- У нас есть то, что может вывести из игры Санглиера, - медленно проговорил Ягуар. - Ваша страна ведь тоже заинтересована в этом?
Испанец невольно наклонился вперед. В Картахене среди пострадавших была его кузина, а в битве под Пор-де-Пэ погиб родной брат.
Спустя полчаса бумаги были подписаны. Дон Карлос официально стал владельцем фрегата, а Ягуар - "Сан-Изабеллы". Еще спустя такое же время большая часть флибустьеров стала готовиться к пересадке на новый корабль.
Но многие предпочли остаться на "Кошке". Все-таки фрегат при встрече с Командором казался им безопаснее. С ними был и Артур. Другой офицер, рвавшийся перед этим в бой, не нашел в себе сил покинуть одну невысокую и чрезвычайно привлекательную женщину.
Надежды юношей питают...
Впрочем, до этого высказывания классика оставались долгие годы. Как и до рождения сказавшего их...
14
Ширяев. Два фрегата
Погоня продолжалась почти весь день. Со стороны это наверняка напоминало более позднюю регату. Мачты в парусах, матросы, частью работающие на реях, частью помогающие им на палубе, разрезаемая форштевнями вода...
Впечатление усиливалось мирным характером происходящего. На орудийных палубах не было никакого шевеления. Никто не извлекал из крюйт-камер порох и ядра, не таскал уксус и песок. Даже пушечные порты были закрыты. Все внимание команд обоих фрегатов было обращено на одно: скорость! О бое же как-то не думалось. Даже маневрирования не было. Корабли именно шли вперед, не сворачивая с наивыгоднейшего курса.
Но зачем бросать зря в море ядра? Одни надеялись уйти без боя, затеряться ночью во тьме, другие стремились догнать. Расстояние же, сокращаясь, оставалось таким, что о стрельбе все равно не могло быть речи. И никто не знал, суждено ли ему сегодня уменьшиться до дистанции боя.
Уже давно, часа через три после начала погони, удирающий фрегат спустил флаг с изображением кошки. На его место взвился испанский, словно экипаж на ходу раскаялся в пиратском прошлом и даже успел принять другое подданство.
- Блин! Что за номер? - Ярцев первым успел прокомментировать увиденное.
Остальные обратили на это внимание с некоторым опозданием. Как-то не до флага было. Тут главное - успеть догнать до сумерек, а что там у беглецов на мачтах, не суть важно.
- Маскируются, гады! - Ширяев хотел сплюнуть на палубу, но передумал.
- Какая-то странная маскировка. Словно увидим другой флаг и передумаем, - хмыкнул Командор.
У него несколько улучшилось настроение от надежды все-таки догнать похитителей.
- Тогда хоть корпус бы, блин, перекрасили! - под общий хохот объявил Валера.
- А еще лучше - фрегат на ходу переделали во что-нибудь другое. Чтобы никто не догадался, - поддержал его Ширяев.
От недавнего желания плюнуть у бывшего десантника не осталось и следа.
На этом все разговоры, посвященные смене флагов, закончились. Посмеялись немного, и хватит. Есть дела поважнее.
Вполне могло быть, что "Кошка" вновь продержалась бы до ночи. Фрегат Ягуара был неплохим кораблем, выбранным с явным знанием дела. Один раз он уже ушел от погони. Мог бы уйти и в другой.
Его подвела обломанная мачта. Восстановить грот никто не успел, и теперь фрегат нес меньше парусов, чем гнавшийся за ним "Вепрь".
Часа за три до сумерек стало ясно: на этот раз "Кошке" не уйти. Расстояние сократилось до того, что людей на вражеском фрегате можно было различить невооруженным глазом. Командор даже подумал, не попробовать ли достать кого из штуцера, а потом махнул на это рукой. Время настреляться еще было.
Вот теперь настала пора готовиться к бою.
Были открыты крюйт-камеры, и канониры стали извлекать на свет смертоносные снаряды. Матросы не спеша разбирали абордажные полусабли, мушкеты, пистолеты. Всюду властвовала спокойная деловитость. Словно работники собирались на привычную работу.
- Ядрами и картечью не стрелять! - распорядился Командор. - Только книппелями.
Пройдут века, прежде чем люди додумаются использовать женщин и детей в качестве живого щита. Но Кабанов все равно решил перестраховаться. Помимо живого щита бывают случайные попадания...
Команда к приказу отнеслась нормально. Лишь Гранье вздохнул, да и то больше по привычке. У канонира хватило такта промолчать о возможных потерях.
На "Кошке" поняли, что уйти не удастся. На ее палубах возникло оживление. Прошло минут двадцать, и вот крышки пушечных портов открылись, продемонстрировали жерла готовых к бою орудий.
Засуетились матросы на мачтах, и фрегат стал поворачивать. Раз на корме стояла всего пара пушек, то требовалось непременно встать к противнику бортом, чтобы гостинцы были намного весомее.
Но именно из-за элементарности ход был легко предсказуем. Опыта в маневрировании у французов хватало. "Вепрь" без особых проблем удержался у врага в кильватере.
- Я, пожалуй, смогу его достать, - прикинул Жан-Жак.
- Успеешь. Если промахнешься, что потом делать будем? Книппелей у нас маловато.
- Времени пополнить запасы у нас не было. Выходили ведь в спешке, - вскинулся Жан-Жак.
- А я что-нибудь говорю? - против обыкновения примиряющим тоном произнес Командор. - Поэтому лучше подойдем сейчас поближе и будем действовать наверняка.
Жан-Жака он ценил и любил. Канонир был едва ли не единственным, кого приглашали на всевозможные праздники, которые бывшие некрасовцы справляли в своем кругу.
- Вы - капитан, вам виднее, - в ответе Гранье вторым планом шло, что иносказательные извинения приняты.
Второй раз "Кошка" попробовала неожиданно повернуть только при помощи руля. Однако следили за ней зорко и успели прореагировать на маневр.
Следствием этого было сближение фрегатов. Для эффективной стрельбы дистанция была чуть великовата. Обычно практически все моряки старались открывать огонь едва ли не с расстояния пистолетного выстрела, практически в упор, однако Командор доверял своим канонирам.
- Твоя очередь, Жан-Жак! Готовимся к повороту!
"Вепрь" стремительно покатился вправо. Маневр был давно отработан на практике. Повернуться бортом к корме противника и безнаказанно дать залп по мачтам.
На этот раз противник был по-настоящему умелый. Заметив поворот "Вепря", капитан британца поступил точно так же, и корабли в итоге оказались на траверсе друг друга.
Гранье выстрелил первым.
Как и было приказано, в действие были приведены лишь орудия верхней палубы. Жан-Жак не подвел. Его книппеля обломили рею на грот-мачте, сбили часть вант, изорвали паруса.
А несколько мгновений спустя вражеский фрегат в свою очередь окутался дымом.
Капитану "Кошки" не было никакой причины щадить преследующий его корабль. "Вепрь" ощутимо вздрогнул, принимая в свой корпус не меньше трех ядер.
- Блин! Метко стреляют! - прокомментировал Валера и добавил более экспрессивное, но абсолютно непечатное ругательство.
Рядом выругался Ширяев. Бывший десантник томился без дела. Артиллеристом он не был, к тому же успел убедиться в том, что утопить какое-нибудь судно при помощи ядер требует массу времени. Поэтому по возможности всегда предпочитал абордаж.
Да и топить врага сейчас все равно никто не собирался.
Кабанов мыслил сходным образом:
- К абордажу!
"Вепрь", пользуясь наветренным положением, пошел на сближение. Гранье успел дать еще один залп, и бизань на вражеском фрегате переломилась.
Наиболее меткие из флибустьеров открыли по британцам убийственный огонь из штуцеров. На каждого штуцерника приходилось не меньше трех человек, чьей единственной задачей являлось перезаряжание оружия. Разумеется, Ширяев оказался в числе снайперов.
Иногда к ним присоединялся Кабанов. Аккуратно прикладывался, а после выстрела удовлетворенно хмыкал. Это означало, что на "Кошке" одним человеком стало меньше.
Французский фрегат стал наваливаться на англичанина. Оставалось не больше десятка метров, когда борт "Кошки" полыхнул огнем. Нижняя батарея в упор ударила ядрами в корпус француза, а спустя мгновение верхняя плюнула по изготовившимся к атаке флибустьерам картечным дождем.
Кто-то из команды Командора вскрикнул, кто-то упал молча. Палуба "Вепря" окрасилась красным. Только считать потери не было времени. Борт противника был совсем рядом. Оттуда торопливо грянул мушкетный залп. В ответ снова громыхнули штуцера. А затем в дело пошли кошки. Не те, прародительница которых была изображена на флаге Ягуара. И не те, которыми на кораблях наказывали провинившихся матросов. Долетели до вражеского борта, вцепились в него, и сразу множество рук потянули за ставшие связью между двумя фрегатами канаты.
Спустя несколько секунд лавина флибустьеров устремилась на вражеский корабль. Навстречу в последний раз защелкали мушкеты, и тут же стало не до них.
Теперь исход схватки решали только сабли, ножи и пистолеты. Да порою кулаки и зубы. На захламленной тесной палубе было не развернуться. Пушки у бортов, подготовленные ядра и картечь, бочонки с порохом и неизвестно с чем, мачты, ванты, частью натянутые, частью перебитые и свободно болтающиеся, обломки сбитой бизани, безжизненные тела...
Такого сопротивления люди Кабанова почти не встречали. Разве что во время памятного боя с испанцами у Пор-де-Пэ. Вдобавок экипаж "Вепря" был не полон. Многие бывшие соплаватели пошли выручать женщин Командора, но нашлись и такие, которые предпочли остаться дома. Да и потери...
Картечь и мушкеты уложили многих. Убитыми ли, ранеными, какая в бою разница?
Команда "Кошки" тоже понесла потери. Трупы валялись на палубе, о них спотыкались, их топтали свои и чужие. Умер человек и сразу становится ненужным. Более того, еще и умудряется мешать живым.
Французские флибустьеры атаковали собственных британских коллег, причем с некоторыми из них вполне могли ходить раньше в совместные походы. Да еще на стороне англичан тоже были французы из бывшей команды Коршуна, а у Командора было несколько уроженцев туманного Альбиона. Те самые, которых он когда-то (как давно это было!) освободил из тюрьмы Порт-Ройаля.
И еще скоро стало ясно, что испанский флаг был поднят не зря. В числе моряков Ягуара оказалось неожиданно много испанцев. И вот это было по-настоящему странно. Вековая вражда не прекращается с росчерком королевского пера на договоре. Не одно поколение флибустьеров "добывало испанца", как и поколения последних постоянно пытались дать своим противникам достойный отпор. И вдруг на одном корабле плечом к плечу...
Но задумываться над странностями некогда. Вообще думать во время рукопашной невозможно. Только действовать. А попроси кто-нибудь рассказать, как развивался бой и что ты делал, - не вспомнишь. Одни фрагменты, куски, чей-то замах, собственный выпад, чужая оскаленная в крике рожа...
Ширяев перепрыгнул на палубу "Кошки" одним из первых. Судьба хранила его. Куски свинца пролетели мимо, не задели. Дальше же началась уже привычная всеобщая свалка.
Противник на самом деле попался достойный. Сражение напоминало накат волн на берег. То нападавшие теснили владельцев корабля, то последние переходили в контратаку и едва не сбрасывали незваных гостей за борт.
У квартердека кипела своя схватка. Там высокий худощавый мужчина в богатом камзоле умело орудовал шпагой. Его поддерживала большая группа матросов. Невольно возникла короткая, односложная мысль: Ягуар! Кому другому руководить обороной офицерской части корабля? Да и дерется явно профессионально, клинок то мелькает, и не заметишь, то начинает вращаться, образовывая защитный стальной круг.
Те, кто попытался прорваться сквозь защиту, как-то быстро полегли неподалеку от высоких парадных ботфортов, словно хотели отдать дань уважения незаурядному мастеру фехтования.
И конечно же, туда устремился Командор. Какое-то время противники не могли добраться один до другого, дрались с теми, кто оказывался на пути. Лишь когда число матросов с той и другой стороны несколько поубавилось, два флибустьерских капитана оказались лицом к лицу...
На противоположной стороне у британцев был еще один предводитель. Здоровенный, как бык, впору в плуг запрягать, но двигающийся до того легко и быстро, что сравнивать его хотелось с каким-либо из более хищных животных.
Григорий видел, как одним ударом неизвестный силач снес голову подвернувшемуся флибустьеру. Следующий удар рассек живот другому французу. Бедолага немедленно согнулся в три погибели, но не удержался и упал среди других навеки застывших тел.
Кто-то выстрелил в здоровяка из пистолета, однако не попал. Еще кто-то попытался зайти с тыла, но тут же увяз в поединке сразу с двумя англичанами.
Здоровяк снова повел своих людей в атаку. Натиск был настолько силен, что часть французов даже была вынуждена торопливо перебраться обратно на "Вепрь".
Те, кто оказался на пути британца, один за другим выбывали из игры. Ширяев с готовностью прыгнул на освободившееся место, попробовал нанести хороший удар, однако неведомый офицер небрежно парировал угрозу и обрушился на Григория.
Один раз Ширяев принял удар вражеской стали на клинок. Ощущение было таково, словно саблей попытался остановить автомобиль.
Правую руку будто контузило. Если Григорий удержал полусаблю, то лишь потому, что пальцы не хотели разжиматься. Но рука заныла тупой болью.
Здоровяк еще раз попытался рубануть Ширяева. Правая рука десантника до сих пор толком не слушалась. Поэтому пришлось кое-как отпрыгнуть назад.
При этом Григорию не повезло. Он споткнулся о чей-то труп, не сумел удержать равновесие и завалился на спину.
Британец шагнул вперед и занес над лежащим саблю.
Григорий не смог бы объяснить, каким образом он успел перекатиться и уйти от летящего на него клинка. Да и не просто уйти. Свою полусаблю Ширяев все-таки выронил, зато левая рука наткнулась на перевязь с пистолетами. Через мгновение то же проделала правая.
Из обоих стволов Григорий выстрелил этаким дуплетом. В упор.
Промахнуться было невозможно. Только к изумлению Ширяева, здоровяк лишь дрогнул, но остался стоять с занесенной над головой саблей.
Ширяев выпустил из рук пистолеты и молниеносно выхватил вторую пару.
Еще две пули вонзились в тело британца. И все равно последний продолжал стоять. Мгновения тянулись, складывались в долгие секунды, и казалось, этому не будет конца.
Но конец наступил. Британец вдруг начал падать, и Григорий еле успел увернуться, чтобы не оказаться между палубой и падающим сверху бугаем.
Ширяев был человеком не робкого десятка. В деле он забывал про все. Только тут вдруг накатила слабость, и так тяжело было заставить себя встать.
Но схватка вокруг продолжалась. Десантник кое-как поднялся, поднял чью-то полусаблю и двинулся к баку.
Но драться ему больше не пришлось. Наконец произошел перелом, и моряки "Кошки" стали покорно бросать оружие...
- Где Командор?
Боцман Билл налетел сзади.
- Не знаю. По-моему, в каютах вместе с пленным капитаном.
Ширяев занимался подсчетом потерь.
Картина получалась безотрадной. Многие соратники полегли от картечи, погибли от пуль, а тут еще рукопашная.
В строю оставалось неполных девять десятков человек. Плюс еще с полсотни раненых, но этим требовались время и покой, чтобы оправиться. Царапины у флибустьеров за раны не считались.
- У нас две пробоины чуть выше ватерлинии, - сообщил Билл. - Достали залпом.
- Так заделывай! Что тебе еще Командор скажет? - Ширяев сплюнул от досады.
Благо, он стоял на чужой палубе, и она была без плевков перепачкана кровью.
- Заделываем. Но доложить надо.
Как-то не задался поход. Сначала шторм, потом поиски. Сколько людей сейчас потеряли! Хорошо хоть, что все уже позади.
Григорий машинально посмотрел на зависшее у самой кромки воды светило. Надо спешить, пока не наступила ночь. Раненые - на Петровиче, но помимо них дел по горло. Вон, пробоины залатать. Такелажу досталось. Да и прочих мелочей не счесть.
Лицо Билла вдруг изменилось.
Ширяев машинально проследил за его взглядом.
Командор наконец появился на палубе. Только вид у него был не лучше, чем в тот роковой день, когда они узнали о похищении женщин.
- Сережа, что с тобой?
Командор посмотрел на бывшего подчиненного, перевел взгляд на Билла и неожиданно для них изрек:
- Ягуара здесь нет. И Наташи с Юлей тоже. Они махнулись с испанцами. Ягуар им отдал фрегат, а те ему подарили бригантину. Помните, там был второй парус?
- Что?!
Но Кабанов какой-то усталой походкой уже направлялся к фальшборту.
Часть вторая
ПОГОНЯ
15
Наташа. У чужого берега
- Что там, Юленька?
- Шлюпка. Наверное, с портовыми чиновниками.
Женщины достаточно обвыклись в чужом времени и уже неплохо ориентировались в его правилах. Сейчас Юленька стояла у крохотного окошка каюты, а Наташа с Жаннет вынуждены были сидеть на своих местах.
После перехода на бригантину условия пленниц стали хуже. Не в смысле питания, которое практически не отличалось, или прогулок, которых не было ни там, ни здесь. Но помещения на "Сан-Изабелле" были более тесными. Выделенная женщинам каюта была настолько крохотной, что они едва помещались в ней втроем.
Спасибо, хоть не трюм! Кают было настолько мало, что, за исключением капитана, остальные офицеры ютились в трех таких же каморках. О матросах не стоило и говорить. Их было больше, чем полагалось на небольшое суденышко. Если же учесть, что даже на обычное количество не хватало мест, то теперь вообще...
Моряки на подобные мелочи внимания почти не обращали. Никто из них не знал никаких человеческих условий. Начиная с первых дней службы они привыкали к простой мысли, что людьми не являются. Есть где спать, ну и ладно. Кормят хотя бы чем-нибудь - просто хорошо. Был бы ром, а больше моряку ничего не надо. Конечно, в плавании. Потом же - своя доля добычи, и гуляй душа, как издавна повелось!
- А где мы, все еще непонятно?
Наташа прежде спросила и лишь потом осознала глупость вопроса.
Женщины нигде не были, кроме Пор-де-Пэ. Вначале, до того как их спас Командор, калейдоскоп событий бросал по архипелагу, но там все было настолько быстро, что не хватало времени определиться. Сегодня здесь, завтра там. Все не по своей воле. Исключительно по прихоти судьбы. Потом же полтора года относительного покоя несколько отучили от подневольных скитаний.
Нет, Командор и его друзья порою в разговорах поминали места, где пиратствовали. Только они не пускались в подробные описания ландшафтов, в какие-то местные особенности, по которым можно сразу определить, к каким берегам тебя занесло.
Да хоть бы и делились, попробуй удержи все в памяти, а и удержишь, никакой гарантии, что здесь когда-нибудь видели развевающийся черный флаг с веселой кабаньей мордой.
Американский континент вкупе с многочисленными островами настолько велик и почти не населен, что сориентироваться без карты не представлялось возможным.
Большинство так называемых городов до сих пор представляли собой по существу небольшие поселки в окружении обширных поместий. Несколько таверн и постоялых дворов, пара казенных зданий как символ власти той или иной европейской страны, если городок чуть побольше - то форт, прикрывающий порт и поселение от возможных нападений любителей легкой поживы.