На печи как раз тряпья было с избытком. Он улегся поудобнее, и кое-как по-быстрому ловчий набросал на него тряпок. На крыльце загрохотали чьи-то сапоги. Николай высунулся из-под тряпок и увидел, что Прошка вертится в избе как ошалелый с золотой табакеркой в руках.
– Да в сундук ее кинь, – зашипел на него Николай.
Ловчий подскочил к сундуку, откинул крышку и бросил в него табакерку. Только закрыл крышку, как распахнулась дверь, и на пороге появился высокий мужчина в добротном одеянии. Прошка в нем узнал странного охотника, который назад с охоты возвращался без камзола.
– Ну что, хозяин, не встречаешь гостей своих? – с улыбкой произнес гость.
– Да вот с делами домашними закрутился и не услышал, как гости ко мне подъехали, – внутренне напрягаясь, боязливо ответил Прошка.
– Ты чего так перепугался-то? – продолжая улыбаться и в это же самое время внимательно оглядывая единственную комнату в избе, спросил гость. – Так ты один, что ли?
– Ага, мои к бабке пошли в гости!
– Вот оно как, так это даже и к лучшему, – обрадовался гость.
Николай лежал на печи словно полено. Он только сделал себе маленькое окошечко для глаза и теперь мог хорошо наблюдать за происходящим. По голосу он сразу узнал гостя. А теперь и очень хорошо видел своего недавнего гостя-литовца.
– Хочу с тобой по поводу охоты договориться! Ты ж меня, наверное, помнишь, я в прошлый раз на охоту приезжал, но для меня она неудачная вышла – ни одной, даже самой паршивой утки себе не добыл. Так вот, я хотел бы с тобой договориться на завтра с утра снова на охоту сходить. Ты как, не против?
Прошке вспомнился недавний труп у реки, и он застыл, как свеча, боясь и слово вымолвить. Литвин расценил его молчание по-другому. Он вынул из сумки тугой мешочек денег и произнес:
– Организуешь для меня охоту, все твои будут.
Ловчий посмотрел на деньги и облизнул пересохшие губы. Литвин позвенел деньгами и, широко улыбаясь, переспросил:
– Ну, так как, сговоримся?
Прошка затряс головой, а литвин обрадовался. Он бросил мешочек с деньгами на стол, а затем достал из сумки бутылку из темного стекла и, кивнув на нее головой, заманчиво произнес:
– Самое лучшее вино из солнечной Италии! В Московии таких вин нет! Хочу выпить за мой успех на охоте! Не откажи составить компанию, а то обижусь! Удачи тебе не будет!
Ловчий кивнул головой и достал с висящей на стене полки деревянные кружки.
– Не обессудь, боярин, других у меня нетути, – дрожащим от страха голосом ответил ловчий.
– Ну, нет так нет! – усмехнулся литвин и добавил: – А что, так даже экстравагантнее будет!
Прошка ничего не понял из сказанного, но закивал головой. Гость снисходительно на него посмотрел. Вытащил из бутыли пробку и разлил вино по кружкам.
– Ну, ловчий, отведай немного иноземного вина! Такого вина ты никогда в жизни не пробовал и больше не попробуешь. – Литвин усмехнулся про себя, наблюдая, как ловчий поднял кружку. – Ну, смелее, чай не в темный омут прыгаешь, а вино из Италии пригубишь!
Прошка сначала мелкими глотками стал пробовать вино, но оно оказалось вкусным. Он стал пить большими глотками, а литвин удовлетворенно за ним наблюдал. Он не знал, что в это время за ловчим с волнением следил и Николай. "Только бы яду парнишке не подсунул", – подумал он.
– А ты-то что не пьешь вино свое, боярин? – удивился Прошка и… упал со скамейки.
Литвин тут же вскочил и стал бешеным взглядом осматривать избу. Увидел сундук и бросился к нему. Быстро откинул крышку и взревел от восторга – он нашел то, что искал. Схватил свою табакерку и посмотрел на лежащего на полу ловчего. Немного подумал и достал из сундука кафтан. Скомкал его в комок. Подошел к ловчему, наклонился и прижал кафтан к его лицу. Тот засучил ногами, и тут Николай соскочил с печи и оглушительно свистнул. Тут же распахнулись двери, и на пороге показался глава Разбойничьего приказа со своими орлами с саблями наголо. Литвин ничего не мог понять. Он так и остался сидеть возле бесчувственного тела ловчего со скомканным камзолом в руках, а глаза Астения Порфирьевича радостно блестели – будет ему о чем доложить царю.
Глава 23
Новое задание
После раскрытия иноземного заговора Астений Порфирьевич назначил Николая своей правой рукой, то бишь по-нашему – это своим заместителем и помощником. Что-то вроде заместителя главы МВД Московского княжества. У себя, в своем времени, Николай и мечтать не мог о подобной карьере. Он занялся натаскиванием сыщиков и налаживанием оперативно-розыскной работы – это занятие для Николая было более близко по духу. Так шли дни за днями, когда Астений Порфирьевич пришел однажды на его занятия по рукопашному бою. Долго смотрел, а под конец задумчиво сказал:
– Вот ты тут все занимаешься! А когда результат будет? Знаю, в Твери ты навел порядок, а Москву и слободу когда от татей избавишь? Скоро мне царю об успехах докладывать, что мне ему прикажешь доложить?
– Так в Твери я же тоже с подготовки людей начал, а потом уже избавлял тверские земли от разбойного люда, – возразил Николай.
– Ты не учи ученого! Сказано избавлять – значит, избавлять! И нечего мне тута людей скоморошничать заставлять: приседания там всякие, попрыгушки с бубнами. Подошел к ворогу, дал ему кулаком в харю и вяди в приказ! Тута мы быстро разберемся, что почем! Так что завязывай со своими играми, бери людей и скачи в Сьяновские каменоломни! Люди там только зимой работают, а летом пещеры пустуют. Вот мне и доложили, что там изрядное количество разбойного люда местные жители приметили, да их главаря – Безголового! Бросай в свои бирюльки играть, делом займись, а то царево жалованье за просто так съедаешь! Торговым людям на дорогах от них проходу уже нет!
– А почему главаря шайки Безголовым кличут?
– В бою у него голова совсем отключается, и становится он тогда прям аки бешеный пес, а не человек! Бьет всех подряд налево и направо, не разбирая!
– Берсерк, что ли?
– Кто?
– Ну, воины такие у людей в северных землях есть. В бою они в такой раж входят, что одолеть их никто не может. Даже своих не замечают – рубят всех подряд!
– Во-во, берсерк, значит. Ты мне его живым, этого берсерка, привези. Больно уж посмотреть мне на это страшилище любопытно, да на Ивановской площади его казним, чтобы люди не думали, что власть наша супротив каких-нибудь страшилищ убоится встать, – подвел итог Астений Порфирьевич и ушел, не дождавшись ответа.
Николай вспомнил про пещеры, в которых он в этом мире впервые появился, и про сон, в котором Ленка ему золотой "грецкий орех" бросила. В сердце так тоской заволокло: дом вспомнился, родители и редкие, но от того и не менее приятные встречи с Ленкой.
Собрался народ быстро. Толком отряд быстрого реагирования Николай еще сформировать не успел, хотя про себя и отметил уже наиболее толковых парней. Их первых и взял, а вдобавок к ним тех, кто владел пороховым оружием, но таких оказалось всего двое. Хотел взять с собой побольше людей, ведь кто его знает – сколько в тех каменоломнях будет разбойников. По слухам-то, пещеры были весьма протяженные. Знающие люди говорят, что они могли тянуться не одну версту. Причем с многочисленными ответвлениями и тупиками, так что и не так трудно будет там заблудиться. "Придется проводника брать из местных", – решил Николай. Получилось набрать всего десять человек вместе с ним самим. Маловато, конечно, но больше людей, которых можно было бы задействовать в вылазке, нет. Из оружия взял с собой мушкет английской работы, подарок Андрея Яковлевича, надел кольчугу, вынул из ножен и проверил шпагу, нож. Не забыл, пока никто на него не обращал внимания, проверить и пистолет, с которым он никогда не расставался. Все – порядок. Приказал своим бойцам перепроверить свое снаряжение и взять запас еды на три дня. На это ушло полтора часа. Ну, теперь можно и отправляться в путь.
– По коням! – скомандовал Николай.
Ехать нужно было верст двадцать с небольшим, поэтому двигались не торопясь. К тому же зачем вызывать переполох среди встречного люда, а так, едут себе всадники и едут – по делам своим. Проехали Китай-город, мост через Москву-реку, осталось позади Замоскворечье, городские ворота. Ну, а теперь мимо посадов и деревень, прямо почти на юг к Сьяновским каменоломням. Крестьяне со своим скарбом уступали дорогу конным и с любопытством оборачивались им вслед. К полудню заехали в Сьяновку – лошадей напоить, перекусить и с местным старостой да с народом пообщаться.
– Уже седмицу будет, как чужаки у нас появилися, – объяснял староста деревни. – До этого никаго вродь как и не было в наших пещерах, а тута возьми и появилися! Говорят, что больно уж по ночам они лютуют! Наши даже днем носа из избы лишний раз боятся высунуть!
– Сколько разбойников и чем они вооружены, заметили? – поинтересовался Николай.
– Да хто его знаеть ентих нехристей. Они больше по ночам лазиють, а днем в пещерах отсиживаются. Прям как волки лясные какие-то! Так что незнамо сколько их и какое ихнее оружие будеть, тоже мне не ведомо.
– А проводника смышленого, который пещеры знает, дадите?
– Енто можно! Чаво не дать, ежели для доброго дела будеть, – ответил староста и крикнул в приоткрытую дверь избы: – Никитишна, Потапа мне покличь!
Через минут пять в избу вошел молодой парень – косая сажень в плечах. Снял шапку, поклонился, поздоровался и спросил:
– Звали меня?
– Вот, человек из самой Москвы к нам пожаловал, бусурманов пещерных ловить будет. Показать ему надобно все входы-выходы, если попросють, еще чего сделаешь! Понял, Потап?
– Понял, Евлампий Онисимович! Все, как сказал, сделаю!
– Ну, вот и добре. Ступай, во дворе подожди!
Потап ушел, а староста поинтересовался:
– Может, с нами откушать чего желание имеется?
– Спасибо, Евлампий Онисимович! Я со своими вместе поем. Мы на окраине деревни расположимся?
– Отчего же не расположиться добрым людям? И нам спокойнее будя, и вам с прокормом поможем. Наши бабы вам чаго съестного принесут!
Дав людям отдохнуть, а заодно приказав готовить еду, Николай решил, что он вместе с одним из своих людей и проводником, чтобы не терять напрасно время, сможет осмотреть входы в пещеры. Стоило провести, так сказать, рекогносцировку на местности. Вместе с холопом он тихо, стараясь не шуметь, облазал их все. Разбойников видно не было. Видимо, они отсыпались где-то в глубине, и это было ему только на руку. Оказалось, что мест, откуда брали камень для строительства стен и зданий для Москвы, было пять. Два старых и три поновее. Потап объяснил, что они меж собой соединяются, правда, не всегда там можно пройти в полный рост, но для задумки Николая – это не имело никакого значения. В подземных пещерах есть такая особенность, как слабый приток свежего воздуха, и, если в них развести огонь, – это может достаточно быстро привести к кислородному голоданию для тех людей, которые там находятся. Поэтому у спелеологов есть негласное правило – огонь под землей не разводить. Вот этот недостаток пещер, по задумке Николая, и должен был помочь выкурить из пещер разбойников. Идти в гости к ним с факелами в руках Николай посчитал неразумным. Если у них есть пищали, арбалеты или луки, то жертв со стороны людей Разбойного приказа было не избежать, а можно и всем полечь.
После обеда Николай попросил у старосты крестьян с топорами, чтобы собрать в ближайшем лесу валежник, сушняк и сухие листья. Сказано – сделано, и вскоре ко всем выходам, кроме одного, который выходил к реке, крестьяне стали стаскивать растопку для костров. Своих людей Николай пока, на всякий случай, распределил между входами. Натащили достаточно много сухих еловых веток и прошлогодних листьев, да столько, что выходы были почти полностью забаррикадированы сушняком. Именно они должны были дополнительно к выгоранию кислорода дать еще и чадящий дым, от которого было бы тем, кто спрятался в пещерах, не продохнуть. Когда дело было сделано, кострища одновременно подожгли. У кострищ Николай оставил по одному человеку, чтобы те дали знать, если кто-то из разбойников попробует прорываться к выходу сквозь огонь. Остальные заняли позиции перед главным входом в штольню. Николай не знал, сколько в пещерах разбойников, а поэтому сам зарядил свой мушкет картечью и своим приказал сделать то же самое. Если разбойники окажут сопротивление, то церемониться с ними он не намеревался. Когда кострищи хорошенько разгорелись, то стали ждать первых беглецов, но проходило время, и никто из разбойников на поверхность земли не показывался.
– Может, их там и нетути вовсе? – заволновался лежавший рядом с Николаем в высокой траве молодой парень.
– Внутрь не заходил, так что не считал. Может, и нет, а может, их там и не один десяток наберется! Так что будем ждать. Когда разбойники появятся, те, у кого есть пищали, по моей команде стреляют по первым рядам! А после этого идем в атаку!
Парень вроде как успокоился. Стали ждать дальше. Прошло довольно много времени, когда наконец из главного входа, откуда они ждали появления разбойников, стал клубиться дым, и тут же показались первые разбойники. Сначала их было не так и много, но потом вышли и остальные. Они останавливались у входа и натужно откашливались. У всех у них слезились глаза. Разбойники старались хватать ртом воздух, и было видно, что им сейчас очень тяжело, но они все равно, проявляя осторожность, медленно, шаг за шагом, выходили из пещеры. Они пытались разглядеть своего противника и настороженно водили перед собой – кто чем владел. У кого была сабля, у кого здоровенный нож, кто тяжелой дубиной махал, а кто и топором. Яркий свет солнца после сумрака пещер их на время ослепил. Позади всех, прикрывая одной рукой рот тряпкой, а во второй держа наготове мушкет, выходил самый здоровенный из них. Николай определил его как главаря шайки, и это была его главная цель.
– Господа разбойнички! – зычно крикнул Николай. – Вы окружены! Сопротивляться бессмысленно! Бросайте подальше вперед свое оружие, а сами ложитесь на землю, и тогда у вас появится возможность остаться в живых!
Разбойники стали озираться, пытаясь найти говорящего. Сзади их в спины стал толкать главарь.
– Что уши поразвесили! Вперед! Затопчем этих опричников! Их мало, а нас много! Вона – попрятались, ироды бесовы! Рога свои не показывают! Им самим страшно! Нас вона сколько! На ножи их, окаянных!
Толпа разбойников ломанулась вперед, бестолково друг друга расталкивая. Главарь же не торопился попасть в первые ряды, а прятался за спины своих сообщников. Николай выбрал самых ретивых и выстрелил. Картечь сразу выкосила первую пятерку. Кого убила, а кого только ранила, но главное – это то, что они тоже выведены из строя. Вслед за Николаем выстрелили еще двое стрельцов, и еще на шесть человек у разбойников стало меньше. Но еще два десятка татей хоть были и напуганы, но вооружены, и когда они очухаются, то ринутся в бой. Николай не хотел пускать своих бойцов, пока главарь не разрядит свой мушкет. Он внимательно следил за его действиями. А тот залег за трупами своих подельников и тоже выжидал. Главарь понимал, что до него картечь пищалей стрельцов не долетит, и чувствовал себя в полной безопасности. "Хитрый, гад! Чем бы его отвлечь?" – подумал Николай, пока лежа перезаряжал мушкет. Создалась патовая ситуация. Николай не хотел рисковать своими людьми, а главарь не знал, как ему самому и его людям вырваться из ловушки.
Разбойники не ждали нападения из-за спины. Они были уверены, что их враг находится только перед ними, и этим моментом нужно было воспользоваться. Николай отдал лежащему рядом с ним подьячему свой заряженный мушкет и приказал стрелять, если разбойники снова поднимутся в атаку. Молодой парень явно боялся, но не хотел выказывать это перед своим начальником. Уже хорошо. Николай объяснил ему, что нужно делать, и перекатом ушел вниз по склону к реке. Понизу у него была возможность незаметно обойти разбойников, а затем ползком забраться на склон холма, в котором и был выход из пещеры, из которой вышли разбойники. Таким образом можно будет оказаться прямо над главарем. Но теперь желательно, чтобы разбойники полежали, пока Николай будет менять свою позицию.
Скатившись вниз к реке, он бегом вдоль нее переместился значительно правее. Здесь его разбойники уже не заметят, да и склон горы в этом месте был более пологий. Забравшись обратно наверх, Николай посмотрел в сторону залегших разбойников, они все напряженно смотрели перед собой и в его сторону не глядели. Ползком он перебрался к склону холма и осторожно полез наверх. Наконец забрался на холм и осторожно посмотрел вниз. Главарь разбойников как раз находился под ним, распластавшись на земле. Внезапно он вскочил и закричал:
– Чаго разлеглися, олухи! Вперед, они больше не стреляють!
Некоторые из разбойников нехотя вскочили и, не торопясь, пошли вперед. И тут же грохнул выстрел. Это из мушкета Николая выстрелил подьячий. Один из татей громко закричал и завалился на бок, держась за живот. Остальные снова залегли. В их числе и главарь. Он еще не произвел выстрела – выжидал, чтобы уж бить наверняка. Николай вынул из кобуры пистолет и стал прицеливаться в руку главаря. Николай набрал воздуха, замер и плавно нажал на курок. Прозвучал выстрел, и главарь выронил из руки пищаль. Он дико закричал, схватился за раненую руку, а его подельники, не понимая, в чем дело, стали таращиться на него.
– Вперед! В атаку! – закричал с холма Николай и побежал вниз.
Его люди поднялись и бросились на разбойников. Завязался ожесточенный бой на саблях и ножах. Десяток Николая превосходил по боевой подготовке татей, но те отлично понимали, что это их последний бой, и дрались, как загнанные в угол крысы. Отчаянно и ожесточенно. Даже главарь, несмотря на рану в руке, встретил Николая с разъяренной от гнева, покрасневшей рожей. Он заорал и, прижимая к груди раненую руку, бросился на него, с бешеной скоростью вращая перед собой саблей. Он бился с неиссякаемой силой, как виртуоз сабельного боя. Он был явно из бывших вояк, выигравший не один бой. Скорее всего, в свое время он имел чин не меньше десятника.
– Ненавижу! – оглушительно ревел обезумевший главарь.