* * *
"К-21" без проблем легла на курс ухода, удалившись на цыпочках. Поначалу несколько эсминцев бросились искать подлодку, но вскоре вернулись к "Тирпицу" – спасать две с лишним тысячи терпящих кораблекрушение.
Носовая часть линкора вся уже поднялась над водою, оголяя форштевень до киля. Под напором моря пучились переборки, но и огонь, запущенный торпедами, тоже, оказывается, не потух – башню "Бруно", вторую, считая от носа, вынесло вбок клокочущим пламенем, настоящим извержением кордита. Пушками "выстрелило" как из пушки.
Огонь быстро угас, залитый прорвавшейся водой, и тогда из-под палубы повалили клубы грязного серого пара.
Носовая часть линкора встала вертикально, задрав нос в зенит, замерла в неустойчивом равновесии и как-то сразу, обессилев будто, ушла под воду, закрутив пенный водоворот.
Удалившись на достаточное расстояние, "катюша" двинулась к родным берегам в надводном положении. Она резала волны, скрывая под корпусом крики и смех. Уже весь мир знал о потоплении "Тирпица". Рузвельт первым поздравил Сталина с блестящим успехом, а первый морской лорд Адмиралтейства Дадли Паунд, известный своей, скажем так, робостью, радовался как дитя: отныне у немцев не было кораблей, способных вызывать страх у британского флота.
Спросив разрешения, Тимофеев поднялся на "лимузин" мостика. Внизу было душновато, а вот наверху – очень свежо. На мостике дежурили четыре сигнальщика и вахтенный офицер. Вооруженные биноклями, прикрытыми от солнца светофильтрами, они внимательно следили за морем и небом. Негоже, чтобы после такой победы нарваться на немецкую бомбу или торпеду.
Владимир длинно вздохнул, оглядывая море и лодку.
"Скорей бы достраивали новую субмарину, – подумал он. – Большую океанскую. Пора! А я до сих пор в Молотовск не наведался. Мне бы что-нибудь вроде немецкого типа XXI или нашей 613-й.
Тыщу семьсот тонн водоизмещением – это как минимум. Два дизеля по две тыщи "лошадок", и чтоб выдерживала глубину хотя бы метров триста. Ладно, пусть будет двести… Вот только что вышло из моего проекта? Что из него выкинули, а что оставили? Не-е… Надо за всем лично проследить, пусть клепают то, что надо. Сборочно-секционным методом. Главное, чтобы под шнорхелем ходила. И редуктор к такой-то матери убрать обязательно! Гремит, собака… Многоярусную амортизацию чтоб, а внешний корпус резиной обклеить. Если такая дизелюха бесшумно подойдет к конвою да парочку САЭТ выпустит… То-то шуму будет!"
Старлей, стоявший на вахте, обернулся к Владимиру и показал все тридцать два зуба.
– Подходим, товарищ Тимофеев! Скоро дома будем!
Показался скалистый берег Мурмана, и вахтенные заметили черные мушки, что вились над городом и портом.
– Бомбят, гады!
– Не должны, – спокойно сказал Владимир.
Внезапно навстречу "мушке" протянулась трепещущая искорка. Сверкнула блестка взрыва – и поубавилось мушни.
– Что это?
– Зенитная ракета, братишка, – снисходительно объяснил Тимофеев. – Такая, понимаешь, вещь! Бьет "Юнкерсы", как тапка – тараканов!
– Ну-у… Вообще!
– А ты думал?
Еще три или четыре огонечка-иголочки взлетели с земли, скрещиваясь с крестиками самолетов. И накололи самолетики, как жуков-вредителей. А ты не бомби!
Когда "усталая подлодка" приткнулась к причалу, "Юнкерсы" отогнали, сбив полную девятку. И Мурманск, выстроенный в основном из дерева, уцелел на этот раз, не выгорел. А в порту немцам удалось спалить старый дощатый склад, куда сбрасывали попревшие канаты, – вот и все потери.
"Катюшу" не встречал оркестр, не было цветов, зато как сиял комфлота Головко! Тимофеев и сам не сдержал улыбки – расплылся от уха до уха и помахал встречавшим рукой. Свои.
Глава 15. "Ни шагу назад!"
А на Донбассе бои не прекращались всю вторую половину мая.
Еще в январе войска Юго-Западного фронта успешно наступали на Изюм. Был создан плацдарм на западном берегу Северского Донца в районе Барвенково, откуда можно было продолжить наступление на Харьков и Днепропетровск. РККА захватила главную базу снабжения 17-й армии вермахта в Лозовой и перерезала железную дорогу Днепропетровск – Сталино, по которой снабжали 1-ю танковую армию фон Клейста.
Само собой, командование группы армий "Юг" не собиралось терпеть такое поношение, планируя наступление 18 мая с целью ликвидировать барвенковский плацдарм.
И в той истории, которую в школе учили что Илья, что Марлен Исаевы, все у немцев получилось.
Малиновский бездействовал, Хрущев с Тимошенко брехали дуэтом, уверяя Сталина, что немцы будут сидеть смирно, а дальше кто в лес, кто по дрова, смешались в кучу танки, люди…
Теперь кое-что изменилось. Командующий Южным фронтом генерал-лейтенант Толбухин грамотно расставил части 9-й, 18-й и 57-й армий, и они, тесно взаимодействуя с войсками Юго-Западного фронта, которым рулил генерал-лейтенант Ватутин, связали боем всю армейскую группу Клейста, включая 17-ю армию, и не позволили немцам перегруппировать силы.
Гитлеровцы задумали провести операцию "Фредерикус" – нанести два удара по сходящимся направлениям на южной стороне барвенковского плацдарма, рассечь оборону 9-й армии, уничтожить ее части, после чего форсировать Северский Донец, соединиться с частями 6-й армии Паулюса, оборонявшими Чугуевский выступ, и завершить окружение советских войск.
Но не заладился у фон Клейста задуманный контрудар – немецкие танки завязли в мощной линии обороны. А второго июня в бой вступила 1-я тяжелая танковая бригада РККА.
Танки "КВ-1СМ", поддержанные моторизованной пехотой, самоходками и батальоном "Т-34–57", нанесли контрудар, выступив против 5-й танково-гренадерской дивизии СС "Викинг".
Первыми приняли удар танкисты полка "Норд-ланд", укомплектованного добровольцами из Норвегии, Швеции, Эстонии и Финляндии. Стреляли они метко, вот только снаряды их пушек не брали "КВ", зато 107-мм орудия так давали сдачи, что в течение двадцати минут ожесточенного сражения полк перестал существовать.
В это время "СУ-152" основательно прореживали колонны танкового полка "Вестланд", в этом им помогали "танки-истребители", как еще в 41-м прозвали "Т-34–57". Пехота поддерживала танки, воюя с панцер-гренадерами.
Подкрепления – два танковых батальона 13-й дивизии полковника Херра – не помогли "Викингу". Группа штурмовиков "Ил-2" испытала на них противотанковые авиабомбы. Испытания прошли успешно.
К двум часам дня дивизия "Викинг" понесла такие потери, что можно было говорить о ее полном уничтожении. В прорыв устремились части 9-й армии РККА, а вот 17-й армии Вермахта очень не повезло – их позиции были атакованы двумя эскадрильями "Ис-15". Первым делом они освободили подвески от кассетных и напалмовых бомб, а затем взялись уничтожать грузовики, бронетранспортеры и прочее имущество пушечным огнем. Досталось и легким танкам "Т-II", чья броня не выдерживала попаданий 37-мм снарядов. Для танков "Т-III", чья шкура была потолще, сгодились ракеты "Катран", хотя и не все из них поразили цель.
"Мессершмитты" честно пытались противостоять "Исам", но у них это плохо получалось – советские истребители превосходили их по скорости вдвое, а собранные в "пучок" автоматические пушки – две 23-мм и одна 37-миллиметровая – буквально рвали "худых" на части.
Малочисленная группа реактивных самолетов не сумела, да и не могла нанести серьезный урон немцам, но потрясение они вызвали. Что и требовалось доказать.
В начале июня войска Юго-Западного фронта перешли в наступление. Южнее Харькова они прорвали немецкую оборону, выйдя к Чугуеву, где завязались упорные бои. На севере, в районе Волчанска, красноармейцы тоже ушли в прорыв. Общая задача казалась простой – окружить и уничтожить 6-ю армию Вермахта в районе Харькова. Решалась задача трудно…
* * *
…Марлен с раннего утра колесил по Москве, наведывался на завод, где шло освоение опытно-промышленных установок, производивших транзисторы, и оказывал "шефскую помощь", выбивая в наркомате "лимиты", мотаясь из Центра на полигон, с полигона в коммерческий магазин (Наташа задумала сотворить настоящее жаркое), из магазина домой, потом в Московский телецентр, где припахивал Тимофеев-старший, на днях вернувшийся из Мурманска, а оттуда в гости к бате.
Дело шло к обеду, и Исаев-младший поддержал Исаева-старшего в его упорной борьбе с котелком вареной картошки и здоровенной селединой.
– Забегался совсем! – пожаловался Марлен, набивая рот картошкой.
– А по телефону не пробовал? – улыбнулся Марленыч.
– Не-е, лучше вот так вот, лично, чтоб в лицо знать этих волокитчиков! А у тебя как дела? "Иски" нормально отлетали?
– Да нормально… Одного только покоцали слегка из "эрликонов", но это пустяки. Летчиков еще учить и учить, и сразу проблема: а кому преподавать? Я-то не пилот, я технарь. По матчасти помочь – да ради бога, а вот "бочки" с "иммельманами" вертеть… Извините, не по адресу. Да и вообще… Знаешь, чего я думаю? Мало нас! Непосильно это – вшестером оборонку поднимать. Спору нет, помощники у нас на отбор, один твой Королев чего стоит, но и они тоже, если подумать, ученики. А учителей где взять?
– Согласен, – кивнул Марлен, объедая рыбий хвост. – У нас такая же фигня. Образование мне дали хорошее, а толку? Как те мои штудии приспособить к реалу? Тут же ни компьютера, ни приборов – ничего! На буке рассчитывать? Не то, да и где его взять? Очередь на ноут расписана на месяц вперед. Нужны, конечно, люди, нужны. Вот только кого попало сюда не зазовешь. Вот, отправляешься ты в командировку в год 2016-й от Рождества Христова, подходишь к какому-нибудь спецу на пенсии и заявляешь: "Не хотите ли товарищу Сталину помочь в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками?" Что дальше будет, сказать?
– Да чего там говорить… – вздохнул Марленыч. – Людей оттуда обихаживать надо, а прежде чем разговор заводить, вызнать все о человеке. Иначе может и проблема возникнуть: раскрываем мы тайну, а тот сразу в отказ. И что делать? Силком тащить до портала? Или убирать свидетеля? Тайну "переходника" выдавать нельзя! Она очень, очень, просто чрезвычайно важна. И настолько же опасна. Не дай бог, прознают о портале всякие бандеровцы с фашистами – тут же захотят помочь фюреру!
Марлен хмыкнул.
– Да кто ж его знает! Может, и помогли уже. Тот же реактивный "Мессер" склепать. Чушь, конечно, хотя… Не знаю. Только ты не все проблемы перечислил. Нельзя "кандидата в попаданцы" за пару часов уговорить, тут работать надо сутками, неделями, а время где взять? Пока мы там будем кого-то убалтывать, тут месяцы пройдут! Из-за границы приглашать кого? А смысл? Что они там в компах понимают? Пока там нужные спецы появятся, годы пройдут.
– А у меня, кстати, один уже появился, – оживился Исаев-старший. – Перебежчик из Англии. Сын белогвардейца. Сам признался, никто его за язык не тянул. Главное, Лушин работал в одной английской фирме, которая делала турбореактивные двигуны. Не скажу, что он нам много нового открыл, но сведения передал ценные – немцы за такие сразу бы золото выложили. Или американцы…
– Как, говоришь, этого перебежчика звать?
– Лушин, Антон Лушин. Он совсем недавно с конвоем ленд-лизовским причапал в Архангельск и сразу в Управление НКВД явился – вот он я, дескать, русских кровей, хочу послужить обретенной Родине.
– Ой, не доверяю я этим англичанам… – протянул Марлен.
– Не боись, за Антоном присматривают. И куда не надо не пускают. У нас с этим строго. Кстати, вот и он.
В дверь заглянул молодой светловолосый парень. Худощавое лицо с облупленным носом выражало благожелательность, но глаза были тревожны.
– Илья Марленович… – неуверенно проговорил Лушин. – Приятного аппетита.
– Уэлкам, Энтони!
Исаев-младший заметил, что перебежчик едва заметно вздрогнул.
– Я… э-э… Мне сказали, что расчеты делают в другом месте. А в каком?
– Что за расчеты?
– Да вот…
Лушин протянул Исаеву пачку бумаг, и тот просмотрел их.
– Ага… – протянул он. – Ладно, оставляй, я сам передам. Есть тут у нас… расчетчики! – и подмигнул Марлену. – Очередь к ним на месяц вперед, но мы по знакомству, по блату…
Антон потупился и удалился, аккуратно прикрыв за собой дверь.
* * *
Июнь пролетел незаметно. Марлен пропадал в своей лаборатории, доводя до кондиции кремниевые транзисторы. Время от времени он пересекался с Мишкой, а вот Вику почти не видел, тот дневал и ночевал на танкоремонтном заводе, порой срываясь в командировки – то в Ленинград, то в Челябинск.
Тимофеев-старший гордо вышагивал по коридорам Центра, а на его гимнастерке переливались новенькие ордена – Ленина и боевого Красного Знамени. Гитлер до сих пор был безутешен, а кавторанга Лунина записал в личные враги.
Сильно развернулся Исаев-старший. "По знакомству", как он отшучивался. К секретным разработкам реактивного истребителя были допущены ОКБ Микояна, Сухого, Лавочкина с Поликарповым. Работа пошла куда живее, конструкторы уже не тыкались как слепые котята, а уверенно двигались верным путем. "Ис-15" выпускался опытными партиями, а лаборатория Марлена помогла начинить истребитель всякими хитроумными штучками – РЛС "Торий-А", обнаруживавшей самолеты противника за 7–9 километров, запросчиком радиолокационного распознавания "Магний-М" и ответчиком "Барий-М", автоматическим радиокомпасом АРК-5, радиовысотомером малых высот РВ-2 и системой слепой посадки "Материк".
Все эти "ништяки", они же девайсы, появились в самом конце 40-х, поэтому приспособить их к нуждам фронта 1942 года было куда легче, чем какую-нибудь АФАР. Марлен специально не менял названий, данных в ином будущем, хотя все эти "тории" с "магниями" претерпели немало "рационализаторских предложений", начиная с использования транзисторных схем, что здорово разгрузило самолет.
Вот только "Ис-15" уже не годился на роль продвинутого истребителя – один летчик просто не поспевал совместить пилотирование вслепую по приборам с оперированием на РЛС при сближении с целью в атаке. Ведь надо было непрерывно наблюдать за экраном индикатора.
И что делать? Мараковать над истребителем потяжелее, двухмоторным и двухместным, для пилота и оператора РЛС?
Опытный самолет "Ис-16" построили за месяц, используя наработки из будущего – был такой перехватчик "Як-25".
По климовскому двигуну на каждое крыло, с тягой три тыщи килограмм каждый, с тесной кабиной для пилота и летчика-оператора.
Марлен Ильич предложил идти другим путем – сохранить "Ис-15", взять его за основу, только начинить иной, более продвинутой авионикой – заменить "Тории" "Изумрудами".
Электронная промышленность, застрельщиком которой стал Марлен, может и сам не желая того, развивалась буквально не по дням, а по часам. Головастый коллектив ИРЭ бурлил идеями.
Доходило до того, что ту же полевую рацию, которую пустили в серию, приходилось снимать, чтобы заменить более легкой и "дальнобойной" конструкцией. Такие проблемы вызывали не только головную боль, но и радость, поскольку лавина открытий и усовершенствований обещала расцвет не одной лишь советской электроники, но и всего народного хозяйства.
Конечно, что греха таить, бывали сложности и другого вида.
Илья Марленович в первые дни сотрудничества с советскими ОКБ терпел их дрязги "а-ля коммуналка", а потом устроил конструкторам такую нахлобучку, что у всех, даже у молодых и здоровых, давление подскочило.
– Вы что творите? – орал Исаев. – Вы почему грызетесь, как торговки на базаре? Война идет! Или не слышали? Или вам не до фронта и побед? Вам лишь бы урвать премию, растолкать соседей и первыми сунуть рыло в государственную кормушку! А мне плевать: "МиГ" взлетит, "Ис" или "По", главное – чтобы самолет был лучше немецких или американских. И чтобы он лучше бил самолеты противника! Вот в чем наша задача! Наша общая задача! Был тут один хитрожопый по фамилии Яковлев, сейчас авиазаводом в Новосибирске заведует. А все потому, что зажимал коллег и продвигал свои "Яки" не самой лучшей конструкции. Не о себе надо думать, а о пилотах и о тех, кого они с воздуха поддерживать будут. Пойдет у нас работа – совместная работа! – без премий и прочих почестей не останемся. Но чтобы я больше не слышал о междоусобицах!
Конструкторы прониклись…
Глава 16. Испытания
К началу июля обстановка на Донбассе была критической, больше всего напоминая Сталинградскую битву. Да оно и понятно – тот же самый Паулюс наседал на РККА, тот же Чуйков, Еременко и прочие отбивались.
Еще в мае чувствовалось ожесточение, но оно постоянно усиливалось, достигая потрясающей лютости.
Войска Воронежского, Юго-Западного, Южного и Донского фронтов держались стойко, изматывая противника. Советские дивизии медленно отступали, а немцы брали один рубеж обороны за другим. Но каждая полоса укреплений очень дорого обходилась Вермахту – гробились сотни танков и самолетов, десятки тысяч верных сынов Рейха находили свою могилу на просторах от Воронежа до Таганрога.
1-я танковая армия пробивалась с юга, 4-я танковая – с севера. 6-я армия Паулюса, оставив за спиной руины Харькова, продвинулась к Северскому Донцу, но русские с бешеным упорством бросались в контратаки снова и снова, а когда их силы истощались окончательно, товарищей сменяли части второго эшелона.
Линия фронта медленно, метр за метром, смещалась к реке Оскол. Кое-где, в паре мест, немцы даже вышли к ее западному берегу, но дальше их не пускали. К середине лета Вермахт увяз в оборонительных боях.