* * *
Приемничек, разумеется, заработал вновь, и уже к середине следующего дня Изольда развлекала себя и подданных волшебной музыкой, а ночь напролет слушала информационные выпуски на всех каналах. Вот это подарок! Потрясающе! Ай да Тристан, ай да сукин сын! В каком же бою можно было заслужить такое? Уж не совершал ли он свои путешествия не только в пространстве, но и во времени? Может, где-то там, в центре Европы, встретил Мырддина или еще какого колдуна и нашел способ прыгать в иную реальность? Что ж, значит, спасение не за горами. Глядишь, и не придется доигрывать до конца этот безумный спектакль. Право же, классический сюжет легенды о Тристане и Изольде надоел ей хуже горькой редьки. Если б не некоторые изящные дополнения, придуманные ими по ходу пьесы, можно было бы со скуки помереть…
Поток этих веселых мыслей прерван был совершенно неожиданно: одно из изящных дополнений впрыгнуло прямо к ней в покои через открытое окно. Хрупкая фигурка в темной накидке с капюшоном казалась порождением самой ночи, лунной и необычно теплой для октября месяца. Незваная гостья поначалу напутала Изольду до полусмерти, а затем обрадовала, быть может, не меньше, чем звуки русской речи в программах новостей.
В дрожащем свете факелов, откинув капюшон и сияя своей бесстыдно рыжей шевелюрой на фоне черного провала окна, стояла ее Бригитта.
- Не вели казнить, хозяйка! - выдохнула она, в изнеможении падая прямо в объятия королевы. - Прими обратно на службу.
- Господи Иисусе! Да откуда же ты взялась такая?!
- Я сбежала из монастыря, - всхлипывая и вздрагивая всем телом, поведала Бригитта. - Я не смогла там жить.
- Господи, как же ты сбежала оттуда? - удивленно спросила Изольда, прекрасно представлявшая себе, что такое средневековый монастырь.
- Ой, не спрашивай, хозяюшка, ой, не спрашивай! - запричитала бывшая камеристка. - Ну, придушила кого-то, разумеется, дай Бог не насмерть, не хочу лишний грех на душу брать, переоделась в чужое мирское платье, да и рванула прямо через ворота, спасибо Тристану, он многому обучил меня - и бегать, и прыгать, и драться… Я долго по лесам пряталась, а они за мною гонялись.
- Кто они, Бригитта?
- Ну, испанцы же.
- Господи, почему испанцы? - продолжала всплескивать руками Изольда.
Служанку свою любимую она уже усадила в кресло и налила ей в кружку горячего отвара шиповника с медом. Сама же ходила по комнате, не в силах справиться с нервной дрожью.
- Так я же в испанском монастыре постриг приняла, аж под Сарагосой. А как попала туда? Ой, не спрашивай, хозяюшка, ой, не спрашивай, как прожила я почти целый год до Сарагосы, по каким морям, на каких кораблях, по каким городам, с какими людьми, по каким кабакам и дворам постоялым меня мотало. Я ж не хотела в монастырь. Я как увидела эти стены, еще здесь, в Кентербери, сразу поняла - не для меня это, не для меня, не смогу я Бога любить сильнее, чем людей, не смогу, но потом, когда через все прошла, когда меня однажды в Памплоне вшестером по очереди, по два раза, и мордой по столу возили, я тогда не то чтобы Бога возлюбила - я людей возненавидела и решилась, и ушла, и постриглась… Но это все равно не для меня, хозяюшка! Ну не сумела я там долго, ну не дают там разгуляться, а мне уж лучше шею под меч, лучше в огонь, в петлю, куда угодно - только не в монастырь… Вот и бежала я, Изольдочка, дорогая, не вели казнить!..
И она снова заревела, заливаясь слезами.
Но тут уже как раз королева начала успокаиваться.
- Господь с тобой, милая, о какой казни ты говоришь. Я любила тебя всегда и люблю сегодня, конечно, оставайся при мне, и я смогу тебя защитить. Мы не скажем королю Марку, что ты бежала из монастыря. Пусть об этом не знает никто в Корнуолле, кроме нас двоих, пусть это будет нашей тайной. А Марк по-прежнему любит меня, и если ты снова станешь моей камеристкой, он в любой ситуации возьмет тебя под свою опеку. Оставайся с нами, Бригитта, оставайся. Ты помнишь, я не гнала тебя и тогда, а все страшное, что было между нами, давно забыто. Ведь правда, Бригитта?
- О госпожа моя, конечно, госпожа моя! Как можно вспоминать друг другу такие давние грехи! Не лучше ли вспомнить, как нам было хорошо вместе?
- Конечно, лучше, моя дорогая, - согласилась Изольда.
Теперь они уже обе были абсолютно спокойны и радостны.
- Тебе надо прежде всего помыться с дороги. Верно, милая?
И они отправились в баню. А ведь была глубокая ночь, спали все, даже охрана, по случаю отсутствия короля Изольда разрешила им спать, оставив дежурным одного лишь Периниса. Ей хотелось спокойно, без свидетелей послушать радио. И вот как кстати оказалась эта пустота и тишина в замке. Как будто Всевышний в очередной раз ворожил Бригитте, избежавшей гибели уже столько раз.
Изольда отвела ее в баню, приготовила все что надо для мытья, ну и, конечно, осталась там сама. Нетрудно догадаться, чем это закончилось. Все-таки они по-настоящему любили друг друга и по-настоящему соскучились. И нежность их была бесконечна, безгранична, они просто горели обе в огне этой нежности, взлеты восторга следовали один за одним, все чаще, чаще, все глубже, все сильнее - до полного изнеможения.
И красавец кот смотрел на них из темного угла огромными красными глазами, а приемник был настроен на "Русское радио", и славные, заводные, бездумные песни конца двадцатого века делали всю эту картину окончательно сюрреалистической. Когда обе девушки, насытившись друг дружкой, все-таки вынырнули из потока блаженства в реальный мир, их встретил энергичный ритм очередного шлягера - Ирина Салтыкова с томными придыханиями ворковала развратным голосом: "Эти глазки, эти голубые глазки! Эти ласки, эти неземные ласки!.." Стопроцентное попадание. Изольда даже не удержалась и перевела Бригитте слова песенки на древнеирландский. И весьма складно получилось.
Они лежали рядом, тяжело дыша. Изольда сделала музыку потише и сказала:
- Слушай, Бригитта, вот этого чудесного зверя и эту волшебную игрушку прислал мне Тристан, и я все думала, чем же отблагодарить его. Теперь придумала. Слышишь, Бригитта? Я пошлю ему тебя!
- Ты с ума сошла!
- Я говорю совершенно серьезно. Мы пока не можем встретиться, у нас не получается, может быть, уже и не получится никогда. Так пусть хоть так! Ты отвезешь ему всю мою страсть, всю мою нежность, всю любовь мою. Он будет любить тебя, но, закрыв глаза, ощутит в объятиях мое тело. Так и передай ему. Это будет лучший подарок для нашего Тристана.
Она так и сказала: нашего Тристана.
- Изольда, госпожа моя, ты хорошо подумала? Ты не станешь потом ревновать меня так же люто, как прежде? Я ведь хочу вернуться назад.
- Нет, Бригитта, точно знаю - нет! - с жаром сказала Изольда. - Я только еще сильнее буду любить тебя после этого. Потому что от Тристана ты вернешься с частицей его любви ко мне в своем теле. Ты так странно смотришь на меня. Ты думаешь, это полнейшее безумие? Нет, Бригитта. Ты действительно магический посредник между нами, потому что тогда, в море, мы все-таки наглотались все трое этих чудодейственных капель. А ты выпила больше всех. Мы просто не можем не любить тебя. И раньше не могли. Но это было слишком дико и непривычно, в это было трудно поверить, а теперь, когда я поняла, в чем суть, в сердце моем не осталось места для злобы, ревности, зависти. Понимаешь?
- Понимаю, - прошептала Бригитта.
Она действительно поняла, и обе женщины были счастливы в тот момент.
Но что может быть мимолетнее счастья?
Изольда выключила приемник совсем, и во внезапно опустившейся тишине стали различимы странные посторонние звуки: скрип, тихое шуршание, наконец покашливание. Звуки доносились из-за двери.
Изольда вздрогнула. Неужели кто-то из тинтайольцев выследил их и сейчас подслушивал? Конечно, король Марк не увидит ничего предосудительного в одновременном присутствии двух дам в одной бане, тем более когда узнает, что это была Бригитта, но время и место, выбранное ими для общения, безусловно покажется странным любому, а уж если тот, под дверью, перескажет все, что подслушал, - скандала не миновать.
- Тихо! - шепнула Изольда Бригитте, но это было избыточное предупреждение - та уже и сама напряженно вслушивалась в тишину.
- О моя госпожа, я совсем забыла рассказать тебе, - зашептала она быстро-быстро, - пока я тут в течение всего вечера выжидала момента и выискивала удобную лазейку, чтобы проскочить в замок, а потом в твои покои, я заметила странного человека весьма благородной наружности. Видишь ли, он занимался в точности тем же, чем и я. И так искусно маскировался, так виртуозно играл роль случайного прохожего, что я тотчас поняла: ему не впервой заниматься этим, то есть выслеживать кого-то и тайно проникать в дома. Я бы в жизни его не заметила, если б сама не стремилась к тебе. А сейчас я просто уверена, это он и сидит под нашей дверью.
- Но кто же он такой?! - На лице Изольды изобразился неподдельный ужас.
- Не знаю, моя королева, лицо его незнакомо мне. Но по всему видно - мужчина весьма благородных кровей. Стоит ли так пугаться? Это не тать и не разбойник. Может, Тристан прислал кого?
- Зачем? - возразила Изольда. - Тристан прислал ко мне Курнебрала. И верный оруженосец все рассказал о своем хозяине. Впрочем…
Изольда замялась, начав сомневаться в чем-то, и в этот момент из-за двери раздался решительный мужской голос, показавшийся Изольде смутно знакомым:
- Девушки милые, откройте мне, пожалуйста! Я действительно пришел к вам не с дурными намерениями. Я пришел с серьезным разговором. Я богатый и знаменитый в своих краях герцог. Конечно, я мог бы явиться ко двору Марка официально и торжественно, возможно, я так и поступлю в дальнейшем. Но сегодня я вынужден красться повсюду, как вор, потому что нахожусь в Корнуолле инкогнито. Никто не должен прежде срока узнавать меня на улицах и в замках. Почему? Я обещаю объяснить вам.
Только впустите. Пожалуйста, девушки! Иначе… Я слышу, сюда идут. Очевидно, это стража. И если меня так постыдно схватят сейчас под дверью бани, я пропаду ни за грош, и вы никогда не узнаете моей великой тайны, с которой я пришел сегодня в Тинтайоль, а сейчас - к вам. О, как вы пожалеете, девушки! Отворите мне, пожалуйста!
- Очевидно, он не понимает, что одна из нас королева, - шепнула Бригитта Изольде тихо-тихо. - Что ж, это даже к лучшему. Давай сыграем роль простых служанок.
- Так ты намерена впустить его сюда? - таким же неслышным шепотом спросила Изольда.
- Ну конечно, моя королева. Путаться решительно нечего! А он такой интересный мужчина во всех отношениях…
- Но мы не одеты! - выдвинула Изольда последний контраргумент, произнеся эти слова уже громко, не только для Бригитты, но и для незнакомца за дверью. - То есть мы совсем не одеты. Здесь же баня!
- О, милые мои! - возопил пришелец. - О чем вы говорите?! Я же пришел не любви вашей домогаться. Я о спасении жизни своей молю. И если хотите, я войду с закрытыми глазами и буду сидеть так до тех пор, пока вы не скажете "можно". Но на самом-то деле это ужасная глупость, девушки, стесняться такого незнакомца, как я. Запомните: женщина без одежды либо полностью беспомощна, либо абсолютно непобедима. Сами думайте, какой вариант вам больше нравится, а я лишь даю слово рыцаря не учинять над вами насилия. Господи, да откройте же наконец! Или я погибну!..
Топот тяжелых кованых сапог в конце коридора слышался теперь совершенно отчетливо. Изольда молча кивнула, порывисто натягивая на себя простыню, а бесстыдница Бригитта, не накинув даже рубашки, ринулась к двери и отодвинула тяжелый засов.
Незнакомец шагнул внутрь. Одетый в дорогое платье, высокий, статный, темноволосый, но с рыжей бородой, лицо как бы чуточку рябое, нос с горбинкой и, наконец, черные, как маслины, глаза. Он был красив непривычной для здешних мест красотою и явно обучен хорошим манерам. Изящно отставив назад ногу, приложив левую руку к груди, а правой взявшись за рукоятку роскошного меча в золоченых ножнах, герцог безошибочно остановил взгляд на Изольде как главной персоне и приготовился представиться, пока Бригитта закрывает за ним дверь. Но дверь-то служанке закрыть как раз и не дали. Стража настигла пытающегося скрыться авантюриста, могучий торс, увенчанный волосатой и бородатой головою, свирепо вломился в помещение, распахивая дверь и отбрасывая в сторону постели легкую как пушинку Бригитту. Чужеземный герцог, надо отдать ему должное, и в этой ситуации выглядел изящно и вел себя грамотно - отпрыгивая в сторону, сразу выхватил меч.
А дальше последовала немая сцена.
Так называемая стража оказалась верным оруженосцем Тристана старым добрым Курнебралом, и был он один. Мгновенно узнав в лицо всех присутствующих, Курнебрал растерянно опустил обе руки: правую - с мечом, левую - с кинжалом, и пробормотал:
- Батюшки! Да это ж никак пожаловал к нам сам герцог Жилин Зеленогурский по прозвищу Сигурд Отважный! Какими судьбами?!
И тогда королева вдруг поняла, почему голос герцога Зеленогурского показался ей знакомым. Изольда узнала этого Сигурда Отважного. Еще бы ей было не узнать его!
А замечательный ласковый кот Гыня по прозвищу Волшебная Собачка Лоло-ци-Ци громко сказал "мур-р-р!", выгнул спину, приподнявшись на постели, потом спрыгнул на каменные плиты пола и, быстро-быстро перебирая лапами, побежал к герцогу Жилину.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ,
которая возвращает читателя на пару месяцев назад и переносит через море на континент, где в жизни нашего временно забытого героя происходят новые неожиданные повороты
Арморика, которая позднее, после массового исхода в нее недобитых саксами бриттов, в силу традиционного для европейцев (а впрочем, и для всего человечества) топонимического кретинизма стала называться Бретанью в честь острова Британии, разумеется, - так вот, Арморика была во времена раннего средневековья совершенно особенной областью французского королевства. Орлеанский властитель полагал ее частью собственных владений, а король Логрии, безусловно, числил своею землей. Герцог же Хавалин Арморикский, по сути, являлся единственным и самодостаточным правителем этой страны и не считал себя ничьим вассалом. Какой смысл? Жители подведомственного ему полуострова все равно занимались не столько ведением хозяйства (по сугубо кельтскому, кстати, методу землепользования), сколько непрерывно и неутомимо вели мелкие и крупные войны с набегавшими на Арморику со всех сторон врагами. Реально владели этой областью то франки, то англы и саксы, то логры, то норвежцы или датчане, и на каком языке говорили в будущей французской Бретани по преимуществу, понять было трудно, зато чисто внешне все было очень похоже на родной Тристану Лотиан или Корнуолл: те же величественно мрачные темно-серые замки, те же равнины и прибрежные скалы, те же небольшие укрепленные селения - бастиды, те же смешанные леса, скромные распаханные угодья и необъятные луговые пастбища для свиней, овец и коров. Уютно все, привычно, по-домашнему. Поселиться в этих краях, остаться надолго было легко и просто.
Внутренний голос (уж не голос ли Мырддина?) подсказывал ему, что в Тинтайоль торопиться нельзя, что нетерпеж этот любовный до добра не доведет. Два года (или сколько там?) жил без Изольды, а теперь еще пару месяцев не сможешь, что ли? Сможешь как миленький!
И он для начала отправил-таки к прекрасной королеве Корнуолла своего верного оруженосца Курнебрала и именно с тем самым потрясающим подарком, который, право же, не стоило привозить самому. Все-таки истинное удовольствие следует грамотно растягивать: пусть Изольда порадуется отдельно коту и приемнику, а отдельно - любимому человеку. Не стоит все смешивать. Ну и попутно Курнебрал отправлялся как бы на разведку. Мало ли что там могло произойти, в этой загадочной Логрии, за такой долгий срок!
Умный, опытный, осторожный рыцарь, каковым считал себя Тристан, не должен рваться напролом, рогами вперед, как разъяренный и раззадоренный олень, почуявший запах течной самки. Умный рыцарь должен все обдумать. Однако какое же нелепое сочетание слов - "умный рыцарь"! Маша ведь объясняла ему, кто здесь умный и чем знамениты настоящие рыцари. Ну ладно, тем более приятно почувствовать себя исключением из всех правил.
Исключение из всех правил въехало теперь в ворота замка Карэ - резиденции герцога Арморики Хавалина, и было оно принято местным властителем по высшему разряду. Слух о доблестном Тристане, разумеется, не раз уже доходил и до этих мест
Однако в недобрый час прибыл Тристан в Карэ. Увлеченный непростой слежкой за переодетым герцогом Жилином, он и не заметил поначалу, какой разор царит вокруг города и порта: деревни все развалены, посевы сожжены, трупы неубранные в полях. Война, конечно, дело обычное, уж Тристану-то точно не привыкать ко всем ее прелестям, но здесь, в благодатной Арморике, любимой многими народами и племенами, творилось на сей раз нечто действительно неладное: война шла почти братоубийственная.
Некий граф, вассал Хавалина из соседнего Нанта, по иронии судьбы носил имя Рояль - такое же, как у старого барона, спасшего Тристана в младенчестве от верной погибели и сделавшегося его названым отцом. Этот Рояль имел еще и прозвище Клавер, что в переводе с местного наречия означало "заклинивший, зациклившийся на чем-то", а некоторые, хихикая, уверяли, что имечко это вообще переводится как "рогоносец". Так вот, возомнил он себя первым и единственным правителем в Арморике и без предупреждения пошел войной на своего сюзерена. Нападение было столь внезапным и подлым, что Хавалин проиграл подряд две битвы и теперь фактически скрывался в собственном замке, отсеченный от всей страны, от дорог к другим городам, и даже в порту хозяйничали подданные Рояля Нантского, не позволявшие сгружать товар с кораблей на подводы герцога.
Так что Хавалин, любивший много и вкусно покушать, горько сетовал теперь, встречая Тристана и даже не имея возможности как следует угостить его. Правда, по понятиям Тристана, обед был достаточно сносным, да что там - просто удался на славу для "военного и голодного времени", как выразился Хавалин: гусь с яблоками в сметане, копченая свинина, ржаные, пшеничные и творожные лепешки, овечий сыр, перепелиные яйца, нежная белая рыба, и все это под медовый эль и кисло-сладкое ароматное испанское вино. "Чем же питается арморикский обжора в хорошее время?" - гадал Тристан озадаченно и верил, что ему еще предстоит узнать это.
Во всяком случае, вмиг разобравшись, кто прав, а кто виноват в произошедшем конфликте, корнуоллский рыцарь объединил усилия с уцелевшими героями замка Карэ и начал собирать ударный боевой отряд.
Герцог Хавалин был весьма пожилым человеком и поспешил познакомить молодого Тристана со своим любимым старшим сыном Кехейком. И даже рассказал, откуда у юноши такое странное для этих мест имя. По рождению нарекли мальчика Карденом, но был он хворым до невозможности, лет в пять едва ли не целый год провел в постели и все кашлял, кашлял, кхе-кхе, кхе да кхе. Дети-сверстники так и звали его меж собой Карден Кхе-кхе. Местные лекари не умели одолеть недуг юного наследника всех владений Хавалина. И герцог очень грустил оттого, что мальчик хиреет не по дням, а по часам