Или кинуться, визжа от ненависти, на каждого, кто кажется препятствием. Вот на этих купцов, к примеру: а почему они денег мне даром не отдали? Я же ведь за народ, за светлое будущее! А им, почему-то, товар нужен…
А с казначейшей… Где грань? В некоторых исламских странах, женщина вышедшая на улицу с отрытым лицом - преступница и развратница. Женщина в мини, почти всегда в русской истории - аналогично. Женщина с открытой грудью - то аристократка, то шлюха.
Я не сделал ничего непристойного с её одеждой даже по меркам "Святой Руси". А если у аборигенов от 5–6 номера текут слюнки и вышибает мозги… Я же не империалист какой-нибудь, что бы препятствовать слюноотделению русского народа.
Интересно, что случилось дальше у "Тамбовской казначейши"? Чтобы предвидеть "потом" - нужно знать "прежде".
"А этот носик! эти губки,
Два свежих розовых листка!
А перламутровые зубки,
А голос сладкий как мечта!".
Её, похоже, лет 20. Выиграл её в карты у мужа тридцатилетний штабс-ротмистр:
"Он всё отцовское именье
Еще корнетом прокутил;
С тех пор дарами провиденья,
Как птица божия, он жил…
Шутя однажды после спора
Всадил он другу пулю в лоб;
Шутя и сам он лег бы в гроб,
Порой, незлобен как дитя,
Был добр и честен, но шутя".
Внезапно оказаться содержанкой такого человека… - совсем иное дело, нежели кокетничать с ним через окно дома законного мужа, изображая домашние заботы в форме вязания чулка, но в парадном платье.
"Давно разрешено сомненье,
Что любопытен нежный пол.
Улан большое впечатленье
На казначейшу произвел".
Любопытство, вероятно, было вполне удовлетворено в первую же ночь. А вот дальше… Конечно, ротмистр мог мгновенно полностью перемениться, получить наследство, выйти в отставку, обвенчаться со своевременно овдовевшей казначейшей. А она, оставив своё "любопытство" и "капризы" стала бы домоседкой.
"И обновила, наконец
На вате шлафор и чепец".
Как, вероятно, закончилась история Маши и Дубровского.
Но я, чего-то, сомневаюсь. Скорее - какой-то вариант судьбы дочери Плюшкина или жён старшего Карамазова. Как-то… мрут русские женщины от успешных любовных приключений.
…
Наконец, купцы, негромко хмыкая и посмеиваясь, выбрались со склада. Приняли ещё по стаканчику, обговорили с Николаем детали доставки и оплаты и отправились восвояси.
Николай попытался, было, поинтересоваться подробностями прошедшего "показа образца текстильной продукции". Пришлось оборвать: "Умножающий познания - умножает печали". В данном случае - ответственность по возможным обвинениям.
Ещё через четверть часа из склада появилась моя "закладная". Простоволосая, опухшая, красная и зарёванная, наша "манекенщица" тихонько хныкала и стыдливо пыталась прикрыть остатками лоскутков то самое пространство, которое "В Тамбове не запомнят люди".
На мой взгляд - вполне пристойный наряд. Если бы она ещё и пела - можно было бы выпускать на телевидение в консервативных программах "для всей семьи".
Позвали служанку, она увела быстро синеющую в разных местах "манекенщицу" к Аннушке. Где её снова промыли, смазали и утешили. А, ещё и напудрили.
Я так и не понял систему здешних информационных коммуникаций, но некоторые сведения распространяются удивительно быстро: около 10 утра купцы покинули наше подворье, а к полудню у Николая уже сидела куча желающих купить у нас чего-нибудь за двойную цену. Естественно - с предварительной демонстрацией. Николай, обливаясь в душе слезами, вынужден был вежливо отказывать - казначейше многовато досталось, она была "демонстрационно непригодна".
Клиенты начали уже составлять очередь на завтра. Но тут приехал сам казначей. С деньгами и тысяцким.
Бонята Терпилич, смоленский тысяцкий, благосклонно выслушал вопли казначея о нарушении целостности "залога":
- Ай-яй-яй… Да как же так…? Да что ты говоришь…? Трёх купчин за пазуху? Да уж… Места-то на всех хватило?
Не менее благостно он воспринял и мой ответ:
- Какой ущерб? Твоей чести ущерб? Так ты честь в заклад отдавал или жену? Баба твоя вот. Живая, руки-ноги - на месте, глаза-уши-ноздри… вот смотри. Не битая, не поротая. Хочешь, подол ей задери - проверь. Рёбра, пальцы - не ломаны. Чем ты недоволен? А не хочешь заклад назад выкупать - тогда он мой. Уж я-то ей применение быстро сыщу.
Толпа ожидающих клиентов Николая взволнованно зашумела. Кажется, они начали бурно торговать местами в очереди на "будущие демонстрации".
Бонята вышел из состояния всеобщей благостности и вопросительно поднял бровь. Купчики мгновенно умолкли. Тот же взгляд в сторону казначея оказал тот же результат - заткнулся и этот фонтан красноречия.
- Ну, тогда, стало быть, с богом помолясь… Ты, Аким, посчитай серебро, а ты казначей, забери бабу. А ежели какие обиды были - простите их друг другу, по обычаю нашему православному и по воле светлого князя Смоленского. И да пребудет в граде нашем мир и благолепие.
Тысяцкий широко перекрестился и махнул рукой, чтобы подвели коня. Присутствующие дружно и многократно повторили крестное знамение, и тоже стали собираться со двора. Гул голосов обманувшихся в своих ожиданиях купчиков ещё некоторое время доносился из-за ворот.
А мы с Николаем засели обдумывать мою новую торговую авантюру.
Позволю себе закончить историю смоленской казначейши.
Казначей жил в казначействе. Понятно, что в таком месте имеются глубокие и крепкие подвалы. Привезя жену на подворье, он, без всяких криков и битья, проводил супругу в одно из таких помещений. Где и оставил, дабы она, пребывая некоторое время в тишине и одиночестве, постом и покаянием очистила душу свою. Притом были им явлены немалые забота и участие. Каждый день утром и вечером он сам, не доверяясь слугам, спускался к ней для умиротворяющей беседы, относя, при этом, и пропитание.
Через пять дней она умерла. Смерть её была отнесена на счёт нервической лихорадки.
Однако всё оказалось проще: казначей, относя жене завтраки и ужины, просто не доносил их до кающейся грешницы, выбрасывая по дороге под лестницу. Став посмешищем для всего города, казначей почёл надобным избавиться от наглядного напоминания о своём позоре.
Никто иной к тому подвалу, где пребывала казначейша, не подходил, и криков, издаваемых женщиной - не слышал.
Голод, жажда, темнота, безмолвие подземелья, одиночество… Я сам пережил это в подвале у Саввушки в Киеве. Посему искренне сочувствую бедной девочке. Однако же уморить жену голодом не является преступлением. Ни в "Святой Руси", ни в Императорской России. Дядя Пушкина, например, приревновал свою супругу к французу-гувернёру и уморил ей голодом в чулане в своей усадьбе.
А разнообразных "манекенщиц" обоего пола мы использовали и после.
Конец сорок второй части
Часть 43. "Хлебà по пояс…"
Глава 231
- Николай, что ты думаешь насчёт продать осьмину жита по полугривне?
- Где?!!!
Мой главный приказчик, мгновенно растеряв всю благопристойность, завился винтом, как собака за своим хвостом, пытаясь сообразить - а где это я углядел такой навар.
Русский бизнес, как известно, работает не с процентами, а с разами. По Марксу: "Нет такого преступления, на которое не пошёл бы капитал ради 300 % прибыли". У нас это просто "в три разика".
Николай до сих пор меня поражает многообразием проявлений своего характера. Внешне он настоящий "святорусский джентльмен" - аккуратно и чисто одет, сдержанные, полные достоинства движения. Морду не косоротит, матом не разговаривает, соплями свитку не забрызгивает. Даже ногти у него обычно чистые. Но есть две вещи, которые мгновенно меняют его поведение.
Первое: опасность. Учуяв перспективу мордобоя, он мгновенно исчезает. "Купец-невидимка". Бороться с этим невозможно. А подумав - и не нужно. Боец из него никакой, а заботиться в бою о гражданском… лучше чтоб его и видно не было. Всё равно, к моменту перехода вражеского имущество в состояние трофеев - он всегда возникнет и всё посчитает.
Второе: запах прибыли. Это даже сильнее чувства страха. Он становится похож на ищейку: тут должна быть выгода! Может отскочить, может облаять или хвостиком повилять, может вообще в ту сторону не смотреть. Но если где-то можно наварить - он никогда об этом не забудет.
У меня самого, честно говоря, такой хватки нет - вырос в более благоприятном, более щадящем обществе. Где убивали только за очень сильный успех или за невозврат кредита в особо грубой форме. А вот Николай "впитал с молоком матери": низкий уровень прибыльности - смертельно.
Как человек, принимавший кое-какое участие в деле становления капитализма в России, я постоянно хочу чего-нибудь продать. Умом понимаю, что торговец из меня никакой, что дела купецкие - очень не просты, и влезать в них… "не зная броду - не суйся в воду" - русская народная мудрость. Но где-то внутри постоянно выскакивает желание чего-нибудь замутить, сорвать куш, торгануть круто… И дальше по фольку: "жить-поживать, добро проживать".
Я ж не для себя лично! Я ж для дела! А то многие попаданцы как-то упускают: прогрессизм - занятие очень инвестиционно-ёмкое.
Завёл Николая в его сени возле склада, дождался, пока он серебро приберёт. Если кто не понял - мы на ровном месте подняли пять сотен кунских гривен. Две c половиной сотни - мой выигрыш в "три листика". Ещё столько же - правильно, с "моделькой", проданная "паутинка".
Можно денюжку пустить на развитие вотчины. Раньше я бы так и сделал. Но вот: провернул всего-то две нехилые сделки, и сразу появилось острое желание и дальше… уелбантуривать.
Понимаю - "сколько бы верёвочке не виться…". Нарвусь же! Но…
"Не пора ли соскакивать?" - вот как правильно нужно переводить "To be, or not to be?"!
Сейчас у меня в голове сидит очень инсайдерская информация. От самого ГБ. Насчёт новгородской голодовки этой зимой. Ну жалко же не воспользоваться! Рязанцу Софрону я об этом говорил. Но тогда мне и подступов к такому делу видно не было. А теперь-то… Места там всем хватит.
Отметили по глоточку успех продажи полотна. Задал вот этот вопрос. Насчёт осмины по полугривне. И стал предметно интересоваться особенностями организации хлебной торговли в "Святой Руси".
Николай… испортился он в городе. "Вятшести" поднабрался. Много думать стал. По теме: "хорошо ли я выгляжу?", а не - "как делов понаделать?".
…
У купцов, не меньше чем у бояр, своя "Табель о рангах". Кроме вертикальной градации: больший - меньший, старший - младший, хозяин - приказчик… есть секторальная - по торгуемому товару. Специализация довольно жёсткая: свечник торгует свечами. Может - воском. Но - не сукном. Смена специальности - дело скандальное, всегда связанное с потерей репутации, статуса, часто - с убытками или существенными расходами.
Попаданцы постоянно забывают о существовании внутренней организации любого общества, в которое они вляпываются. В Средневековье важными элементами такой организации являются цеха и гильдии. На Руси их называют торговыми или городскими сотнями. В отличие от "чёрных сотен" - слободских и пригородных крестьян. Как и цеха на Западе, русские сотни - не только торгово-промышленное объединение, но территориальная, административная, судебная и военная единица.
Скотт и Дюма писали про аристократов. Поэтому авантюрники и попаданцы болтаются именно в этом социальном подпространстве. А жаль: торговое сословие на "Святой Руси" не уступает благородным по накалу страстей, образованию и богатству. И, судя по дошедшим текстам, превосходит в образности языка.
Классический пример "святорусской" торговой сотни: братство купцов-свечников в Новгороде. Ежегодно к трёхдневному празднику святого Иоанна ставят новогородские свешники пудовые свечи в Святую Софию. Гильдейный праздник, "братчина".
Лет за тридцать до меня Всеволод, первенец, старший сын Мстислава Великого, как и принято на "Святой Руси", был посажен папочкой на Новгород. Где и построил церковь Иоанна-на-Опоках. Церковку освятили в честь Иоанна Крестителя. И только что народившегося княжеского сыночка - Ивана Всеволодовича.
Дитя через полтора года умерло. Не живут Иваны на "Святой Руси" - несколько раз появляется это имя в княжеских семьях, но всегда носители его умирают, не оставив потомков. Должно время перемениться, должна "Святая Русь" кончиться и явиться "Русь Московская". Тогда и Иваны выживать будут. Московский князь Иван Калита, внук Александра Невского - Иван Первый.
На площадке перед церковью была толкучка: торговали с рук, не из лавок. Тут князь и прикололся - даровал церквушке уставную грамоту.
Вятшие новогородские смеялись да плевались:
- Тама нищебродь всякая толочётся, мелочовщики да кусочники. Чего им устав давать-то? Одно воровство да безобразие. Князь-то - дурак.
Всеволод - отнюдь не дурак. Не имея согласия с боярством, он создавал себе новую опору.
При церкви возникла гильдия купцов-свешников - "Иваново сто". Всеволод пытался объединить всех не-бояр - купцов, мелких землевладельцев - "житьих людей", "чёрный люд" - ремесленников, городское чиновничество - в правление введён тысяцкий.
Концовка княжеским поползновениям… в 20 веке её называли "новгородской революцией 1136 года".
Всеволод собрал против бояр не только "меньших новогородских людишек", но и псковичей с ладожанами. Было собрано "Народное собрание", где князь имел явный перевес.
Потом… Похоже на разгон Учредилки в 17 году - "конвой устал". Крови было больше - бои в городе шли несколько дней. Всеволоду пришлось бежать. Нового, призванного его противниками, князья - Свояка, пытались убить. Похоже на Фаину Каплан, только без нагана.
Новгород получил свободу - для 30–40 боярских родов. Однако некоторые из нововведений Всеволода Мстиславича - остались.
По уставной грамоте, иванское купечество должно было заниматься торговлей воском - ему даровался "вес вощаный" и "пуд вощаный", а в церкви запрещалось держать что-либо, кроме свечей и темиана (фимиама).
Позднее это ограничение было снято, и иванцы торговали разным товаром, о чем говорят торговые меры - вощаные скальвы (чашки для весов), медовый пуд, гривенка рублевая, локоть иваньский.
Надзор за правильностью и сохранностью эталонов был поручен старосте Ивановской церкви, сотскому, а также новгородскому архиепископу. При церкви находился торговый суд. Председателем суда являлся тысяцкий.
Все тяжбы по торговым делам в Новгороде между русскими купцами, русскими и иностранными, мог решать только этот суд. Помимо торговых он решал и все уголовные дела новгородцев с иностранцами. В дела торгового суда не имели права вмешиваться ни князь, ни посадник, ни другие городские власти.
"Иваново сто" многое давало: свой суд, вооружённую охрану караванов, сеть складов, меры длин и весов, льготный кредит… Но и требовало немало. В уставной грамоте написано: "А кто хочет в купечество вложиться в иваньское и дасть купцам пошлым людям вклада 50 гривен сребра, а тысяцкому сукно ипьское… а не вложится в купечество и не дасть 50 гривен серебра, ино то не пошлый купец".
"Пошлый" здесь - полноправный член "кооператива".
Ещё нужно сделать вклад в церковь в 21.5 гривны. Общая сумма - около 80, теми ещё, "ветхими" гривнами. 16 кг серебра - просто "цена вхождения".
Мне, честно говоря, уже надоедает плеваться, вспоминая всякие попандопульские истории. Нужно же понимать! Средневековый рынок регулируется ещё жёстче, чем рынок 21 века. Иначе, но не менее, а более болезненно для нарушителя. И локально - по месту-времени - весьма различно.
Мадам, вы рискнули порадовать аборигенов французскими булочками? - Прекрасно, вас разденут догола, посадят верхом на шест и будут с радостными воплями таскать по улицам. Это стандартное наказание пекарю, сделавшему булку нестандартного веса. И плевать, что у неё хрустящая корочка.
"Несоблюдение ГОСТа наказывается по закону". В Средневековье - законы жёстче, чем используемые в 21 веке Роспотребнадзором и Россельхознадзором.
Цеховые нормы охватывают не только все стороны качества продукта, но и технологию его изготовления. Включая, например, допустимое количество работников, их ежедневное меню и количество выставляемого для них по праздникам алкоголя. А закон здесь, по которому "несоблюдение наказывается", совмещает "четыре в одном": уничтожение товара, лишение социального статуса, конфискацию средств производства, телесные воздействия.