Затем она ушла. А парень, помня, что она - оборотень и угрозы ее могут быть действительно опасны, снова побежал к знахарю за помощью. Тот выслушал и пришел в дом парня установить жертвенник - стало понятно, что одними охранными талисманами не отвадить лисицу. Но едва знахарь внес свои вещи, как закричал и упал на пол, а все лицо его залила кровь. Парень увидел, что у знахаря нет уха, точно кто-то отрезал. Он помог ему выбраться во двор, а сам закрылся изнутри и сидел, дрожал, не знал, что будет дальше. А началось вот что - откуда-то прилетели камни, каждый размером с кулак, и все в доме разбито оказалось, от окон до посуды. Парень спрятался за кроватью, надеясь, что там будет безопасно. Но выглянул и увидел, как в комнату входит уродка, а в руках держит странного зверя - с кошачьей головой и хвостом собаки. И вот она поставила это существо на пол, а сама стала тыкать в сторону постели пальцем и пришептывать: "Цс-с, цс-с-с, цс-сс-ссс! Ну-ка, давай, вцепись в этого мерзавца!" Тварь без промедления бросилась на парня, ухватила его за туфлю. Зубы у нее были словно кончики ножей! Парень перепугался еще больше, хотел отдернуть ногу, но не смог даже пошевелить ей - а она так и хрустела в пасти животного. Тогда он, обмирая от боли, принялся молить о пощаде. Женщина крикнула ему: "Доставай все драгоценности и жемчуг! Только попробуй скрыть хоть что-нибудь!" Парень закивал в знак согласия, и уродка отозвала мучителя. Но выбраться из-за кровати парень не решился, лишь стал говорить, где и что у него припрятано из сокровищ. Женщина разыскала все, но этого ей показалось мало. Она разозлилась пуще прежнего и опять натравила на парня тварь. А той только скажи - вцепилась и грызет! Бедолага принялся причитать и каяться, отдал еще двести лян. Но и этого темнолицей было недостаточно. Назначила ему срок десять дней, чтобы он собрал еще шестьсот. Затем свистнула, животное запрыгнуло ей на руки, и они покинули дом.
А знахарь тем временем рассказал близким и соседям, что у парня случилось что-то странное и страшное. Люди отправились туда посмотреть, обыскали все и обнаружили спрятавшегося за кроватью хозяина. Нога его была вся в крови, целая лужа натекла - двух пальцев как не бывало. Исчезло и все ценное, лишь рваное одеяло валялось. Им несчастного и накрыли, когда уложили и принялись лечить. Пришлось ему за эти дни заложить дом, чтобы собрать необходимую сумму для женщины. Она явилась через десять дней, и парень отдал ей требуемое. Оборотень молча взяла деньги и покинула его жилище навсегда. А он еще долго лечился, так сильно изувечена оказалась его нога - не меньше полгода минуло, прежде чем смог нормально ходить. Стал он еще беднее, чем раньше. Дом у него забрали за долги, и он вынужден был ютиться у дальней родни.
Младшая сестра замолчала, переводя дух и поглядывая на побледневшую старшую. Та сидела, широко распахнув глаза, впечатленная историей. Орхидея почувствовала, как по спине и рукам ее пробежали мурашки. Стараясь сделать это тайком от сестры, она огляделась - не притаился ли кто в комнате, не крадется ли по полу мохнатая тень с головой кошки и собачьим хвостом. Довольная своим мастерством рассказчицы и произведенным впечатлением, Лотос гордо заявила:
- Видишь, я тоже много чего знаю! И, между прочим, это еще не конец!
Орхидея втянула голову в плечи и замахала руками, показывая, что ей и так страшно. Но любопытство пересилило, и она осторожно спросила:
- Но ведь парень получил свое наказание?
Лотос кивнула:
- Так-то оно так, только лиса ведь не исчезла из этого мира. Она отправилась в соседнюю деревню, где в беспросветной нужде жил бедняк по имени Юй. И вот прошло года три, и этот крестьянин стал самым богатым человеком в округе. Скупил все лачуги по своей улице, да перестроил их в огромные терема. Завел себе сад с искусственным прудом. Щеголял в дорогих одеждах - а половина-то из них была из дома вновь обедневшего парня. Тот сразу приметил, но не решился спросить. Однажды шел он по дороге, а навстречу ему - та самая женщина. Парень упал на колени перед ней, а та, ни слова ни проронив, кинула ему несколько монет издали и пошла по своим делам.
- Ну а что с Юйем случилось? - не утерпела Орхидея. - Тоже пришлось ему туго?
Лотос нахмурилась.
- Экая ты нетерпеливая, а еще - старшая! - покачала она головой. - Нет, Юй пожил богато, но потом заболел и рано умер. Женщина стала приходить в его дом, и с каждым ее появлением становилось все меньше драгоценностей и одежды. А надо сказать, у Юйя был старший сын. И вот он увидел темноликую, но побоялся приблизиться, а стал из двора к ней взывать и кланяться: "Отец наш умер. Мы, его дети, - теперь ваши дети. Может, вы нас и не любите, приласкать нас не желаете - пусть так. Но неужели вы будете спокойно смотреть, как мы разоряемся и опять катимся в нищету?"
Лотос сделала паузу, поддразнивая сестру. Орхидея всем видом старалась не показать недовольства.
Наконец, насладившись ее ожиданием, Лотос произнесла:
- Женщина-лиса задумалась. Потом, ни слова не промолвив, ушла, и больше ее в тех местах не видали.
Какое-то время обе девушки сидели напротив друг друга, думая каждая о своем.
- А скажи, сестрица, - нарушила молчание Орхидея. - Вдруг появился бы такой человек у нас в доме, в виде мужчины… Приняла бы ты его ради богатства?
- Мама говорит, что если кто и вернет нам былой достаток, и даже приумножит его - так это только ты, сестра. Уж не знаю, что она имеет в виду… - Лотос наигранно задумалась, искоса поглядывая на Орхидею. - То ли намекает, что много лет назад нашла тебя в лесу, в лисьей норе, выкормила и теперь ждет, когда ты явишь свое колдовство в благодарность за заботу… А может, надеется, что вот-вот случится твоя свадьба с влиятельным господином, работающим в чайной лавке неподалеку…
- Ах ты негодяйка! - Орхидея схватила картонку с иероглифом и замахнулась на сестру, словно желая прихлопнуть ее, как муху. - Не вздумай ей проболтаться!
Лотос с шумом отодвинулась на стуле от стола. С сияющим видом взглянула на Орхидею и продолжила:
- Хороший выбор, между прочим! Умрет дядюшка Чжень, оставит хозяйство вам. Только бы его беспутный сынок до этого не объявился. Станете торговать, добра наживать. Главное, чтобы твой будущий муженек не ревновал тебя к каждому покупателю, да не пил и не поколачивал тебя.
- Прекрати! - Орхидея положила украшение обратно и улыбнулась. - Он хороший парень. Заботливый и работящий.
- А он тебе не рассказывал, каким образом заполучил шрам? - Лотос провела пальцем по своему лбу, будто чертя поперечную линию. - Такую отметину не скрыть ничем. Как его угораздило?
- Его однажды ограбили и чуть не убили, - ответила Орхидея. - Он ведь не всегда работал в чайной лавке. Раньше приходилось ему бегать по городу, искать случайные заработки. А кого только не встретишь на улице… Город полон опасностей.
- Мать волнуется, когда ты выходишь из дома, - вздохнула Лотос. - А меня не выпускает дальше нашего хутуна… Говорит, что, пока не исполнится шестнадцать лет, чтобы и не мечтала о самостоятельных прогулках. Если бы не твои рассказы, сестрица, я бы и не знала, что творится в Пекине дальше Оловянного переулка.
- Ну, осталось потерпеть пару лет! - улыбнулась Орхидея. - Они пролетят быстро, а там начнут заявляться сваты, одни за другими…
Обе девушки озорно переглянулись и прыснули со смеху.
- А помнишь, к нам приходил этот толстяк… - начала было младшая.
Но старшая прервала ее взмахами рук:
- И слышать не хочу! - заливаясь хохотом, ответила она. - Как у него только ума хватило на это!..
Отсмеявшись, сестры навели на столе порядок, убрали ножницы и остатки бумаги.
- И все-таки этот твой Дун Ли изрядный простофиля и деревенщина, - сказала Лотос, с вызовом глянув на Орхидею. - Ну в самом деле, не мог он, что ли, выдумать про свой шрам какую-нибудь красивую историю… Например, что служил в войске и сражался с бунтовщиками. Или участвовал в битве с заморскими чертями и какой-нибудь главный длинноносый дьявол, с волосами цвета соломы, налетел на него верхом на коне и рубанул саблей, но чудом не убил, а нанес лишь рану… А он тебе признался, что его побили и обчистили!
- А мне нравится, что он честный. Пусть совсем небогатый, зато не выдумывает всякую чепуху.
- Так ты и впрямь собираешься за него замуж? - хитро сузила глаза сестра. - Гляди, мать узнает, вырвет тебе волосы!
Орхидея показала ей язык:
- Ты когда щуришься, похожа на монголку!
Лотос возмущенно потрясла головой:
- Неправда! У монголок лица как блин и кожа точно лошадиная… Так значит, подумываете о свадьбе? - продолжала подначивать она. - А что, он парень работящий, скромный. И жить будешь неподалеку, удобно в гости ходить! А то надоело мне бегать к воротам, передавать ему всякую чепуху.
- Ничего не чепуха! - вспыхнула вдруг Орхидея. - Кстати, ты сказала ему, где быть послезавтра?
Неожиданно вскочив со стула, тонкая и гибкая, как молодая ива, Лотос принялась тихонько пританцовывать, подпевая в такт своим плавным движениям:
Синяя юбка, красный платок -
Растила ее матушка, а выдаст за свинью.
Теряет, бедная, свою дочку.
Нарядный паланкин, да полно печали…
Орхидея испуганно глянула на дверь и махнула на сестру рукой:
- Тише ты! Мать услышит, или братья прибегут, проболтаются ей потом. Да не собираюсь я замуж пока!
Сестрица с озорным упрямством продолжала выводить:
Выдать замуж - как выплеснуть воду за ворота,
Тоньше бумажного листа наша женская судьба!
Угомонившись, Лотос уселась на место, довольная собой.
- Передала ему все, в точности как ты сказала, не волнуйся! Он от радости чуть наши ворота не расцеловал! Ну, даже если мама узнает, с тобой-то ничего не сделает. Она у нас, сама знаешь, человек с мягким сердцем. Тебя не тронет, но сама умрет.
- Не говори так, даже в шутку. - Орхидея строго посмотрела на сестру.
- Извини, ты права, - мгновенно посерьезнела Лотос. Желая переменить тему, поинтересовалась: - Как думаешь, что тебе подарит на праздники твой любимый?
- Не знаю, - пожала Орхидея плечами. - У него ведь не так много денег. Да это и не важно.
- Как "не важно"?! - возмутилась Лотос. - Подарок - самое главное, им показывается отношение!
- И без этого понимаю, что он влюблен в меня, - нежно проговорила Орхидея. - И я сама, кажется, неравнодушна к этому парню. В подарке важнее не "что", а "от кого".
- Ну а все-таки, что ты ему приготовила? - не унималась сестра. - Знаю, ты вышивала по вечерам, когда мы уже уляжемся спать.
Орхидея молча протянула руку к ящику столика и достала светлый, рисового цвета, платок. Все так же ни слова не говоря, развернула его перед Лотос.
Та увидела вышитый в центре иероглиф "Орхидея":
- Ты знаешь, сестра, - задумчиво сказала Лотос. - Пожалуй, ты права. Почему-то мне кажется, что пройдут годы, и самые именитые люди страны будут соревноваться за право получить от тебя в подарок нечто подобное.
Орхидея тихо вздохнула:
- Не говори глупостей, сестренка.
ГЛАВА 3
ОГРАБЛЕНИЕ ПО…
Едва дядюшка Чжень запер лавку, как Дун Ли, сложив руки и кланяясь, принялся отпрашиваться на сегодняшний вечер.
- Куда это ты собрался в такую непогоду? - недоуменно спросил хозяин и хитро прищурился. - Уж не на свидание ли?
Дун Ли смущенно опустил глаза.
- Ох уж эти современные нравы… - покачал головой старик. - В наше время девчонку было не вытащить из дома так запросто, даже в погожий денек. Увидишь ее раз в несколько месяцев, на рынке или в саду, да и то в сопровождении родни - считай, удача! А теперь? Мыслимое ли дело, встречаться на ночь глядя, да еще под таким холодным ветром! Опять с этой маньчжуркой, дочкой госпожи Хой?
Вздрогнув, Дун Ли виновато посмотрел на хозяина и кивнул.
- С тех пор как она зашла к нам в лавку первый раз, мое сердце не знает покоя. Она удивительная!
Лавочник пошевелил усами, отчего стал похож на облезлую речную выдру.
- Удивительная… Тут, пожалуй, ты прав. Считай, повезло, что нищета сбила спесь с этой семейки. Был бы жив их отец - не поздоровилось бы тебе, уж поверь! Виданное ли дело - китаец вздумал связаться с девчонкой из клана Желтого знамени?!
- Мы любим друг друга, дядюшка Чжень!
Хозяин, не обращая внимания на слова помощника, продолжал:
- Девчонка приметная, что ни говори. И это при том, что ей выпала такая тяжелая юность… Посмотри на ее подружек - разодеты в самую дорогую парчу! А что за украшения у них в волосах! А браслеты - ты заметил какие? Продай мы нашу лавку вместе с товаром, и то не сможем купить ничего подобного. Осмелился бы приударить за этими красотками, а?
- Они никогда даже не взглянут на такого, как я, - пробормотал Дун Ли. - Но Орхидея - другая. Вы же знаете это, хозяин!
Лавочник дребезжаще рассмеялся:
- По твоему тону мне понятно, что прежде всего в этом ты стараешься убедить самого себя.
Помощник не нашелся с ответом, лишь щеки его покраснели.
Хозяин, довольный своей прозорливостью, пригладил пальцем усы и важно кивнул:
- Да уж, мне многое известно. Хочешь, чтобы дело шло хорошо, - привечай соседей и старайся узнать об их жизни побольше. Я ведь помню Орхидею еще совсем девчонкой, лет восемь ей было, когда они уехали из Пекина. Тут у господина Хоя что-то не заладилось, и он выхлопотал себе местечко в городе Уху. Там-то уж семья стала купаться в серебре… Представляю, как баловали они свою старшенькую! Из пяти детей в одной лишь Орхидее отец души не чаял, она была его любимицей. Он и умер-то, скорее всего, от стыда и огорчения - ведь когда его поймали на взятках и перевели в Аньцин, Хой лишился и должности, и денег, и славы. И уже не мог обеспечить Орхидее наряды и походы в театры - а ты же знаешь, что она страсть как любит представления, и сама поет превосходно! Вот уж о ком говорят - "жемчужная гортань"! С детства на лету схватывала любую мелодию, все соседи диву давались, когда слышали ее голосок.
- Говорят, ее отец начал курить опиум и поэтому так рано умер? - спросил Дун Ли.
- Опиум дарит человеку забытье и блаженство, но крадет годы… Что там случилось с господином Хоем, не нашего ума дела. Но их путь назад был ужасен. Так уж они решили - похоронить отца именно в Пекине. Две тысячи ли по жаре, можешь себе представить, какой там запах витал вокруг несчастной семьи… Сначала на лодке, затем по пыльным дорогам. Да еще носильщикам нечем стало платить - пройдохи требовали с каждым днем все больше, а потом и вовсе бросили гроб. Но госпожа Хой все же сумела доставить покойного мужа в родной город. Как ей это удалось - ума не приложу. Ходили слухи, что им повстречался знатный человек, который проникся их трудностями и распорядился выдать десять тысяч лянов, а также выделил своих слуг вместо сбежавших носильщиков.
Дун Ли, услыхав о такой сумме, удивленно округлил глаза и приоткрыл рот.
Дядюшка Чжень усмехнулся и продолжил:
- Хотел бы я повстречать такого щедрого господина! Как бы там ни было, но семья Орхидеи вернулась в столицу. Похоронили отца и поселились у нас в квартале. Госпожа Хой выкупила домик одного из родственников мужа. Раньше-то они обитали в районе Шишахай, там у них было роскошное жилье. Да ты, верно, знаешь прекрасно те места? - Хозяин посмотрел на помощника. - Небось частенько там околачивался, поджидая ездока побогаче?
Дун Ли промолчал. Квартал, где сплошь особняки китайской знати и маньчжуров, родственников императорской фамилии, он, конечно, знал. Только вход праздной бедноте туда заказан - мигом погонят прочь стражники. Да и рикшами там мало кто пользуется, ведь жителям Шишахая привычнее передвигаться в паланкинах. Дун Ли бывал там лишь пару раз, в бытность ломовым рикшей, когда таскал на тележке уголь в один из домов. В то время он и не представлял, что когда-нибудь станет встречаться с девушкой из этого района.
Дядюшка Чжень, не дождавшись ответа, покачал головой.
- Однако мы с тобой заболтались, - ворчливо сказал он, растирая себе поясницу. - В такую непогоду у меня всегда ломит тело. Когда я был молод, как ты, мне тоже не сиделось на месте. Все куда-то спешил… А вот отстоял свои годы за прилавком, да заработал кучку серебра и целую гору болезней. Теперь уж никуда не деться, так и доживу век в этой лавке…
Брови хозяина приподнялись, а усы, наоборот, печально обвисли. Должно быть, он вспомнил о сбежавшем из дому сыне…
- Дядюшка Чжень! - Дун Ли прижал руки к груди. - Вы не будете одиноки! Я позабочусь о вас, как о родном отце!
Старик махнул рукой:
- Ты давай позаботься о лавке. Убери тут все, протри насухо заварочный столик, видишь, дерево от влаги начало портиться… Я пойду в дом, намажу колени да поясницу, а потом спать лягу. Будешь выходить через задние двери - не забудь запереть их потом. Да проверь, подергай створки, чтобы плотно закрыто было - эдакий ветрище сегодня, нанесет песку, не вычистим потом… И куда только вас, молодых, тянет в такую погоду!
Дун Ли терпеливо выслушал стариковское ворчание. Когда хозяин наконец ушел во внутренний двор, его помощник еще два часа возился в лавке, со специальной медлительностью наводя порядок. Нужно было выждать до времени, когда в домах начнут гаснуть фонари. Простой люд и в деревне, и в городе ложится спать рано - но и встает еще затемно.
За ночь надо успеть совершить намеченное и вернуться.
Пальцы Дун Ли принялись подрагивать - когда он переставлял посуду, крышечка чайника мелко задребезжала. Волнение, до поры сдерживаемое всевозможными дневными хлопотами, начало проявляться все сильнее. Даже дышать стало тяжело - в груди будто застрял ледяной ком, а сердце тревожно ворочалось под ним, придавленное.
Дун Ли сделал несколько глубоких вдохов-выдохов и даже ударил себя ладонью по щеке.
- Не надо бояться, - произнес он, стоя посреди чайной лавки. - Сегодняшней ночью Небо на моей стороне. Все у меня получится.
Голос его срывался от нервного возбуждения, но все-таки парень смог немного успокоиться. Заперев задние двери, бросил взгляд на окошко спальни хозяина. Свет уже не горел там. По маленькому дворику носились песчинки, ветер закручивал их, гоняя от стены к стене. Дун Ли сунул руку за пазуху и выудил припасенный кусок ткани.
Намотав тряпку на лицо - и защита от пыли, и возможность остаться неузнанным, - втянул голову в плечи и вышел за ворота.