Видно было, что Андрей Яковлевич хорошо ориентировался в запутанных переходах, как у себя дома. Не один раз ему приходилось к Ивану Грозному с докладами ходить. Перед царской палатой их остановили царские стражники. Попросили сдать на время оружие. Не положено к царю при оружии являться. Прошло еще какое-то время, наконец двери царских палат открылись и их позвали. Боярин Щелкалов снял с головы шапку и первым вошел в зал, вслед за ним – боярин Остафьев, а за крестным пошел Николай. Иван Васильевич сидел на белом резном троне, слегка наклонившись, и ястребиным взором пронзал вошедших. Его острая черная бородка выступала чуть вперед. Бояре поздоровались с царем, пожелали ему многие лета и склонили перед ним головы. Николай повторил их действия. Наступила тишина. Никто не смел вперед царя произнести слово. Царь некоторое время молча изучал Николая. Затем взглянул на Андрея Яковлевича. Тот сделал шаг вперед и, указав на Николая, представил его.
– Позволь, государь наш, представить тебе сына боярина Бельского Ивана, о котором я тебе накануне рассказывал. Имя сего достойного мужа – Николай Иванович Бельский.
– А это верно мне сказывали, что ты в одиночку три разбойничьи шайки захватил в плен? – перебив боярина, вставил царь.
– Так оно и было, как про меня сказывали. Не обманули тебя, царь.
– А в Англицком дворе как ты сумел выявить заговор?
– Там мне повезло – вор оставил после себя улики неопровержимые. Вот я и сумел разобраться, что к чему.
– Скромен, похвально, – с довольным выражением лица ответил Иван Грозный. – Узнаю в тебе моего тезку, тот тоже сильно скромный был, но зело умен! А как служить мне намерен? Не предашь? – спросил царь.
– Я родного отечества никогда не предам! А поэтому и тебе верен буду, как царю государства нашего, – ответил Николай.
Иван Грозный испытующим взглядом оглядел собравшихся. Те одобрительно загудели и закивали головами. Царь тоже удовлетворенно кивнул головой и продолжил:
– Мне нужны преданные люди, и я верю в тебя, верю, что ты не подведешь меня! У меня зело много мысли насчет государства нашего, а надежных, верных слуг, чтобы довести все мои мысли до дела, не хватает. Пока я доволен вами всеми. Так и несите свой жизненный крест. Достойно! Намедни добрые вести пришли ко мне из Англицкого двора. Вскоре к нам должны заявиться через Белое море англицкие корабли с ихними пушками и ядрами. Так что вражий заговор изобличен, и государство наше не пострадало от черных языков врагов наших. Я принял решение: возвращаю законное боярство сыну моего преданного человека – воеводы Бельского Ивана, кой погиб яко герой в огненной геенне, в обороне города нашего – Москвы от татарских полчищ. Отныне именовать Николая Бельского никак иначе, как боярином. Вот и грамота сия на то за моей подписью дана тебе будет. Земли и строения в Москве, которые принадлежали твоему отцу, будут тебе возвращены, как его сыну старшему, но с отсрочкой на один год. Ибо нонешним хозяевам тоже нужно время, чтобы озаботиться новыми землями и строениями. О сим я уже подал указания боярину Остафьеву на произведение соответствующей записи в книге боярской.
– Благодарю, царь, за милость твою ко мне, – ответил Николай и поклонился.
– Отец твой делом и верой служил отечеству нашему, и ты, вижу, достойно имени отца сваго начинаешь дела свои в московских землях. Твой отец был бы доволен тобою. Я лично поставлю в храме свечу за упокой его души!
– Еще раз благодарю, царь, за себя, а тем более за отца своего!
– Приказываю, раз ты так ловко с разбойниками управляешься, назначить тебя заведовать Разбойной губой в Твери. Там, как мне докладывали, этого люда во множестве обитается, особенно по лесам бродят, а московским торговым людям они препятствия всякие чинят, а в иных случаях и живота лишают. Не справляются люди тамошнего князя с делами своими. Так что поезжай и через месяц доложишь мне о том, что лишил всех богоотступных разбойников живота своего!
– Слушаюсь тебя, царь, я выполню твое указание!
– Твои московские земли тебе будут возращены по наследственному праву, так как ты – единственный тепереча старший из рода Бельских и имеешь на них полное право. А вот за то, что отвел подложный навет на московское княжество за воровство в Англицком дворе, дарую тебе еще и дачу на Тверской земле. Полагаю, что так у тебя будет больше интереса с разбойниками тамошними расправиться. Да, и нужно же тебе жить где-то, пока в Твери службу свою нести будешь.
Царь умолк, а стряпчий преподнес Николаю четыре грамоты: на боярство, на московские земли и на землю под Тверью. Вот эта земля под Тверью и была дача. Не те шесть соток в нашем понимании, а земля, строения и холопы. В общем, целое село со множеством дворов и людей. А четвертая грамота указывала на то, что боярину Николаю Бельскому приказано исполнять разбойные дела. Николай поблагодарил, а Иван Грозный только молча кивнул, и все поняли, что аудиенция окончена.
По дороге домой заехали в боярскую избу, где, оказывается, были уже готовы на Николая все бумаги. Вот тебе и отсутствие компьютеров, телефонов и прочей оргтехники. И без них все четко рассчитали и выдали под роспись причитающуюся ему сумму. Теперь Николай стал официальным государственным служащим в Московском княжестве.
Когда вернулись в дом Остафьева, тот на радостях захотел закатить пир. Николаю, по идее, нужно было выставляться. Будучи в своем времени у себя в отделе, например, после очередной звездочки, – это было гораздо проще. Сбегал в магазин, набрал того и этого, да и порядок – все рады и довольны. Но сейчас Николай даже не знал, что ему и предпринять, а потому полностью отдал бразды правления в организации праздника своему крестному. Андрей Яковлевич на какое-то время исчез. А затем явился уже в другой одежде и с каким-то футляром в руках. Он загадочно улыбался, а когда преподносил его, то торжественно произнес:
– Вот, Николай, полагаю, что на новом месте службы эта вещица тебе может здорово пригодиться. Ты будешь иметь дело с лихим людом, а это весьма опасное дело. Так вот тебе англицкая пистоль. – С этими словами Андрей Яковлевич открыл крышку ларца, а в нем на красном бархате лежали мушкет, шомпол и мешочки с дробью и порохом. Ну, прямо антикварный экземпляр. В наше время весьма прилично бы стоил такой гарнитур.
Рядом стоял радостно улыбающийся боярин Остафьев. Он, в свою очередь, протянул Николаю достаточно объемный кожаный мешочек.
– А это тебе от меня немного деньжат. Думается, что тебе они весьма пригодятся на восстановление усадьбы в Москве. Да и на дачу тоже деньги лишними никогда не будут. А главный подарок тебя на дворе ждет, – загадочно улыбнулся крестный.
Втроем они вышли во двор. Рядом с крыльцом дома стоял чудо-конь: вороной, с отливом – прямо весь как атласный. А мышцы у него с каждым его движением так и играли. Николай залюбовался подарком, не в силах отвести глаз от такой красоты. Боярин Остафьев с довольным видом переглядывался со своим другом.
– Ну, как, крестничек, нравится тебе наш подарок? Правда, красавец?
Николай молча кивнул головой, он ничего не мог ответить крестному. У него просто не хватало слов, чтобы выразить свое восхищение, но крестный и Андрей Яковлевич все поняли без слов. Николай взял от конюха протянутую ему краюху хлеба. Отломил кусок побольше и протянул вороному. Тот его обнюхал, покосился лиловым глазом на Николая и осторожно мягкими губами взял хлеб. Николай осторожно погладил его по шее и прижался к нему. Конь принял его. На вороном скакуне уже было добротное снаряжение и кожаное седло. Короче, садись и лети во весь опор куда душа пожелает. Николай вспомнил своего настоящего отца и то, как они вместе напряженно готовились к контурам. Как он одолевал препятствия, как конь гарцевал под ним, пока судьи подсчитывали свои баллы.
– Вижу, что проехаться тебе невтерпеж! – усмехнулся Остафьев. – Ну садись. Только не гони сильно. Поначалу ты с ним получше познакомься. Имя ему сам дашь!
– Знаю, – ответил Николай, запрыгивая на коня.
Конюх пошел открывать ворота, а Николай, сидя на коне, нетерпеливо ожидал его. Наконец ворота распахнулись, и наездник не удержался. Он стрелой сорвался с места и полетел во весь опор. Люди на улице, стоявшие поблизости от ворот дома, испуганно закричали и шарахнулись в сторону, а Николай был уже далеко. Он несся к Варварским воротам. Доехав до них, он развернулся и поскакал обратно. Проезжая мимо торга, он краем глаза успел заметить купеческую дочь, которую он совсем недавно спас от татей. Та стояла рядом с отцом, и они оба не могли оторвать своего взора от рослого парня в яркой атласной рубахе, стрелой летящего на красавце, вороном коне.
– За такого коня – не одну деревню со всеми холопами куплять можа, – задумчиво глядя вслед скрывшемуся за поворотом всаднику, произнес купец.
– А я его узнала, – так же задумчиво глядя в том же направлении, ответила ему дочь.
– Да, а откеда? – удивленно спросил ее отец.
– Так он меня от татей спас, а ты его тогда оборванцем обозвал, – усмехнулась она.
– Да? – спросил отец и стал задумчиво чесать бороду. – Надобно об ентом парне мне поболее разузнать.
– Вот-вот, и поторопись разузнать, а то как бы какие порасторопнее нас не нашлись и не увели бы его, – ответила дочь.
А после был пир в скромной компании, к которой присоединились и жена боярина Остафьева, и жена дьяка Щелкалова. Была с ними и Марфа, которая весь вечер не спускала глаз с Николая. Но тот не замечал девичьих страданий и увлеченно планировал вместе с крестным и его другом первоочередные свои действия как нового главы одного из отделений Разбойного приказа Московского княжества.
Глава 10
В дорогу
Наутро Николай уже был в Разбойном приказе. Напротив него за большим столом сидел дородный боярин в расписной ферязи и буравил его своими маленькими черными глазками. Капитану уже в который раз за время пребывания в Московии приходилось заново рассказывать свою легенду, но она не произвела на главу приказа какого-либо эффекта. Видимо, он уже ее успел с чьих-то слов изучить. Его больше интересовало то, как это Николай так быстро и без каких-либо пыток выявил вора в Английском посольстве. Приходилось вновь и вновь возвращаться к отдельным деталям и все подробно разъяснять.
– М-да-а! – наконец произнес Астений Порфирьевич. – Ловко, однако, ничего не скажешь. Видать, действительно понабрался ты опыта по всяким этим заграницам! Тебе бы у нас в приказе поработать, молодняк наш поучить сыскному делу, но ничего не поделаешь, раз сам Иван Васильевич распорядился тебя в Тверь отправить. Поэтому раз такое высокое соизволение до тебя, то дам тебе в помощь одного дьяка, а вместе с ним и подьячного, но больше – не проси! У самого людей в обрез, не хватает для работы. Маловато толкового люда! Вот такие вот дела! А ты сам там на месте поищи, авось и сыщешь себе помощников. Так что с Богом, поезжай в Тверь, и через месяц чтобы я мог доложить царю о выполнении его указа!
– Постараюсь, Астений Порфирьевич, – ответил Николай.
– Ты уж постарайся, а то наш царь весьма крут нравом! Как бы головы тебе не сносить за неисполнение его воли! Да, и деньги у казначея поди возьми на всех вас и на поднятие дела! А сейчас я тебя познакомлю с твоими будущими людьми!
Глава приказа позвонил в колокольчик, и в дверь тут же зашли два мужика. Один высокий в неброском кафтане с плутовато бегающими глазками, а второй – вообще абсолютно невзрачный. Увидишь такого на улице и не сможешь описать его внешность.
– Вот, совсем неплохие работнички. Можно сказать, что от сердца своего отрываю, но раз наш царь велит, то так тому и быть. Мишка, он тебе с отчетами, учетом и архивом поможет. Короче, по всем бумажным делам можешь на него полагаться.
Глава Разбойного приказа указал на длинного мужика, а затем посмотрел на неприметного коротышку.
– А вот это Антип. Сыскарь добрый, можно сказать, что любую иглу в стоге сена тебе найдет. Так что можешь в сыске на него полагаться.
Затем долговязому и коротышке представили их нового начальника. Николай решил более подробное знакомство отложить до завтра. Все равно у него выбора не было, а дареному коню в зубы не смотрят. Забрав причитающиеся ему деньги у казначея, он отдал половину жалованья своим подчиненным, а вторую пообещал выплатить по результатам работы в Твери. Мишка и Антип переглянулись, но ничего не возразили, и это уже было хорошо. Договорились, что они за день подготовятся к дальней дороге, а завтра с утра будут ждать Николая у избы Разбойного приказа.
День за подорожными хлопотами пролетал незаметно. Нужно было подготовить запасную одежду, протереть и смазать оружие и, конечно же, подумать о еде на несколько дней пути. Но главное, это зайти к Онуфрию на торг за кольчугой. В прошлый раз, когда Николай забирал у него пояс, то тот поинтересовался, как у него с доспехами дело обстоит? И когда узнал, что никак, сильно тому удивился, что боярин – и нет доспехов. Снова Николаю пришлось выкручиваться, но зато Онуфрий обещал сделать такую кольчугу, что сам Бог войны ему позавидует. И не обманул кузнец, кольчуга получилась на загляденье: колечко к колечку, все заваренные, по размеру, не жмет и не болтается, а проволока тонкая и аккуратная. Николай попробовал на разрыв, но Онуфрий только посмеялся:
– Я ужо пробовал – не получится! Жалезо такое, что и арбалет не всякий возьмет!
Николай засомневался, но кузнец даже обиделся немного и сунул ему в руки арбалет и болт.
– Пробуй, шоб не сумневался и не говорил, что Онуфрий – дрянной кузнец.
Первый раз в жизни Николай взял в руки арбалет. Онуфрий, увидев его неловкие потуги, немного проворчал и показал, как заряжать диковинное оружие и в чем состоит отличие болтов с разными наконечниками. Внимательно посмотрев за ловкими действиями Онуфрия, капитан и сам испробовал его на сосновом чурбаке. Сначала с небольшого расстояния, а потом отошел на десять шагов, взвел арбалет и снова выстрелил. Второй болт лег впритирку с первым.
– А у тебя для первого раза совсем и неплохо выходит! – удивленно воскликнул кузнец и задумчиво почесал затылок.
– Давай, вешай на чурбак кольчугу, – с азартом в глазах попросил Николай.
– Пробьешь – шлем за так тябе отдам! – крикнул Онуфрий и, взяв с прилавка кольчугу, побежал одевать на сосновый чурбак.
Николай прицелился и нажал на спусковой крючок арбалета. Вжикнула тетива, и болт улетел. Вскоре раздался звон удара его железного наконечника о кольчугу, и он отлетел от нее и упал наземь. Онуфрий вразвалочку подошел к кольчуге, взял ее в руки и долго придирчиво разглядывал.
– Держи, прошла твоя кольчуга боевую проверку, – с довольным видом произнес кузнец.
Николай забрал ее и даже не стал проверять. Он верил в добросовестность кузнеца. В это время Николай крутил в руках арбалет – больно уж понравилась ему эта штуковина.
– Чо? Приглянулась тебе немецкая вещица?
– Хорош, и стреляет неплохо!
– Ладно! Раз ты у меня кольчугу и шлем берешь, то забирай и арбалет за полцены!
– Ловок ты торговать, Онуфрий! – улыбнулся Николай. – Последние деньги вытрясешь из меня!
– А-то! Только у меня для тебя есть специальный арбалет, сам для тебя сделал под твою силищу! – гордо произнес кузнец.
– А как ты про силищу мою-то узнал?
– Неужто по тебе и не видно? – удивился Онуфрий. – Вот, примерься. Знал, что ты у меня сегодня кольчугу будешь забирать – вот и подгадал.
Арбалет действительно оказался просто чудо и был под силу только Николаю. С десяти шагов пробивал насквозь доску с ладонь шириной. Получается, что всадника в доспехах одолеет запросто.
Поблагодарив за арбалет и полюбовно расставшись с кузнецом, Николай изрядно нагрузился железом. Кольчугу он сразу надел на себя – так было легче с грузом справляться. Ведь кроме нее еще нужно было нести шлем, арбалет и целую связку болтов к нему. Взял их про запас, побольше. Подойдя к привязи, где стоял его конь, сунул приглядывавшему за ним мальчишке полушку и взялся за повод, как вдруг услышал позади себя девичий голос:
– А я-то думаю, чей это конь такой красивый тут у нас на торгу появился? А это, оказывается, конь моего спасителя!
Николай обернулся. Недалеко от него стояла та самая дочь купца, которую ему не повезло спасти. Он решил не отвечать ей и молча сел на коня.
– Конечно, чего же принимать благодарность от дочери купца такому знатному боярину – крестнику земского судьи. Мы же ему не ровня, – услышал он брошенный ему вслед укор, когда стал отъезжать.
Николай так и не обернулся, чтобы посмотреть на нее. К девушке вскоре подошел ее отец. Как будто он караулил где-то совсем рядом.
– Ну, что? Поговорил он с тобой? – спросил купец.
– Даже взглянуть не захотел! – гневно произнесла дочь, глядя на удаляющуюся фигуру Николая.
– Ничего, дочура! Никуда он от нас не денется! Я слышал, его царь ноне в Тверь отправил по особому поручению. Так у меня там на то брат имеется! Подсобит нам с тобой по-родственному! – с неменьшим гневом в голосе ответил отец. – Будешь ты у меня женой знатного боярина! Обещаю!
Рано утром боярин Остафьев, его жена и дочь собрались на крыльце дома провожать Николая в дорогу. Антонина Ильинична почти что непрерывно смахивала с уголков глаз невольно скатывающиеся слезы. Алексей Никифорович время от времени ее успокаивал, не забывая выдавать напутствующие советы своему крестнику. А Марфа стояла застывшим соляным столбиком и неотрывно смотрела на Николая. Она теребила в руках расшитый красивыми цветами белый платок, и только когда слуга открыл ворота и Николай стал из них выезжать, она сорвалась с места и бегом догнала его. Николай остановился и посмотрел на девушку. Она протягивала ему тот самый красивый платок.
– Я его для тебя сама всю ночь вышивала! Возьми его на память и еще возьми вот эту маленькую иконку. Она у меня в моей комнате на столике стояла. Возьми, пожалуйста, пусть она тебя сбережет от всяких напастей!
Николай принял из рук Марфы платок и икону и обернулся, чтобы посмотреть на ее родителей. Антонина Ильинична в это время перекрестила его и заплакала. Остафьев прижал ее к себе и стал гладить по голове, как маленькую. Было видно, что он и сам сильно переживает за своего крестника, но только вида не дает. Их дочь все стояла подле Николая и ждала от него ответа.
– Спасибо, Марфа, – произнес Николай, глядя на девушку. – Я обязательно вернусь к тебе и твоим родителям! Вы у меня в этом мире единственные родные люди!
Марфа покраснела и бегом бросилась обратно к крыльцу. Ворота дома, к которому Николай уже успел привыкнуть, за ним закрылись. Теперь его ждала новая жизнь на новом месте.
Рядом со зданием Разбойного приказа его уже поджидали Мишка и Антип. Оба были на конях и при оружии. Но на головах у них были шапки, и под длинными ферязями не было видно, есть ли на них кольчуги. Хотя вполне могло быть, что и не было, ибо кольчуга – весьма дорогое удовольствие, и не каждый мог себе позволить ее заказать. К седлам у них были приторочены пухлые котомки.
– Здрав будь, боярин! – первыми поздоровались они с Николаем.
– И вам здоровья, други мои новые, – ответил он. – Ну что, готовы к дороге дальней?
– А что нам, мы уже привычные. Не раз приходилось по городам разным ездить с делами нашими. Кто к нам приходит на службу, о покое может позабыть напрочь, – ответил за обоих долговязый Мишка, а Антип только поддакнул.