- А мы вас всех знаем. Работа такая. Ты у Медведева, что ли?
- Да, - кивнул Эркин.
- Ну, с почином тебя, счастливо отдыхать. До свиданья.
- До свиданья, - ответно улыбнулся Эркин.
И на внешней проходной мужчина в такой же форме, посмотрев на его пропуск, пожелал ему отдыха и попрощался.
На улице Эркин, проверяя себя, посмотрел на часы. Три пятнадцать. И светло. День ещё. Что ж, если и дальше так пойдёт, то у него полдня на подработку есть. Тоже неплохо. Но и порядки здесь…! Прописка за глаза и дорогая какая. Бутылка каждому. С ума сойти. Хорошо, деньги с собой были. Ну, ладно, это он свалил. Завтра уже будет нормально.
Усталость словно отпустила его, и он шагал широко, свободно, с интересом поглядывая по сторонам. В общем, он был доволен. Работа оказалась тяжёлой, но не сложной, не слишком сложной. Завтра, конечно, куда поставят, но с Санычем работать можно, и с Колькой, и Геныч - нормальный мужик. Ряха вот только… Ну что ему Ряха? Ну, придётся за себя и за Ряху, если опять окажутся в паре, работать, ну так что? Переживёт. И раньше такое бывало, и в имении, и в Паласах… Это всё пустяки. А вот денег у его не осталось, а он хотел по дороге домой купить чего-нибудь. Но и это ладно, Женя поймёт. Прописка же. Зато теперь он чист. Нет, всё хорошо, всё нормально.
Обшаривая на всякий случай карманы - вдруг мелочь завалялась - он нашёл свёрток с бутербродами и усмехнулся. Вот и гостинец домой. Так и не съел. А есть здорово хочется. Прямо хоть доставай и на ходу жуй. Ну, да ладно, перетерпим, вон уже… "Корабль" появился. И снег здесь белый, чистый. А вон и магазинчик…
Эркин шёл, подняв голову и обшаривая взглядом окна. Вроде, вон те его, или нет… Да нет, чего искать, уже крыльцо перед ним. Он взбежал по широким низким ступеням и толкнул дверь. Потопал в тамбуре, оббивая снег с сапог, и открыл следующую дверь. На лестнице уже свет горит. Внутренняя дверь. Доставая на ходу ключи, подошёл к своей двери и удивлённо заморгал. Утром этого не было - он помнит. Перед дверью лежал маленький яркий коврик в красную и зелёную клетку. Проверяя себя, посмотрел на чёрный кругляш с белыми цифрами. Номер правильный. Так это что, Женя купить успела? Он осторожно встал на коврик, вытер ноги и открыл своим ключом верхний замок. Попробовал нижний. Открыт. Значит, Женя дома. Он толкнул дверь и вошёл. В неожиданно тёмную после залитого светом коридора, но уже пахнущую жилым теплом прихожую. Захлопнул за собой дверь.
- Кто там? - спросила из кухни Женя. - Эркин, ты?
И сразу - он и ответить не успел - к нему в ноги ткнулась с радостным визгом Алиса.
- Э-эри-ик! Эрик пришёл! Мама, Эрик вернулся!
Эркин включил свет и стал раздеваться. Снял и повесил куртку, шапку, стащил сапоги. Надел шлёпанцы.
- Эркин, - Женя выбежала из кухни и порывисто обняла его, - ну, как ты? Устал? Замёрз?
- Нет, - улыбнулся Эркин. - Даже жарко было. Я… я в душ сначала. Хорошо?
- Ну, конечно. А может, Эркин, может, ванну?
Эркин осторожно, чтобы не разорвать объятие, пожал плечами. Женя поцеловала его в щёку и отпустила.
- Иди, мойся. Я сейчас приготовлю всё. Там ведро, грязное прямо туда кидай.
Алиса попыталась сунуться в ванную следом за Эркином, но её позвала Женя. А в ванной тоже… новое. Большой, в половину его роста белый плетёный ящик. Похожий был в гостинице в Бифпите для грязного белья. А это для чего? Эркин приподнял крышку и увидел на дне что-то пёстрое. Значит, для грязного. А чего ему тогда Женя про ведро сказала? Ладно, разберёмся. Эркин снял рубашку и джинсы. Это стирать не стоит. Джинсы он и раньше каждый день не стирал, креповая рубашка тоже чистая, а вот бельё и носки с портянками… это надо. Он собрал с себя тяжёлое от впитавшегося пота бельё, затолкал в ведро и налил чуть тёплой воды. И уже шагнул было за простынную занавесь в душ, когда в ванную вошла Женя. Эркин растерялся, а она деловито положила на ящик его рабские штаны и тенниску.
- Вот, наденешь потом.
Она не смотрела на него, а он не знал: хочет ли, чтобы посмотрела.
- Вот, мойся, и будем обедать.
Взгляд Жени тепло, мягко скользнул по его телу. Он и ощутил его как прикосновение, будто… будто она потрогала его, погладила. И Женя уже вышла, а он ещё стоял возле душа, не понимая, что с ним. Потом тряхнул головой и вошёл в душ. Его мыло и мочалка уже лежали на бортике. Когда только Женя успела? Женя… Женя не боится его, он не противен ей. И что ему теперь до всего другого?! Эркин крутанул кран и счастливо охнул под туго ударившей его струёй.
И когда он, уже в рабских штанах и тенниске, пришёл на кухню, за окном было совсем темно. А на столе… у Эркина сразу засосало под ложечкой. Женя засмеялась.
- Садись, Эркин. Сегодня настоящий обед. Не из пакетиков.
Счастливая мордашка Алисы, горячий необыкновенно вкусный суп, новенькие тарелки на блестящей клеёнке, а ложки старые, знакомые по Джексонвиллю, и халатик у Жени тот же, и фартук, и… и всё так хорошо.
- Так вкусно, Женя, - поднял он глаза от тарелки.
- Налить ещё? - улыбнулась Женя.
Эркин кивнул. И она налила ему ещё золотистого от жира мясного супа. Полную тарелку.
- Ты не обедал?
- Перекусил. Перерыв был маленький, - Эркин улыбнулся. - Два съел, а два домой принёс.
- Такой маленький перерыв? - расстроенно переспросила Женя. - Эркин, при восьмичасовом рабочем дне час на обед положен.
- Час? - Эркин неопределённо хмыкнул. - Буду знать. Женя, там, мне сказали, столовая есть. Так я завтра там поесть попробую.
- Конечно, - согласилась Женя, собирая тарелки. - Обяательно возьмёшь горячего. О деньгах не думай. Деньги у нас есть.
Эркин почувствовал, что краснеет.
- Женя, я все деньги сегодня потратил.
- Все? Это сколько? - Женя поставила на стол тарелки с картошкой и мясом.
- Сколько взял. Пятьдесят рублей, - вздохнул Эркин. - Это была прописка, Женя.
- Понятно, - кивнула Женя. - Не волнуйся, всё в порядке.
Эркин пытливо вгляделся в её лицо, потом вздохнул и стал есть. Ел уже спокойно: самое тяжёлое он сказал, и Женя поняла его. Конечно, пятьдесят рублей - это очень много, но это же только раз. А в Джексонвилле разве не пришлось ему отдать полпачки сигарет и весь дневной заработок? Отдал же. И не помер. А с Андрея сколько содрали? Везде так.
- Женя, спасибо.
- Ещё?
Он покачал головой.
- Нет, сыт уже.
- Тогда я тебе киселя сейчас налью. Алиса, доедай.
Эркин глотнул густой сладкой жидкости, улыбнулся.
- Я не сказал тебе. Коврик такой красивый. Ну, у двери. - Тебе понравился? - просияла Женя. - Я вообще сегодня кучу денег потратила. Ну, коврик и ящик в ванной ты видел, - Эркин кивнул. - Ещё я Алисе купила. Сапожки и шубку. Ну, и белья.
- Правильно, - кивнул Эркин.
- И тебе.
Эркин невольно поперхнулся.
- Женя…!
- Что Женя? - Женя шлёпнула Алису между лопаток, чтобы не горбилась. - Две смены мало. Надо, как минимум, четыре. А лучше шесть. Или мне каждый день стирать, чтобы ты с утра чистое надел?
- Я сам стирать буду, - попробовал возразить Эркин.
- Не выдумывай, - строго сказала Женя. - Мне с понедельника тоже на работу выходить. Давай я тебе ещё киселя налью. Вот так. Алиса, спать будешь?
- Не, я в коридор, - Алиса сделала умильную рожицу. - Можно?
- Можно, - улыбнулась Женя.
Пока она одевала Алису для прогулки в коридоре, Эркин допил кисель и собрал посуду со стола, сложил в раковину. Вбежала Женя и, отодвинув его, стала мыть посуду. Эркин столя рядом и смотрел на неё, на её руки. А Женя мыла и говорила.
- Я ещё сушку купила, проволочную, как там была.
- Я повешу, - встрепенулся он.
- Ну, конечно, милый, сейчас я закончу и освобожу тебе место. А ещё, Эркин, знаешь, в воскресенье сорок дней Андрею. Сороковины.
- Что? - не понял он. - Как это?
- Ну, помнишь, - Женя взяла полотенце и стала вытирать тарелки, - помнишь, на девятый день мы его поминали? В лагере.
- Помню, конечно, - кивнул Эркин. - А на… сороковины так же?
- Да, - кивнула Женя. - Ну, ещё в церковь ходят. И на могилу.
Эркин вздохнул. Могила в Джексонвилле, в церковь ему идти совсем не хочется, но раз Женя считает, что надо… Да, вот ещё что.
- Женя, а водка обязательна?
Женя расставила посуду в шкафчике и кивнула.
- Я тут поговорила, Эркин, и в лагере… Но водку ты должен купить.
- Хорошо, - согласился Эркин. - Раз надо… Только…
- Что?
- Нет, ничего, Женя. Я тогда за ящиком сейчас схожу, сушку повешу.
И он пошёл за ящиком, злясь на самого себя, что вздумал предупреждать Женю. Дескать, я пьяный языком болтаю. Ни черта с ним не будет, удержит язык.
Эркин принёс на кухню ящик, улыбнулся Жене. И теперь она сидела у стола и смотрела, как он работает.
- Вот так?
- Чуть левее. Ага, так будет хорошо.
Эркин гвоздём пометил места для крючков, отложил сушку на шкафчик и стал их прибивать.
- Тебе нужно пальто, Эркин.
- Для работы куртка удобнее.
- Для работы, Эркин. А потом?
- Нет, - упрямо сказал Эркин. - Пальто мне не нужно.
И Женя догадалась.
- А если полушубок?
И по его дрогнувшим плечам, по быстрому благодарному взгляду через плечо поняла, что угадала правильно.
- Он дорогой, Женя, - тихо ответил Эркин.
- Не дороже денег. А деньги у нас есть.
Эркин проверил, надёжно ли сидят крючки, и надел на них сушку.
- Вот так, Женя, да?
- Да, хорошо как.
Эркин улыбнулся.
- Ну вот. А деньги нам на квартиру дали, а не на одежду.
- И на одежду. Ты вспомни, как в Комитете сказали. На обустройство. Если бы мы свой дом выкупали или хозяйство завели, то да, все бы деньги туда ушли. А квартира у нас в аренде, наёмная, - рассуждала Женя. - Это и из зарплаты выплачивать можно. А одежда тоже нужна. Как… как посуда. И… не спорь, Эркин. Ну, не хочу я, чтобы ты хуже других ходил. Ты ж не пропойца какой подзаборный. А полушубок тебе купим. И валенки. Да, - Женя оживилась и вскочила из-за стола, - идём, покажу, что я Алисе купила.
Эркин сложил инструменты в ящик и, оставив его на кухне, пошёл за Женей.
Цигейковая - всё-таки что это за зверь? - золотисто-коричневая шубка с капюшоном, зелёные войлочные сапожки на меху и чёрные рейтузы с начёсом очень понравились Эркину и были им безоговорочно одобрены.
- Ну вот, - Женя погладила рукав шубки, - и завтра когда в магазин пойду, возьму её с собой. А то она совсем воздухом не дышит.
Эркин задумчиво кивнул. Одобрил он и тонкую шерстяную кофточку на пуговицах, которую купила себе Женя, и тёплое бельё.
- А это тебе, - Женя продолжала показ-отчёт. - Ещё четыре смены. Шесть смен - уже нормально. И рубашек тёплых теперь шесть. И носков. Зима долгая. Чтобы хватило на всю зиму. Понимаешь?
Эркин слушал и кивал. Конечно, Женя права. Зима долгая, и, говорят, будет ещё холоднее. Но…
- Женя, ведь мебель ещё покупать. И ремонт делать.
- Да, - кивнула Женя, - я помню. Я думаю, сначала ремонт, а мебель уже потом. И, знаешь, я хочу, - Женя вздохнула, - ну, чтобы было красиво. Я всегда мечтала о гарнитуре. Знаешь, что это такое?
Эркин помотал головой и сел на пол среди разбросанных вещей.
- Я слушаю. Говори, Женя. Так что такое… гарнитур?
- Это когда мебель не по одиночке покупается, а сразу. И всё в одном стиле. Ну… вот спальня, - Женя широким взмахом обвела комнату, в которой они были. - Что нужно в спальню? Кровать, тумбочки у кровати, шкаф, трюмо, хорошо бы трельяж, комод, пуфики…
Эркин слушал и кивал. Он был, в принципе, со всем согласен. Хватило бы денег.
- Ковёр на пол, шторы на окно, - Женя посмотрела на Эркина и рассмеялась. - Вот, понял?
- Понял, - кивнул Эркин. - И всё сразу покупать?
- Хотелось бы, - вздохнула Женя. - Ведь как хорошо, что у нас на кухне стулья такие красивые, правда?
- Правда, - не стал спорить с очевидным Эркин и тут же предложил: - Женя, а ведь и стол можно такой заказать, чтоб и на кухне был… гарнитур.
- Конечно, - обрадовалась поддержке Женя. - Но сначала… сначала ремонт.
Эркин вздохнул.
- Да. Обои поклеить.
- Потолки побелить, а лучше покрасить, - подхватила Женя. - Кухню покрасить, ванную, уборную, кладовку…
Эркин сразу помрачнел: кладовку-то он так и не убрал.
- Женя, я за кладовку возьмусь. Я… я только вещь одну сделаю и тогда за кладовку. Хорошо?
- Ну, конечно, - даже несколько удивилась его горячности Женя.
Он гибким ловким движением вскочил на ноги.
- Я на кухне работать буду. Там светло. И стол.
Когда Женя, сложив вещи, вошла в кухню, клеёнка была убрана, а чтоб не запачкать стол, Эркин расстелил чистую портянку, разложил на ней инструменты и пузырьки из ящика. Женя тихо сбегала за шитьём - чулки на Алиске так и горят - и села на другом конце стола. Эркин быстро вскинул на неё глаза, улыбнулся и снова ушёл в работу. Он давно думал об этом: как сделать, чтоб сделанную Андреем рукоятку ножа всегда носить с собой, не боясь выронить и потерять. И получалось одно: припаять или приклеить кольцо. Нет, приклеить, конечно. Паять он не умеет, а просить кого-то… нельзя, это он должен сам сделать. Спасибо Жене, что сидит рядом и не спрашивает ни о чём. Зачистить край, протереть едким, пахнущим, как водка, но более резко содержимым вот этого пузырька и больше руками протёртое место не трогать. Теперь кольцо. У Андрея их много запасено было, разных, вот это гладкое, без зазубрин, чтоб не перетёрло ремешок, а здесь наоборот - зашершавить напильником, чтобы стал плоским, а то не схватит, и приложить, как подойдёт… Плохо, надо ещё снять, вот так, и ещё… И надо аккуратно, чтоб самого себя по пальцам не задеть… А вот теперь хорошо, и тоже протереть. Теперь… теперь это всё в сторону, теперь клей… Этот? Да. Про него Андрей говорил, что пулю к стволу приклеит. Так, как делал Андрей? Ага, помню: намазать, дать подсохнуть и снова намазать… И зажать, и держать так…
Когда Эркин почувствовал, что кольцо уже не "дышит" под рукой, он осторожно положил рукоятку на стол и стал собирать инструменты. Как Андрей протёр всё, разложил по местам.
- Женя, я на подоконник положу, пусть сохнет.
- Конечно-конечно.
Портянку он тоже свернул и убрал в ящик.
- Я в кладовку пойду, посмотрю там.
- Хорошо, - Женя закрепила шов и отрезала нитку. - Я в ванной буду.
Эркин вышел в прихожую, распахнул дверь в кладовку. Чем бы её подпереть? А, вон же чурбак. Вот так. Для начала… для начала вытащим всё в прихожую. Обрезки досок, какие-то то ли палки, то ли тонкие длинные поленья, обломки ящиков. С гвоздями. Хорошо, Алисы нет, а то бы полезла и поцарапалась. Верёвки какие-то, ремешки, ничего, это всё пригодится. А это что?
За плеском воды - Женя полоскала бельё в ванне - она плохо расслышала, но ей показалось, что Эркин закричал. А, выглянув из ванной, увидела его лежащим на полу.
- Эркин?! - бросилась она к нему. - Что?!
Но он уже стоял на четвереньках среди разбросанных досок и палок и тряс головой.
- Ничего, ничего, я сейчас… - перемешивал он русские и английские слова.
Женя опустилась рядом с ним на колени, обняла. Он вздрогнул от её прикосновения и отпрянул.
- Вода! Нет, не надо! - вырвалось у него по-английски.
Женя отдёрнула мокрые руки.
- Да что с тобой?!
- Сейчас… сейчас… - Наконец он продышался, поднял на Женю глаза, неловко улыбнулся и заговорил по-русски: - Я сам виноват, Женя, думал, верёвка, а это… провод.
- Под током? - испугалась Женя.
- Да, - и по-английски: - Током ударило, - и опять по-русски: - Не пускай Алису туда.
Эркин сел, потёр руки от кистей к локтям и виновато улыбнулся.
- Я испугал тебя, да? Прости, Женя. Просто… меня давно током не били, вот я и заорал.
- Ну её, эту кладовку, - заплакала Женя. - Ты же убиться мог.
Эркин глубоко вдохнул и выдохнул.
- Делать всё равно придётся. Я только не знаю, как. Я, - он опустил голову, - я боюсь тока, Женя. Меня… много били током… раньше… до имения…
Женя торопливо обтёрла руки о халатик и обняла Эркина за шею. Положила его голову себе на плечо. И на этот раз он не отпрянул.
- Ничего, - шептала Женя, - ничего, всё будет хорошо, ничего…
И чувствовала, как обмякает, расслабляется его тело. А когда поняла, нет, почувствовала, что он успокоился, поцеловала в висок и встала.
Эркин снизу вверх смотрел на неё затуманенными глазами, потом взмахом головы отбросил прядь со лба и встал.
- Я ещё повожусь здесь, Женя.
- Ты только осторожней, Эркин, - вздохнула Женя.
Она знала, что он не отступит. И, в самом деле, Эркин опять полез в кладовку. На этот раз, правда, он вооружился длинной палкой и сначала трогал ею каждый обломок, отодвигая от лежащего на полу провода. Но как же он здесь пол мыть будет?
Женя закончила стирку, развесила выстиранное бельё на сушке - а ведь для постельного белья сушка маловата будет, надо будет подумать о верёвках - и, поглядев на часы, ахнула:
- Эркин, поздно уже, Алиса…!
Эркин, сортировавший в прихожей вытащенное из кладовки, подошёл к двери, открыл её и выглянул в коридор.
- Алиса!
- Иду-у! - готовно откликнулась Алиса. - Всем до завтра, я домой!
Эркин впустил её в квартиру, и, увидев разбросанный по полу хлам и открытую дверь кладовки, Алиса возмутилась:
- Да?! А меня не позвали?!
Она явно собиралась нырнуть в кладовку, и Эркин еле успел перехватить её.
- Туда нельзя.
Алиса поглядела на него и, мрачно насупившись, стала раздеваться. Когда она ушла в ванную мыть руки, Эркин по-прежнему палкой затолкал провод одальше от двери и стал закладывать в кладовку всё вытащенное оттуда. Укладывал так, чтобы потом при необходимости можно было достать, не касаясь провода.
- Эркин, - позвала его Женя. - Мой руки и садись. Ужинать будем.
- Да, иду, - откликнулся он, закрывая дверь кладовки.
Гвоздём, что ли, её забить, чтобы Алиса туда не залезла? Да, так и сделает. Минутное же дело. Где его ящик?
- Я сейчас, Женя.
Он выбрал большой гвоздь, вбил его двумя ударами на половину длины в угол над дверью. И третьим ударом загнул. Попробовал дверь. Держит! И уже спокойно закрыл ящик, поставил его у двери в кладовку и пошёл мыть руки.
На кухне стол уже накрыт, и его ждала тарелка с картошкой и мясом. Эркин сел на своё место, улыбнулся хитро посматривающей на него Алисе.
- Эрик, а в мозаику поиграем?
- Хорошо, - кивнул Эркин.
- Только недолго, - строго сказала Женя. - Завтра рано вставать.
- На работу, - понимающе кивнула Алиса.
- Вот именно, - улыбнулась Женя.
Они спокойно поели, выпили чаю, и Алиса побежала в свою комнату за мозаикой, а Женя убрала со стола.
Сегодня они начали выкладывать большой - во всю положку - многоцветный венок. И дошли почти до половины, когда Женя сочла, что Алисе пора идти спать. Алиса покосилась на неё, на Эркина и согласилась. Сопя, собрала мозаику.
- Завтра закончим, да, Эрик?
- Да, - кивнул он.
Когда Алиса ушла, Женя поставила на стол две чашки.
- Сейчас я уложу её, и поговорим. Так? Как тогда?