Китон отшатнулся от своего двойника. Но пехотинец, похоже, ничего не заметил. Он бросился к огню и стал энергично растирать руки. Потом улыбнулся мне, и я попытался улыбнуться в ответ, но чувствовал себя неуверенно, стоя перед вылитым портретом моего спутника.
- Мне показалось, что я чую цыпленка.
- Голубя, - сказал я. - Но он уже кончился.
Кокни пожал плечами. - Умираю от голода. Хуш бы кто помог. Не могу охотиться в этих хреновых лесах - нечем. - Он посмотрел на меня, потом на Китона. - Курево есть?
- Извини, - хором ответили мы.
Он опять пожал плечами и повторил: - Хуш бы кто помог. - Потом просиял. - Билли Фрэмптон. Вы тоже отстали от полка?
Мы представились. Фрэмптон присел к ярко горящему костру. Я заметил, что Сортхалан подошел к огню и устроился за спиной новоприбывшего. Фрэмптон, похоже, шамана не замечал. Его юное лицо, сверкающие глаза, копна непокорных светлых волос, все говорило о юном Гарри Китоне - без ужасного шрама от ожога.
- Я-то иду обратно, на фронт, - сказал Фрэмптон. - У меня есть эта, как ее, ну, интуиция. Всегда была, даже в Лондоне, когда был пацаном. Однажды потерялся в Сохо, в четыре года. И ни хрена. Нашел дорогу в Майл-Энд. Чувство направления, во. Парни, держитесь меня, и все будет в ажуре. Зуб даю.
Он еще не успел договорить, как нахмурился и беспокойно взглянул на реку. Мгновением позже он перевел взгляд на меня, и я уловил дикое выражение панической неуверенности в его глазах.
- Спасибо, Билли, - сказал я. - Но мы идем внутрь. Через реку и вверх по утесу.
- Зови меня Спад. Все приятели кличут меня Спад.
Китон громко ахнул и вздрогнул. Два человека обменялись долгим взглядом и Китон прошептал: - Спад Фрэмптон. Я учился с ним в школе. Но это не он. Тот был жирным и темноволосым.
- Я Спад Фрэмптон, - сказал наш гость и улыбнулся. - Держитесь меня, парни, и мы вернемся на фронт. Никто не знает эти чертовы леса так, как старина "Гордость кокни".
Еще один мифаго, конечно. Он говорил, а я внимательно наблюдал за ним. Он постоянно оглядывался: казалось, что в нем росло чувство замешательства. Что-то было неправильно, и он это знал. Само его существование было неправильно. Мои мифаго чувствовали себя в лесной стране как дома. Но не Спад Фрэмптон. Мне в голову пришел ответ, и я прошептал свою теорию Китону, пока Спад сидел и глядел на огонь, совершенно бессмысленно повторяя: -Держитесь меня, парни.
- Сортхалан создал его из твоего сознания.
- Пока я спал…
Точно. Таланты Сортхалана и малышки Кушар очень отличались, и он не мог сделать так, чтобы я понимал его. Вот он и вытянул из сознания Китона последний сохраненный мифообраз. То ли магией, то собственной психической силой, некромант создал этого мифаго час назад и привел в лагерь. Он дал ему лицо молодого Китона и имя его школьного товарища. И маг Бронзового века заговорит с нами, через Спада Фрэмптона.
- Я знаю, кто он такой, - сказал Китон. - Да. Папаша рассказывал о нем. О таких, как он. О Сэме Воронке, например. И он рассказал мне несколько историй о капрале-кокни - Гарри Чертов Огонь, так он называл его. Все они о том как "попасть домой". Гарри Чертов Огонь появляется в тумане, прыгает в воронку от снаряда, в которой ты прячешься, раненый, усталый как собака и потерявший своих, и отвозит тебя домой. И еще всякие вещи в таком духе. Однажды он взял группу солдат, потерявшихся во время мясорубки на Сомме, во Франции, и вернул их прямо в Шотландию, на их фермы. "Хреново себя чувствую, парни. Кажись у меня болячка на ноге…" - Китон усмехнулся. - В таком вот духе.
- Самые свежие формы мифаго, - тихо сказал я, совершенно потрясенный. Но я легко мог себе представить, как одуревшие от ужаса и не знающие куда податься люди, сидевшие в траншеях Фландрии, создавали мифообраз "надежда", фигуру, которая может привести в безопасное место, ободрить и вдохнуть мужество в потерявшихся солдат.
И тем не менее… Глядя на нашего нового знакомого, эту быстро созданную героическую фигуру, я чувствовал себя растерянным и потерявшимся. Сортхалан создал его с целью, и этой целью был язык, не миф.
Шаман подошел к солдату, сел рядом с ним и положил руку на его плечо. Фрэмптон слегка подпрыгнул, потом посмотрел на меня. - Он рад, что ты нашел в себе мужество и пришел.
- Кто? - хмуро спросил я, и только потом сообразил, что произошло. Губы Сортхалана двигались, беззвучно. Он говорил мысленно, а Фрэмптон уже обращался ко мне. Он рассказал легенду, изображенную на шлеме Сортхалана, и его выговор кокни странно не соответствовал словам:
- Его зовут Сортхалан, на его языке "первый лодочник". На землю народа Сортхалана должен был обрушиться страшный шторм. Та земля находится очень далеко от этой. Шторм был новой магией и новыми богами. Сама земля отвергла народ Сортхалана. Тогда Сортхалан был духом в чреслах старого жреца, Митана. Митан видел черное облако в будущем, но не было никого, кто бы провел племена через землю и воду, к лесистым островам за морем. А сам Митан был слишком стар, и его призраки не могли породить детей в животе женщины.
Тогда он нашел большой валун, на поверхности которого вода прочертила большую борозду, и вложил в него призрак. А валун поместил на верхушку пирамиды. Два сезона камень рос, а потом Митан сбросил его с пирамиды. Камень открылся, и внутри лежал мальчик. Вот так родился Сортхалан.
Митан кормил ребенка тайными травами из лесов и лугов. Достигнув возраста мужчины, Сортхалан вернулся из диких земель к племенам и собрал семьи вместе. Каждая семья построила ладью и на тележке привезла ее к серому морю.
Первый лодочник провел их через море и поплыл вдоль берега острова, мимо отвесных скал, темных лесов и устий рек, разыскивая безопасное место для высадки. Наконец он нашел тростниковые болота, на которых плавали дикие гуси и куропатки. Через сотни проток они вплыли внутрь земли, и вскоре нашли глубокую реку, отделяющую лесистые холмы от горных долин.
Один за другим корабли причаливали к берегу, и семьи уходили от реки, чтобы вновь образовать племена. Некоторые выжили, некоторые нет. Они путешествовали в темных призрачных местах, даже более ужасных, чем предполагали. Страна была населена, и спрятавшиеся поначалу жители выступили против захватчиков с копьями и камнями. Они призвали силы земли, и силы воды, и духов, которые обитают в природе, и послали их против захватчиков.
Но старый жрец хорошо обучил Сортхалана. Он мог поглощать зловредных духов и управлять ими.
Вскоре на реке остался только первый лодочник, и он поплыл на север, вместе с духами земли. С тех пор он, окруженный древними силами природы, плавает по рекам и озерам, и ждет, когда его призовут племена. И он всегда готов придти на помощь.
Такими словами, произнесенными его человеком-медиумом, закончил Сортхалан свою собственную легенду. Да, сила его была велика. Но ограничена. Он не мог сделать то, что без всякого труда сделала Кушар. И он, тоже, ждал меня. Как шамига, как роялист, как семья саксов.
- Почему он так ждал меня? - спросил я. Теперь уже рот Фрэмптона беззвучно задвигался, и мгновением позже он заговорил вслух.
- Пришелец должен быть уничтожен. Он чужак, который уничтожает лесную страну.
- У тебя достаточно сил, чтобы самому уничтожить его, - сказал я.
Сортхалан улыбнулся и покачал головой, кокни заговорил: - Легенда говорит совершенно точно. Только Родич может убить Пришельца - или быть убитым. Только Родич.
Легенда? Наконец-то мои смутные догадки подтвердились. Я сам стал частью легенды. Кристиан и его брат, Пришелец и Родич, их роли давно заданы мифом, возможно с начала времен.
- Ты ждал меня? - сказал я.
- Земля ждала тебя, - сказал Сортхалан. - Я не был уверен, что ты Родич, но потом я увидел, как на тебя повлиял лист дуба. И я начал хотеть, чтобы им оказался ты.
- Я этого ждал.
- Да.
- Я выполню свою часть.
- Сделай то, что должен. Убери пришельца отсюда. Возьми его жизнь. Останови разрушение.
- Как может обычный человек быть настолько могущественным?
Сортхалан улыбнулся, но не его рот. - Пришелец совсем не прост, и он не обычный человек. Он не принадлежит…
- Но я…
- Но ты его Родич! Ты - светлая часть пришельца. Разрушает и убивает темная. Он зашел так далеко, потому что стража завлекли к опушке.
- Какого стража?
- Уршакума. Уршака - самые древние из Пришельцев, но они стали близки к земле. Уршакум всегда сторожит проход к долине говорящих-с-огнем, но его позвали к краю. За этими лесами есть великая магия. Голос позвал. Страж ушел, и сердце страны осталось незащищенным. Пришелец съедает сердце. Только Родич может остановить его.
- Или быть убитым им.
На это Сортхалан ничего не сказал. Его проницательные серые глаза внимательно разглядывали меня, как если бы он искал знаки того, что я - тот самый человек и способен выполнить роль, уготованную мне мифом.
- Но как может Уршакум всегда охранять этих - как же он назвал их? - говорящих-с-огнем? Мой отец создал Уршакума. Отсюда. - Я коснулся своего лба. - Из сознания. Как ты только что создал этого человека.
Спад Фрэмптон ничем не показал, что понял мои жестокие слова. Он печально посмотрел на меня, а потом сказал то, что некромант продиктовал ему. - Твой отец только призвал стража. Все, что есть в этой стране, всегда находится здесь. Великая магия призвала Уршакума к краю страны и изменила. Как, когда-то, его изменил Аук.
Я ничего не понял.
- Аук? Это еще кто?
- Великий повелитель. Шаман. Повелитель Силы. Он управляет временами года и может сделать так, чтобы за летом шла весна, а за ней - лето. Он может дать человеку силу, и тот будет летать как сокол. У него такой громкий голос, что достигает небес.
- И он изменил Уршака?
- Было десять более слабых повелителей, - сказал Сортхалан. - Они боялись распространяющейся силы Аука, выступили против него и потерпели поражение. Аук превратил их в десять лесных зверей. Он послал их в ссылку, в далекую страну, где только что кончилась зима и земля обнажилась из-под льда. Сюда. Лес растаял, леса вернулись, и Уршака стали стражами этого леса. Аук даровал им огромную силу, они почти бессмертны. Как деревья, но они не вянут. Каждый из них пошел к реке или в долину, и построил себе замок, который стережет одну из дорог в этот вновь выросший зеленый лес. Они стали близки к земле и друзьями тех, кто приходит селиться, охотиться и жить в этой стране.
Я задал очевидный вопрос. - Если Уршака друзья людей, почему этот такой агрессивный? Он охотится на моего брата; он убил бы меня не думая, если бы поймал меня.
Сортхалан кивнул, и губы Фрэмптона зашевелились, выпуская наружу слова своего создателя.
- Люди приходят и проводят с собой говорящих-с-огнем, которые могут управлять огнем. Они могут заставить его прыгнуть с неба. Могут указать пальцем на восток, и огонь распространится на восток. А могут и превратить огонь в сияющий янтарь, просто плюнув на него. Говорящие-с-огнем приходят и начинают жечь лес. Уршака противостоят им, энергично и жестоко.
На минуту разговор прекратился, потому что Сортхалан встал на ноги, отвернулся от нас и впечатляюще помочился в ночь.
- В ту ночь, когда пришел Кристиан, с ним были люди, управляющие огнем, - прошептал Китон. - Я не забыл их. Я назвал их неолиты. Они казались самыми примитивными из свиты Кристиана, но могли мысленно управлять огнем.
Я легко представил себе простую историческую обстановку, из которой выросли легенды об Урскумуге и говорящих-с-огнем. Картину из того времени, когда ледниковый период быстро заканчивался. Ледник покрывал половину Англии. Климат был холодным, и лед отступал много столетий, оставляя за собой долины с болотистой и предательской почвой, замерзшие и бесплодные откосы. Начали появляться редкие сосны и ели, предвещавшие величественные баварские леса нашего времени. А потом пустило корни первое лиственное дерево, за ним последовали многочисленные вязы, терновник, орешник, липы, дубы и ясени, вытесняя вечнозеленые деревья на север и создавая плотный зеленый покров, частично доживший до нашего времени.
В темных пустых местах под пологом леса бегали вепри, медведи и волки, олени грациозно скакали по полянам и долинами, иногда забегая на горные кряжи, где густой лес сменялся более светлыми зарослями из ежевики и терновника.
Но человеческие животные возвращались в зеленый лес, идя на север, за холодом. И они начали чистить лес, используя огонь. Великое умение нужно для того, чтобы развести огонь, управлять их и расчистить место для поселения. И еще большое умение нужно для того, чтобы не дать лесу вернуться.
Они вели жестокую борьбу за выживание. Лес бился отчаянно, твердо решив сохранить свою власть над страной. Но люди и огонь бились против него. Животные этого первоначального леса стали темными силами, темными богами; сам лес воспринимался как стражник, создающий призраков и баньши, и посылающих их против незначительного вторжения людей. Истории о Урскумуге, страже леса, объединились со страхом перед чужаками, новыми захватчиками, говорившими на других языках, обладавших незнакомыми знаниями.
Пришельцами.
Позже людей, умевших использовать огонь, чуть ли не обожествили и назвали говорящими-с-огнем.
- И чем кончается легенда о Пришельце? - спросил я Сортхалана, когда он опять уселся. Он пожал плечами, очень современный жест, поплотнее закутался в плащ и завязал грубые веревки впереди. Он казался очень усталым.
- Каждый Пришелец - нечто особенное, - сказал он. - Против этого должен выступить Родич. Результат неизвестен. И, безусловно, мы рады тебе не потому, что ты добился успеха. Но у нас появилась надежда на успех. А без тебя страна завянет, как сорванный цветок.
- Расскажи мне о девушке, - сказал я очень уставшему Сортхалану. Китон едва сидел и непрерывно зевал. Один Спад казался свежим и бодрым, но его глаза глядели куда-то вдаль и в них не было ничего, кроме тяжелого присутствия шамана.
- Какой девушке?
- Гуивеннет.
Сортхалан опять пожал плечами и тряхнул головой. - Это имя не имеет смысла.
Как же Кушар называла ее? Я перелистал свои заметки.
Сортхалан опять покачал головой.
- Девушке, созданной из любви и ненависти, - предположил я, и на этот раз некромант понял.
Наклонившись вперед, он положил руку мне на колено, громко что-то сказал, на своем языке, и изучающе уставился на меня. Потом, как если бы опомнившись, наклонился к незанятому пехотинцу, чей взгляд мгновенно прояснился.
- Девушка с Пришельцем.
- Знаю, - сказал я и добавил. - Именно поэтому я преследую его. Я хочу вернуть Гуивеннет.
- Девушка счастлива с ним.
- Нет.
- Она принадлежит ему.
- Он украл ее у меня…
Сортхалан вздрогнул и удивленно посмотрел на меня. - Он украл ее у меня и собираюсь вернуть ее, - упрямо сказал я.
- Она может жить только в нашей стране, - заметил Сортхалан.
- Да. Со мной. Она сама выбрала такую жизнь, и Кристиан похитил ее против ее желания. Я не собираюсь владеть ею или обладать ею, но я люблю ее. И она любит меня, я уверен. - Я наклонился к нему. - Ты знаешь ее историю?
Сортхалан отвернулся и задумался, очевидно обеспокоенный тем, что я рассказал.
- Ее воспитали друзья ее отца, - продолжал я. - Они обучили ее пользоваться магией и оружием. Она знает пути леса. Я прав? Ночная охота охраняла ее, пока она не стала взрослой. Однажды она влюбилась, и Ночная охота привела ее в землю ее отца, в ту долину, где он похоронен. Это я знаю. Призрак отца связал ее с Рогатым богом. И это я знаю. Но что случилось потом? С тем, кто полюбил ее?
"…она повстречала и полюбила юного сына вождя, который решил завладеть ею любой ценой". Слова дневника зазвучали у меня в голове. Но знал ли Сортхалан детали этой версии легенды? Или она была слишком недавней?
Внезапно Сортхалан повернулся ко мне; мне показалось, что он усмехается в бороду, радостный и взволнованный. - Ничто не случится, пока не случится, - сказал он через Фрэмптона. - Я не понимал смысл присутствия девушки. А сейчас понял. Твоя задача стала проще, Родич!
- Почему?
- Из-за нее, - ответил Сортхалан. - Она была в плену у Пришельца, но сейчас она за рекой. И не останется с ним. Она сумеет убежать…
- И вернуться к краю леса!
- Нет, - сказал Фрэмптон, и Сортхалан энергично тряхнул головой. - Она пойдет в долину. К тому самому белому камню, под которым похоронен ее отец. Она знает, что только там сможет освободиться.
- Но она не знает, как попасть туда! - Отец писал в дневнике о "печали" Гуивеннет: она никак не могла найти долину, которая дышит.
- Она побежит к огню, - сказал Сортхалан. - Долина ведет к месту, где горит огонь. Поверь мне, Родич. Сейчас, за рекой, она ближе к своему отцу, чем за всю предыдущую жизнь. Она найдет дорогу. Ты должен встретить ее там - и сразиться с преследователем!
- Но что будет потом? Истории должны рассказывать…
Сортхалан засмеялся, схватил меня за плечо и крепко встряхнул. - Потом они будут рассказывать все, что угодно. А сейчас эта история еще не закончилась.
Я стоял и глупо смотрел на него. Гарри Китон недоверчиво тряхнул головой. Затем Сортхалан подумал о чем-то, его взгляд соскользнул с меня и он выпустил мое плечо. - Те трое, которые следуют за тобой, не должны идти.
- Те трое, которые следуют за мной?
- Разоряя страну, пришелец собрал отряд. Родич тоже. Но если девушка пойдет в долину, лучше всего встретиться с ней там, без этих троих.
Он прошел мимо меня и крикнул в темноту. Китон вскочил на ноги, испуганный и озадаченный. Сортхалан что-то сказал, на своем родном языке, и вокруг нас собрались элементали, образовав сверкающую вуаль.
На свет элементалей из тьмы неуверенно выступили три фигуры. Первым подошел роялист, вторым - рыцарь. Последним, держа щит и меч у бока, подошел труп мужчины из каменной могилы. Он держался в стороне от двух других, призрачное мифическое создание, рождавшее скорее ужас, чем надежду.
- Ты еще встретишься с ними, в свое время, - сказал мне Сортхалан. Тем не менее я не слышал, как они спускались с утеса! Значит чувство, что за мной следуют, родилось из знания, а не из иррационального страха.
Что-то прошло между шаманом и воинами, и три человека, которые будут сопровождать меня в другой истории, отступили в мрачный лес и исчезли из вида.
На короткое время сознание Билли Фрэмптон вернулось в мифаго, сидевшего с нами. Глаза пехотинца вспыхнули и он улыбнулся. - Парни, а не поспать ли нам? Завтра нам до черта идти, к линии фронта. Немного покемарим, и будем как новенькие.
- Ты можешь провести нас внутрь? - спросил Китон своего двойника. - В долину с белыми камнями?
Фрэмптон озадаченно посмотрел на него. - Что б мне провалиться, приятель. Ты о чем? Будет чертовски здорово вернуться в траншею и нажраться консервов…
Потом он нахмурился, вздрогнул и оглянулся. По его лицу пробежало выражение растерянности, и он вздрогнул. - Что-то здесь не так… - прошептал он, переводя взгляд то на меня, то на Китона.
- Что именно? - спросил я.