– Не изволю, – отмахнулся Иван. – Сами знаете – не люблю я ни крови, ни воплей. Но, оно, конечно, наказать надо…
– Не торопись с битьем, Ваня. – Лешка поспешно отвел отрока в сторону. – Не торопись, умоляю! Когда я тебе плохое советовал?
– А что на этот раз такое? – Отрок удивленно поднял глаза. – Что, по-твоему, я уже и проворовавшуюся рабыню бить не могу? Знаешь, я ведь не удовольствия ради – за дело!
– Ты-то – не в удовольствие, а они? – юноша кивнул на слуг. – Вон, как у того мордастого руки чешутся. Аж слюни текут! Жалко девку.
– Жалко?! Тебе воровку жалко?!
– И тебя тоже. – Лешка оглянулся по сторонам и резко понизил голос. – Кудеяр – слыхал про такого?
– Кудеяр?! – ахнул Иван. – А ты-то откуда про него…
– Вчера познакомился, – честно признался юноша. – Пиво вместях пили.
– То-то я и смотрю… Не с теми ты людьми знакомишься, Алексей! Не с теми!
Лешка пожал плечами:
– Ну, с какими уж вышло. Я к нему в друзья не навязывался… впрочем, как и он ко мне. Так просто, посидели в корчме, попили пива…
– Пияницы! Ну-ну, не обижайся, шучу ведь.
– Этот Кудеяр… Он Ульянку, служанку твою, знает! О том говорил.
– Кудеяр знает Ульянку? – удивленно переспросил отрок. – Откуда?
Лешка желчно усмехнулся:
– Не знаю, не спрашивал. А только знает. Так что не торопился бы ты с битьем…
– А я и не тороплюсь… – Иван быстро оглянулся, крикнул с крыльца слугам. – Девку сейчас не бить! Не бить, поняли? Запрещаю пока ее трогать. Утром ужо, решим…
Ох, какая тоска проглянула при этих словах в плотоядно сверкавших глазах Игнашки! Словно бы у кота отобрали сметану!
А Лешка про себя радовался – все ж таки, пригодилось знакомство, помог Кудеяр, пусть, не самолично, но помог, хотя бы одним своим именем.
– Вот что, Алексей, – озабоченно произнес Ваня. – Пойдем-ка ко мне в горницу, посудачим… Да, я ведь тебе еще и денег должен! Как говорят по латыни – "гонорар". Идем, получишь.
А вот этому юноша обрадовался вполне искренне. Наконец-то, сдвинулось дело! Теперь бы еще поскорей напроситься сопровождать отряд с выкупом… Да и как-то помочь Ульянке, все ж таки жаль девчонку. Не похожа она на воровку, хотя… хотя, кто знает? И вот еще – не забыть, при возможности, ее расспросить – что та имела в виду, когда умоляла побыстрее покинуть сей дом?!
– Проходи! – Иван с плохо скрываемой гордостью распахнул резные дубовые двери, пропуская гостя вперед.
Сделав пару шагов, юноша остановился, пораженный открывшейся ему обстановкой. Горница?! Ну, нет, самый настоящий кабинет, офис, да еще какой! Обитые темно-зеленым, с золотым тисненым рисунком, сукном стены, ворсистый персидский ковер на полу, высокие – с плоскими стеклами(!) окна, на стенах – перекрещенные мечи и сабли, в углу – что-то вроде большого комода с чернильницей и гусиными перьями… кажется, это называлось – бюро. Стол! Огромный, крытый темно-зеленым – в тон стенам – бархатом. На столе свалены в беспорядке бесчисленные куски пергамента и листы бумаги – грамоты.
– Вот, разбираю батюшкины бумаги. – Усевшись за стол в высокое резное кресло, отрок кивнул гостю на стоявшие в простенке стулья: – Возьми и садись.
Лешка так и сделал… стул оказался тяжелый, из дуба.
– Во-первых, вот твой гонорар. – Выдвинув ящик стола, Иван вытащил оттуда небольшой мешочек, очевидно, специально до того приготовленный, и, развязав его, высыпал на стол… двадцать сверкающих монет!
– Венгерские золотые дукаты, – усмехнувшись, пояснил Иван. – Греческих солидов, извини, не нашлось. Но эти тоже хорошие, не сомневайся… Ну, бери же, бери, чего смотришь? Я свои обещания выполняю!
– Вот и замечательно! – не скрывая радости, Лешка сгреб деньги в подсумок. – Уж теперь на дорогу хватит…
Отрок ухмыльнулся:
– А что в Царьграде-то будешь делать?
Юноша в ответ лишь вздохнул:
– Да есть там дела… Не знаю, как и пойдут…
– Я думаю, все-таки зря ты туда едешь, – качнул головой Иван. – Рано или поздно возьмут Царьград турки.
– Это почему ты так думаешь?
Лешку и в самом деле очень интересовало Ванькино мнение – отрок не без оснований считал себя умным.
– Почему? – Иван с неожиданным азартом стукнул по столу ладонью. – Потому что у турецкого султана гораздо больше денег чем у ромейского императора Иоанна! Потому что в самом Царьграде – разброд: немногие богачи с каждым годом жиреют, остальные нищают. Везде, куда ни ткни – кумовство, мздоимство. Фрязины из Генуи да Венеции всю заморскую торговлю под себя подмяли… Нет, не выстоять Царьграду супротив турок, не выстоять! Его и жители-то защищать не будут – нищим что защищать? У них ведь нет ни дома, ни собственности? Что же касается крестьян… так у турок налоги куда как меньше! И откупщиков нет!
– Ну, это пока нет…
– Все равно. Одно у Царьграда спасение – может, помогут извне. Поляки, литовцы, венгры, немцы цесарские – кому там еще турецкий султан угрожает? Валахи? Ну, те уже, похоже, почти совсем под турками… Не езди в Царьград, Алексий! Служи мне. Человек ты честный, умелый, в меру циничный – платить буду по-царски. Правда, и поручения у меня опасные… Опасные, но… – Отрок многозначительно помолчал. – Опасные, но очень хорошо оплачиваемые! Батюшка мой ведь не только купцом был – банкиром! Слыхал такое слово? Правда так, отчасти… Ну, ничего, теперь-то все по иному будет!
Встав, отрок в возбуждении заходил по кабинету:
– Деньги, Алексей! Вот кровь мира! Золото, серебро… Гроши, дукаты, талеры, гульдены… дирхемы, денги, солиды… Деньги – все! Могучие армии, армады кораблей, пушки… И новые города, и дороги, и…
Отрок в изнеможении упал в кресло. Широко распахнутые глаза его продолжали гореть желтым огнем наживы.
Лешка покачал головой. Вот она, страсть-то! Не нужны парню ни девки, ни оружие, ни слава… Одни эти… солиды, талеры, дирхемы… Да и батюшка, кажется, не очень-то ему нужен! Что-то он о нем даже и не вспоминает… А и напомнить!
– Выкуп? – переспросил Иван. – Ну да, ну да, помню. В течении месяца пошлю верных людей…
– Вот и я б с ними! – обрадовался Лешка.
– Ты?! Так ведь ты в Царьград собрался!
– Ничего, сначала в Елец съезжу… есть там дела.
– Экий ты неусидчивый, – ухмыльнувшись, попенял отрок и, пристально посмотрев на собеседника, понизил голос до вкрадчивого шепота: – Будет у меня к тебе, Алексей, одно важное дело…
– Какое дело?
– Не сейчас… – Отрок запнулся. – Чуть позже скажу, вечером… Когда с воровкой решим.
– Да может, и не виновата она! – вплеснул руками Лешка. – Может, оболгали! Тот же Бронислав…
– Брониславу я верю. А Ульянка – та еще прохиндейка! Все! Об ней разговор закончен! Чем сегодня заняться думаешь?
Юноша пожал плечами:
– Для начала – посплю, а там посмотрим.
– Можешь в моей старой опочивальне спать, – махнул рукой Иван. – В гостевой-то тебе вряд ли дадут – шумно.
Поблагодарив, Лешка встал со стула и, в сопровождении молодого хозяина, отправился в старую опочивальню.
Плотная дубовая дверь, кровать под бархатным, изрядно траченным молью, балдахином, на резных деревянных ножках в виде львиных лап, куча старой одежды в углу.
– Одежку можешь под голову, вместо подушки, – посоветовал отрок. – А я уж распоряжусь, чтоб принесли одеяло.
Он вышел, и буквально через минут пять мордатый слуга Игнашка принес обещанное одеяло. Протянул с поклоном:
– Пожалте, господине.
И тут же ушел, видать, опасался расспросов про Ульянку. Да и черт с ним! Как говорится, утро вечера мудренее…
Подложив под голову чей-то старый кафтан, Лешка завалился на ложе и тут же уснул. Спал беспокойно, ворочался, но толком ему ничего не снилось, лишь какие-то уголовные рожи – из тех, что устроили драку в корчме.
Встал Лешка не к вечеру, а уже к обеду, разбуженный доносившимся со двора шумом – там будто что-то колотили или забивали сваи. Проснувшись, вышел полюбопытствовать. Интересное сооружение сколачивали на заднем дворе слуги! Похоже и на помост и на мини-эшафот…
– Это для чего это? – подойдя ближе, осведомился юноша.
– Для воровки, – отозвался кто-то из слуг. – Завтра с утра здесь ее бить будут! Учить уму-разуму, чтоб другим неповадно было! Род Размятниковых такой – все простит, кроме воровства и предательства.
Лешка вздрогнул – все же ему было жаль девчонку. А может, та и в самом деле виновата? Он же ее совсем не знает, ну вот нисколечки! Ванька, уж ясно, стоит на своей версии. Уперся. Впрочем, может, он и прав…
С минуту постояв у сколачиваемого помоста, юноша направился к дальнему амбару – именно там и томилась сейчас Ульянка, то ли безвинная жертва, то ли и в самом деле – воровка. Лешка уж теперь сомневался.
Обогнув яблони и смородиновые кусты, юноша подошел к амбару, запертому на железный засов с огромным висячим замком. Ключ от столь устрашающего продукта кузнечного ремесла наверняка находился у Ваньки. Тщательно осмотрев ворота, Лешка отыскал-таки щель, и даже не одну. Оглянувшись по сторонам, наклонился и тихонько позвал:
– Ульяна!
Тишина.
– Ульяна, ты там спишь, что ли?
– Кто здесь? – послышался в ответ едва слышный девичий голос.
– Я, Алексей… Ну, гость… Ты ко мне приходила, помнишь?
– Алексей… Помню! – судя по голосу, девушка подошла ближе к воротам. – Что вам нужно от несчастной воровки? Пришли посмеяться?
– Я что, похож на идиота, которому нечем заняться? – усмехнулся Лешка. – Просто… я бы хотел тебе хоть чем-то помочь…
Девчонка ничего не ответила, послышались лишь приглушенные рыдания…
– Кажется, ты о чем-то меня предупреждала. – Юноша напомнил узнице ночной разговор.
Та вроде бы перестала плакать… Да, перестала…
И тихо произнесла:
– Уходите из этого дома, господин! Уходите, если не желаете собственной смерти!
– Смерти? – Лешка хохотнул. – Интересно, от кого мне ее ждать? От Ивана, что ли?
– Бронислав, привратник… Он хочет стать главным человеком при новом хозяине! Вы, господин, ему в этом мешаете… О, Бронислав – страшный человек, поверьте!
Юноша презрительно скривился:
– Уж не страшнее турок, а я их бивал!
– Он не будет действовать открыто… Только тайно, змеей…
– Чем же ты ему не угодила? Ведь, насколько я понимаю, именно Бронислав тебя и подставил?
– Я была его любовницей… И… И нечаянно узнала то, что никогда не должна была знать!
– Что же?
– Я не могу сказать. Боюсь.
– Хорошо… Ты сказала, что Бронислав хочет стать первым при новом хозяине. А что, купца Ерофея уже никто не ждет из плена?
– Не знаю… – Девчонка ненадолго замолкла. – Бронислав – точно не ждет. Ну, я так думаю… Бегите отсюда, господин! Мне кажется, вы хороший человек, порядочный и добрый… А я… я, вероятно, умру…
– Ну, от розог, кажется, еще никто не умирал. Да, Иван собирается тебя наказать – он уверен, что ты воровка – но вовсе не забить на смерть!
– Он-то не собирается… Но вы не знаете Бронислава! И его мерзкий подручный, Игнаша… Уж тот-то вовсе не человек – зверь!
Ульянка снова заплакала.
Алексей хотел было указать девушке на отсутствие в ее словах логики – если она ожидает смерти, тогда почему боится рассказать все, что узнала о Брониславе? Ведь какая тогда разница? Впрочем, трудно сейчас требовать логики от несчастной узницы.
Юноша осмотрел амбар – крепкий! Затем подергал руками замок… и оставил всякую мысль о возможном взломе. Да уж, без ключа тут не обойтись. Интересно, он у кого – у Ваньки или у Бронислава? Хотя, у Бронислава-то – с чего? Наверняка у Ваньки, значит… Хорошо, допустим, удастся выкрасть ключ и выпустить Ульянку. А что потом? Как ее со двора-то вывести? Забор высокий, глухой, вдоль него проволока с цепными псами – не только не перелезешь, но и не обойдешь даже… Думать надо, думать!
Озабоченный этой мыслью, Лешка медленно направился обратно в дом. Подумалось вдруг – а с чего это он вообще озаботился узницей, вполне возможно – воровкой? Понавилась? Имел на девчонку какие-то виды? Да нет… Не поэтому. Просто… Просто жалко ее стало, что ли… И – Лешка прямо чувствовал, что, если не сделает чего-то, что поможет Ульянке, что, хотя бы чуть-чуть облегчит ее участь… он просто-напросто перестанет себя уважать. Ведь мог помочь – и не сделал! Хотя, если честно, – помочь-то ей трудновато. Но ведь – не невозможно же! В конце концов, еще раз поговорить с Ванькой, чтоб отказался от всякой мысли о наказании – просто выгнал бы, раз уж считает, что провинилась девка, выгнал – и дело с концом!
Бронислав! Вот от кого тут интрига идет, оказывается… И, судя по всему, он имеет на Ваньку какое-то нешуточное влияние. Какое? Почему?
Молодого хозяина дома не было – уехал в город по каким-то делам – и Лешка, в ожидании его, направился к себе в опочивальню, куда с утра еще перетащил все свои пожитки – подаренный Иваном кафтан и две сабли – дорогую, турецкую, и старую – подарок старосты Епифана – в перевязанных проволочинкою ножнах. Так ведь и не выбросил ее Лешка, рука не поднялась – жаль было оружия. Может, и пригодится еще?
Скинув сапоги, юноша снова вытянулся на ложе, поправив под головой старый кафтанец. Между прочим – Ванькин, тот самый, что был на отроке тогда, на Черном болоте… Кафтан… А ведь Ульянка, кажется, с Ванькой одного роста… И похожа… Волосы такие же светленькие, серые глаза… А что, если?
Юноша схватил кафтан… Подойдет! Должен подойти! Только вот… Только вот, нужно ли рисковать? Нужно! А потом свалить все на привратника Бронислава! Мол, помог убежать бывшей любовнице, а уж что потом с ней сталось – кто знает? Пока разберутся, Лешка уже будет далеко – где-нибудь в Верховских княжествах, с выкупом за купца Ерофея. Хорошая мысль! Главное теперь – как раздобыть ключ?!
А кафтан должен подойти, должен… Хороший кафтан, красивый, и ведь не рваный еще! И чего Ванька его выкинул, модник хренов?
Лешка внимательно осмотрел кафтан, потрогал даже. Материал дорогой, даже на ощупь, пуговицы тоже не дешевые, полированного дерева… одна оторвана… подумаешь. И серебряные проволочки по рукавам и вороту – бить… Тоже одной нету, интересные такие, с узором… Так!
Юноша вдруг очумело дернул головой. Посидел, подумал… И бросился за старой саблей, точнее – за ножнами, еще точнее – за проволочкой, которой их подвязал.
Ну, вот она, проволочка! Бить!
Быстро открутив проволочинку дрожащими руками, Лешка сравнил ее с остальными, с теми, что были пришиты на кафтан отрока…
Один к одному! Вернее, одна к одной. Тот же рисунок, даже дырочки для тесьмы – пришивать – совпадают!
Вот так бить!
Лешка закусил губу, сраженный подтвержденьем внезапной догадки. Что ж, выходит, Иван был связан с разбойниками на Черном болоте?! И это именно он убил несчастного Елмошку?! Ведь проволочку-то, бить, Лешка нашел именно там, у ручья…
Глава 8
Лето 1441 г. Брянск
Иван
Думаю, он ничем не уступал пчеле, медоточивые слова изрекая, из словесных цветов соты составляя…
Слово о житии Великого князя Дмитрия Ивановича
…на месте убийства!
Нет, не может быть! Тогда что же, выходит, Иван специально подставил разбойникам собственного отца?!
А почему бы и нет!
Лешка нервно покрутил в руке злополучную серебряную проволочинку.
Если – пусть даже пока чисто виртуально – представить себе, что отрок был связан с разбойниками, то… То это многое объясняет, даже, казалось бы, малозначительные события. Взять хоть внезапный уход шайки… Кто-то предупредил. Какой-то мужик… А может, не мужик? Может, Иван?! Ведь как раз перед походом на Черное болото он куда-то исчез – говорил, что пошел встречаться с какой-то девчонкой. Так ли? И потом вдруг объявился в лесу, ближе к болоту… Сказал, что нагонит – и вот, вроде бы, нагнал. Ничего подозрительного. А если отрок и вовсе никого не нагонял? А просто-напросто, предупредив татей, ждал, схоронившись в чаще? Очень может быть… Но тогда что же… Выходит, когда Лешка только объявился на Черном болоте, повстречав плачущего в кустах Ивана, уже тогда разбойники находились где-то рядом, следили… Интересно, Ванька пленение отца заранее рассчитал? Или уже договорился с разбойниками позже? Черт его… Впрочем, какая разница? Если отбросить мораль, то отсутствие батюшки сулит отроку немалые выгоды, все торгово-финансовые ниточки теперь будут проходить через его руки, с младых, так сказать, ногтей. А юность – это такой недостаток, который быстро проходит. Уже и сейчас все почтительно называют Ваньку – молодой господин, хозяин. Так что особенно и не нужен ему родной батюшка!
Вот именно!
Не нужен!
Потому-то Иван сейчас и тянет с выкупом… если вообще намерен кого-то с ним отправлять. Скорее всего, и батюшки-то его уже давно нет в живых… К чему тогда комедия со сбором "выкупа"? Ну да, деньги, конечно, лишними не будут в любом случае… Плюс ко всему – образ несчастного сироты… довольно действенный, надо признать, образ в глазах добряка войта. Сирота, сиротинушка… Что и он, Лешка, всегда, в любом случае подтвердит! Подтвердил уже! Так, значит, он затем и нужен был хитрому отроку, вовсе не только для охраны?! И тогда, рассуждая логически, следует пристальнее взглянуть на странную смерть Лявона. Сильно болел, говорят? А кто говорит-то? Привратник Бронислав! Тип подозрительнейший неимоверно! Интересно, что такого случайно узнала о нем Ульянка… А ведь девка-то и впрямь по краю ходит! Спасать, спасать ее надо, действовать, а не рассуждать, меряя шагами комнату!
Юноша резко остановился и, привесив к поясу тяжелую турецкую саблю, решительно вышел из дому.
– Куда-то собрались, уважаемый господин? – привратник Бронислав был сама любезность. Но глаза смотрели настороженно, зло… Все ж таки какое неприятное у него лицо. Вытянутое, словно у лошади. Или это просто так кажется?
– Так куда же?
А не слишком ли он настойчив для простого слуги? Какое ему дело – куда?
– Видите ли, любезнейший господин, – отворив ворота, Бронислав поклонился. – Я ведь не из собственного любопытства спрашиваю. Приказ хозяина! Касается всех уходящих…
– Ага. – Юноша презрительно скривился. – И меня значит?
– Хозяин сказал – ради вашей же безопасности!
– Ну, раз сказал… Если он вдруг сильно захочет меня увидеть, пусть идет в корчму, что рядом с торговой площадью. Там еще служка такой рыжий… Кузьма, кажется…
– Рыжий Кузьма? – Привратник ощерил зубы в улыбке. – Знаю! Удачно повеселиться, господин!
– Да уж как-нибудь…
Махнув рукой, Лешка поправил на поясе саблю и быстро зашагал в сторону рынка. Точной дороги он, правда, не запомнил, знал только, что от дома – налево, а затем все прямо, прямо… До того особняка, из окна которого он не так давно имел удовольствие упасть, причем – прямо в лужу. Ну, зато хоть познакомился с хорошими людьми… Нет, не с Кудеяром, с приказчиками – Мироном, Мишкой Два Аршина и прочими… Неплохие парни. И за себя постоять могут вполне. Тем более – обещали помочь.
– Эй, парень, где торгуют суконники? – Лешка ловко ухватил за рукав пробегавшего мимо мальчишку, торговавшего, кажется, пирогами.
– Суконники? – шмыгнув носом, парнишка улыбнулся. – А вот купи пирожок, господине! С луком, с яйцом, с капустою! А хочешь – рыбник?!