Сели на лошадей и отправились в замок. Хотел было сачкануть в честь воскресенья и добраться до замка не слезая с коня, но потом себя переневолил и побежал. Один раз сачканешь, второй, третий, а потом вообще себя ничего делать не заставишь. Нет уж, решил так решил. Пока не сделаю из себя нормального парня, не успокоюсь. Тем более в новых нормальных сапогах бежать было очень удобно.
До замка добрались быстро. Сразу отправились на тренировочную площадку. Сегодня тренировались только час. Воскресенье все-таки. Отправился в мыльню. Прислуживала мне опять Эльза. Посидев в бочке, я вылез и стал с ее помощью намыливаться. Рубашка у нее намокла, и она стояла передо мной практически голая. У меня просто сорвало крышу. Ничего не поделаешь, пубертатный период. Да и не вымотался я сегодня совсем. Вот и… Очнулся я только через час, когда уже все случилось. И не один раз. Мы с ней сидели на лавке, голые и разгоряченные. Соображать я уже был в состоянии, поэтому приступил уже к более вдумчивым ласкам. Из мыльни мы вышли только еще через час. Эльза тут же куда-то умчалась, а я пошел завтракать. На завтрак был наконец-то омлет. Ну и неизменная каша.
После завтрака все собрались в нашей замковой часовне. Правда, месса проводится в полдень, но я решил, что ничего не случится, если мы проведем ее пораньше и вкусим плоть и кровь Христову сразу после завтрака. Отец Магнус возражать не стал. Ему, видно, тоже хотелось отбарабанить все побыстрее и пойти отдыхать. Кто не поместился – стоял у дверей. Я-то сидел на лавке в первом ряду. Прослушали длинную и нудную проповедь. О чем она, я даже не разобрал. Опустив голову, я незаметно подремывал. Вообще-то должны быть различные песнопения, но ничего такого не было. Наверное, это в больших соборах. Ну и ладно, мне же лучше. Потом причастились, и я отправился на исповедь. Грехов за мной не было. Ну не считать же за грех то, что хотел перевешать половину города. Это сейчас нормально. Тем более повесил я только одного человека, и то за дело. А вот за блуд с Эльзой получил строгий выговор, но был в конце концов прощен. Про Эльзу пришлось рассказать. Все равно узнает, если уже не знает. Такое в замке скрыть невозможно. А как я помню, у Лео от него секретов не было. Так что пришлось соответствовать. Потом с час сидел на лавке, склонив голову и молитвенно сложив руки. Типа молюсь.
Выйдя из часовни, позвал Эльзу и пошел с ней инспектировать свой пороховой цех. В сарае работы шли полным ходом. Надо же, я думал, сегодня работать никто не будет, а тут работы прервались, наверное, только на время службы. Серьезно тут все у Эльзы, молодец девочка. Стол был заставлен пороховыми блинчиками.
– Как только слегка подсохнут, мы их выносим и раскладываем на крыше сарая. Там на солнце они высохнут быстрее. Думаю, к вечеру по бочонку крупного и мелкого будет готово. Пороховые блинчики мы начали лепить еще вчера, так что к обеду они уже должны просохнуть.
– Молодец, Эльза. Я тобой очень доволен.
Прозвучало это весьма двусмысленно, и она густо покраснела. Но, судя по выражению лица, она была рада моей похвале и за одно и за другое. Ну что ж, и в самом деле молодец. И если в сексе она вообще ничего не умеет, но это ничего, научится, то в руководстве людьми у нее все получается хорошо. К завтрашнему испытанию пушки я почти готов. Сейчас еще наделаю пороховых фитилей – и можно отправляться к Хайнцу. Хотя нет, они там наверняка пойдут на обеденную службу в городской собор и объявятся у себя только после обеда. Так что обедать я буду здесь. Потом часок отдохну и отправлюсь.
Приказал принести мне веревку и клей и приступил к изготовлению фитилей. Распустил веревку, обмазал нити клеем и обвалял их в порохе. Потом снова сплел. Все, готово. Хорошо бы нити пропитать калиевой селитрой, но где ж ее взять? У меня только готовый порох. А, ладно, и так сойдет. Проверил свои фитили. Отрезал кусочек в дюйм длиной и поджег. Сгорает за девять-десять секунд. Прекрасно. Свернул его и передал Элдрику. Мой бодигард везде следовал за мной. Уже начал напрягать, честно говоря. В городе – понятно, а здесь-то чего? Хорошо хоть в мыльню со мной не ходит.
Помыл руки в бочке с водой и пошел в столовую. Вот полдня и пролетело. А мне еще к Хайнцу заскочить надо. Опять буду к вечеру как загнанная лошадь.
На обед сегодня были пельмени. Ну, не совсем пельмени, конечно, но что-то очень похожее. Объедение. Смолол сразу две порции. Хотел попросить еще добавки, но передумал. И так еле из-за стола вылез. Поднялся в отцовский кабинет. Надо бы разобраться с отцовскими бумагами, но сил заставить себя что-то делать не было. Зря я кашу перед пельменями съел. Зря. Я сидел на лавке и отдувался. Так просидел с полчаса. Даже задремал. Потом наконец очнулся и встал. Чем заняться? С бумагами разбираться или вызвать Эльзу? Нет, с бумагами возиться не буду. Отправлю сюда потом Гюнтера, пусть он и разбирается. С Эльзой покувыркаться, конечно, очень хочется, но нужна вода. Неплохо бы помыться и перед этим и после. А воды тут нет. Организовывать все? Да ну его. До завтра потерплю. Пойду-ка я к Хайнцу. Именно пойду. Не бегом, не верхом, а потихоньку, прогулочным шагом. Я уже и отвык от того, что можно просто не спеша пройтись. Все бегом и бегом… Решено.
Я спустился вниз и дал команду на выдвижение. Так мы и добрались до мастерских Хайнца. Я не спеша шел по дороге, а за мной на лошадях ехали Элдрик и два солдата. Мою лошадь держал на поводу Элдрик. Интересно, почему мне подгоняют все время разных лошадей? То лошадей, то коней. Разве мне не положено иметь постоянного коня? Эдакого Буцефала. Безобразие. Барон, а своего коня не имеет. Ездит все время на подменных. Нет, обязательно заведу.
Народ в мастерских уже был. Видно, только перед нами подошли, так как работать еще никто не начал. Расселись кто где в тенечке и наслаждались теплым летним деньком. Хайнц сидел возле печи и задумчиво на нее поглядывал. Я подошел к нему.
– Что такой задумчивый, Хайнц?
– Здравствуйте, ваша милость. Да вот думаю, проводить сегодня еще одну плавку или нет.
– Так ты уже одну сегодня провел? – удивился я.
– Ну да, с раннего утра.
– И как?
– Прекрасно. Сто фунтов прекрасной стали.
– Ну вот и успокойся. Займись лучше изготовлением инструмента. А плавку можно проводить один раз в день. Стали тебе хватит. Изготавливай пока инструмент и дорогое оружие и убирай все на склад. Только без фанатизма, не спеша. Пусть накопится, потом пустим понемногу в продажу. Как там моя кулеврина?
– Нормально. К вечеру будет готова.
– Прекрасно. Завтра будем ее испытывать. А сейчас у меня к тебе такое дело – у тебя свинец есть?
– Есть, конечно.
Я ему объяснил, что мне надо. И как отливать картечь, и каким должен быть жестяной короб, и как его этой картечью заполнять.
– И откуда только вы все это знаете, ваша милость?
– Все это уже использовали до нас, Хайнц. И арабы, и китайцы, и индусы. А все эти знания привезли наши крестоносцы. Просто надо уметь правильно читать умные книги. Вот ту печь, что сейчас достраивают на берегу, древние китайцы использовали еще полторы тысячи лет назад. А так, как ты варишь свою замечательную сталь, варили еще древние индусы. Ну, это я тебе уже говорил. Просто читая книги, я замечаю то, что пропускают другие. Отсюда и все мои знания.
– Понятно. То-то говорили, что наш молодой барон – заядлый книгочей. Только еще говорили, что вы по церковной стезе хотите пойти.
– Хотел, Хайнц, хотел. Но видишь, как все вышло. Теперь придется мне настоящим бароном становиться.
– Оно и неплохо. Вы меня простите, ваша милость, но я скажу. Давно у нас настоящего барона не было. Даст бог, исполнятся все ваши задумки. И вам будет от этого хорошо, и нам.
– Дай-то бог. Хайнц, начинай отливать вторую кулеврину. Точно такую, как и первая. Один к одному. Калибр чтобы до сотой части дюйма совпадал. Во всяком случае, постарайся. Всего мне надо будет четыре таких кулеврины.
– Вы же говорили – три?
– Нет, Хайнц, четыре. Это пока. А потом еще восемь. Но это потом. Вот начнем варить сталь – и, может, из стали их получится отлить. Но четыре кулеврины мне нужны уже сейчас. Вот завтра, после испытания кулеврины, я тебе кое-что и расскажу о том, как из чугуна получать сталь. Чугун – это свиное железо, по-твоему. А теперь проводи меня к Дитмару. И не забудь про картечь, чтоб завтра три заряда было готово.
Мы прошли в сарай со станками. Там у верстака на табурете сидел Дитмар и что-то обтачивал напильником.
– Привет, Дитмар. Что скажешь?
– Здравствуйте, ваша милость. Два ствола под пистоли уже готовы. Даже и нарезы сделал. Вот теперь разбираюсь с замком.
– Знаешь что, Дитмар, пожалуй, пока с колесцовым замком не заморачивайся. Долго это и муторно. И на пистоли и на мушкеты делай кремневые замки. И поставь их изготовление на поток. Один ученик пусть вытачивает одну деталь, другой – другую, третий – третью, а ты будешь только собирать. Так будет быстрее. И еще. У вас ведь есть своя сталь?
– Есть, конечно.
– И у меня на складах есть. Сегодня же распоряжусь привезти ее к вам. Попробуй из этой стали отковать стволы для мушкетов. Она, правда, не очень хорошего качества, но, может, что и получится.
Сам я в это время рассматривал пистолетный ствол. А ничего так. Восьмиугольная тридцатисантиметровая болванка. Вернее, уже не болванка, а настоящий ствол. Я засунул в него мизинец. Хотя туда и мой указательный спокойно влезет. Поверхность внутри ствола гладкая, аж палец скользит. И нарезы чувствуются. Весит грамм восемьсот-девятьсот. Нормально. Еще замок, ложе, рукоять… весить будет всего пару кило. Да я меч тяжелее по часу в вытянутой руке держу. Все, трепещите враги. И я рассмеялся.
– Молодец, Дитмар. Постарайся закончить хоть один пистоль до завтра. И еще. Дай-ка листок бумаги и карандаш.
И я нарисовал ему пулю Минье, с жестяной втулкой и стальным сердечником.
– Посади ученика, и пусть отольет мне таких пуль сколько успеет. И вообще, пусть пулями только и занимается. Лучше даже пару учеников на это дело поставить. Пока пару, а потом их количество придется увеличивать. Мушкеты ведь тоже такими пулями будут стрелять. Только для мушкетов не обязательно все пули делать со стальным сердечником. Половину на половину.
Для рыцарей в латах – с сердечником, а для слабоодоспешенной пехоты и без сердечника пойдет.
– Ваша милость, да где ж мы столько учеников найдем?
– Я говорил твоему отцу, чтобы набрал еще учеников. Вот пусть и поспешит, пока вся молодежь ко мне в дружину не ушла. Ну все, завтра буду.
Да, придется ребятам ночь не поспать. Ничего, потом отоспятся, когда-нибудь. Перед отъездом еще велел Хайнцу приготовить мне к завтрашнему дню банник, обернутый на конце куском бараньей шкуры, и бочонок с уксусом. И уехал. Вот черт, опять забыл у него про марганец спросить… Неплохо бы его в мой порох добавлять. Он при горении выделяет кислород, так что порох еще лучше будет. Завтра спрошу. Да, надо позаботиться, чтобы о приготовлении пороха никто не пронюхал. Пусть это будет только моим секретом. Про пули-то вражины рано или поздно узнают. Тут большого ума не надо. Выковырять ее из тела убитого или раненого – и специалисту все сразу станет ясно. И про мушкеты узнают. Или выкрадут, или с убитого снимут. Так что рано или поздно все равно узнают. Правда, не факт, что смогут изготовить, а если и смогут, то уж вооружить большое число солдат вряд ли – слишком дорого. Это у меня пока денег много, да и не много-то мне и надо. Тем более выхода у меня все равно другого нет. И я, конечно, помнил, что такие ружья назывались штуцерами, но "мушкет" звучит как-то красивее. И потом: мушкетерская рота звучит намного лучше, чем штуцерниковская рота. Так что пусть будет мушкет, а не штуцер.
Приехали в город. У сточных канав копались рабочие. Это хорошо, это правильно. Молодец Гюнтер. Как говорили в мое время, респект тебе и уважуха. Мой город должен сверкать чистотой. Как те немецкие города в далеком будущем.
Добрались до ратуши. До ужина время оставалось, и я час простоял с мечом в вытянутой руке. Правда, меч был мой, а не тот дрын, которым мне приходилось махать в замке, но рука все равно чуть не отвалилась. Даже ложка в руке за ужином дрожала. А ужин сегодня был шикарным. Жареная рулька с тушеной капустой. Съел все мгновенно. Правда, на первое была каша, но и ее съел. Мне надо вес набирать, так что есть придется много.
После ужина отправился к Гюнтеру. Похвалил его за работы в городе. Он меня заверил, что завтра все канавы вычистят. Сегодня из-за воскресного дня много людей на улицы вывести не удалось. Я ему продиктовал свой новый указ. За грязь возле дома домовладелец платит штраф в один гульден. Пусть горожане сами за чистотой следят. Им же в этом городе жить. Гюнтер сообщил, что после обеденной литургии к нему приходили старшины всех цехов. Обещали заплатить половину штрафа сразу и остальное в течение пяти лет. Лишь бы я вернул Линдендорфу статус города. Он им ничего не ответил, ждал меня.
Я согласился на три четверти сразу и одну четверть в течение года, но под их ответственность. Договор подпишут все старшины, и если через год не вернут остаток долга, то сдеру с них со всех в три раза больше. Если согласятся, то пусть совместно с Гюнтером готовят договор. Но если мне не понравится – сожгу, как и предыдущий. Ну надо же мне посамодурствовать… Тем более настроение стало очень хорошим. Теперь мне на все хватит. Тут подошел Курт. Хотел ему вставить пистон за опоздание на наши ежедневные совещания, но он выглядел таким измученным, что я решил сегодня помолчать. Да и завтра тоже помолчу. Вся работа по формированию полка легла на его плечи, я только ЦУ иногда выдаю, и все.
– Курт, ты хоть ужинал?
– Спасибо за заботу, ваша милость. Перекусил на ходу.
– Гюнтер, налей ему вина, что ли. А то на нем лица нет. Как у тебя дела-то?
– Спасибо, ваша милость. Все нормально. Сегодня отправил первую партию рекрутов в лагерь. Двести двадцать человек. Все офицеры и сержанты назначены. К строительству лагеря приступили. Работают и нанятые строители, и сами рекруты. Решили сразу строить теплые казармы. Все равно им и зимой где-то жить надо.
– Где лагерь находится?
– Недалеко от города, но за холмом его не видно. Зато рядом большой ручей протекает.
– Прикажи воду для питья кипятить.
Я ему рассказал кое-что о гигиене. Пояснил, где и как строить нужники, умывальники. Приказал каждый вечер перед ужином всем мыться в ручье и стирать одежду хотя бы раз в неделю. Дал ему указание, как только укомплектует полк, везти в лагерь портных и башмачников, снимать размеры. С каждого снимать не надо. Несколько размеров на всех. Не девки. Главное, чтобы мало́ не было. Особенно сапоги. Обещал через пару дней заехать.
– Курт, тебе там смышленых ребят не попадалось?
– Есть такие. И даже грамотные. Но это городские. Деревенские все неграмотные.
– Подбери мне четверых самых смышленых и грамотных. Буду из них пушкарей делать.
– Кого?
– Из кулеврины учить стрелять. Пусть с утра подойдут к мастерским Хайнца и ждут меня там. Но не очень рано.
– Хорошо. Сделаю, ваша милость.
– Да, Курт, запиши. Капитан получает в месяц сорок гульденов. Лейтенант – десять. Прапорщик – пять. Сержант – один гульден. Пушкари – полгульдена. Рядовые – сто пфеннигов.
Гюнтер только головой покачал. В принципе, я собирался платить столько же, сколько и везде платят кнехтам. Разве только офицерам побольше. Но везде обмундирование было за счет кнехтов, только сюрко в цветах и с гербом хозяина выдавали. Вооружались кнехты по большей части тоже за свой счет. Ну и питались обычно сами. В походе иногда кормили за счет хозяина, но так, что все равно приходилось продукты докупать. А у меня за все платил я. И за вооружение, и за обмундирование, и за питание. Так что получалось, что плачу я очень хорошо.
Поговорили еще немного, и я пошел спать: все-таки ночь на дворе, а завтра у меня важный день. Не каждый день я пушки испытываю.
Утро началось как всегда с пробежки. Потом тренировка с Элдриком. Сегодня он гонял меня на всю катушку. Вот ведь зараза, а у меня были такие планы на сегодняшнее утро… Да, не срослось. До мыльни я добирался на полусогнутых при помощи своего мучителя. Заведя меня в мыльню, он нагло ухмыльнулся и ушел. Но пошалить с Эльзой я все-таки смог. Правда, совсем чуть-чуть. На что-то основательное сил просто не было. А я собирался устроить ей сегодня мастер-класс… Ну ладно, у меня еще все впереди.
Поинтересовался у Эльзы, не боится ли она залететь? Она только рассмеялась, сказав, что нужные травки она приготовила еще два года назад, как только ее забрали из деревни и определили ко мне в услужение. Только я почему-то на нее не обращал совсем никакого внимания. Велел ей обновить эти самые травки, на всякий случай. Мне только бастардов сейчас и недостает…
Потом был завтрак. После завтрака пошел в свой пороховой цех. Старшая служанка увязалась со мной. Как же ее звать-то? Все время из головы вылетает. Какое-то заковыристое имя… А, Вилда. Какое-то непривычное на слух имя. Ну, Вилда так Вилда. Постараюсь запомнить. Все-таки старшая служанка, и "эй, ты" здесь не годится. В цеху было как и вчера. Люди работали, и очень старательно работали. В углу стояли два бочонка. Открыл крышки – в одном порох мелкими горошинами, как просо, в другом покрупнее. Спросил у Вилды, есть ли у нее, вернее, у меня в хозяйстве небеленый шелк? Узнав, что есть, приказал сшить по-быстрому самые простые мешочки из него. И дать нам с собой ниток и иглу. Отсыпал себе в небольшой мешочек мелкого пороха, а крупного приказал забирать весь бочонок. Пока грузились, Вилда принесла пять мешочков. Сшиты очень аккуратно. Правда, крупными стежками и разных размеров, но это не беда. Отправились к Хайнцу. У ворот мастерских, на обочине, сидели четверо пареньков. Забрав их с собой, зашли в ворота.
Там нас уже ждали. Во дворе стояла готовая к переходу пушка. Правда, в упряжке две лошадки, а не одна. Возле пушки стоял довольный Хайнц. Я обошел вокруг пушки. Да, красавица. Все на месте, все как в музее. И крепления к лафету надежные, жесткие. И цапфы выдвинуты достаточно. Даже зарядный ящик присобачили. И банник на лафете закреплен. Открыл ящик: там шесть контейнеров с картечью и бочонок с уксусом. Эх, жаль, у меня бомб нету, как гаубицу ее не испытаешь. Ничего, сделаем.
– Длина каморы какая?
– Около двух калибров.
– А дно у каморы?
– Круглое… то есть сферическое.
– Вот, правильно, учись грамотно говорить. Толщина стенок у каморы?
– Два с половиной дюйма.
– Я же говорил, в полкалибра делать.
– Не волнуйтесь, ваша милость. У меня бронза хорошая, любой заряд выдержит.
– Ну смотри, под твою ответственность. Дитмар где?