Черниговцы подивились странному приказанию, на воротах народу хватало и без них, но подчинились. Приказ есть приказ. Перед дверями в спальню осталось только двое монголов, вооруженных копьями и щитами. Глядя в спины спускавшихся по лестнице черниговцев, Григорий подумал, что больше может с Егоршей и не увидеться.
Когда Забубенный вернулся в спальню, Констанция уже все рассказала своим придворным. Обе фрейлины с опасением, но и с надеждой посмотрели на механика. Но Констанция потратила время не только на рассказы. За ее огромной постелью, обнаружилась комнатка для прислуги, которой надлежало все время быть рядом. Там хранилась и одежда служанок. Ее личные наряды, как выяснилось, занимали целый этаж в башне, но этот этаж располагался ниже. "Впрочем, – решил Забубенный, – это только на руку".
Констанция с помощью Изабеллы и Агнессы уже почти переоделась в зеленое платье, попроще. Это, конечно, тоже был не спортивный костюм – в нем Констанция походила на жену обедневшего купца, но и не расшитое золотом чудо, в котором от нее за версту веяло королевским величием. В таком виде она могла затеряться среди других женщин.
– Фрейлинам тоже надо сменить имидж, – приказал Григорий, глядя на их дорогие платья, – пусть переоденутся крестьянками.
Когда Констанция перевела девушкам, что им придется расстаться со своими нарядами, Изабелла, скорчила недовольную гримасу и тряхнула своими золотыми волосами так, что гребень едва не вылетел из ее прически.
– И побыстрее, – приказал Забубенный, – время не ждет.
Придворные красавицы нехотя подчинились, удалившись в комнату прислуги, и стали с отвращением копаться в дешевых вещах.
– Ключ нашелся? – спросил механик.
Жена императора сняла с шеи довольно массивный ключ, висевший на золотой цепочке. Механик одобрительно кивнул.
– Эти отроки, – продолжал раздавать указания Забубенный, став поневоле снова командиром отряда, – Они действительно умеют кидать ножи?
Констанция перевела вопрос. Худощавые и белобрысые немецкие отроки молча кивнули.
– А ножи-то есть? – уточнил дотошный механик.
Отроки, наклонившись, вынули по тонкому стилету из своих высоких башмаков.
– Хитро, – кивнул Забубенный, а про себя подумал: "Интересно, кто же их научил? Надо будет держать ухо востро с этими отроками. А то пырнут в спину, и поминай, как звали". Вслух же сказал:
– Я выхожу первым и убиваю охранников у дверей. Дальше мы быстро спускаемся вниз и расправляемся там с оставшимися тремя солдатами. Я стреляю из арбалета. Вы метаете в них ножи. Надеюсь, попадете. И до рукопашной не дойдет. Другого шанса у нас не будет. Все понятно?
Констанция прошептала им что-то по-немецки. Отроки кивнули. В глазах у них появился нездоровый блеск. "Да они маму родную прирежут ради королевы, – подумал Григорий, – а, если придется, то и меня заодно". Эти отроки все меньше нравились Григорию, но делать было нечего.
Во дворе послышался стук лошадиных копыт. Одним прыжком Забубенный выскочил на балкон. Через открытые ворота в замок въезжал монгольский отряд. Изрядно потрепанный, но человек пятьдесят еще в нем насчитывалось. Впереди всех на скакуне восседал хан Каюк. "Все, – взял себя в руки Забубенный, – момент настал".
Он поднял свой заряженный арбалет, стоявший в углу спальни. Взял его в одну руку. Оружие было не из легких, но далеко носить его механик и не собирался. Во вторую руку он взял арбалет черниговского ратника. И, приблизившись, толкнул дверь.
Перед ним возникли две широкие спины в кожаных доспехах. Но убивать монголов в спину Забубенный не стал. Это было подло.
– Эй! – крикнул он негромко, и когда удивленные нукеры обернулись, спустил курки. Выронив из рук копья и щиты, мертвые нукеры повалились на каменные ступени. Путь был свободен.
Но Григорий не торопился бежать. На глазах у изумленных немецких отроков он перезарядил арбалеты, мысленно молясь о том, чтобы охранники снизу не заподозрили ничего в услышанных звуках, и, только после этого кивнул всем, кто был в спальне, задержавшись глазами на Констанции:
– Пошли!
Небольшой отряд с мятежным механиком во главе и отроками за его спиной осторожно направился вниз. Миновав три пролета, Забубенный увидел остальных пленных женщин из свиты Констанции. Они стояли в углу, напротив главного входа в башню. А за их спинами виднелась какая-то дверь, ведущая, видимо, в подземелье. Рядом расположились монголы, пожиравшие похотливыми взглядами пленниц. Есть ли кто-нибудь еще в дверях, Григорий сверху не видел, но особого шума пока не было. Значит, Каюк и Хулачу обмениваются информацией. Но это не надолго. Надо спешить. Иначе, скоро здесь будет очень многолюдно. Каюк придет за своей добычей.
И Забубенный спустил курок первого арбалета. Ближний монгол рухнул со стрелой в боку. Увидев Забубенного с арбалетами на перевес, другие монгольские нукеры среагировали быстро, но не мгновенно. Один поднял щит и спасся, арбалетный болт завяз в нем. А другого поразил метким броском один из отроков. Брошенный стилет вонзился в шею дюжему воину, умертвив мгновенно.
Но один охранник был еще жив. Он опустил щит и метнул копье в сторону нападавших. Григорий увернулся, бросив ненужные арбалеты на пол. Копье, прошив тело насквозь, пригвоздило к стене отрока. Кажется, это был Гюнтер. Из-за спины раздался женский крик, но механик не оглядывался, выхватив меч. Однако сразиться в рукопашную не пришлось. Иблио метнул свой стилет и последний монгольский воин, также пораженный в узкую щель между доспехом и шлемом, упал замертво. С охранниками было покончено.
Забубенный спрыгнул вниз. Три освобожденные девушки в ужасе отпрянули от него, прильнув к стенам. Но Григорию некогда было их успокаивать. Он метнулся к массивной двери, что вела из башни наружу и дальше, через освещенный факелами коридор. У дверей никого, в коридоре тоже. Но в дальнем конце, за поворотом, слышны шаги. Вот-вот кто-то появится. Механик подналег и стал закрывать полуоткрытую дверь в башню. Она была тяжелой, но подалась. Рядом возник отрок Иблио и помог механику. Когда Григорий уже почти затворил дверь, в узкий просвет между ней и косяком он увидел, как в коридор, освещенный неровным светом факелов, вошел хан Каюк и десяток нукеров следом. Они сразу поняли, что дело не ладно, – дверь не могла быть закрыта. Нукеры рванулись бегом вперед, сдергивая луки, но механик успел задвинуть железный засов раньше. С той стороны в тяжелую дверь гулко вонзились две стрелы.
– Поздно, братцы, – сказал Григорий, обернулся к Констанции и сгрудившимся за ее спиной девушкам, бросил, – где дверь? Вон та?
Констанция обернулась на тяжелую дверь за своей спиной, но отрицательно мотнула головой.
– Нет, вот эта, – она указала на небольшую, едва заметную дверцу, обшитую деревянными планками, прямо под лестницей. Дверь почти сливалась со стеной, не привлекая внимания.
В этот момент монголы забарабанили во входную.
– Эй, открывай! Кто там засел? Сейчас всех разорвем!
– Доберитесь сначала, – тихо проговорил себе под нос Григорий, в душе радуясь, что при штурме эта дверь уцелела, и повернулся к своей любовнице, – давай ключ!
Констанция сняла с шеи ключ на золотой цепочке, протянула Григорию. Механик взял его, подивившись странной форме, и попытался вставить в отверстие. Ключ был действительно странный. Точнее, на первый взгляд, это было два ключа на одном шестке. Один имел почти крестообразное жало, другой острое, треугольное, с насечками, похожее на наконечник копья. При желании таким ключом можно было легко выколоть кому-нибудь глаз. "Неудобно, наверное, такой ключик на груди носить, – подумал Забубенный, ныряя под лестницу и тщетно пытаясь рассмотреть форму входного отверстия замка. Ближайший факел мерцал в дальнем углу башни, а здесь под лестницей царил полумрак.
Крики монголов с той стороны усилились. И вдруг что-то сильно ударило во входную дверь, едва не сорвав ее с петель. "А проход широкий, – промелькнуло в мозгу механика лихорадочное соображение, – Неужели они смогли втащить сюда таран или бревном стараются?
А ключ все не вставлялся. Ерзал, царапал, но не входил. Следующий удар заставил дверь затрещать. Однако после третьей попытки механик все же вставил ключ и с нажимом провернул три раза. Толкнул дверь. Она подалась. Без скрипа. Пахнуло сыростью и могильным холодом. Словно Забубенный открыл дверь в позабытый склеп. "И куда интересно на самом деле ведет этот ход?", – засомневался механик, однако новый удар во входную дверь, едва не расколовший ее пополам, заставил впечатлительного чародея позабыть о клаустрофобии. Монголы были страшнее вампиров.
Григорий внезапно рванулся назад и сорвал со стены единственный горевший факел. Осветил вход, за которым открылась небольшая комнатка и узкая лестница, каменные ступени которой уходили вниз, в темноту.
– Заходите, – приказал механик столпившимся перед входом женщинам, – Быстрее! Только тихо, не дышать.
Первой, нагнувшись, вошла Констанция, как и подобает. За ней, робея и дрожа от страха, фрейлины, а потом все остальные. Последним в небольшую дверку проскользнул великий механик, прикрыв ее за собой. К его удивлению, на двери оказалась защелка. И дверь отгородила их от внешнего мира, закрывшись сама собой. "Хорошие все-таки у немцев механики, умеют замки делать, – мысленно похвалил Забубенный коллег из Германии, – но, что будет дальше, черт побери". Последнее он сказал зря, – факел мигнул так, что чуть не погас.
Григорий приказал себе не вспоминать никакой чертовщины, пока не выберется наружу. Но это было легче сказать, чем сделать. Подземелье, в котором они оказались, представляло собой небольшую мрачную круглую комнатку с каменными стенами и тремя дверями, где едва поместились девять, нет уже восемь, человек. Несчастного Гюнтера оставили на лестнице умирать, несмотря на причитания фрейлин, – монгольское копье рассекло ему все внутренности и вышло из поясницы. Он был уже не жилец. А подземелье было точно таким, как и описывала Констанция. Если не считать затхлости воздуха и шороха потревоженных крыс. Значит, не соврал магистр. Да и зачем ему врать жене своего хозяина.
Забубенный прошелся вдоль дверей с факелом. Посмотрел на Констанцию.
– Какая же из них?
Жена императора пожала плечами. А Григорий походя отметил что в свете факела, даже в этих "обносках", Констанция была чудо как хороша. Ее волосы свободно ниспадали на плечи. А глаза горели каким-то демоническим огнем, словно она совсем не боялась подземелий. Механик даже чуточку озадачился, но, убрав факел от ее лица, успокоился. Никаких зеленых точек вместо глаз во тьме он не увидел.
Начать решил с левой двери. Григорий передал факел Иблио, а сам сосредоточился на замке. Но, едва он попытался вставить ключ другой острой стороной, как снаружи послышался страшный грохот – монголы выбили входную дверь и проникли в башню. Их подкованные сапоги застучали по каменной лестнице. К счастью никто не обратил внимания на маленькую дверку под ней. Пока. Надо спешить. Совсем скоро Каюк узнает, что королевы нет в замке. Ох, как он расстроится. И горе тому, кто подвернется под его горячую монгольскую руку.
Забубенный вставил ключ, но тот отказывался повернуться. Тогда механик перешел ко второй, покрытой плесенью, двери. Тот же результат. А в третью замочную скважину ключ отказался проникать вообще. Не подошел.
Механик растеряно посмотрел на Констанцию, затем на фрейлин, настороженно озиравшихся по сторонам и вздрагивавших при каждом шорохе. Девушки из прислуги держались спокойней, хотя им тоже не доставляло удовольствия лазать по мрачным подземельям и пугать крыс.
Григорий почесал голову. Подбодрил сам себя, – "Думай, механик, думай!". И вдруг придумал. Он перевернул ключ обратной стороной, и ключ вошел в замок. Щелчок. Дверь подалась. "Как все просто, – обрадовался механик, – такой же замок. Неужели немецким механикам лень было сделать что-нибудь позаковыристей для такого случая?". Но в душе он был рад, что так быстро разобрался с этой дверью, за которой начинался подземный ход. Как он думал.
На самом деле, спустившись, на сей раз первым по узкому каменному коридору, Григорий через десять шагов обнаружил еще одну дверь. "Просто "Форт Байярд" какой-то, – раздосадовано подумал механик-чародей, – не хватает еще загадок в каждой комнате".
Но загадок не было, а новая дверь была. Кроме того, шедший последним отрок Иблио машинально закрыл за собой дверь и в тишине раздался характерный щелчок. Это означало, что теперь они заперты здесь, ибо двери открывались только с одной стороны. С обратной просто не было отверстий под ключ. Дорога в один конец. Механик это заметил еще в первой комнате, а вот Иблио нет.
Последние неясные звуки, доносившиеся снаружи, пропали. Теперь их точно никто не найдет. Но и сами они обратно тоже не смогут вернуться. Едва не выругавшись, Забубенный приказал Иблио приблизиться с факелом. Затем нагнулся, и в мерцающем свете стал прилаживать ключ в имевшееся отверстие сначала одной стороной, потом другой. Почему-то не получалось. Ключ или не входил, или входил криво и не поворачивался. Провозившись так довольно долго, механик в отчаянии обернулся к Констанции и спросил:
– У тебя другого ключа нет?
Та отрицательно махнула головой.
– Может тут замок сменили на новый? – разочарованно протянул механик, но замок был старый. Родной. Ржавый. Только не хотел открываться. Но, взяв себя в руки и приглядевшись, Забубенный вдруг заметил насечки на краю треугольной головки ключа и такие же на одной из сторон замочной скважины. Приложил и они сошлись. Ключ проник внутрь, повернулся со звонким щелчком.
"Механики хреновы, – не сдержался Забубенный, вытирая пот со лба, – фашисты проклятые. Насечек понаделали". Отдышавшись, он взял факел из рук Иблио, толкнул дверь и осторожно шагнул во мрак, звонко стукнув ножнами меча о косяк.
За дверью снова оказалась лестница, ведущая еще на один уровень вниз, но никаких новых дверей больше не было видно. Григорий потрогал стены, присмотрелся. Стены были добротные, выложенные камнем. Почти не обрушенные. Сразу было видно, что подземный ход строился на совесть и содержался в чистоте. Он был невысок, но и не заставлял пока сгибаться в три погибели. Забубенный сейчас стоял почти в полный рост, лишь слегка наклонив голову. Но это пока… Механик посветил вперед и смог разглядеть метров пятьдесят дороги, а дальше ход поворачивал в сторону.
– Ну, что барышни, – вздохнул Забубенный, – пошли. А то факел, не ровен час, погаснет.
И двинулся по проходу первым.
Глава тринадцатая. В подземельях замка
Метров сто он прошагал свободно, всматриваясь себе под ноги, затем каменный коридор повернул влево и пошел вниз. Пока что нигде особенно не сужаясь. Шагая под уклон, Забубенный то и дело останавливался и смотрел назад, не потерялся ли кто. Но Констанция и ее придворные бодро вышагивали вслед за механиком, как за путеводной звездой, боясь отстать даже на один на лишний шажок. Никто не хотел остаться в темноте. Особенно немецкий отрок Иблио, шедший замыкающим группы.
Фрейлины, подобрав подолы, передвигались в неестественных позах по подземному коридору, не понимая, кто вообще может пользоваться такими неудобными ходами, да еще без дневного освещения. Они с диким ужасом смотрели на щербатые стены, из которых то и дело вылезали корни деревьев, проросшие сквозь каменную кладку. Часто попадались норы, из которых выскакивали потревоженные мыши. К счастью, более крупных грызунов пока не встречалось.
Один раз Григорий даже вынужден был остановиться, поскольку услышал дикий вопль позади себя – это Агнесса увидела вылезавшую из щели мышь и свалилась в обморок. "Нашла время, – раздосадовано подумал Забубенный, вынужденный вернуться назад и осветить факелом место событий". Мышь, испугавшаяся не меньше Агнессы, уже испарилась в неизвестном направлении. Но фрейлина еще долго отказывалась идти дальше, пока Григорий не прикрикнул на нее и не погрозил кулаком. А Констанцию попросил перевести ей, чтобы Агнесса больше и не думала падать в обморок, если не хочет остаться здесь навечно. Ибо факел уже начинает гаснуть. И если притормаживать у каждой мышиной норки, его надолго не хватит. Только после этого бледная как мел Агнесса, согласилась идти дальше. Изабелла не так боялась мышей, за что Григорий был ей сейчас благодарен.
Что касается девушек из прислуги, то они шли в хвосте колонны и видели ровно половину того, что видели идущие сразу за факелоносцем Забубенным, а потому вели себя спокойней. Незнание – залог спокойствия.
Учитывая все это, Григорий не стал поднимать лишнего шума, когда увидел мирно ползущую змею. Почуяв свет, она попыталась скрыться, но каменная кладка помешала ей сразу улизнуть, а нора была, видно, далеко. Поскольку, направление движения колонны беглецов совпадало со змеиным, что-то надо было предпринять. Это был все-таки не уж, а настоящая гадюка. Мало ли что взбредет ей на ум. Это была ее территория. Не теряя времени, механик вытащил меч и разрубил ее пополам. А потом рубанул еще раз и отсек голову, откинув носком ботинка в сторонку. Но барышни, заинтригованные сверкнувшим в свете факела мечом, все же рассмотрели нашинкованную змею. Тихо обменялись мнениями по-немецки за спиной напряженно слушающего механика. Но, к счастью никто не упал в обморок. Может, змей они боялись меньше, чем мышей. А может быть, на всех хорошо подействовал инструктаж Агнессы.
По ощущениям Григория они уже прошли метров семьсот. Когда ход, после очередного поворота, опять пошел вниз, механик забеспокоился. "Он что, к центру земли ведет, что ли", – озадаченно подумал Григорий, а вслух спросил у Констанции:
– Какой длины ход? Долго еще идти?
Сама замученная этим затянувшимся походом по подземелью, Констанция отвела рукой со лба свисавшую прядь волос и, посмотрев на него, извиняющимся тоном пробормотала:
– Я не знаю точно. Он должен выходить на берегу реки.
Григорий пошел дальше, напрягая память. Реку он видел при осаде замка. Она протекала как раз на полверсты левее крепостной стены. Значит, они уже могли быть где-то под ней. Или совсем близко от выхода. Но вот делала река там поворот, огибая стену, или нет, он не знал. Но, прикинув угол наклона подземного хода и пройденное расстояние, Забубенный пришел к интересному выводу. Похоже, что этот ход, как питерское метро, проложен ниже уровня реки. Немецкие строители не торопились, работали на совесть. "Интересно, – подумалось вдруг Забубенному, – а тевтонцы потом этих строителей здесь же и похоронили для сохранения секретности, как их эсэcовские потомки, или все же отпустили, просто отрезав языки?".
Словно в подтверждение его мрачных мыслей, ход вдруг немного расширился, и свет факела выхватил два скелета, прикованные цепями к стене. На них висели какие-то обрывки истлевшей одежды. Констанция вздрогнула. Фрейлины тоже, схватившись за руки. Служанки даже вскрикнули, в страхе отведя глаза от скелетов. А Забубенный подумал: "Нет, это не строители. Вдвоем они такой ход не смогли бы осилить". И тут ему в голову пришла логичная мысль.
– Послушай, Констанция, – спросил он у внезапно побледневшей жены императора, – а вашей королевской семье не пропадали случайно претенденты на престол?