- Толку об этом сокрушаться! Ты ему фотографию показывал? Тогда возвращай обратно. Когда едете?
- В одиннадцать нужно быть готовым.
- Значит, будешь. Позавтракаем, я тебе поглажу брюки, и поедешь. Паспорт сейчас положу в пиджак. Когда завтра поедем за одеждой?
- Не терпится натянуть брюки и посмотреть, как на тебя сделает стойку мужская часть населения дачи? Вынужден огорчить: ты завтра никуда не поедешь. Мы будем возвращаться из министерства и все заберем. Это классное ателье: они там шьют без повторных примерок, и никто не жалуется.
На следующий день Старостин подошел чуть раньше.
- Броский костюм, - сказал он, осмотрев Алексея, - ну да ладно. Раз уже готов, выедем чуть раньше. Заскочим в Кремль кое‑что отдать, а потом поедем в министерство.
- И меня туда пустят только по паспорту? - удивился Алексей.
- Конечно, нет. Постоишь на площади, а я обернусь за пять минут. Пошли к машине.
Машиной оказался уже старый ЗИС- 101.
- Что, удивлен? - усмехнулся Старостин. - Это у нас разъездная машина для поездок вроде нашей. Хозяин и "девятка" ездят на бронированных сто пятнадцатых. В гараже их пять штук. "Девятка" - это у нас выездная группа охраны.
- А почему вы его зовете Хозяином? - спросил Алексей, садясь на переднее сидение рядом с подполковником. - Он об этом знает?
- Это для посторонних. Между собой наши ребята зовут его Дедом. Тебе тоже не возбраняется, когда станешь для них своим.
Старостин завел мотор и после проверки выехал за ворота.
- Хочу с тобой поговорить, - сказал он Алексею. - К тебе теперь многие будут присматриваться, а кое‑кто попробует сблизиться. В глазах всех ты новый любимчик Сталина. Вынырнул неизвестно откуда, был обласкан и приближен, даже поселен на даче вместе с женой в комнаты для почетных гостей. Ты знаешь, что там жили Мао Дзэдун, Броз Тито и Черчилль? А теперь живете вы. Почти наверняка об этом знают уже и Абакумов, и Берия. У них здесь есть свои люди. Не из телохранителей или "девятки", а их тех, кто сидит на воротах и патрулирует территорию. Буду удивлен, если никто не стучит Маленкову. Про твои геройства в комнате отдыха тоже доложат. Я думаю, что Берия не утерпит и примчится на вас посмотреть.
- Как вы к нему относитесь?
- Нормально я к нему отношусь. И он к нашим парням относится так же. Частенько заходит поиграть в бильярд или сыграть в козла. Что смотришь, не веришь? Ну и зря. Он у нас за проигрыш даже под стол лазил. И знаешь, давай на "ты". А то я тебе тыкаю, а ты мне в ответ показываешь свое воспитание. И по возрасту, и по званию мы не слишком сильно разнимся.
- Ты просто держал дистанцию, поэтому и такое обращение.
- Ладно, с этим закончили. Держи свою бумагу для Абакумова. Сталин ее вчера написал. Думаю, она его удовлетворит. Если со Сталиным из‑за тебя что‑то случится, погоны он потеряет в любом случае, но может сохранить голову. Войди в его положение и не обижайся, проверять тебя будут в любом случае. И на Власика будут давить, чтобы он тебя держал подальше от Сталина. Николай в данном случае ничего не решает, но Абакумов и здесь прикроется. Он принял меры, а если начальник Главного управления охраны должным образом не отреагировал, его и наказывайте. Так, теперь я остановлю, а ты выйдешь и немного подождешь. Мне только нужно передать пакет Поскребышеву, а он предупрежден и ждет, так что я обернусь быстро.
Через пятнадцать минут Старостин вернулся, забрал Алексея и погнал машину на Лубянку. Приехали они очень вовремя. Пропуск на Самохина был готов, поэтому быстро прошли проверку и поднялись на третий этаж. По коридору, засланному красной ковровой дорожкой, дошли до приемной министра. Абакумов был у себя и сразу же их принял.
- Здравствуйте, Виктор Семёнович, - поздоровался Алексей. - Я еще пока не в штатах, да и в цивильном, поэтому не буду щелкать каблуками.
- Здравствуй, - отозвался министр, с нескрываемым любопытством осматривая Самохина. - Не обижаешься, что на "ты"? Ну и прекрасно. Ты еще не в штатах, а у меня из‑за тебя уже прибавилось седых волос. Отказывать Иосифу Виссарионовичу в его просьбе я не могу, а выполнять ее не имею права! Извини, но ты очень подозрительная личность. У вас с женой ни документов, ни биографии. Вы, случайно, не с неба свалились? И такому человеку я должен присвоить звание майора и ввести в охрану Сталина!
- Я все понимаю, товарищ генерал–лейтенант, но ничем не могу помочь, - сказал Алексей. - Мне просто запрещено говорить о своей семье. Прошу вас взять эту бумагу и ознакомиться.
- Ладно, к этому разговору мы еще вернемся, - сказал Абакумов, прочитав записку Сталина.
Он хорошо собой владел, но Алексей все‑таки заметил мелькнувшее на его лице удовлетворение. Они еще перебросились несколькими фразами, и Абакумов их отпустил.
- Завтра придется сюда приехать в отдел кадров, - сказал Алексею Самохин, - а сейчас едем за одеждой.
От министерства до ателье оказалось недалеко, а одежда была готова и оплачена, поэтому много времени не потратили.
- Вообще‑то, тебе форма идет, - сказала жена, после того как он по ее просьбе надел на себя один комплект обмундирования. - Но я на эти галифе не могу смотреть без улыбки, хотя пошито качественно. Давай теперь я примерю.
- Начни с офицерской формы, - попросил он. - Ты там, кажется, что‑то меняла?
- Просто попросила больше приталить, и не делать такую широкую юбку. Постой здесь, а я переоденусь в спальне.
Она вышла в спальню и отсутствовала минут десять.
- Я только что хотел тебя выругать из‑за того, что слишком долго одеваешься, - признался Алексей, когда она зашла в гостиную и крутанулась на месте, показывая себя со всех сторон, - но сейчас не поворачивается язык. Я слышал, что для многих женщин мужчина в военной форме выглядит привлекательней. Так вот, хочу сказать, что эта форма и тебе добавила прелести. Так и хочется ее с тебя…
- Тогда в ней на обед и пойду! - решила Лида. - Заодно посмотрю, один ты такой, падкий на девчонок в форме, или это у вас общий бзик. Эх, жаль в тапочках совсем не тот вид, а надевать туфли на моих каблуках - это будет перебор. И пойдем быстрей, а то уже три часа, и я проголодалась. Костюм потом померю.
Увидевший их Пушкарев на мгновение замер, а потом показал Самохину поднятый вверх большой палец.
- Ты ему понравилась, - сказал Алексей.
- Грише? Да, я заметила. Пошли быстрее, все равно мужчин больше не будет.
Она ошиблась: когда они уже поели, отнесли на кухню подносы с грязной посудой и возвращались к себе, из кабинета в коридор вышел Сталин.
- Здравствуйте, Иосиф Виссарионович! - поздоровалась Лида.
- Здравствуй, - ответил он. - Постой на месте, посмотрю. Да, так, пожалуй, лучше.
- Ну и что он этим хотел сказать? - спросила жена Алексея, когда Сталин, больше не говоря ни слова, ушел.
- Наверное, понравились твои усовершенствования формы, - предположил он. - Теперь все будут щеголять в такой же, и ты сразу потеряешь половину своей привлекательности.
- Ничего, я вот сейчас надену брючный костюм, в нем привлекательности будет еще побольше!
- Может не надо? Вдруг я не выдержу, а на полный желудок…
- Слушай, Леш, - она остановилась перед лестницей и прижалась к мужу. - Как ты думаешь, может быть, у нас уже может быть ребенок? Ты ведь много успел сделать…
- Тебе так не терпится стать матерью? - спросил он. - Мы с тобой сейчас в подвешенном состоянии, случиться может все что угодно. Куда спешить?
- Было бы мне лет двадцать, я бы никуда не спешила!
- Ты знаешь, малыш, - задумчиво сказал Алексей, - мне кажется, что ты стала выглядеть заметно моложе.
- Ты знаешь, мне тоже! И почему‑то это меня не радует, а пугает. И у тебя исчезли морщинки возле глаз.
- Надеюсь, это не зайдет слишком далеко. Помолодеть, конечно, здорово, но если это станет очень заметно… Ладно, что мы застряли на лестнице, пошли в комнаты. Сегодня у меня последний нерабочий день, давай хоть его остаток посвятим друг другу.
На следующий день в министерство опять поехали вдвоем на той же машине. После проверки прошли в кадры, где пришлось расписаться в нескольких журналах, после чего выдали удостоверение и сказали, чтобы зашел к начальнику.
- А Свинелупову от тебя что нужно? - удивился Старостин. - Тоже взыграло любопытство? Так вроде не тот человек. Ладно, давай быстрее, нам еще нужно зайти в финансовый отдел за подъемными.
Худой генерал–майор с невыразительным лицом Алексея не задержал, задал несколько ничего не значащих вопросов и отпустил. Наверное, ему действительно было интересно посмотреть на Самохина. На получение денег ушло всего минут десять, после чего они покинули министерство и направились к своей машине.
- Как приедем, получишь оружие и начинай работать, - сказал Старостин. - Хватит уже бездельничать, а то скоро начнет расти брюхо. Ношение формы необязательно, но я бы тебе все‑таки советовал ее носить, по крайней мере в первое время.
- Иосиф Виссарионович, прибыл Берия, - доложил Старостин.
- Ну и где он? - спросил Сталин. - Ему что, нужно специальное приглашение?
- Он в коридоре столкнулся с Самохиной, - Старостин замялся. - Вы же знаете Лаврентия Павловича, чтобы он просто так прошел мимо красивой женщины… Сейчас пробует ее обхаживать.
- Скажи ему, Михаил, что если через минуту не будет здесь, может сразу же уезжать.
Подполковник вышел из кабинета и подошел к Берии, который задержал Лиду в коридоре и сейчас ее о чем‑то расспрашивал.
- Лаврентий Павлович! Товарищ Сталин приказал вам передать, что у него мало времени, поэтому если вы сейчас же не пройдете в его кабинет, он вам его сегодня уделить не сможет.
- Ну мы еще с вами поговорим! - сказал Лиде Берия, бросил недовольный взгляд на Михаила Гавриловича и скрылся в кабинете.
- Зря вы надели эти штаны, - с досадой сказал Старостин Лиде. - Да еще эти туфли. Он бы на вас и так сделал стойку, а теперь вообще так просто не отвяжется. Женщины - это его слабость. Вам он ничего не сделает, а вот Алексею при случае может припомнить. На будущее советую одеваться все‑таки не так вызывающе.
В кабинете Сталин, не отвечая на приветствие Берии, несколько минут рассматривал его оценивающим взглядом.
- Я в чем‑то виноват? - забеспокоился Берия. - Это из‑за этой женщины, да? Михаил доложил? Так ничего не было, просто поговорили. Давно не видел таких красивых женщин, а эта еще очень необычно одета.
- Можешь вокруг нее не увиваться, - ответил Сталин. - Ей, кроме мужа, никого не надо, а он с удовольствием открутит тебе шею. И не помогут ни твое положение, ни охрана. Он тебя и так недолюбливает, не стоит давать ему повод для ненависти.
- И из‑за чего у него ко мне неприязнь? - прищурился Берия. - Сам из‑за меня пострадал или родные? Это ведь ваш новый майор? Я его знаю?
- Не знаешь, - Сталин достал и раскурил трубку. - И он тебя не знает, просто читал то, что написали другие. Я хотел вас познакомить, а теперь даже и не знаю.
- И что в нем такого ценного, что его обхаживают? Даже на даче поселили!
- Узнаешь. Для начала возьми эту книгу, садись на диван и читай.
- О Никите написали книгу? - удивился Берия, взглянув на фото титульного листа. - Это ведь не печать, а фотографии?
- Пока об этом любителе гопака никто никаких книг не писал, - ответил Сталин. - Ты пропустил самое главное - дату.
- Но, товарищ Сталин, - это же полная чушь, - растерянно сказал Берия. - Я в такое не верю!
- А тебе не надо верить или не верить! Я сказал читать, значит, читай! Начало, включая войну, можешь пропустить. Там есть интересные моменты, но не будем терять время. Захочешь - посмотришь потом. Читай до закладки, закончишь - скажешь. Я тоже пока почитаю.
Берия читал около часа. Дойдя до закладки, он закрыл книгу и поднялся с кресла.
- Дочитал? - спросил Сталин, отрываясь от своей книги. - И как тебе прочитанное? Сядь, разговор будет долгим.
- Откуда это? - охрипшим голосом сказал Берия. - Это принес муж той женщины?
- Он мне, Лаврентий, принес не только это, а вообще всю историю до конца века. И помимо книг были другие доказательства. Да и книги… Ты ведь знаешь, что я недоверчивый человек и любого, пришедшего ко мне с дикой историей и пачкой отпечатанных листов, отдал бы разбираться тем, кому этим положено заниматься. Но этот поступил умно. Он сначала пришел к Василию и рассказал ему о моей смерти и о его собственной судьбе.
- И он поверил?
- Видимо, был готов к чему‑то такому, - ответил Сталин. - И ему тоже дали почитать книгу. А там ведь не только текст, еще много фотографий. И фотографии можно подделать, но не всегда и не в таком количестве. А в последних книгах на них такое, что даже придумать не хватит фантазии.
- И Василий примчался к вам?
- Сначала позвонил. Хоть в этом его приучили к порядку. Потом приехал, все рассказал и оставил отданную ему часть книги.
- Почему отдали только часть?
- Потому что у них с собой не было фотографий, только это.
Сталин положил на стол устройство чтения и микрофиши.
- Это разрезанные на кусочки кадры фотопленки. Изображения очень маленькие и занимают мало места. А с помощью этого их можно читать. Вот сюда вставляешь, включаешь и читай. Смотри, какое качество фотографий и что на них показано. Сумеешь ты это подделать? А первую книгу он отпечатал уже здесь в фотоателье. Договорился с фотографом, потом его оглушил, связал и выполнил сам всю работу. Деньги, говорит, заплатил, но на всю книгу не хватило бумаги. Я начал читать и не нашел ничего такого, что не могло бы произойти. И еще эти фотографии. Естественно, я захотел дочитать до конца, поэтому позвонил сыну и сказал, что этот пришелец из будущего может меня навестить. Он и навестил, а заодно показал работу устройства связи. Размером и формой напоминает обычные часы, а позволяет не только переговариваться, но и видеть собеседника. И изображение цветное и объемное. Он, кстати, помимо истории принес еще научные книги.
- А для чего он пришел сюда, рискуя собой и женой? Не для того же, чтобы поселиться на вашей даче и стать майором нашего МГБ? Какая цель?
- Во–первых, его никто не спрашивал. Люди и в будущем не умели такого делать. И, во–вторых, Советский Союз развалится, а он бы хотел это предотвратить. Он думает, что этого же хочет тот, кто их сюда послал.
- И кто же это может быть?
- Он не знает, а для нас с тобой это не слишком важно. Давай поговорим о моей смерти. Лаврентий, скажи откровенно, ты бы мог меня убить?
- Да вы что! - вскочил Берия. - Я всем в своей жизни обязан вам!
- Сядь и не дергайся! - приказал Сталин. - И не нужно мне врать! Сейчас ты мне не враг и вреда не желаешь. А что там будет в пятьдесят третьем году, никто сказать не может. О моей смерти в этой книге почти ничего нет, но мой гость читал и другие, где об этом написано много всего. Причем точно известно только то, что меня отравили, и в этом замешан Хрущев. Под подозрение попали еще Маленков, Булганин и ты.
- Да я…
- Помолчи, я сказал! Я не могу полностью исключить того, что и ты принимал в этом участие, но, скорее всего, тебя просто подставили. Потом, чтобы не копался в этом деле, повысили и дали МГБ. Чем все для тебя закончилось, ты читал. После всего, что я узнал, долго думал, прежде чем тебя позвать. Я прочитал все книги, а сейчас просто перечитываю их по второму разу. И знаешь, читая, я понимаю, что после правления Хрущева все действительно должно прийти к развалу. Наше будущее можно поменять, и мы его поменяем. Хрущева нужно убрать в первую очередь. Насчет Маленкова я еще до конца не решил. А Булганина мы просто заменим надежным человеком. В том, что нужно будет сделать, необходима поддержка армии. А главную ставку я решил сделать на тебя. Даже если я не допущу своей смерти в пятьдесят третьем, долго оставаться у руля не получится. Силы потихоньку уходят, и никаким врачам это не остановить. Пока смогу, я тебе помогу, а потом уже будешь работать сам. Слушай внимательно. К ликвидации Хрущева, да и Маленкова, если до этого дойдет, привлекать министерство нельзя. У меня есть свои люди, но их мало, и я не хочу их использовать. Что можешь посоветовать?
- Через Абакумова действовать нежелательно, - задумался Берия. - Привлечем слишком много внимания. Лучше обратиться к Судоплатову. Его можно использовать, ни во что особенно не посвящая. Спецов у него много, причем таких, для которых это будет нетрудно сделать. Они не обсуждают приказы и будут молчать. Давайте я это возьму на себя. Как думаете, лучше все сделать тихо, или наоборот нашуметь и использовать его смерть в своих интересах? Можно было бы, кстати, под этот шум снять Абакумова и отдать министерство мне. Так было бы гораздо легче работать.
- Об этом еще подумаем, - оборвал его Сталин. - Ты слушай дальше. Давно назрела необходимость провести чистку верхушки партии. Слишком много в ней тех, кто не хочет и не умеет работать и не дают этого делать другим. Ты знаешь, что они и мне не дали провести реформы десять лет назад. И свою опору Никита нашел в них. Я написал Поскребышеву, чтобы собрал компромат на членов ЦК, особенно на тех, с кем дружен Хрущев. Он по моему распоряжению давно кое за кем присматривает. Я думаю арестовать тех, кто замаран, а остальных поставить перед фактом. Заодно выступлю с обращением к народу с просьбой о поддержке. Тогда уцелевшие члены ЦК будут сидеть тихо. Объявим, что со временем проведем внеочередной съезд партии, а сами развернем чистку секретарей обкомов и крайкомов. Всех тех, кто залит кровью, нужно убрать, причем сначала судить и все освещать в печати. Народ это должен поддержать. И нужно передавать власть партии советским органам. Не всю, но большую часть. Тридцать первого августа должен умереть Жданов. Что вскинулся? Меня это по сердцу резануло. Один из единомышленников, можно сказать, друг. Я позвонил и узнал, что у него неважно с сердцем. Он и ко мне из‑за этого в последнее время не заезжает, видимся только в Кремле. И в августе он собрался в санаторий. Все, как в книге. После его смерти начнут разбираться с врачами, большинство которых были евреями. Написано, что всех уцелевших потом реабилитировали. Надо будет проследить за этим делом и разобраться. Но меня в связи с его смертью сейчас интересуют не эти евреи с врачебными дипломами, а большая группа партийных и хозяйственных работников, которых расстреляли по делу, развязанному Маленковым и Хрущевым. Это Кузнецов, Вознесенский, Родионов и многие другие. Само дело высосано из пальца, но в результате погибли очень ценные работники. Я на них рассчитывал и непонятно, почему не вмешался. Написано только, что Хрущев с Маленковым подсунули мне сфабрикованные доказательства их вины. Их осудила ночью партийная комиссия и через час всех расстреляли, так что, может быть, я просто не успел. Тебе они пригодятся. Эту книгу потом хорошо изучи. Почти все, с кем после моей смерти расправился Никита, оказались очень ценными работниками, например, Пономаренко. И неплохо бы тебе поближе сойтись с Алексеем. О его жене сразу забудь, и вообще тебе пора менять свою жизнь. За первыми лицами следит слишком много глаз, а всем рты не заткнешь.
- Если ваш Алексей меня невзлюбил…
- Я с ним поговорю, - пообещал Сталин. - Он тебя совсем не знает, а судит только на основании публикаций. Если увидит, что ты работаешь на благо страны, и отношение будет совсем другое. Он слишком много знает и может быть очень полезным.
- А кто он вообще? - спросил Берия.