Зина вздохнула и подвинулась, коснулась своим плечом его плеча. И Тим осторожно обнял её за плечи. И Зина не отстранилась, а как-то порывисто прижалась к нему. Ну да, ведь они муж и жена, дети спят, в отсеке они вдвоём, да и…
Это вполне прилично. Эти - попутчики их, офицеры, так он свою жену тоже и обнимал, и в щёку целовал. А Зина помнила, что родители даже сфотографировались так - в обнимку. Она положила голову на плечо Тим, ощутив щекой под тканью рубашки твёрдые бугры мышц.
- Тима, за Ижорск едем, там, говорят, ещё холоднее.
- Да, я уже думал. Надо ещё тёплого купить. Пальто, валенки…
- Ага, - Зина ещё раз вздохнула. - Тима, ты бы свитер одел, а то тянет от окна, ещё продует тебя.
Тим снова покачал головой, касаясь подбородком её волос. Он не хотел шевелиться. Доставать и надевать новенький в красно-синих узорах свитер - это отпустить Зину. А ему так хорошо. И ей… ей тоже хорошо, он чувствует это. У них будет дом. Большой красивый дом. Да, он понимает, что ни особняка, ни коттеджа ему не потянуть, но… нет, будет не хуже. Будут спальня, столовая, гостиная, и комнаты детей, у них будет много детей… И просторная светлая кухня, и блестящая кафелем и никелем ванная…
- Ты о чём думаешь, Тима?
- О доме, - сразу ответил он. - У нас будет большой дом.
- Дом? - переспросила Зина.
- Да, - улыбнулся Тим. - Нет, квартира. Но это дом.
- Ага, ага, - согласилась Зина. - Ты говори, Тима, - она закрыла глаза и потёрлась щекой о его плечо. - Ты говори, я слушаю. Какая у нас будет квартира?
- Большая. Восемь комнат. Спальня, столовая, гостиная и детские комнаты.
- Ой, это ж куда столько? - смущённо рассмеялась Зина.
У Тима дрогнули губы.
- Ты… ты не хочешь?
- Чего? - не поняла сначала Зина и, тут же сообразив, покраснела. - Ой, ну конечно, хочу, Тимочка. Я это про комнаты. Пять детских - это куда же столько? Мы вот все в одной были. Весело было, я помню.
Тим вздохнул и… и чуть плотнее прижал к себе Зину.
- У каждого должна быть своя комната. Я… я хочу, чтоб… я видел, как живут… - он замялся, не желая говорить ни "белые", ни "хозяева".
- Ага, ага, - Зина снова потёрлась щекой о его плечо. - Я поняла, о ком ты, Тимочка. Они ж богатые.
- Мы будем жить не хуже, - твёрдо сказал Тим.
- А может, и лучше, - охотно подхватила Зина. - И… и детей чтоб много, да, Тимочка?
- Ага, - выдохнул он, касаясь губами её виска.
Мимо их отсека по проходу шли, пошатываясь, трое демобилизованных. Страшным усилием Тим заставил себя не отпрянуть от Зины, не убрать лежащую на её плече свою руку.
- Ты говори, говори, Тима, я слушаю. А зала будет?
- Зала? - удивлённо переспросил Тим.
- Ну, нарядная комната. Там гости когда или праздник большой.
- Это гостиная, - удивился Тим, - я уже говорил.
Он называл гостиную по-английски холлом, а Зина считала холлом прихожую. И они стали выяснять, что как называется. А за запотевшим серым стремительно темнеющим окном летела назад снежная, неразличимая уже равнина.
Потом была уже обычная, ставшая привычной дорожная суета, пересадки, толкотня на вокзалах и в комитетах. И холод, всё усиливающийся холод. И траты. В Иванькове Тим купил себе шапку-ушанку, а Зина выглядела на рынке маленькие валенки, купили Диму и Кате. Надо бы и Зине, да и самому, но… но кто знает, что там в Загорье будет. И Зина подхватила, что сапоги у неё крепкие, а шерстяные носки, да ещё портянки сверху, так никакой мороз не страшен…
…Выйдя из Комитета, Тим сбил на затылок ушанку и вытер зажатой в кулаке варежкой лоб. Вот… вот не думал. Безвозвратная ссуда. Десять тысяч на человека и столько же на семью. Пятьдесят тысяч. Конечно, оснований не верить тому… Председателю не было, но что всё сказанное на собрании окажется не просто правдой, а ещё в таких размерах… Теперь… теперь он сможет… начать жить. "Счастье не в деньгах, а в их количестве"… А ведь прав был, сволочь белая, хоть и сглупил напоследок, не слинял вовремя, подставился под пулю. Кто его кончал? Да, правильно, Сай с Юпом, а он с Гэбом на подстраховке были. Ладно, все давно уже там, ни туда, ни оттуда не дотянешься, нужно о своём думать. А с такими деньгами в кармане даже вроде не так уж и холодно. Он натянул на руки варежки и не спеша, впечатывая шаги в поскрипывающий снег, пошёл через площадь.
Теперь домой. С ума сойти: у него есть дом, дома его ждут жена и дети. И это не во сне, а наяву. Восемь комнат, кухня, ванная, кладовка, даже две, прихожая… Да, когда в первый раз в комитете по приезде его спросили, какая квартира ему нужна, сколько комнат, он ответил:
- Восемь.
А сам думал: проси много, дадут хоть что-нибудь. И до последней минуты не ждал, не верил. И вот, в кармане куртки ключи. Пустые светлые комнаты, тёплые. Пока он ходил в магазинчик у дома купить чего-нибудь поесть, Зина раздела детей. Он даже испугался, увидев их босиком. А пол и впрямь оказался тёплым. Паркет всюду. Только в ванной и уборной кафель. Наскоро поели, и он побежал устраиваться на работу. Автокомбинат номер один.
Тим шёл, перебирая в памяти обрывки сегодняшних разговоров…
…Немолодой сухощавый мужчина в форме без знаков различия вертит в руках его диплом и права.
- Фирма, конечно, серьёзная. Известная контора, - и цепкий изучающий взгляд. - Испытательный срок месяц. В цех, на общие работы. А там посмотрим. Согласен? - он кивает. - Выйдешь послезавтра в бригаду Антонова. Вторая смена с трёх. Придёшь за полчаса, - и снова испытывающий взгляд. - Всё понял?
Он снова кивает, расписывается на заявке, ещё в каких-то бланках и прошнурованных тетрадях, и ему возвращают его документы…
…Ну что ж, общие работы - это куда пошлют. Да ему хоть с метлой стоять, лишь бы взяли. А то - ссуду всё-таки придётся вернуть - в Комитете открытым текстом сказали. Ладно. А сейчас… надо купить еды, посуды… чего ещё?
И тут он услышал свист. Знакомый с детства, с питомника. И медленно, осторожно повернул голову, нащупывая в кармане кастет. К нему шёл высокий мужчина в полушубке, ушанке, бурках… Тим узнал Эркина, разжал пальцы и улыбнулся.
- Не узнал тебя сразу.
- Значит, богатым буду, - улыбнулся Эркин. - Доехал?
- Как видишь. А ты, я вижу, совсем… по-русски.
- А чего ж мёрзнуть? Ты как, в порядке?
Тим кивнул. Они сами не ожидали, что обрадуются друг другу. Но привычки обниматься или ещё как-то выражать такие чувства у них не было.
- Ты… работаешь здесь? - Тим неопределённо показал за спину Эркина.
- Нет, - Эркин мотнул головой. - Я на заводе, а сюда в магазин. Ты когда приехал, сегодня?
Тим кивнул.
- Да. Ты… в "Беженском Корабле"?
- А где ж ещё? Кто через Комитет, все туда, - Эркин говорил уверенно и весело. - Ты в Комитете был? Получил… ну, что положено?
- Да, - настороженно ответил Тим, снова берясь в кармане за кастет. - А ты в какой магазин собрался?
- В хозяйственный.
И Тим решил рискнуть.
- Ты с чего начинал?
- В квартире? - уточнил Эркин и после кивка Тима улыбнулся. - С ведра и тряпки. Ну, чтоб пол мыть. И щётки с совком.
За разговором они дошли до магазина. И Тим вошёл следом за Эркином. Что ж, в самом деле, деньги у него есть, а Эркин по-русски, чего уж там, куда лучше говорит, и, хоть и не очень приятно просить помощи у… Тим покосился на Эркина и поймал ответный взгляд… да, они квиты и теперь на равных, здесь эти счёты ни к чему.
По магазину они ходили долго и на улицу вышли уже в полной темноте и навьюченные… как рабы.
- Тебе помочь? - предложил Тим, показывая на коробку с набором для ванной.
- Ты мне её на спину подай, - попросил Эркин. - А сумку я сам возьму.
Разобрав коробки и свёртки, они уже не спеша пошли рядом.
- А зачем тебе ремонт? Обои не нравятся? - насмешливо спросил Тим.
- Рваные - нет, - ответил Эркин. - Понимаешь, как после заварухи квартира, только что окна целы. А у тебя как?
- Нормально, - осторожно, чтобы не рассыпать ношу, пожал плечами Тим. - Никакого ремонта не надо. Только пол вымыть. А ты чего такую взял?
Эркин нахмурился.
- Ты много перебирал или сразу согласился?
- Мне понравилось, и я согласился, а ты…
- А я выбрал. Ждать ремонта в бараке, или сразу вселяюсь и ремонт сам делаю.
- Тогда да, - сразу согласился Тим. - Охренели бараки эти.
Они говорили на смеси русских и английских слов. Но у Эркина русских слов больше, чем английских.
- С работой уладил?
- Да, в автокомбинате. Общие работы в цеху. Слушай, прописка дорогая?
- Как у тебя, не знаю, а мне в тридцать рублей обошлось. Пиво и бутерброды к пиву на всю бригаду.
- Переживу, - кивнул Тим. - А вообще как здесь?
- Нормально, - Эркин усмехнулся и перешёл на английский. - У русских расовой гордости нет.
Они дружно громко захохотали так, что на них даже оглянулись.
- Да уж, - отсмеялся Тим. - Без неё как-то лучше.
- Не то слово. Ты квартиру большую взял?
- Как и говорили тогда. Восемь комнат. А ты?
- Тоже, как говорили. Четыре.
Тим ждал вопроса, что, дескать, куда столько, чтобы небрежно сказать: дети пойдут - тесно станет. Но Эркин ни о чём не спросил. Дескать, его какое дело. Хоть в десяти живите. Тиму стало как-то… неловко. Он слышал, смутно, правда, что со спальниками что-то такое особое делают, и красавчиков этих потому на случку никогда не берут, потому как детей от спальников не бывает. В самом же деле, что за удовольствие беляшке от раба беременеть, мулатов и хозяин от рабынь наделает, вон их сколько получилось. И не сам же парень в спальники пошёл, как и он в телохранители не просился. Тим ещё раз покосился на молча идущего рядом Эркина и спросил о магазинах. Эркин рассказал о Филиппыче, что на самое первое обзаведение самое лучшее.
- Ага, сойдёт, - кивнул Тим. - Далеко к нему?
- Не очень. Ты как, хорошо ориентируешься?
Тим счёл вопрос настолько глупым, что не стал отвечать. Эркин усмехнулся и продолжил:
- Вон от того фонаря возьми направо и до переезда через пути. А там…
Выслушав его, Тим кивнул.
- Понял, - и, помедлив, добавил: - Хорошо объясняешь.
- А что тут сложного? - удивился Эркин.
Тим улыбнулся его вопросу и промолчал. Они уже подходили к дому.
- Ты где?
- В левом крыле, семьдесят седьмая. А ты?
- В центральной башне. Двести сорок седьмая, - Тим улыбнулся. - Семёрка - счастливое число, а у тебя аж две.
- А я вообще везучий, - весело ответил Эркин.
У самого дома они разошлись по своим подъездам.
Тим поднялся к себе на четвёртый этаж, свалил свою ношу у двери с дести сорок седьмым номером и достал ключи. Прислушался. За дверью тишина, но живая. Он открыл дверь и наклонился, чтобы поднять и занести покупки. Тут же его оглушил радостный визг Димы и Кати, и смех Зины, и руки, тёплые живые руки теребящие его, хватающие за полы и рукава куртки, затаскивающие его внутрь, хватающие свёртки и коробки.
- Тише, тише, - приговаривала Зина, - зайти-то отцу дайте. Тима, ты раздевайся, устал наверное. Суп горячий, поешь сейчас.
Тим сам не понял, когда и как всё случилось, но он уже без куртки и шапки, как все босиком, в кухне, и от запаха горячего супа сладко ноет в животе, а… а это откуда?!
- Вот, - Зина заметила его взгляд и смущённо улыбнулась. - Вот, на новоселье нам… соседи подарили.
- Соседи? - переспросил он, рассматривая стол и табуретки.
- Ну да, не в лесу живём, Тима, среди людей живём, - Зина говорила быстро, успокаивающе. - Нам помогут, мы поможем.
Тим медленно кивнул. И Зина захлопотала, накрывая на стол, расставляя привезённые с собой миски и ложки.
- Пообедаем сейчас.
Ей хотелось расспросить Тима, как он сходил, как устроился, но она помнила усвоенное с детства: Мужика сначала накормить, всё остальное - потом.
- Дима, Катя, руки мыть, живо. Найдёте, найдёте ванную, не заплутаете, - Зина рассмеялась и кивнула Тиму. - Представляешь, забежали на тот конец и кричат. Мама, где мы? - пропищала она тоненьким голосом.
Тим невольно рассмеялся, прислушался к детскому визгу в ванной и покачал головой.
- Пойду разберусь.
И наконец сели за стол. Зина разлила суп, положила нарезанный хлеб.
- Вкусно как, - заявил Дим, облизывая ложку.
- Ну так домашнее же, - гордо улыбнулась Зина.
Тим кивнул.
- Да, вкусно.
Сам он не мог бы сказать, нравится ли ему, вкусно ли, но дети довольны, суп сытный, горячий… конечно, хорошо. Он ел и чувствовал, как медленно выходит из него холод. Он, оказывается, здорово замёрз и даже не заметил за беготнёй.
- Тима, ещё?
Он покачал головой.
- Нет, сыт.
- Пап, а ты чего купил? - вклинился Дим.
- Дай поесть отцу, - строго сказала Зина, мимоходом погладив Дима по голове. - Сейчас чаю попьём, - и, поглядев на Тима, спросила: - Ну, как всё? Хорошо сходил?
- Да, - Тим улыбнулся. - С работой всё в порядке. В четверг уже выхожу. В Комитете я всё оформил. Ссуду нам дали. Безвозвратную.
Зина сидела напротив него и смотрела. Смотрела так… Тим не знал, как это назвать. Не было в его жизни ещё такого, вот и слов для названия нет.
- Сегодня на полу спать придётся. Завтра пойдём, купим, постели, кровати, посуду…
Зина кивала и поддакивала.
После чая он показал Зине покупки. Она ахала, расставляла, раскладывала…
- Я… - он запнулся, не зная, стоит ли называть Эркина его индейским именем, в лагере, как он помнил, его называли только Морозом, наверное, и здесь лучше так. - Я Мороза встретил.
- Это Женькин муж? - живо спросила Зина.
- Дядя Эрик, да? - немедленно влез с уточнением Дим.
- Да, - кивнул Тим. - Они тоже здесь живут. В семьдесят седьмой.
- И Алиска здесь? - обрадовался Дим. - Во весело будет!
- Сугроб будете измерять? - улыбнулся Тим.
И тут позвонили в дверь. Зина удивлённо посмотрела на Тима. Почему-то Тим сразу решил, что это Эркин. И спокойно пошёл открывать. Даже не спросив, кто там, щёлкнул замком и распахнул дверь. И замер. Перед ним стоял белый в форме. Не армейской, но… Полиция?! Зачем?!
- Участковый инспектор старший лейтенант Фёдоров, - и чётко привычный взмах руки под козырёк. - Могу я войти?
Тим попятился, впуская странного гостя в квартиру.
Обо всех новых пассажирах "Беженского Корабля" Фёдоров получал информацию трижды. От Мани с Нюрой, коменданта Ванина и под конец по сопроводилке из Комитета. И, подшивая официальный лист в официальную папку, он уже знал, чего и сколько новичок купил в магазине, в какой квартире живёт и ещё массу всяких интересных мелочей, которых в деле просто не бывает.
Вот и сегодня, когда он шёл по своему обычному "вторничному" маршруту, его окликнули:
- Родион Макарыч!
Нюра в белом халате и накинутом на голову платке махала ему с заднего = оно же грузового - крыльца магазина. И, когда он подошёл, зачастила:
- Вы уж зайдите, мы же ж тут совсем без вас…
- И чего тут у вас стряслось? - спросил он, заходя в маленькую подсобку.
- Ты как хочешь, участковый, - с ходу встретила его Маня, - а я так не могу. Мне ещё жить, а тут…
И обе наперебой стали выкладывать участковому, какого страха натерпелись, когда, ну, как раз перед обедом, ввалился к ним, чёрный, страшный, ну да, ну, такой страшный…
- Ну уж и страшный? - усомнился Фёдоров, усаживаясь за стол, служивший Мане сейфом, столовой, бухгалтерией, косметическим салоном и… много чего на этом столе делалось. - Ты, я помню, и на Мороза баллоны катила.
- Да сравнил! Мороз что, индей вот только, а так ничего, даже красивый. А этот… ну, страшон, ну… Ты пост хоть мне поставь, а то я одна…
- Чего тебе поставить? - удивился Фёдоров.
- Да ну тебя, - отмахнулась Маня. - Я о деле, а у тебя одно на уме.
- И денег у него много, - сказала Нюра. - И набрал всего, как роту кормить, и с сотенной сдачу набирали.
- Ну да, пачка сотенных, - подхватила Маня. - А ссуду комитетскую ещё не мог получить.
Фёдоров задумчиво кивнул, но сказал:
- Ну и что? И вот, тот же Мороз, ты же сама мне говорила, с деньгами был.
- Не пьёт парень, вот деньги и водятся, - отрезала Маня. - А этот не иначе, как ограбил кого. Ты бы, Родя, увидел его, так… да ему за одну морду статью вешать можно.
- А твоя… на сколько статей потянет, - встал он. И когда Маня с Нюрой отсмеялись, сказал серьёзно: - Ладно, всё утрясётся.
Прямо от них он, тоже как всегда в такие дни, пошёл к Ванину. Комендант сидел в своём кабинете, приводя бумаги в порядок.
- Как к тебе ни зайду, так ты в бумагах.
- Так для тебя ж и делаю, у милиции бумаги всегда на первом месте, - ответил, не поднимая головы, Ванин. - Надо ж новоприбывших оформить.
- Много въехало?
- Одна семья. Но стоят… многих.
- Большая семья?
Фёдоров плотно, для долгой беседы, уселся у стола коменданта.
- Муж с женой, да двое детей, - комендант улыбнулся. - Мальчишка там… ушлый. Пока мал, конечно, а потом… отцу хлопот много будет, а лет так через десять и тебе может.
- Десять лет ещё прожить надо, - хмыкнул Фёдоров.
- А отец? - комендант начал отвечать на непрозвучавший вопрос и пожал плечами. - А что отец? Вроде, мужик с головой. Он уже про тебя спрашивал.
- Про меня? - очень удивился Фёдоров.
- Про отделение. Он оружие привёз, ну, и хочет разрешение зарегистрировать.
- Разрешение ещё получить надо.
- У него есть, - комендант дописал строчку, показал страницу Фёдорову и захлопнул книгу учёта жилого фонда.
- Восемь комнат, значит, - кивнул Фёдоров. - Запасливый.
- По жене судя, на вырост взял.
Бывает. Так ты говоришь, мальцом через десять лет заниматься придётся, - встал Фёдоров. - Ну, тогда я пошёл.
- С богом, участковый, - проводил его комендант.
К новым жильцам - Черновым - Фёдоров пошёл вечером, когда дома нет только работающих во вторую смену.
Он не ждал, что ему так легко, ни о чём не спрашивая, откроют. И не ждал, что страх Мани сразу получит такое наглядное подтверждение. Да, от одного вида высокого широкоплечего негра не по себе делается. И в руках ничего, и одет по-домашнему, а пробирает. Как ещё Маня прямо за прилавком в обморок не грохнулась? Не иначе, за выручку испугалась.
Представился он по-русски, но дальше разговор повёл по-английски, чтобы ссылок на незнание языка не было.
- Ваши документа, пожалуйста.
- Да, сэр, - так же по-английски ответил негр.