомощность паралитиков. Подготовленная к событиям олигархия с первых же шагов обезглавила пролетариат. Лучшие, преданнейшие вожди рабочего класса исчезли за решетками тюрем или в никому неведомых могилах. Легионы провокаторов, шпионов и предателей рыскали по стране, выдавая каждый шаг, направленный к объединению. Стальной, беспощадной рукой финансовая олигархия тушила пожары восстаний, со стихийной силой разгоравшиеся повсюду…
Борьба вспыхнула с дикой, стихийно-могучей силой. Под гул орудий, под взрывы бомб взметнулись высоко к небесам полотнища алых знамен. Заглушая стоны, хрип и предсмертные проклятия умирающих, среди ужаса и крови, могучим напевом полились мятежные песни ненависти и борьбы. Безумие и ужас окутали страну… От несмолкаеемых раскатов взрывов и выстрелов стонала и содрогалась земля. Заливаемая кровью, страна захлебывалась и изнемогала. Люди стряхнули с себя маску цивилизации и обратились в зверей. Не щадились ничто и никто… Запылали города, деревни, фабрики к заводы, опустошались целые области. В кровавой борьбе за власть были обращены в груды развалин огромные города, гигантские фабрики и заводы, были уничтожены несчетные богатства, созданные многими поколениями. Целые миллионы людей погибли в этой борьбе, и лишь чудовищным террором удалось буржуазии удержать власть в своих окровавленных руках.
Стихла бойня и тогда, под железной пятой олигархии, жизнь понемногу начала вступать в свою колею. Но "Стена Смерти" произвела глубокий социально-экономический переворот в жизни страны. Население, промышленность, культурно-политическая жизнь, - все это устремилось с окраин вглубь страны. Окраины пришли в упадок и запустение, зато головокружительно быстро расцвел и возродился центр страны. Бывшие штаты Теннеси, Кентукки, северная часть Алабамы и Георгии, - вот куда переместился центр.
Глава VIII
Путеводная нить
Эту длинную и, быть может, сухую страницу из истории, уже давно перевернутую и отошедшую в вечность, мы вспомнили тогда, пролетая над некогда богатым и обширным С.-Луи.
"Мститель" летел над городом, описывая огромную дугу. Легкий, отрывистый треск прозвучал в каюте.
- Новый сюрприз Карстона! - произнес Берницкий. И я увидел, как во всю длину боковых стен каюты раздвинулась кожаная обивка, обнажив широкие, застекленные прямоугольники окон. Темный, влажный сумрак ночи дохнул на нас. Небосклон, усеянный звездами, кротко глядел в каюту. Несмотря на большую высоту, внизу отчетливо видны были улицы, увитые гирляндами фонарей, площади, группы зданий.
Внезапно какая-то огромная, сигарообразная тень разостлалась под нами, на миг закрыла город, и бесшумно пронеслась на северо-восток, поблескивая зелеными огнями сзади и по бокам. Это был, по-видимому, какой-то дирижабль…
- Ого! - произнес Карстон, засмеявшись, но в голосе его я уловил тревожную нотку. - Даже здесь, на этой высоте, мы не одни. Ну, что ж, поднимемся повыше!..
Безупречно-послушный корабль стрелой взвился вверх. Опять тяжелыми вздохами забилось могучее сердце аппарата и мы понеслись…
- Смотрите, Карстон, ведь это же дорога, воздушная дорога! - указывая на громадную светящуюся стрелу за городом, сказал Губер. - А это - вехи воздушной дороги! - указал он на ряд огромных, светящихся прямоугольников, цепью уходивших вдаль, на юго-восток с промежутками в 3–4 километра один от другого.
- Да, здесь буквы, на стреле и на прямоугольниках! - всматриваясь, проговорил Карстон.
Огромные черные буквы "G - SL" довольно отчетливо рисовались на раскаленно-белом фоне прямоугольника под нами.
- Гениополь - С.-Луи! - сорвалась у меня с губ мелькнувшая догадка. - Это название конечных пунктов в этой воздушной линии.
- Да, несомненно, так оно и есть! - после секундного раздумья произнес Карстон. - Ну, что ж, тем лучше: в наших руках есть путеводная нить. Воспользуемся же ею! Через полтора часа мы должны быть в Гениополе. Как видно, он существует и существовал не только в больном мозгу умирающих.
Глава IX
К "Стальному замку"
Повинуясь воле своего капитана, "Мститель" летел, как гонимый бурей. Вперед, вперед, в "Страну Молчания", к самому сердцу ее! Внизу, глубоко под нами проносились бесконечные огни поселений, массивы лесов, извиваясь блестели реки, тысячами огней рвали мрак громадины фабрик, заводов и домен, бросавших ввысь безбрежные клубы пламени и дыма… Глухой отзвук рокотавших машин стальным, едва слышным лязгом врывался в каюту. Казалось, что там далеко, внизу, под покровом ночи свершается какой-то таинственно-жуткий ритуал и приносятся пылающие жертвы неведомым богам…
Все это казалось нам, ворвавшимся в этот мир и загадочно носившимся над ним, полным острой, стерегущей вражды. Было что-то демонически хищное в дымившихся заводских огнях внизу; глядя на них, мне казалось, что это раскрылась сама земля и, выйдя из своих подземелий, миллионы гномов, таясь от всего мира, творят какое-то страшное, никому не ведомое дело, а в гуле и лязге машин мне чудилась невысказанная тайна, которую эти машины силятся передать людям…
Глава X
Гениополь
Полтора часа пронеслись незаметно. Впереди быстро и неожиданно вспыхнула белая заря. Она разгоралась стремительно, как пожар в первобытном лесу, с каждой секундой, с каждым мгновеньем… Легкий крик восторга вырвался у меня…
Полнеба впереди объято было пожаром… Огни! Целый океан огней, блиставших и искрившихся, несся навстречу нам. Все ближе и ближе… Колоссальным ковром, затканным бесконечностью огней, под нами разворачивался волшебный, недоступный никакой фантазии город-гигант, созданный, казалось, из света и хрусталя. "Мститель" замедлил ход и, едва ощутимо толкнувшись, замер в воздухе. Мы были у цели…
То, что я увидел, я не забуду никогда, да и мои спутники, я думаю, тоже. Как зачарованные, застыли мы у окон "Мстителя" и в эти минуты я на миг позабыл все: нашу цель, наших друзей и врагов внизу, забыл, где я, и лишь в каком-то экстазе созерцал царственный город под нами. В эти мгновенья я молился человеческому гению.
Глубоко под нами, в бездне двух тысяч метров, сплошной сверкающей равниной огней горел и переливался Гениополь. Необъятной шири и размаха, он раскинулся на сотни квадратных километров. Стройные, будто хрустальные башни титанических зданий уходили ввысь, бросая вызов небесам… Нестерпимый блеск мириадов огней ослеплял и цепенил… Огни, всюду огни, и среди них, вправленный в эту сверкающую диадему, ровным, немигающим светом, под титаническими стеклянными сводами и перекрытиями пылал эллипс "Стального Замка"…
Этот город-гигант, эти рвавшиеся к небу башни циклопических зданий, это безбрежное море огней и эллипс "Стального Замка" среди них, - все это было для нас воплощением стихийно-свободной человеческой мысли, символом раскрепощенного, созидающего гения. Но мы забыли одно: этот город был столицей Капитала, его последней блистающей вспышкой. Сверхчеловечески мощную творческую идею человека он сочетал с самым безудержным гнетом. Символ и творение могучего, всепобеждающего труда, он был олицетворением рабства и дикого насилия.
Что-то щелкнуло над самым ухом у меня. Я обернулся. Держа в руках фото-камеру, Губер запечатлевал на пластинке величайший в мире клубок пороков…
- Будем не только зрителями, но и слушателями! - произнес Карстон и, обернувшись, повернул рукоятку в ящике у стены. Тотчас же смутно-далеким, тысячеголосым гулом в каюту ворвался целый вихрь звуков - шум волновавшегося, бессонного города под нами… Чутким, напряженным слухом мы жадно ловили волнующие, живые струны среди клокочущего гула, похожего на рокот прибойных волн.
- Поют, слышите! - вдруг прошептал Берницкий, напряженно прислушиваясь.
Вырвавшись из хаоса тысячи переплетшихся звуков, снизу донесся стройный многотысячный напев. Устремляясь в простор, звенящим каскадом лились мятежные звуки "Интернационала". Слов нельзя было разобрать, но уверенной призывной вязью чуть слышно долетел знакомый мотив. Нахлынувший сонм звуков на миг захлестнул песню, тотчас схлынул, и она зазвучала вновь.