- Нет, Ваня, не мудрю, тут проще и короче никто сказать не сумеет. Вот ты, например, знаешь, что такое любовь?
- Н-ну-у…
- Баранки гну. Я тоже не знаю, не расстраивайся, Вань. Не ты один такой глупый. И все-таки. Любовь - это навсегда. С любовью мы умрем и, возможно, после смерти пойдем с нею дальше. А то, что творилось с нами в последние три года, называется просто страстью. Страсть не может быть вечной. Она перегорает и… иногда вспыхивает вновь, а иногда…
- Маша. - Он сделал шаг к ней и положил руки на плечи. - Машенька, я люблю тебя.
- Я тоже люблю тебя, Ваня, - ответила она шепотом.
И все-таки они поцеловались. По-настоящему, трепетно, горячо, как много лет назад, в Москве, на улице Остужева. Стояли обнявшись у дверей своего грота в мягких лучах нежаркого осеннего солнца, и ничего им было больше не надо - только стоять вот так, ощущая тепло друг друга, и понимать, что они - одно целое. Они соединялись идеально, как две платоновские половинки, как два соседних осколочка затерявшегося в пространстве и времени далекого родного мира.
Кто-то вздохнул тяжело за спиной Изольды и тихонько кашлянул. Тристан открыл глаза. Конечно, это был его верный оруженосец.
- Мы уходим отсюда. Кур. Король обнаружил нас, но, похоже, простил. Видишь, он оставил свой меч взамен моего. Изольда возвращается в Тинтайоль. А мы с тобой - может быть, тоже, а может… ну, в общем, как Марк решит.
- Что ж, с Богом, - согласился Курнебрал. - По мне - так лучше бы уехать в иные края. Ты молод, Тристан, полон сил, тебе еще предстоит совершить немало подвигов. Негоже такому знаменитому рыцарю сидеть дома, словно старику. Поехали послужим, например, королю фризов или уж сразу в Камелот. Слышал я, при дворе Артура давно ждут тебя за Круглым Столом.
- Не торопи события, Кур. Мы сначала напишем послание Марку, получим от него ответ, а уж потом будем решать.
- Вот именно, - сказала Изольда. - Вдруг мы его неправильно поняли и он еще пришлет за нами своих цепных псов, чтобы повязать всех троих во сне и опять возвести на костер?
- Это вряд ли, - трезво рассудил Курнебрал.
- Почему вряд ли? - Тристану сделалось любопытно.
- Ну, перво-наперво скажу так: на одну казнь два раза не водят. А потом… Неужели вы думаете, что я не вижу? Оба вы заговоренные. Особенно ты. Тристан. Ты вообще не Тристан на самом деле, не из Лотиана ты. И я это знаю. Кому, как не мне, лучше других знать? Вот сейчас смотрю на тебя и гадаю: а что, если мальчика моего еще раз подменили? Какой-то ты опять другой стал, неправильный…
- Постой, постой, Курнебрал, что ты говоришь? Что ты мелешь?! Как это я не Тристан? Как это меня подменили?
А параллельно думал про себя, с пулеметной скоростью прокручивая варианты, силясь сообразить, в чем же дело.
"Вот это откровения! Кто нас продал? Не мог же простой оруженосец Курнебрал, хоть он и неглупый мужик, сам до всего додуматься! И что теперь будет? Всем хана? Гигантский катаклизм вселенского масштаба?"
Мысли Тристана путались, наползали одна на другую, и у Изольды в глазах читалась настоящая паника.
- Выслушай меня, мой мальчик, - проговорил Курнебрал печально. - Это было пять лет назад. После долгих поисков по всей Испании, Франции и Британии мы с отцом твоим названым Роялем прибыли в Корнуолл, и в лесу, уже совсем неподалеку от Тинтайоля, повстречался нам добрый волшебник Мырддин. "Куда путь держите, господа?" - поинтересовался он. "В Тинтайоль", - признались мы сразу. "Тогда знайте, - сказал Мырддин. - При дворе короля Марка встретите вы юношу ладного и пригожего во всех отношениях по имени Тристан. Будет он не слишком похож на того Тристана, которого знали вы три года назад и который уплыл из Эрмении на норвежском судне. Но назовется он именно Тристаном Лотианским, и узнает вас как родных, и будет помнить все, что помните вы. Поэтому вы, господа, сделаете вид, что узнали его тоже, и, всплеснув руками от удивления и радости, воскликнете, повернувшись к королю Марку: "Ба! Да этот Тристан - не кто иной, как сын Рыбалиня Кагнинадеса и Блиндаметт Белозубой!" Вы должны сделать так, как я велел, если искренне желаете добра стране логров". Мы не успели ничего спросить у Мырддина, он, по обыкновению своему, исчез меж деревьев, словно растворился. Ну и конечно, мы исполнили все, как он сказал. Рояль уже через несколько дней забыл про встречу с волшебником и по сей день свято верит, что ты и есть тот мальчик, которого он воспитывал с пеленок. А я вот не забыл почему-то. И как же я могу теперь не видеть, что ты совсем другой человек? У тебя и родинки нет на шее справа, большая такая родинка была у Тристана - выпуклая и мягкая. И вообще ты совсем другой. И лицом, и голосом, и привычками. Но я давно зову Тристаном именно тебя и не спрашиваю твоего настоящего имени, потому что тебя, пришелец, я тоже полюбил. Вот так, мой господин. Я поклялся тебе в верности и слово свое сдержу, какое бы могучее колдовство ни стояло за твоими плечами.
- Спасибо тебе, Курнебрал. Можно я ничего не буду отвечать тебе сегодня?
- Тебе решать, Тристан. Я просто хотел, чтобы ты знал правду. Вдруг показалось, что как раз настало время для этого.
И они все трое помолчали, словно забыв друг о друге и каждый уйдя мыслями во что-то свое.
- Надо поторопиться, - сказала вдруг Изольда. - Готовь лошадей, Кур, а мы соберем все, что хотим забрать с собою. Хотелось бы добраться до Нахрина, прежде чем стемнеет.
И когда они были уже полностью готовы, Тристан оглянулся на столь тщательно обустроенный им грот и произнес вслух:
- Прощай, уютное гнездышко! Нам было очень хорошо здесь!
- Прощай! - вторила Изольда.
А хозяйственный Курнебрал заметил:
- Надо будет предложить лесному деду (так он звал Нахрина) перебраться сюда, избушка-то его дюже подгнивать стала…
* * *
И все-таки уже совсем стемнело, когда они подъезжали к жилищу отшельника. Лес наполнился зловещими шорохами, нетопыри хлопали крыльями, иногда ухал филин, посверкивали в кустах чьи-то красные глаза, шелестели сухие листья. Пришлось запалить факелы, и быстрые тени от них метались в кустах, вспугивая лесную мелочь. Наконец скит выплыл из колыхания тьмы впереди угрюмой серой пирамидой, и Тристан различил во мраке дрожащий свет маленького оконца. Но свет струился не желтый, какой бывает от свечи или лампадки, а подозрительно зеленоватый, даже с голубоватым слегка оттенком.
- Стойте! - скомандовал Тристан, передал свой факел Курнебралу, спешился и один подошел к избушке.
Ступал он тихо-тихо и в окно заглянул с осторожностью настоящего профессионала.
"Ё-моё!" - Тристан чуть не выкрикнул этого вслух.
На столе у отшельника стоял маленький телевизор "Тошиба", а Нахрин сидел напротив на табуретке и увлеченно смотрел футбол. Как раз дали титры внизу, и Тристан прочел: сборная Уэльса выигрывала 2:0 у сборной Ирландии.
Он, конечно, и сам бы посмотрел с удовольствием, но, ё-моё, для того ли пришли сюда?!
Тристан тихонечко постучал в слюдяное окошко. Да нет, не слюдяным оно было - натуральное, стеклянное, потому и видно так хорошо. Нахрин обернулся. И никакой это, на хрен, не Нахрин! Мырддин это. Ну конечно же, Мырддин. Глаза зеленые, глубокие, улыбчивые и будто светятся изнутри, как у кота. Тристан ткнул указательным пальцем в сторону телевизора, потом большим через плечо назад и наконец постучал костяшками себе по кумполу, дескать, ты чего, старик, соображаешь, мы тут не одни! Мырддин понимающе кивнул, экранчик загасил в тот же миг и пошел открывать.
И когда они все трое, пройдя внутрь, воткнули факелы в щели между бревен и сели, никакого телевизора в домике уже не было, правда, у изножия большого свежеструганого креста громоздился не слишком мелкий предмет под черной тряпкой, и он мог оказаться хоть пылесосом, хоть холодильником.
- А где Нахрин? - спросил Тристан.
- Я за него, - просто ответил Мырддин.
- Понятно, - протянул Тристан, не зная, с чего начать разговор.
И Мырддин заговорил сам:
- Я вам тут письмишко для короля Марка заготовил. Ну то есть его как бы Нахрин составил. Марк, разумеется, знает, что ты, Тристан, грамоте обучен, но ведь благородным рыцарям не пристало такой чепухой заниматься. Так что вот, прочти и личным перстнем своим пергамент сей запечатай. А Курнебрал завтра утречком отвезет королю.
- Не убьют его там? - заботливо поинтересовалась Изольда.
- Не должны, - уклончиво ответил Мырддин. - Марку нужен Тристан, а не его оруженосец.
Тристан быстро пробежал глазами послание, составленное витиевато и по-латыни. Суть его сводилась к заверениям в любви и верности, а также было там напоминание о славном прошлом, признание непонятно каких ошибок и надежда на всеобщее прощение - последнее было наиболее разумно, так как в расплывчатой формулировке не указывалось определенно, кто и кого должен простить. Но все-таки в конце вместо традиционного "vale", то есть "будь здоров", очень хотелось приписать просто и по-русски: "Да пошел ты… старый козел!" Но Тристан, конечно, приписывать ничего не стал, а макнул перстень в предложенную Мырддиным красноватую гадость и просто поставил печать. После чего письмо было свернуто, перевязано бечевкой и заляпано сверху еще какой-то гадостью, так же потребовавшей отпечатка личного перстня Тристана. Может, это был просто воск, но в полутьме разве разглядишь?
- Представляешь, - шепнул он Изольде по-русски, - сюда бы еще штампик "УПЛОЧЕНО".
Мырддин расслышал, скривился как-то неопределенно от этой шутки и проговорил:
- Ну вот что, братцы. А сейчас пожуйте чего-нибудь да ложитесь-ка вы спать. Утро вечера мудренее. Возражений не было.
* * *
Проснулся Тристан от волшебных, давно забытых запахов: хорошего кофе и роскошного табака "Клэн". Приоткрыл глаза и понял: к счастью, все это наяву. Запахи, кстати, только наяву и бывают. Мырддин сидел за столом с деревянной чашкой в руке и, щуря зеленый глаз, раскуривал трубку. Значит, Курнебрал уже ускакал в Тинтайоль.
- С добрым утром, ребята! Ну что, кофейку? - предложил как ни в чем не бывало добрый волшебник.
- Некоторые, конечно, любят, чтобы им подавали кофе в постель, но я предпочитаю сначала умыться, - улыбнулась Изольда.
- Я тоже, - поддержал Тристан. - И даже зарядку сделать бы неплохо.
- Валяйте, - разрешил Мырддин.
А когда они наконец сели завтракать, Тристан спросил:
- Ну и что все это значит?
- Да ничего, просто маленькая передышка на вашем долгом и трудном пути. Могу я сделать для вас что-то приятное?
- Спасибо. Только хотелось бы все-таки знать, наш долгий и трудный путь - он куда?
Спрашивал Тристан, но Мырддин почему-то повернулся к Изольде:
- Ах, Маша, Маша! А рыцарь-то твой грамотный вопрос задает. С позволения сказать, Рыцарь Интеллектуального Образа. Страсть какой бедовый! Настолько грамотный вопрос задает, что я, право, и не знаю, как ответить.
- А вы попроще, попроще как-нибудь, без экивоков, - посоветовал Тристан.
- Без экивоков, говоришь? Ну ладно, слушайте. Да, вот тут сигареты есть, если хотите.
Он вынул откуда-то из-под стола пачку традиционного, на этот раз красного "Соверена", поднялся и заходил по тесной полутемной комнатке, разгоняя руками струйки дыма и бормоча себе под нос:
- Окошко-то, пожалуй, надо открыть… а то задохнемся тут… без экивоков, значит… хорошо…
Дым клубился в тесной каморке необычайно густо, словно курили в ней не трое, а целый взвод.
- Первое! - внезапно объявил Мырддин, вскинув на них огромные зеленые глазища. - Вы оба умерли там. у себя, в двадцатом веке. Вас там не ждут.
Второе. Здесь, в Логрии, очень рассчитывали на сэра Тристана. Но вышла осечка: лохланнахи выкинули его со своего корабля чуточку позже, чем хотелось бы, и море вынесло шлюпку не к тому берегу, Тристан - будущий великий рыцарь с уникальными способностями - погиб в восемнадцатилетнем возрасте на крошечном необитаемом острове.
Третье. Мы забросили тебя сюда, господин Горюнов Иван Николаевич, чтобы спасти Логрию, а в итоге - и весь этот мир, мы хотели восстановить равновесие в истории.
Четвертое. Для того же равновесия понадобилось нам забросить в прошлое и Машу Изотову, хоть это было уже совсем не с руки.
Пятое. Если вы оба сумеете пройти по этой жизни, не нарушив хода истории, сумеете повторить описанную поэтами судьбу Тристана и Изольды, у вас появится шанс подправить собственную судьбу, то есть вернуться в двадцатый век живыми.
Шестое. К сожалению, я не могу вам точно сказать, что именно вы должны делать, а чего делать нельзя. Почему? Ну, во-первых, это противоречит условиям эксперимента, а во-вторых, хотите верьте, хотите нет, но я и сам этого наверняка не знаю.
Седьмое, и последнее. Я помогал вам раньше и стану помогать впредь, если это будет возможно. Но и вы помогайте мне: не делайте слишком уж больших глупостей.
- Ё-моё! Крыша едет, - пожаловался Иван. - Значит, путешествия во времени все-таки возможны? А как же все эти парадоксы, ну…
- На самом деле, ребята, все, что хотел, я уже сказал вам, - перебил его Мырддин. - Обсуждение основных постулатов теоретической физики, касающихся внутренней структуры пространственно-временного континуума, при вашем уровне знаний представляется мне бессмысленным.
- Да нет же, - возразила Маша. - Теоретическая физика волнует меня меньше всего. И Ваня не о том спрашивает. Правда, Вань? И как вы можете уверять, что все сказали, когда мы до сих пор не знаем, кто такие вы! Почему вы говорили о себе во множественном числе? И что означали слова об условиях эксперимента?
- Отвечаю. Мы - демиурги, владыки миров, прошедшие последовательно семь высших уровней бытия. Но мы - не инопланетяне и не боги, мы - люди, мы с вами - представители одной расы, одной цивилизации. Собственно, никакой другой цивилизации вообще в природе не существует. А что касается эксперимента… Ну, просто слово неудачное вырвалось. Если хотите, это наша игра или просто работа, священная обязанность, я не знаю, какая формулировка будет для вас менее обидна на вашем уровне восприятия Вселенной. Не забивайте себе голову ерундой. Живите, любите друг друга, радуйтесь солнцу, воде и лесу, помогайте людям, верьте в Бога, которого, кстати, нет, но если вам это удобно - верьте. А сверх того, ребята, от вас ничего и не требуется. Я очень, очень рассчитываю на тебя, Тристан, и на тебя, Изольда… Все! - резко оборвал свою речь Мырддин. - Кофе больше нет. А сигареты можете себе оставить, только не курите при местных жителях. Договорились?
- Договорились, - сказал Тристан. - Курить-то особо и не хочется - разучился…
А Изольда смотрела то на Тристана, то на Мырддина и почему-то плакала.
* * *
Король Марк ответил быстро. Как и просил Тристан, велел он прикрепить свое послание к перекладине Красного Креста на опушке Мюррейского леса. Место было известное, Тристан бывал там не однажды и всякий раз недоумевал, отчего же большой поклонный крест зовут красным. Легенды существовали разные, одни уверяли, что некогда крест действительно выкрашен был алой краской; другие спорили, утверждая, что просто сколотили его из сосновых нечищеных досок, а кора этого дерева, особенно в лучах закатного солнца, действительно красна, как лесная земляника; третьи уверяли, что во время оно обагрен был этот крест кровью. Так или иначе Тристан решил добавить к уже существующим свою, новую легенду и, отправляясь за письмом, вырезал из подходящей коряги красновато-бурый полумесяц, прикрепил к столбику и вколотил рядом с крестом - пусть уж получит завершенность известный символ медиков всех стран.
Любимый дядя Марк был, естественно, безграмотен: не то что по-латыни, а и на валлийском двух слов бы нацарапать не сумел. Родной же его корнский, на котором Марк преимущественно и разговаривал, письменности не имел вовсе. Зачем? Это был язык рыцарей, а не монахов. Так что записывать под диктовку королевские пожелания пришлось все тому же капеллану, который накануне быстро и достаточно точно перевел Марку послание, составленное якобы Нахрином, а подписанное и утвержденное, натурально, Тристаном.
Стиль ответного письма короля Корнуолла оказался несколько попроще мырддинского, а по содержанию никаких неожиданностей в нем не обнаружилось. Изольду король готов был принять обратно с радостью ("Еще бы, сволочь, без радости принимал!"), а Тристану советовал во избежание кривотолков и прочих неприятностей послужить иным достойным правителям, в иных землях, при этом истово клялся в отеческой любви ("Ах ты, несостоявшийся детоубийца!") и высказывал надежду на лучшие времена. ("Что бы ты понимал, скотина! Лучшие времена уже прошли".) Место для. так сказать, обмена пленными предлагалось несколько странное - Худой Брод. Не будь Тристан бесстрашным рыцарем да к тому же человеком из будущего, причастным, по понятиям местных мудрецов, к великой магии, убоялся бы ехать туда, заподозрил бы неладное. Но бояться он вообще не привык, а объяснение королевскому выбору видел одно: кто-то из его советчиков-злопыхателей решил в очередной раз проверить, в каких отношениях находится Тристан с нечистой силой. Спасибо еще время назначили не ночное!
Тристан и Изольда подъехали к Худому Броду раньше Марка и его свиты. И у них было время для нежного прощания в лесной тиши. Впрочем, на всякий случай любовники говорили теперь по-ирландски и не называли друг друга Иваном и Машей - пора было снова входить в свои роли. И надолго.
- Тристан, не покидай меня сразу. Побудь недели две в этих краях. Мало ли что. Схоронись пока в скиту у Нахрина, и если понадобится, я пришлю к тебе Периниса. Ты же знаешь, Марк - старикан взбалмошный. Сегодня - любовь до гроба, а завтра опять на костер потащит. Не бросишь меня? Ладно?
- Конечно, не брошу. Конечно, я так и сделаю. Может, мне и вовсе никуда не уезжать? Распущу слухи о своих дальних странствиях. Будут гонцы из многих стран привозить тебе письма от меня и подарки. А сам я рядышком в лесочке посижу, чтобы иногда, по ночам…
- Слушай, уйми пока свои фантазии. Ладно? Поживем, посмотрим, видно будет. И знаешь, что еще… Оставь мне Лушу.
- Лушу? - расстроился Тристан. А потом сразу согласился: - Ты права. Собака быстрее всякого Периниса даст мне знать о тебе, если что случится, да и защитит тебя. Правда, Луша?
Пятнистая подруга резвилась неподалеку. Услышав свое имя, подбежала, остановилась совсем рядом, глянула обоим в глаза и понимающе завиляла хвостом. Знала она, что еще вернется к Тристану, но и с Изольдой согласна была жить.
И любовники принялись обсуждать собачьи проблемы: правильный рацион питания, длительность прогулок и тренировок, целесообразность вязки в ближайшую течку, благо в соседний Литан завезли недавно пару кобелей-далматинов. Они уже расписывали, кому отдавать щенков, буде такие появятся, тема эта увлекла их необычайно, но тут вернулся Курнебрал со стороны Белой Поляны и доложил, что королевский кортеж приближается.