И был у них в субботу пир горой. Это и впрямь оказалось необыкновенно вкусно. И сороковины они Андрею в воскресенье справили. Поговорили о нём, пока горела свеча рядом со стаканчиком водки, накрытым ломтём чёрного хлеба. Потом он и Женя выпили по глотку в память Андрея, оделись и вышли к оврагу, подальше от дома. Вылили в снег водку и раскрошили хлеб птицам. Сразу откуда-то налетели воробьи. И Женя сказала, что теперь всё по правилам. Про церковь Женя не упоминала, чему Эркин был рад. Нет, если б Женя сказала, что надо идти, пошёл бы, о чём речь, в раз не надо, то ещё лучше. И… и вообще он даже не представлял, какая это здоровская штука - выходные.
И на работу он в понедельник пошёл уже в новом, неся под мышкой свёрток с рубашкой, чтобы переодеться, и полотенцем. Как ему и говорили, он сразу, не заходя в - как её, да - бытовку, прошёл по коридору в кладовку, где Клавка выдала ему стёганую чёрную куртку, такие же штаны, чёрные валенки с галошами и брезентовые рукавицы.
- Это ты у Мишки, что ли, в бригаде?
- У Медведева.
- У Мишки, - она выбрала из стопки больших замусоленных тетрадей нужную, раскрыла её перед Эркином и ткнула пальцем. - Расписывайся. Неграмотный? Крест ставь. А так-то ничего парень, не робей, медведь хоть ревёт, да смирен. Если что не по тебе будет, заходи, обменяю. Тебя звать-то как?
- Эркин мороз.
- Мороз? Ну, удачи тебе, Мороз, заходи, не забывай.
В бытовке уже все собрались. Переодевались, толкаясь, перешучиваясь и задираясь не всерьёз. Эркина встретили гоготом.
- Эй, чего так долго, Мороз?
- Да Клавка на нём, небось, все штаны перемерила!
- Это как она тебя живым выпустила?
- Мороз - мужик крепкий, вишь, выскочил. Это ты от Клавки на карачках выползал.
Эркин молча улыбался, быстро размещая в шкафчике полушубок, бурки, джинсы и рубашку. Шкафчик оказался удобным, с крючками по стенкам и дверце и с полочкой наверху. Как все, Эркин разделся до белья, натянул штаны, креповую рубашку, перемотал портянки и обулся. Валенки были выше сапог и жёстче. Но к этому можно привыкнуть. Шнурок с рукояткой отцепил от джинсов - новые брюки не стал надевать, всё-таки… праздничное должно быть, ведь рубашки же нарядные, красно-белую и призовую, он не носит каждый день - и перевязал на рабочие штаны. А глаз у Клавки хороший - как влитые сидят, и не тесны, и не болтаются. Из бумажника достал и сунул в карман штанов два рубля. Надел куртку. Захлопнул дверцу шкафчика и повесил новенький замок. Ключ к деньгам, шапку на голову, варежки, рукавицы и вперёд…
Проводив Эркина, Женя взялась за обед. Сегодня Алисе придётся обедать одной. А вчера полдня ушло на подготовку к первому рабочему дню. Отпарила свой костюмчик, нашла и почистила туфли… так, а Алиску пора будить. Ну вот, так когда надо, её не поднимешь, а в субботу…
…Они решили спать досветла., вернее, она просто не завела будильник, и было так тихо, так спокойно. Она слышала ровное сонное дыхание Эркина, он совсем рядом, только руку протяни, но пусть спит. И тут… тут к ним в спальню явилась Алиса и с ходу полезла под одеяло между ними, забарахталась, сворачиваясь клубком. Она даже не сразу поняла, а Эркина как током подбросило. Он вскочил, отбросив одеяло, посмотрел на неё и удивлённую его броском Алису "дикими" глазами и вылетел из спальни. А она не знала, что делать: то ли смеяться, то ли ругать Алиску, то ли бежать успокаивать Эркина.
- Мам, а чего это он? - спросила Алиса между двумя кувырками.
- Ты его разбудила, - ответила она, вставая.
- Ну, так уже утро, - возразила Алиса. - А вы всё спите и спите.
- Сегодня выходной.
Она надела халатик - комнату заливал серо-голубой рассветный светлеющий сумрак - подобрала старые штаны и тенниску Эркина, которые он носил дома, и пошла его разыскивать. Она уже поняла, чего он так испугался. Смешно, конечно, но раз он так переживает из-за этого… Хотя… может, он и прав, Алиска уже не маленькая.
- Эркин, - она постучала в дверь ванной. - Ты здесь?
Ей ответил только плеск воды, но она вошла. Эркин мылся в душе. Она положила его одежду на ящик для грязного белья и попросила не задерживаться. У них ещё масса дел. К столу он явился уже спокойно. И в субботу же вечером приделал на все двери крючки. И в воскресенье, когда Алиска стала к ним ломиться, он просто встал, оделся, впустил Алису и пошёл мыться. А вообще-то…
- Алиса, вставай!
- Ну, ма-а-ам… ну, ещё немножечко…
- Вставай, я на работу опоздаю, - рассердилась Женя.
Привычная команда подняла Алису. Женя накормила её завтраком, показала, где что стоит для обеда, и стала одеваться.
- А плиту не трогай.
- Знаю, - кивнула Алиса. - А Эрик на работе?
- Да.
Женя уже хотела сказать, чтобы, когда он придёт, они бы поели, но вспомнила, что Эркин после работы пойдёт покупать краску и клей для обоев. Так что ещё неизвестно, кто раньше домой успеет. Вчера к ним заходили Виктор и Антон, ходили с Эркином по квартире, смотрели, прикидывали, как сказал Антон, "фронт работ" и обещали помочь с ремонтом. А она потом с Эркином сидела на кухне, и они допоздна считали и записывали чего и сколько надо купить к ремонту. Вот когда деньги полетят…
Женя замотала платок, поцеловала Алису в щёку, взяла сумочку и сумку с туфлями.
- Всё, маленькая, я на работу. Будь умницей.
На улице уже светло. Как хорошо! В темноте она на работу ещё не ходила, было бы даже страшно. А сегодня тем более нельзя опоздать. Первый же день! Лазарь Тимофеевич Лыткарин. Интересно, какой он? На каких машинках придётся работать? С кем будет в одной комнате? Одни вопросы. А ответы…
Народу на улице не так уж много, но почти все идут в одном с ней направлении. Попутчики. Неужели весь город работает на заводе? А вот уже и забор. Её проходная номер один. Вот и она. И люди, поток людей, поднимающихся по ступенькам, достающих на ходу пропуска. И Женя, прижимая к себе сумочку, достала пропуск. И уже перед ней военный рядом с турникетом-вертушкой. Быстрый взгляд на пропуск, на её лицо. И улыбка. Женя улыбнулась в ответ. Коридор, ещё коридор… и второй рубеж:? Женя отдала табельный номер и услышала, что машбюро на втором этаже. Женя взбежала по серо-белым с влажными следами ступеням. Ещё коридор? Сколько же здесь всего?! Но вот и чёрная с белыми буквами табличка: "Машбюро-1". Женя глубоко вздохнула и открыла дверь.
Просторная комната, залитая холодным серым светом из двух окон. Столы с прикрытыми чехлами машинками. Напротив окон шкафы и длинный стеллаж, на окнах цветы.
Женя стояла и оглядывалась, когда за её спиной кто-то кашлянул. Она вздрогнула и обернулась. Невысокий худой мужчина в очках и военной форме без погон.
- Здравствуйте, - улыбнулась Женя. - Вы… Лазарь Тимофеевич Лыткарин?
- Здравствуйте. Совершенно верно, - кивнул он. - А вы, как я догадываюсь, Евгения Дмитриевна Мороз?
- Да.
- Отлично. Вы на какой системе работали?
- Оливетти, - ответила Женя и заторопилась: - Но могу на симпсонах трёх поколения, адажани…
- Ну-ну, - остановил её Лыткарин. - Да вы раздевайтесь, Евгения Дмитриевна, я ещё зайду.
Он подвёл её к одному из шкафов и распахнул дверцы. Женя увидела ряд деревянных плечиков, а внизу под ними ряд самых разных туфель. Но… но у неё нет плечиков. Она ни одной вешалки не взяла из Джексонвилля, как лишнюю тяжесть, а здесь как-то не сообразила купить. Что же делать? Взять чью-то? Только на сегодня. Но они все надписаны.
- Здравствуй. Новенькая?
Полная молодая - вряд ли намного старше Жени - круглолицая женщина разматывала серый пуховой платок.
- Ну, и чего стряслось?
- Здравствуй, да, вешалку не взяла, - ответила сразу на всё Женя.
- Делов-то! - в комнату вошла ещё одна женщина, тоже молодая а из-за маленького роста казавшаяся особо пухленькой. - Вон дерюжкинскую возьми. На бюллетене Дерюжкина.
- А что с Любкой?
- А как всегда. Рожать ей неохота. Ну, и на три дня.
- Дура.
- Не девчонка, пусть сама думает, - пухленькая смотала платок и засунула его в рукав своей шубки.
В комнате всё прибывало и прибывало народу. И в общей толкотне Женя, как все, разделась, переобулась, сняла и засунула в рукав пальто рейтузы. Шум, смех, свои разговоры… Зазвенел звонок, и в комнату вошёл Лыткарин. Его встретили дружно и весело.
- Тимофеичу привет!
- Начальник, у нас новенькая.
- Ларя, Любка на бюллетень села!
- Тимофеич, наладчик когда будет?
Под этот общий шум он указал Жене её стол и положил перед ней стопку исписанных листов.
- Что надо, сами возьмите на стеллаже. Когда сделаете, покажете мне, - и пошёл дальше, раздавая задания остальным.
Женя сняла с машинки чехол. Это был старый "Симпсон" с русским шрифтом. Слава богу, с таким она знакома ещё с колледжа. Женя села за стол, открыла ящик и стала наводить свой порядок. Как хорошо, что миссис Стоун и Рози забрали тогда из конторы все её ластики, линеечки и прочую мелочь, вплоть до пасты для чистки шрифта, отвёрток и пузырька с маслом, хотя там после клетки совсем на донышке оставалось. Ну вот. Сумочку в нижний ящик. Теперь бумага, копирка… Ага, вон на стеллаже.
- Ты больше бери, - сказала ей пухленькая, - чтоб потом не бегать, - и, когда Женя шла обратно, улыбнулась. - Тебя как зовут?
- Женя, - улыбнулась Женя, усаживаясь за свой стол.
- А я Вера. Ты приезжая? Откуда?
- Верка, не лезь к ней. Ей пробный делать надо.
- Тебя как, Женя?
- Ничего, ты печатай, потом поговорим.
Женя ещё раз проверила пометку. Один экземпляр? Странно. Хотя… это же пробный, проверочный. Но… но на всякий случай заложим два. Мало ли что, а заодно и проверим, на сколько берёт машина. Вот так. Текст на русском. Ничего, она справится, приходилось сложнее. Вставки, исправления, сноски… ничего. Главное - спокойно. Главное - Женя невольно улыбнулась - не думать…
…Учебный кабинет, ряды машинок. Очередной зачёт сдан, но преподаватель не спешит вернуть её зачётку.
- У тебя будет получаться, Джен.
- Спасибо, миссис Патрик.
- Но запомни, Джен. Никогда не думай над текстом. Это первое. Больше двух опечаток - всё переделывай. Это второе. Всё готовь заранее. Это третье. Ты запомнила, Джен?
- Да, миссис Патрик.
- Это я говорю всем. А тебе добавлю четвёртое. Сохрани свой язык. Обязательно иди на русский факультатив. И учись как все. И сдай. У тебя будет официальное право работать с русскими текстами. И надбавка за знание языка.
- Спасибо, миссис Патрик.
- И не забывай упражняться каждый день.
- Не забуду, миссис Патрик…
…Ну вот, дело и пошло. Немного непривычная клавиатура, клавиши на ощупь другие, но это не страшно. Она уже приспособилась. Вот так. И вот так. И вот так…
- Эй, Женя, втянулась?
- Да, спасибо.
- Так ты откуда?
- Из Алабамы.
- С той стороны?!
- Ого!
- Так ты не беженка? Репатриантка?
- Да.
- Ну, конечно, на Родину вернуться…
- Так отсюда не угоняли.
- Я о России говорю.
- Ну, тогда понятно.
- Женя, и давно приехала?
- Во вторник.
- И где живёшь?
- В "Беженском Корабле", - улыбнулась Женя.
- Ага, знаем.
- А-а, понятно!
- Большая семья?
- Муж и дочь.
И разговор сразу вспыхивает быстрыми расспросами. И Женя еле успевает отвечать, что муж работает здесь же, на заводе, грузчиком, что дочке пять лет, что все родные, что у неё, что у мужа, погибли, и поэтому они сюда и приехали.
- Искали место когда, - объясняла Женя, - смотрели жильё и работу. А остальное нам неважно было.
И ей начинают рассказывать, что места здесь неплохие, даже хорошие. И как здесь было в войну, когда жильё почти не строилось, жили, в основном, в Старом городе, на квартирах и в заводских общежитиях, прямо на территории, это когда на казарменном положении, да, в начале, а последние года четыре, да нет, шесть уже, но тогда понемногу, а потом как прорвало, ну да, это когда решение на самом верху приняли, что завод больше перемещать не будут, да, тогда и пошло. И весь, ну, почти весь Новый город за эти годы и выстроен. И строится. Ну да, людей только прибавляется. Что обед с полпервого до полвторого, а столовая на первом этаже, вход с другой стороны, но можно по внутренним переходам пройти, а можно и через двор, ну, это летом, сейчас-то пока оденешься-разденешься, так перерыв и кончится, больно много на себя накручиваешь, капусточка ты наша, а в столовой куринария, ну, полуфабрикаты всякие для дома, можно даже заказы оставлять, заказываешь, сумку оставляешь, после работы зайдёшь и заберёшь, как удобно, удобно, конечно, но полуфабрикат - это фабрикат, мой, например, столовские пельмени есть не будет.
- Разбаловала ты его, Татьяна, - Вера выбивала звонкую частую дробь. - Виданное ли дело, чтоб мужик за столом капризничал.
- Ага, то-то ты своему по всем магазинам бефстроганов выбираешь.
- Так он его любит, - гордо ответила Вера и улыбнулась Жен. - А твой как? Всё ест или перебирает?
- Всё, - улыбнулась, вспомнив Эркина, Женя и в очередной раз поменяла закладку. Хорошая копирка какая, чёткий оттиск даёт.
К её удивлению, здесь чуть ли не все, ну, больше половины точно, были замужними. В Алабаме замужние работали редко, только при крайней нужде. Леди может иметь свой бизнес, работать в своём хозяйстве, даже на ферме - это подобает, но работать по найму не подобает. А уж с ребёнком она там одна была. Женя невольно нахмурилась воспоминаниям. А здесь… почти у всех дети. К обеду она уже знала всех и обо всех. Правда, у неё ещё немного путались имена, но ничего. Всё-таки их десять человек в комнате. Ей приходилось уже так работать, но давно, ещё до Джексонвилля.
Зазвенел звонок, и Женя удивлённо посмотрела на сидевшую рядом сухощавую и вроде немолодую Ольгу.
- Что это?
- Обед, - улыбнулась та, - мы тут, как в школе, по звонку.
Работу прерывали на полуслове, вставали, толпились у зеркала на дверце шкафа, причёсываясь, оправляя платья и кофточки… Встала и Женя. Вот сейчас и её осмотрят уже внимательно. Ну, что ж, этот костюмчик её никогда не подводил, а новая кофточка и старые туфли вполне на уровне.
- Женя, - окликнула её Вера, - в столовую идёшь?
- Платок накинь, - посоветовала ей полная Тоня. - Прохватит в переходе.
Как и остальные, Женя накинула на плечи платок и взяла кошелёк с деньгами. И в общей шумной толпе пошла в столовую. Тоня совсем по-свойски взяла её под руку. Она была высокая, чуть ли не наголову выше Жени, осанистая, и не шла, а плыла, выпятив грудь и закинув голову с уложенными в такой же высокий и пышный узел золотистыми волосами.
- Ничего, Женя, завод крепкий, - рассказывала она, - заработки хорошие. Сверхурочные всегда оплатят. Ларя, знаешь, как за этим следит.
- Да уж, - кивнула Галя с большим родимым пятном во всю щёку. - Мы за ним, как за каменной стеной.
- А то нет? - маленькая, как и Вера, но сухонькая - не худая, а именно сухонькая - с сединой в волосах Алевтина шла впереди под руку с Верой и говорила через плечо, не оборачиваясь. - Когда для дела что надо, он ничего не пожалеет.
- И никого, - кивнула Ольга.
- А без этого нельзя, - возразила Галина.
По дороге в столовую Женя узнала ещё массу интересного о работе заводоуправления и прочем, и прочем. Эркин вчера вечером, помявшись, предупредил её о прописке, чтобы её не обманули, как его. Но… - Женя улыбнулась - но здесь о прописке даже не упоминали. Может, это только в рабочих бригадах?
Просторная чистая столовая напомнила ей лагерную и, в общем, понравилась. И выбор был вполне приличным, и цены… доступные. В рубль укладывался полноценный сытный обед. И, конечно, горячий обед лучше перекусывания в ближайших кафе. И вкуснее.
Обратно возвращались не спеша, болтая о неизбежных женских пустяках. Костюмчик Жени в целом одобрили, вот только что жакет в талию, особо ничего не подденешь… А стоит ли поддевать, в комнате-то тепло, это на улицу, под пальто надо.
В их комнате Женя, как все, сняла и засунула в рукав пальто свой платок и села за стол. Но, пока не прозвенел звонок, к работе никто не приступал.
- А пальто уже здесь покупала?
- Да, и сапоги.
- А в Алабаме теплее?
- Намного.
Прозвенел звонок, и все взялись за работу, продолжая разговор.
- Ну, так как в Алабаме, Женя?
- С чем, с зимой? - Женя улыбнулась. - Там зимой дожди, в основном. А снег больше четырёх дней, ну, недели, самое большее, не лежит.
- Ну, тоже неплохо, на тёплой одежде сэкономишь.
- Да, - засмеялась Женя, - уезжали когда, я уверена была, что уж тёплого-то, ну, одежды, у нас достаточно. И с Новозыбкова покупаем, покупаем и покупаем.
- Покупать - не тратить, - улыбнулась Ольга. - А с квартирой как?
- Хорошо, - Женя достала листы и сделала новую закладку. - Квартира хорошая, тёплая, ремонт, правда, нужен, небольшой, обои там, ну и тому подобное, а так всё хорошо.
- Муж-то хоть руки прикладывает? - спросила Тоня.
- Ещё бы! - Женя печатала уже совершенно свободно, тем более, что последний лист получался совсем коротким.
- Это хорошо. А то, - Тоня заговорила сладким, преувеличенно ласковым сочувствующим тоном, - а то бывают такие мужья, что только ложку в руках держать умеют.
- А у тебя и такого нет, - спокойно, видимо этому диалогу было уже много если не лет, то месяцев, ответила Вера. - А чем плохой, лучше никакой!
Женя задумчиво кивнула, вынула закладку и стала считывать текст. Больше двух ошибок на лист - и всё заново. Первый лист… одна ошибка, терпимо, зачистим, забьём и вот так, второй лист… Женя уже не слушала ничьих разговоров. Сверка текста, когда не уверена в своей работе, всегда отнимала у неё всё внимание…
Ну вот, всё в порядке. На двух листах по одной ошибке, а остальные - всё чисто. Вторые листы… сделаны. Теперь сколоть в два экземпляра и надо сдать. Женя выпрямилась.
- А… а Лыткарин где?
- Закончила? - удивилась Вера. - Ну, ты молодец. Я, помню, свой пробный два дня делала.
- Следующая дверь по коридору, - сказала Ольга.
- Как вышла направо, - уточнила Татьяна.
- Ага, спасибо.
Женя встала, мельком глянув в зеркало, поправила волосы, взяла отпечатанный текст, черновик и копирку и вышла.
В коридоре, светлом от горевших под потолком странных длинных ламп - окна уже начинали голубеть ранними сумерками - она огляделась. Вот эта дверь? Да, судя по аккуратной маленькой табличке: "Лыткарин Л.Т." Женя постучала.
- Войдите, - сразу ответили за дверью.
Кабинет Лыткарина был мал и плотно заставлен. Огромный письменный стол, под углом к нему второй стол с большим двухшрифтовым "Оливетти" и с другой стороны забитый бумагами, коробками и папками стеллаж оставляли крохотный пятачок посередине и узкий проход вдоль стены, а собеседник Лыткарина - мужчина в такой же форме без погон сидел на столе.
- Прошу прощения, Лазарь Тимофеевич, вы просили показать вам, как только закончу, - Женя протянула Лыткарину свои бумаги.