Выяснив, что творится позади, Григорий обернулся на странный шум. Все рыцари, только что стоявшие, гордо уткнув руки в бока, теперь рухнули наземь, преклонив колено перед Констанцией. Они узнали в прискакавшей амазонке жену своего императора.
Констанция что-то громко сказала, даже крикнула, переходя на немецкий, и махнула рукой в сторону моря. Забубенный почти ничего не понял, с трудом различил только имя "фон Бельзиц". Один из рыцарей, рыжий, с короткой подстриженной бородой, поднялся первым. Видимо, это был он. Тевтонец с удивлением что-то спросил у императрицы, та коротко ответила ему. Забубенный опять различил только имя "Клаус фон Штир".
Закончив разговоры, Констанция уверенно направилась по сходням на галеру, сделав знак Григорию следовать за собой. А когда он на дрожащих ногах поднялся на борт, провожаемый странными взглядами тевтонцев, жена императора представила его собравшимся очередной фразой по-немецки. Из нее Забубенный заключил, что его теперь зовут Грегор фон Крайзеншпигель и он немецкий рыцарь, давший обет молчания.
Тевтонцы переглянулись в недоумении. Никогда прежде они не знали такого рыцаря. Но, к счастью для новоиспеченного Крайзеншпигеля, в этот момент большой отряд венгерских конников, рассеяв толпу, ворвался на пристань.
Рыцарь фон Бельзиц, судя по всему, бывший здесь за командира и за капитана одновременно, потеряв учтивость, рявкнул на толпившихся у сходен фрейлин, загоняя их на галеру. Воздух резанула короткая команда и вдоль борта выстроились арбалетчики.
Галера ожила. Якоря были мгновенно подняты. Два ряда весел, управляемых загорелыми и крепкими рабами, поднялись и опустились со всплеском в воду. Корабль стал отходить кормой в море. Одновременно с этими маневрами, одетые в кольчуги арбалетчики, выстроились ближе к носу, и встретили шквальным огнем подскакавших к самому краю пристани венгерских конников. Их доспехи сверкали под южным солнцем уже очень близко. Казалось, еще немного, и беглецов схватят. Закуют и отправят обратно к венгерскому королю.
Но, и немецких солдат с арбалетами было немало, человек пятнадцать. От одного залпа в упор на камнях пристани осталось лежать не меньше десятка атаковавших. Ряды венгров смешались. Следующий залп скосил еще семерых.
А галера удалялась. Весла методично вздымались и опускались с громкими всплесками. Тонкая полоска воды между носом имперской галеры и пирсом прибрежного городка со странным названием Добржич все расширялась.
Забубенный, стоявший на приподнятой вверх корме галеры рядом с Констанцией и остальными беглецами, увидел, как исказилось гримасой злобы и бессилия лицо венгерского командира, который продолжал гарцевать под арбалетными стрелами, сжимая рукоять бесполезного меча. Он почти догнал беглецов, но в последний момент добыча все-таки ускользнула от него.
Когда галера отошла на безопасное расстояние, и, развернувшись кормой к берегу, приняла походное положение, всем стало ясно, что венгры их уже не догонят. Тогда всадник вскинул руку вверх и прокричал что-то грозное вслед уплывавшим. До ушей Забубенного долетело проклятие на венгерском. Но, что именно хотел сказать всадник, чародей не понял. Да это было уже и не важно. Они спаслись. Побег из замка удался.
Глава шестнадцатая. По волнам Адриатики
Еще какое-то время механик смотрел в сторону удалявшегося берега. Далматинское побережье. Там была Хорватия, за ней почти покоренная монголами Венгрия, а еще дальше многоликая Русь. Князья киевские, галицкие, да волынские. Черниговцы, воевода Бок. Субурхан со своими амбициями. Все это осталось теперь за кормой имперской галеры, которая под методичные всплески весел, уносила горемыку-чародея подальше от родных мест. В неизвестную страну, населенную чужеземцами, говорящими на всех языках, кроме родного.
– И какой черт занес меня на эту галеру? – выругался Забубенный вслух, не выдержав стресса.
К счастью, не слишком громко, так что его услышали только стоявшие рядом фрейлины и отрок Иблио. Но ничего не сказали. Они давно привыкли к странному поведению нового фаворита своей госпожи.
Едва экипаж галеры почувствовал себя в безопасности, рыцари, руководившие обороной, распустили арбалетчиков по своим местам и явились пред светлы очи Констанции, снова преклонив колени. При этом они как-то странно поглядывали на Забубенного, стоявшего рядом с королевой, видимо, не зная как к нему относится. То ли он сам был равен королям, поскольку не вставал на колени перед женой императора, то ли вообще неизвестно кто. Григорий, на которого сразу столько всего навалилось, и сам понятия не имел, как выкрутиться из этой ситуации. Но что-то следовало предпринять. И он с мольбой посмотрел на Констанцию, говорившую с рыцарями по-немецки.
Самый главный из них, рыжий здоровяк, получив ответы от жены императора, поднялся. Все остальные тоже вслед за ним. Поклонившись еще раз, рыцари удалились на нос и там стали о чем-то совещаться. Было их всего пятеро. Кроме них на галере находилась дюжина арбалетчиков в белых плащах тевтонцев и, ближе к корме, еще с десяток воинов с короткими мечами, баграми и крюками. "Прямо пожарная команда", – объяснил себе их странное вооружение механик. На веслах сидело множество рабов, всех и не сосчитаешь, по двое на каждом весле. В длину эта галера была вытянута метров на сорок-пятьдесят, как показалось Забубенному, окрестившему ее "здоровой шаландой". На носу виднелось сооружение, похожее на катапульту. В середине корпуса гордо высилась одна-единственная мачта.
– Чего хотели эти ребята? – поинтересовался Забубенный, сделав пару шагов назад вслед за женой императора. Констанция оперлась на резной поручень, огибавший всю корму, и теперь тоже с грустью смотрела на уже ставшее узкой полоской далматинское побережье.
– Они спросили меня, куда держать курс. Я приказала в Бриндизи, Фридрих сейчас там вместе со всем двором.
Обернувшись на легкий шелест материи, Григорий увидел, что на галере поставили парус и подняли весла. Судно резко прибавило ход. Теперь из-за паруса рыцарям было не видно, что давший обет молчания тевтонец о чем-то говорит с женой императора. Впрочем, на корме и без этой пятерки глаз и ушей хватало.
– А где это, на Сицилии? – поинтересовался Григорий.
– Нет, это в южных италийских землях.
– И долго нам идти до этой Бриндизи?
– Всего день и ночь с попутным ветром. Если, конечно, никто не встретится из врагов.
Забубенный удивился.
– А кто здесь может встретиться, мы же на море. Венгры далеко, монголы и подавно. Да и плавать они не умеют, сам видел.
Констанция взглянула в глаза механику.
– Это море неспокойное, Грегор. Здесь хватает врагов и без них. На далматинском побережье много пиратов. Ближе к вечеру мы будем проходить острова Корчула и Лагоста, где они свили свои гнезда.
Григорий не поверил своим ушам, но Констанция была спокойна, рассказывая о возможных напастях, словно совсем не боялась их. "Меня что ли пугает, – обиделся Забубенный, – да я вроде пуганый. Хотя, конечно, к пиратам не хочется. Наверное, они не добрее монголов".
– Венеция тоже недалеко, – продолжала Констанция просвещать Григория, незнакомого с местными политическими коллизиями, – у нее много кораблей. И они будут рады досадить Фридриху не меньше короля Андрея, захватив меня.
"Господи, – озадачился Забубенный, – сколько же государств гоняется за этой несчастной женщиной, чтобы досадить императору. Чем же он их всех так достал?". Но вслух спросил:
– А друзья у твоего Фридриха на этом море есть?
– Нет, – спокойно ответила Констанция, – здесь есть он сам. Его рыцари и флот. Он император. Этого хватает.
– А что же он тогда не послал целый флот, чтобы тебе было спокойнее возвращаться? – удивился Забубенный, скользнув взглядом вдоль бортов одинокой галеры, бороздившей столь враждебную ей Адриатику.
Констанция горько усмехнулась и Забубенный уловил печаль в ее голосе. Давнюю, застарелую, которую ничем уже не просветлить.
– Он не любит меня, Грегор. Потому без сожаления и послал с тевтонцами в Венгрию, чтобы сделать за моей спиной свои дела через тайных советников. Если я не вернусь, он не опечалится. Женится снова на другой. Потому, для меня и одной галеры достаточно.
Забубенный был в шоке, услышав от жены императора такие речи. "Впрочем, чего еще ожидать, если семья создавалась не по любви, – подумал Григорий, вспомнив о том, что их насильно женил римский папа, преследуя свои резоны, – это даже закономерно. "Стерпится-слюбится" в данном случае не прошло".
– Ну а мне что делать? – задал, наконец, самый правильный вопрос механик-чародей, – когда мы приплывем к твоему Фридриху.
Констанция оторвала взгляд от морской дали и пристально взглянула в глаза Забубенного. Теплые волны бились о борт галеры, обдавая брызгами.
– А что ты хочешь?
Забубенный молчал, не зная, что сказать.
– Я сдержу свое слово Грегор, – промолвила Констанция, немного помолчав. – Я представлю дело так, будто ты спас меня от монголов, ведь так и было. Фридрих наградит тебя, как захочет. Может быть, возьмет на службу. Ему нужны механики. А что будет с нами дальше, я и сама не знаю.
Забубенный призадумался. Да, что будет дальше, сейчас действительно не знал никто. Но, если сложится карьера механика, это уже будет хорошо. Только придется учить немецкий, но Забубенного не пугали технические трудности. Ради овладения механическими премудростями можно и покорпеть над учебниками.
– А пока, ты можешь отдохнуть, – заметила Констанция, выводя Забубенного из мечтательного состояния, – Под этой палубой есть три комнаты. В одной буду я, рядом фрейлины, ты можешь занять крайнюю.
– А рыцари где будут спать? – удивился Забубенный.
– Нигде, – сообщила Констанция, – пока не доставят меня императору, они отдают свое морское жилище мне и моим придворными.
– Круто, – покачал головой механик, – но я не против. А как же пираты?
– Это их заботы, – отрезала Констанция, – либо мы все доплывем, либо погибнем.
– Хорошая альтернатива, – пробормотал Забубенный, вдохнув свежий морской воздух.
Спустившись вслед за Констанцией по лесенке, он нырнул в крайнюю низкую дверку и оказался в небольшой каморке. К деревянному полу был прибит узкий лежак, прикрытый подобием матраса из соломы. Иллюминаторов не было. Спасательных жилетов тоже. Однако Григорий на большее и не рассчитывал. Морской болезни он с детства не боялся, а для того, чтобы отдохнуть и поразмыслить о будущем каюта вполне подходила.
Временно прикомандированный отрок Иблио помог Забубенному снять доспехи и удалился. Едва отцепив меч, Грегор фон Крайзеншпигель повалился на лежак и, не обращая внимания на качку, быстро уснул. Слишком много впечатлений свалилось на его буйную голову.
Когда Забубенный проснулся и, толкнув узкую дверку, шагнул на палубу, была уже ночь. Точнее, наступал рассвет, напоминавший о себе тонкой полоской света над темной гладью моря. Григорий подошел к борту и, потянувшись, стал всматриваться в предрассветную мглу. Дул попутный ветер. Ладья ходко шла под парусом. Рабы кемарили на своих скамейках, побрякивая в полусне цепями. Прохаживался вдоль рядов арбалетчик, выполняя работу надсмотрщика. Остальные солдаты дремали тут же, почти у кормы. Где сейчас находились рыцари, Забубенный не понял. Наверное, спали на носу галеры, прикрывшись по-походному плащами. "Да, неудобно получилось, – подумал с поздним раскаянием Григорий, – выселили законных хозяев из каюты". Хотя, отдали бы они ему свою каюту, если бы рядом не было жены императора, у механика уверенности не было. Может, спал бы сейчас на коврике. Согласно законам гостеприимства.
Посмотрев по сторонам, механик вдруг заметил яркое пятно над водой позади галеры, похожее на поднимавшееся солнце. Но, приглядевшись, Забубенный понял, что это не солнце. Это на приличном расстоянии от галеры горел какой-то корабль. Звуков было не слышно, но даже отсюда были видны метавшиеся по палубе тени. Кто-то прыгал за борт, кто-то пытался спасти имущество. По всему было ясно, что корабль загорелся не от брошенного окурка, а подвергся нападению. Долго всматриваясь в место действия разыгравшейся на воде драмы, механик различил силуэты еще двух кораблей, быстро удалявшихся от объятого пламенем. Видимо они и подожгли неизвестное судно. Но, зачем? И кто был на всех этих кораблях – друзья или враги местного императора? Вспомнив рассказы Констанции о местных нравах, Забубенный решил, что это враги. Пираты или венецианские рейдеры?
Но рядом не было никого, кто мог бы ответить на вопросы Забубенного. Да и задать эти вопросы он не мог никому, кроме Констанции, и то, тайком. А сама Констанция спала сейчас мирным сном, словно происходящее за кормой ее совсем не беспокоило. Или рыцари-мореходы ей не доложили, решив не беспокоить. "Либо мы все доплывем, либо погибнем, – вспомнил механик произнесенные на сон грядущий слова жены императора". Поэтому, посомневавшись еще пять минут, Грегор фон Крайзеншпигель неожиданно для себя решил не раздувать панику, а пойти обратно в кубрик и продолжить размышления во сне. Так спокойнее. Авось пронесет.
Как решил, так и сделал. Вернулся в каюту, скрипнув дверью. И, снова оказавшись на лежаке, быстро уснул, несмотря на нервозность окружающей обстановки. Ведь во сне даже опасность кажется нереальной.
А когда Григорий проснулся во второй раз, на палубе уже раздавались деловитые окрики надсмотрщиков и щелканье бичей. Видно, галера опять шла на веслах. Волна била в борт. Качка усилилась. Забубенный потянулся и посмотрел на свои доспехи, сложенные горкой в углу. Надевать их страшно не хотелось. Может быть, благородным рыцарям позволялось во время морских путешествий гулять по палубе только в исподнем? Но, не зная точно, как следует одеваться рыцарю во время морского плавания, Забубенный решил все же доспехи надеть. А то будет выглядеть неприлично. Все же дамы рядом. Да еще какие. Не прибегая к помощи отрока Иблио, которого еще нужно было вызывать на подмогу, Забубенный сам оделся во все железяки, кроме панциря, прицепил пряжкой плащ и вышел на качавшуюся палубу.
Море по-прежнему охватывало галеру со всех сторон, хотя впереди, прямо по курсу виднелась в утренней дымке тонкая полоска неизвестного берега. Оглядевшись по сторонам, рыцарь, давший обет молчания, заметил Констанцию, которая завтракала вместе со своими фрейлинами. Походный императорский двор, состоявший сейчас из самой Констанции, Изабеллы и Агнессы, расположился вокруг низкого деревянного столика, богато отделанного резьбой и золотой росписью. "Хороший столик, – подумал механик с завистью, – мне бы такой на рыбалку в прошлой жизни, все бы ахнули".
На столике стоял кувшин с вином, фрукты, какие-то рулетики и другие сложные мясные закуски, неизвестные Забубенному, больше привыкшему к простым шашлыкам или отбивным. Фрейлины, дорвавшись до более-менее приличной еды, картинно поедали все, что стояло перед ними, бросая снисходительные взгляды на появившегося из своей каюты механика. "Небось, мясо медведя вспоминают", – ухмыльнулся Григорий, приближаясь. Но в этот момент взгляд его упал на два корабля, следовавших за императорской галерой на приличном расстоянии. Но, это расстояние, как показалось Григорию, стремительно сокращалось.
Поприветствовав поклоном Констанцию, рыцарь, давший обет молчания, поднялся на корму и встал к бортику ограждения, разглядывая корабли. Есть, конечно, хотелось, но не просить же, в самом деле. Придется ждать, пока соизволят предложить. Здесь тебе не лес. Этикет, черт возьми. Надо привыкать. И Забубенный с некоторой грустью вспомнил лесные просторы, где он хоть пару дней был свободен от этикета и даже от условий жизни лагеря монголов. "Кто же это такие?" – подумал он, глядя на корабли, чтобы отвлечься от мыслей о еде.
Словно в ответ на его мысли перед женой императора появился рыжебородый рыцарь-капитан, который, кивнув Забубенному, приблизился к Констанции и заговорил с ней, предварительно извинившись за то, что прерывает высочайший завтрак. За время короткого разговора тевтонец несколько раз указывал на корабли, а Констанция оборачивалась в их сторону. Насколько механик смог понять по тону рыцаря и испуганному взгляду Констанции, это действительно были не друзья. И хотели они, видимо, не просто сопроводить жену императора до места назначения.
Наконец, совет был закончен. Рыцарь спустился на палубу галеры и велел подналечь на весла. Надсмотрщик щелкнул бичом, приложив рабов по загорелым спинам. Галера и без того шедшая, на взгляд механика, довольно быстро, полетела по волнам еще быстрее.
Когда рыжебородый удалился, а фрейлины встали из-за стола, Констанция жестом позволила механику сесть рядом с ней на небольшой стульчик с мягкой подушкой, который показался Григорию почти детским. Но ничего лучше этой походной табуретки на корабле, видимо, не имелось.
Устроившись на стуле, который скрипнул под весом рыцаря, давшего обет молчания, Григорий отведал местных деликатесов – кусочки мяса оказались острокислыми, залитыми каким-то неизвестным соусом. Несмотря на терзавшие его муки голода, такого кушанья механик осилить не смог. Через силу съел пару кусков, закусив их лепешкой, хоть немного напоминавшей знакомую пищу. Отправил в рот пару соленых оливок. Возникший из-за спины отрок Иблио налил вина в бокал. Забубенный с удовольствием выпил глоток. Вино, к счастью, было отменное. "Да, – подумал про себя Григорий, – местная кухня меня наверняка еще удивит. Привыкать придется. Не знаю, что там едят эти сицилийцы, но вино у них хорошее".
– Откуда вино? – не удержался от вопроса вслух Забубенный, немного расслабившись на свежем воздухе. Рыцарей рядом не было, а окружения он не стеснялся, – небось, издалека везли? Испанское?
– Нет, – ответила Констанция, – хотя ты прав, у моего отца в Арагонской земле делают отличное вино. Но это вино сделано здесь. На Сицилии. Фридрих большой выдумщик. Следит за земельными владениями, устраивает фермы. Велел разбить множество виноградников. Привез из Африки странные растения. Ни одной пустоши не обделил вниманием.
– Да ну? – удивился Забубенный, – и что же он привез?
– Хлопок. Есть сахарный тростник. И даже небольшая плантация финиковых пальм. Все это неплохо прижилось на местной земле.
– Да твой муж просто образцовый председатель колхоза, – похвалил Забубенный, хотя Констанция его не совсем поняла, – но меня, честно говоря, больше интересует, где мы сейчас находимся, и что это за странные корабли пытаются нас догнать.
Отпив сицилийского вина, Констанция обернулась назад, с тревогой посмотрев на преследователей.
– Это венецианские нефы, – кивнула она на корабли, – хотят догнать нас и взять в плен, хотя пока и не догадываются, кто здесь находится.
– А когда догадаются, отстанут что ли? – попробовал пошутить Забубенный, но шутка не удалась, и тогда он, на всякий случай, задал вопрос, – а пираты? Ночью в море я видел горящий корабль.
– Да, мне доложили, – ответила Констанция, не смутившись, – это и были пираты.
– Правда? – Забубенный подался вперед, – а кто же их сжег?
– Венецианцы, – просто ответила Констанция.
– Но, зачем? – не понял Григорий, – они напали на венецианцев?
– Думаю, что наоборот. Они хотели напасть на нас, но не успели. Помешала ночь. А, бросившись в погоню, на свою беду повстречали венецианские корабли. Вот и все.
– Как все просто, – кивнул механик, – одни преследователи сожгли других. Для нас это, конечно, неплохо. Но ведь они на самом деле могут нас догнать. У них больше парусов.