Потребители спиртного вели себя намного более развязно, чем тихо чавкающие пожиратели деликатесов. Правда, за те несколько минут, что мы с Палычем прибирались к выходу, раскрепостились все - целые делегации мародеров обменивались дружескими визитами, меняя награбленные продукты на спиртное и наоборот. Люди перестали стесняться - повсюду слышались разудалые крики и женские визги:
- Люди, кушайте, но только не подавитесь!
- Это я удачно зашел!..
- Икра-то просроченная! Горчит! Вот суки, а!..
- Ешь ананасы, рябчиков жуй!
- Товарищи, ешьте буржуазию!
- На вынос не получится - там архаровцы стоят, обыскивают…
Действительно, на выходе между рядами касс выстроились несколько человек в черной форме с фонариками в руках. Они были очень рассержены и повторяли выходящим из зала пьяным и сыто икающим посетителям одно и то же:
- Вынос продуктов из зала будет рассматриваться как кража! Ничего брать не разрешается! Выходите, не задерживайтесь!
Ближайший к нам охранник осветил нас с Палычем и изумленно закричал на весь зал:
- Трезвые?!
Он начал было ощупывать свободной рукой наши тела, но Палыч тут же брезгливо отпихнул его и сказал:
- Не суетись. Мы ничего не взяли.
Охранник слегка набычился, встал в проходе и начал осматривать нас с помощью фонаря:
- То, что не брали, я вижу. Но почему не пили?
Палыч молча протиснулся мимо него к выходу, а явслед за ним, бросив охраннику на прощание:
- Сифак лечим, чего непонятного.
- А-а,- посочувствовал охранник.- Вот ведь не повезло!
Мы сели в машину и, пока она заводилась, молча смотрели на темный куб супермаркета, из которого доносились слышимые теперь уже на улице радостные крики и даже песни в хоровом исполнении.
- Анекдот в тему знаешь? - вдруг спросил Палыч,заводя машину.
Я пожал плечами, и он продолжил, выруливая от обочины на темный проспект:
- Два журналиста жрут на халявном фуршете. Ну,метут все подряд, только писк за ушами стоит. А третийстоит, не ест ничего, не пьет. Они его спрашивают -ты чего, коллега, заболел? Он им отвечает - да нет,просто я ем, только когда мне хочется. Тогда они ему в ответ, хором - нуты прям как животное!..
Я засмеялся, а Палыч, не отрывая взгляда от дороги, грустно заметил:
- Сколько раз такое вижу, каждый раз удивляюсь -как же люди недалеко ушли от животных.
- Где это ты такое уже видел? - удивился я.
- Где я видел, как ведут себя люди, дорвавшись до халявы? -переспросил Палыч.-да я всю жизнь за этим наблюдаю! От однокурсников на овощебазе до чиновников, которые цилят госбюджет.
- А-а, ты в этом смысле… - Я уважительно кивнул.
- А смысл всегда один: человек - это недоделанная человекообразная обезьяна,- Жестко сказал Игорь и затормозил.
Как выяснилось, прямо возле моего подъезда.
Глава третья
Ничто так не вызывает желание заткнуть уши, как немые женские вопросы. Сначала Ленка прыгала от радости (почти всю среду и еще часик-другой с утра четверга), узнав, что этим летом полетит с Лизкой отдыхать не к маме в Мурманск, а в настоящее теплое зарубежье. Но, отпрыгав положенное, она стала странно на меня посматривать своими серыми серьезными глазищами, и я, конечно, догадался, о чем она хочет меня спросить.
Поэтому я строго ответил:
- Нет! Ты же знаешь, почему я не считаю это необходимым. Я люблю тебя и все такое… Но пропивать последние деньги на тупой и никому не нужной пьянке я не стану. Мне эти две штуки еще потом отдавать, между прочим.
Ленка надулась, цапнула Лизку и потащилась на улицу гулять именно в тот момент, когда я залез в ванну мыться. Так что велосипед с ребенком она перла с четвертого этажа нашей "хрущобы" самостоятельно - под перекрестным обстрелом недоуменных соседских взоров.
Мы расписались с Ленкой сразу после рождения дочки, но свадьбы как таковой не было, поскольку не было ни лишних денег, ни главного - желания. Мне тогда отравляла настроение учеба, а Ленке просто было некогда организовывать подобное мероприятие - дочка забирала все время молодой мамаши без остатка.
Но Ленке очень хотелось покрасоваться в подвенечном платье, которое ей подарил негодяй Палыч. Он, гад, чувствует такие вещи и постоянно норовит напомнить мне обо всем, чего я не сделал в этой жизни. В результате Ленке уже два года хотелось праздника, который я был обязан организовать и оплатить. Но это же смешно, не правда ли?
Впрочем, что тут рассусоливать - все и так понятно…
Кстати, о негодяях - Палыч явился к вечеру, небрежно отмел приглашение посидеть на кухне с рюмкой кофе и буквально вытолкал меня на улицу, напомнив о подряде на охрану поликлиники.
Ленка так и не отошла от утренней обиды, поэтому с демонстративным недоверием качала головой, глядя на мои лихорадочные сборы, и даже крикнула нам на прощание:
- Передайте приветы вашим девочкам I
Собственно, никаких особых сборов не понадобилось - я поехал на дежурство в спортивном костюме, в котором фигурял дома, только вместо домашних тапок нацепил кроссовки. Еще я вытащил из холодильника шматок колбасы, посмотрел на него критически и в конце концов запихал обратно - аппетит Ленка умеет испортить…
По дороге Игорь непрерывно болтал по телефону, так что я от скуки изучил все наклейки на его тарантасе. Одна, на лобовом стекле, показалась мне занимательной: "Запасной выход. При аварии выбить стекло головой, вылететь вперед". Я со скуки начал было ее отдирать, чтобы при случае переклеить Васильеву на очки, но звериный рык в левое ухо заставил меня отказаться от этой затеи. Все автомобилисты такие собственники!..
Игорь привез меня на Очаковскую улицу и озабоченно поглядывая на часы, выпалил на одном дыхании:
- Короче, иди уже. Завтра в вечер, тоже около восьми, тебя сменит Валерка. И не забудь - этим козлам из Комитета здравоохранения надо еще забрать отсюда какое-то говенное оборудование. Оно стоит на втором этаже. Смотри, чтоб его бомжи не стырили. "Комитетчики" уверяют, что этот хлам стоит реальных денег. Учти, если что - с нас вычтут. Так что не спи. Бывай!
Едва я вышел из машины, "девятка" рванула вперед по пустой улице. Я, конечно, уже знал, что на сегодня у Игоря была назначена какая-то важная встреча, где вырисовывался жирный клиент, но такое отношение к первому нашему дежурству меня слегка покоробило - хоть бы показал, где что лежит и куда, к примеру, отливать, если приспичит…
А мне как раз именно приспичило. Я стоял, ерзая на месте, перед невысокими железными воротцами, за которыми располагался целый сквер - с газонами, деревьями и темными кустами. Посреди сквера стояло огромное пятиэтажное здание, абсолютно черное, безжизненное и потому пугающее самой своей невнятной пустотой.
Я сделал несколько шагов по асфальтовой дорожке и вдруг разглядел мертвенно-синий свет, заливающий первый этаж и подвал здания. Тут же, как в фильмах про вампиров, на моих глазах сконденсировалось облако тумана и окутало здание аж до второго этажа.
У меня заныло сердце, а потом снова оживился мочевой пузырь. Отливать на улице было неловко, а заходить в сквер очень не хотелось…
Было не столько страшно, сколько тревожно. Лучше всего это ощущение передает определение "стремно", но его очень не любят корректоры. Но мне было не страшно, не жутко и не противно, а именно "стремно".
Поэтому я тупо стоял на дорожке и мысленно уговаривал себя сделать хотя бы шаг по направлению к этому непонятному и опасному дому, укутанному мутно-сиреневым туманом.
Неизвестно, сколько бы времени я там стоял, но у меня зазвонил телефон, и я обрадованно вытащил его из кармана своей спортивной куртки. Звонил Валера, и я,
прижав трубу к уху, пошел вперед, чувствуя себя уже не таким одиноким и беззащитным, как прежде.
- Здорово, Тошка! Ну, как там наш объект? - за орал в трубке Васильев, и я заторопился войти внутрь,чтобы было что рассказать.
Двери парадного входа оказались открыты, поэтому ключи, врученные Палычем, не понадобились. Я вдруг прикинул, сколько разных опасных типов могли уже войти в этот дом в промежутке между уходом последнего сотрудника учреждения и моим нынешним визитом, но потом запретил себе об этом думать.
Я вошел в вестибюль бывшей поликлиники и остановился, оглядываясь. Вестибюль был залит мертвенным синим светом, и я наконец увидел его источник - это были УФ-лампы, развешанные вдоль коридора.
Вообще-то такие лампы предназначены для стерилизации помещений, а вовсе не для освещения. "Какой идиот это придумал…" - недоуменно бормотал я, двигаясь вдоль ближайшей ко мне серии УФ-ламп, пока не увидел выключатель. Я тут же нажал его и… оказался в абсолютной темноте.
Стало намного хуже. Во-первых, я тут же услышал, как зловеще звенит пресловутая абсолютная темнота. А во-вторых, до меня донеслись совершенно явственные человеческие стоны, еле слышимые, тихие, но беспощадно очевидные. Их источник находился подо мной, где-то в подвале.
Я ощутил, как затрепетала моя правая рука, и заметил, что держу в ней сотовый телефон.
Я ответил на вызов и услышал возмущенный вопль Васильева:
- Что за скотская манера бросать трубку?! Ты в тубзике засел, что ли?..
У меня немного отлегло от сердца.
- Валер, я только в дом вошел. Осматриваюсь,-объяснил я, затравленно озираясь по сторонам, еле обозначенным в невесомом свете дисплея телефона.
- А-а,- протянул Васильев.- Ну, короче, как осмотришься-позвони. Я дома сижу, трезвый, как дурак. А ты небось туда уже блядей натащил? - спросил он с откровенной завистью.
- Нет, пока не натащил,- честно признался я, и Валера тут же разочарованно отключился.
В темноте, охватившей меня после выключения телефона, снова раздался стон. Это был стон раненой женщины, ожидающей неминуемой смерти в пустом безжизненном подвале под моими ногами…
Из поясной сумки я достал заветный швейцарский нож и включил фонарь. Спокойнее не стало, зато стало видно коридор - он уходил из вестибюля в обе стороны темными, какими-то мутными, заполненными то ли паром, то ли пылью, тоннелями.
Стон повторился снова, уже с каким-то явственно мучительным надрывом, и я решительно выдвинул вперед самое большое швейцарское лезвие - какое-никакое, но оружие.
После этого я пошел по коридору на звук, стиснув зубы до боли в ушах…
Примерно через тридцать метров коридор внезапно нырнул вниз, и в небольшом закутке перед дверью в подвал я увидел красивую черную кошку. Она не мигая таращилась на меня, сидя перед полуоткрытой дверью подвала, а потом вдруг издала стон, полный мучительной боли и невнятных, но очень женских сожалений. Во всяком случае, упрек о так и не надетом подвенечном платье я точно уловил. После этого кошка встала, распушила хвост и, грациозно передвигая лапами, удалилась в подвал.
Меня хватило на то, чтобы дойти до этой двери и запереть ее снаружи - там имелся замок, в который даже был любезно воткнут ключ.
Ключ я положил в карман и пошел обратно - по неверному, дрожащему среди мятущихся теней, следу фонарика. Вернувшись в вестибюль, я первым делом
включил УФ-свет - пусть он фиолетовый и страшный зато хоть что-то видно, кроме собственных кроссовок.
Помнится, Палыч что-то говорил про удобную комнату на первом этаже, там, где располагалась регистратура. В этой комнате должен был быть нормальный свет, а также вода и туалет. Планируя организацию охраны, мы решили, что эта точка и должна была стать нашей штаб-квартирой до конца текущего года.
Но где она?
Первая дверь, открытая мною на первом этаже, показала огромный зал, заполненный старыми стульями, столами и шкафами, сваленными в огромную кучу.
Я сразу понял, что это не то, что я ищу, но все равно зашел - чтобы посмотреть, заперты ли в комнате окна.
Окна оказались заперты, и я, бдительно осмотрев каждую защелку, тут же вышел, плотно прикрыв за собою дверь.
В коридоре, заставленном какой-то бессмысленной рухлядью, двигаться было непросто. После нескольких неудачных столкновений в сиреневом сумраке я принял решение заночевать в первой же более-менее уместной для ночлега комнате.
По счастью, следующая открытая мною дверь привела в небольшое помещение, где прямо у входа располагалась раковина, а еще там было два больших стола и несметное количество стульев. Вдобавок там, прямо на дверном косяке, обнаружился выключатель, и я включил свет, оказавшийся совершенно нормальным, желтоватым светом ламп накаливания.
В дальнем конце комнаты я увидел дверь, добравшись до которой с радостью убедился, что за ней располагается вожделенный туалет. Там-я устроился обстоятельно, ибо не был уверен, представится ли мне еще раз такая удобная возможность оправиться сразу от всех своих страхов одновременно. Туалет оказался вполне функциональным - на унитазах имелись сиденья, а в двух кабинках из трех была даже бумага.
Потом, уже в основном помещении, я обследовал раковину, с удивлением нашел там мыло и с воодушевлением попользовался им. Полотенца, разумеется, не нашлось, и я вытерся своим носовым платком.
Потом я долго стоял у закрытого окна, напряженно вглядываясь в мягкий, бархатный сумрак сквера, пока не почувствовал сквозняк, идущий от неплотно прикрытой двери.
Я вернулся к двери и прислушался. В коридоре было тихо, и тогда я с размаху захлопнул дверь, внезапно разозлившись на все свои страхи разом.
Чего, собственно, я боюсь? Кому я нужен? Кому нужны эти старые стулья, весь этот хлам, которым доверху заполнены все пять этажей бывшей поликлиники?!
Я окинул взглядом свое новое жилище и стал наводить Там порядок, составляя из ближайших к окну стульев спальное место. Потом, вызывающе топая, я вышел в сиреневый сумрак коридора, пинком открыл ближайшую дверь и, подсвечивая себе фонариком, дошел до окна. Я сразу увидел то, за чем пришел, - две плотные портьеры свисали с каждой стороны оконной рамы, и я, не раздумывая, резко рванул вниз ближайшую.
На пол полетел весь карниз, оказавшийся тяжелой металлической трубой, и я едва успел убрать голову из-под удара. Потом, чихая от поднявшейся пыли, я минут двадцать отстегивал от трубы обе портьеры, потому что тащить их с карнизом вместе было бы безумием.
Набросив портьеры на плечо, я снова вышел в коридор и успел заметить огромную, но крайне подвижную тень, метнувшуюся от меня в полумрак вестибюля.
Я замер, прислушиваясь, но было так тихо, что я опять услышал кошачьи стоны из подвала. Впрочем, то, что поджидало меня в вестибюле, точно не было кошкой - слишком большой была тень этого моего нового ночного ужаса. Больше, чем собака, но меньше, чем, к примеру, медведь. Хотя нет - бывают же такие небольшие мишки, коалы какие-нибудь или панды…
Тьфу, о чем я думаю!
Я решил, что должен действовать последовательно, и сначала потащил свою добычу в регистратуру. Там я неторопливо застелил отобранные для лежбища стулья первой портьерой и аккуратно пристроил вторую так, чтобы ею можно было пользоваться как одеялом.
Потом я присел на свою импровизированную кровать, посмотрел на часы, поразившись тому обстоятельству, что уже почти одиннадцать часов вечера, и с минуту раздумывал, надо ли мне теперь идти в вестибюль. Чем дольше я сидел, тем меньше мне хотелось туда идти, так что в конце концов я встал, опять с размаху захлопнул дверь регистратуры и вдобавок припер ее стулом.
Потом я выключил свет и на ощупь дошел до постели. Пока я барахтался и скрипел стульями, укладываясь поудобнее, было еще ничего, но едва я замер под портьерой, как стали слышны все шорохи и скрипы огромного дома.
Тем не менее я стал засыпать, потихоньку погружаясь в тревожную дремоту, когда вдруг явственно услышал грузные шаги прямо над своей головой, на втором этаже.
Это было там, где, по словам Палыча, лежало какое-то ценное медицинское оборудование, которое не успели вывезти. И за которое с нас, если что, вычтут.
Я резко поднялся и сел на своих стульях, отчего они с треском разъехались в стороны. Упасть я не упал, помешала портьера, но побарахтался изрядно, пока наконец не утвердился на полу в боксерской стойке - так я чувствовал себя увереннее.
Потом я замер и прислушался. Снова было тихо - лишь тревожно стучало мое сердце да весело журчала вода в унитазах за стенкой.
Я присел на стул, потом осторожно прилег, пытаясь сквозь скрип стульев расслышать подозрительные звуки. Их не было.
Тогда я завернулся в портьеру и задремал…
Проснулся я от явственного дуновения ветра и, раскрыв глаза, даже не увидел, а почувствовал в неплотной темноте какое-то движение на полу.
Одной рукой, стараясь не двигать телом, я медленно вытащил нож и включил фонарик. От моих стульев к двери тут же метнулись три или четыре крысы, но не они заставили сжаться мое сердце от ужаса.
Дверь… Она была распахнута в коридор, а стул, которым я ее припирал, валялся рядом.
По комнате гулял сквозняк, который теоретически мог быть виновником этого безобразия, но я прекрасно помнил, как непросто мне было заклинить ножку стула между дверью и ручкой.
Я достал телефон и посмотрел на дисплей - четыре утра. Через пару часов рассвет.
Я вспомнил незабвенного Гоголя с его "Вием", и мне вдруг стало весело - почти двести лет прошло, а люди по-прежнему боятся темноты и одиночества. Хорошо еще, что я не верю в мистику.
Тут, очень в тему, из коридора в регистратуру заглянула давешняя черная красавица, молча выставив в дверном проеме свои фосфоресцирующие зеленые глазищи.
- Ты бы лучше крыс ловила, глупая женщина,- вслух укорил ее я и поразился своему хриплому и дрожащему голосу.
Киса ответила мне что-то из серии "Сам дурак, сначала деньги давай!" и уселась на пороге, беспокойно подергивая ушами.
Спать мне уже не придется, это точно.
Я нащупал на полу свои кроссовки, надел и зашнуровал их, а потом дошел до дверного косяка и включил в комнате свет.
Из туалета тут же донесся мягкий шорох десятков лап, но я уже знал, что это крысы.
Крысы меня не пугали - на службе я на них насмотрелся вдоволь, а уходя на дембель, успел увидеть, как молодое пополнение из дальневосточных корейцев делает из крыс бешбармак. В батальоне этот бешбармак ели, кстати, многие - ели и нахваливали. Я не ел, но не из брезгливости, а банальной осторожности - мне казалось, что корейцы не прожаривают мясо как следует, а то, что крысы болеют вполне человеческими болезнями типа гепатита или носят в себе множество мерзейших паразитов, я знал еще из школьного курса биологии…
Кошке стало скучно таращиться на меня, и она сделала круг по комнате, принюхиваясь к новым запахам, которые я принес в ее жилище.
Потом она мягко запрыгнула на мою постель и нагло улеглась там в складках портьер, включив урчательный механизм на полную мощность.
Впрочем, уже через минуту она подпрыгнула едва ли не до полотка и унеслась в спасительную темноту коридора, а я стал озираться по сторонам, пытаясь понять, откуда доносится этот грозный механический голос:
- Сюда быстро вышли!.. Я сказал, сюда быстро вышли!
Что непонятного я сказал?.. Сюда!! Быстро!! Вышли!!
Я подошел к окну и разглядел две фары милицейского "козелка", направленные прямо на окна регистратуры. Принесло защитничков на мою задницу!