* * *
Вскоре после неудавшегося мятежа Грифичу пришел очередной пакет документов из адвокатской конторы. Шуршание бумаг, чтение… Информация интересная – юристам удалось выбить кое-какую бывшую собственность Померанской династии. Не слишком много – только "выморочные" имения и фермы, да еще и только в шведской Померании – с прусской пока глухо.
Формально список владений достаточно велик – два десятка мыз, ферм и имений. Но вот на деле… На деле теперь он мог назвать себя помещиком средней руки, но на уровень имперского князя по благосостоянию никак не тянул. Много Игорь не думал и тут же написал им, чтобы продолжали свою деятельность по возвращению его собственности и дальше, ну а средства на нее брали, сдавая пресловутые фермы арендаторам.
Медленно? А что делать… Но, впрочем, не так уж и медленно – прецедент уже создан, так что дальше дела пойдут немного проще. Мелькнула было мысль – пустить в дело средства, заработанные на службе в России, но пропала, несмотря на наличие русских войск на территории Пруссии и Померании, дела складывались не так хорошо, как хотелось бы. Нет, ничего определенного, но… мутно.
Да и, откровенно говоря, выкупом бывших владений Грифичей заниматься не хотелось – это могло создать прецедент, но на этот раз не в пользу князя. Впрочем, дело тут было не только в прецедентах, но и в политическом влиянии. Сейчас он – воспитатель цесаревича и одно из доверенных лиц русского императора. Проще говоря, "давить" его юристам на судей станет намного проще. Пусть и считается, что суды в Западной Европе беспристрастны, но это далеко не так. Ну и… Одну и ту же статью закона в большинстве случаев можно трактовать по-разному.
* * *
С Павлом, кстати, дела обстояли неважно. Нет, князь не потерял его доверие, и цесаревич по-прежнему любил его и доверял. Но вот психологически мальчику было тяжело – пусть он и не слишком любил мать, но это все-таки мать, да и возраст у него пока еще такой… Неподходящий.
Разговоров о Екатерине мальчик не вел, понимал уже, что такое в принципе не прощается. Раскрылись уже планы насчет убийства Петра после переворота, так что…
Предательство же Панина, выступившего на стороне Екатерины, мальчишка воспринял спокойно и на его слова о том, что переворот совершался в пользу цесаревича, только скривил гримаску. Ну в самом деле, верить в такую ерунду не мог даже ребенок.
Цесаревич прекрасно знал, что, придя к власти, заговорщики первым делом принялись бы набивать карманы, а благо государства подождет… Ну и, соответственно, к власти Павла не допускали бы очень долго, и вопрос еще, а допустили бы вообще? Как-то сомнительно звучит – допустить до реальной власти человека, наследство (страну) которого ты грабил (если бы планы заговорщиков осуществились) в течение многих лет. Он ведь и спросить может…
Понятное дело, что понял это Павел не сам, хотя вообще-то ребенок рос умным. Объяснил наставник, научив с помощью простейших логических блоков "ковыряться" в происходящем.
– Плохо мне, – мрачно протянул мальчик, прижавшись к боку Грифича во время прогулки по парку.
– Понимаю, – столь же мрачно ответил тот, – я ведь тоже со многими из них знался.
Позитив и прочая хрень? Ну так психологом попаданец не был (пусть и частенько бывал в их кабинетах), а натужные попытки развлечь ребенка "любой ценой" считал неправильными. А вот если он поймет, что плохо не ему одному, а всем близким, пережившим такое предательство… Общее горе объединяет.
– А их правда опоили? Ну, гвардейцев? – спросил мальчик чуть погодя.
– Правда.
Успокоенное сопение, все-таки приятно осознавать, что настоящих предателей меньше, чем казалось вначале…
– Они ни в чем не виноваты?
– Виноваты, конечно, – серьезно ответил князь – он, вообще, со своим подопечным старался общаться "по-взрослому" В меру, конечно, ребенок есть ребенок, и оседлать шею наставника или поиграть в карты на щелбаны – это нормально.
– Виноваты, – повторил Рюген, – они просто обнаглели, понимаешь? Привыкли считать себя "солью Земли" просто на том основании, что достаточно высокородны и служат в гвардии. Забыли, что русское дворянство – это прежде всего обязанности, а потом уже привилегии.
– Бабушка распустила? – повторил Павел слова отца.
– Она, – со вздохом признался наставник, – не она одна, понятно. Просто она допустила появление при дворе группы людей, которым можно практически все, вот и… Ну а умные и беспринципные люди могут без особого труда повернуть их в нужную для себя сторону. Так… Вроде бы невинные разговоры, потом чуть более серьезные, еще чуть… Затем добавить какую-нибудь дрянь в вино, и вот уже гвардейцы идут устраивать переворот, искренне считая себя правыми.
– Но ведь они не виновны? – с нотками сомнения повторил Павел.
– Виновны, и еще как. Это солдаты из крестьян могут не понимать сути происходящего, а дворяне обязаны задавать себе и окружающим вопросы, думать о сути происходящего. Ну а если нет… То ты либо просто дурак, либо в чем-то согласен с зачинщиками мятежа.
Зачинщиков "потрошили" очень серьезно, ну так и на кону стояло государство! Петр ходил злой, и видно было – всю демократичность и либерализм из него выбило. Ну а теперь он выбивал из вельмож-мятежников имущество.
Одно только "раскулачивание" Разумовских дало императору свыше полутора сотен тысяч крестьянских душ, и это при том, что "душами" тогда считались только мужчины старше определенного возраста… А ведь были еще и другие – бывший канцлер Бестужев-Рюмин, Пассек и многие-многие другие… Общая численность крестьян, перешедших в собственность императора, составила свыше полумиллиона душ.
Император обчищал заговорщиков не только от жадности, тут, скорее, главенствовало решение лишить их материальной базы и показать, что бывает, когда влезаешь в заговоры. Затем уже – денежный вопрос и, наконец, – освобождение крестьян. Нельзя сказать, что Петр был таким уж противником крепостничества… но не понимать, насколько это вредно для экономики страны, он не мог, вот и решил действовать, раз уж появилась такая возможность.
После первой волны раздачи имений (без крестьян) "истинно верным", последовала и вторая – армейским офицерам и дворянам, отличившимся в боях и, прежде всего, многодетным. Здесь была та же стратегия – по чуть-чуть, но многим. И "многим" было в буквальном смысле – небольшие поместья по шестьдесят-двести десятин получила почти тысяча человек, причем исключительно майораты, завязанные на службу. Государь не скрывал своей философии от Игоря…
– Когда делаешь благодеяния многим и понемногу, они остаются благодарны, а когда много и немногим – они начинают считать это должным.
Вообще, император и раньше любил красиво оформленные фразы, а теперь полюбил еще больше, так что частенько "радовал" окружающих витиеватыми сентенциями. Была и другая подоплека:
– Магнаты всегда опасны тем, что рано или поздно может появиться желание не просто влиять на политику в стране, а делать ее самостоятельно, без оглядки на государя. А с такими деньгами да окруженные множеством прихлебателей, дел они наворотить могут немало.
– Ну-у… Сейчас, да, – согласился Рюген, – ну а позже можно будет допустить существование магнатов. Главное, чтобы были четко очерченные границы, которые им нельзя переступать. И правила игры жесткие, но справедливые, и главное – неизменные.
– Воля государя превыше всего! – стиснул Петр руками подлокотники кресла. Присутствующий на беседе Павел (собственно говоря, она происходила в его покоях) переводил горящие восторгом глаза с одного собеседника на другого.
– И снова согласен, – китайским болванчиком закивал Грифич, – вот только приструнив заговорщиков, ты сам должен очертить рамки, в том числе и для себя.
– Зачем?
– Чтобы инициативу не душить. Если слишком уж увлечешься "волей государевой", вспомни, что было при Петре Первом (Великим попаданец категорически отказывался его называть).
– Верно, – нехотя согласился император, – он любую инициативу задушил, помню.
Такие беседы жутко выматывали принца, но что поделать, Петр повадился проводить их не менее двух раз в неделю, да непременно в присутствии сына – приучал к политике. Ну а каково было Рюгену, который должен был отстаивать свои убеждения, но при этом не слишком страстно, и одновременно облекать суждения в удобоваримую форму, понятную и приемлемую как мальчику, так и государю. Ну а если учесть, что у последнего сильно испортился характер… Было непросто.
Непросто было и с коронацией – на нем по-прежнему висела часть предстоящего мероприятия, и нужно сказать, что свою часть он давно уже подготовил. Отвечал Грифич за художественно-развлекательные вещи и частично за безопасность, но тут уже после Шувалова и Миниха.
Коронацию нужно было провести торжественно и без спешки, но и откладывать недопустимо. Если бы Петр короновался раньше, то многие рядовые мятежники не выступили бы против него. Церемонию назначили на середину августа, но без окончательной даты – на случай непогоды.
Коронация по традиции проходила в Москве – в Успенском соборе Московского Кремля. Грифич выехал туда загодя, а часть его людей и вовсе – еще до попытки переворота.
Каноническая часть мероприятия прошла в Кремле, здесь сложно было внести что-то новое, поскольку все было тесно завязано на христианстве и традициях – как византийских, так и русских. Здесь попаданец предложил несколько десятков небольших поправок, но Воронцов настоял, чтобы все было как можно более традиционно – даже короновался Петр шапкой Мономаха.
А вот когда он вышел из стен Кремля и поднялся на стены специального помоста – приветствовать подданных, то тут и началось время Грифича. Сперва – "Боже, царя храни", затем еще десяток столь же торжественных песен, парад "истинно верных" и прочие мероприятия.
Все происходящее вызывало бурный восторг у зрителей – на зрелища эпоха не самая богатая, да еще и религиозная подоплека… Игорь видел множество людей, которые молились, опустившись прямо на колени, и нельзя сказать, что это были исключительно крестьяне, встречались и люди в дворянских платьях.
Торжества продлились почти неделю и затем частично повторились в Петербурге. Попаданец выгреб из своей памяти буквально все, что было можно, – парады, кулачные бои и борьба, фехтование и фланкирование, силовое многоборье и армреслинг, клоуны на ходулях и многое-многое другое.
Основной же "фишкой" коронации было то, что большую часть представлений готовили сами зрители. То есть хотят портовые рабочие выпендриться – готовят представление, и перед его началом объявляется, что именно они его готовили. Вроде бы нехитрый прием, но прошел на ура и позволил не только проявить себя талантам, но и сэкономить достаточно круглую сумму. Впрочем, экономия эта оказалась бессмысленной – Петр подарил их фаворитке…
Амнистия рядовым мятежникам прошла сразу после коронации. Ну как амнистия… Сперва долго нагнеталась обстановка, и гвардейцы готовились к повторению "Стрелецкой казни" и молились, родные же осаждали всех, кого можно и нельзя, прося о помиловании, заступничестве и прочем.
После коронационных торжеств объявили, что рядовые гвардейцы…
"Заступничеством Павла остаются в живых. В искуплении вины они отправляются в армию на десятилетний срок и без возможности повышения в течение трех лет. Ну а кто проявит должное рвение в службе и храбрость в боях, сможет заслужить повышение и сократить срок немилости". Были там и другие оговорки – вроде невозможности находиться в будущем в Петербурге и Москве, некоторых иных ограничениях прав.
На фоне возможной смерти это выглядело милостью, да и со сроком службы… Все понимали, что максимум лет через пять на рядовых должностях в армии останутся разве что откровенные дурни, остальные же просто покинут армейские ряды. В общем, кара не была жестокой.
Эффект, которого добивался хитромудрый попаданец, давший императору такой совет, был предельно прост – сбросить напряжение в обществе.
– Сам посуди, – говорит Грифич на очередной беседе с императором и Павлом, – сейчас ты вроде как помилуешь, и большая часть дворянства выдохнет с облегчением. Ну, кроме родственников казненных… Впрочем, правила "игры" всем понятны, и за их судьбу будут переживать только родные.
– А друзья? – подал голос наследник.
– Друзья? В первую очередь все будут переживать за себя. Тем более что по факту казненных будет не так уж и много – в основном, всевозможные монастыри да служба в острогах Сибири. А так… мятежники будут опасаться привлечь к себе внимание лишний раз, ну а дальше начнут выслуживаться – служба в армии, да в чине рядового, это не то, что может понравиться гвардейцу. Новых же восстаний от них можно несколько лет не опасаться – они ж разбросаны будут да под присмотром.
– А потом? – заинтересовался Петр.
– А что потом, – развел руками Рюген, – нет никакого "потом". Кто получит помилования, все равно не смогут возвратиться в Петербург или Москву. Да даже губернские города будут не для всех! Так что какие там могут быть заговоры в деревне? Ну а захочешь вернуться в общество, так докажи свою полезность да верность службой на благо Отечества. Докажет, добро пожаловать, ну а нет, так и сиди в провинции.
– Ну ты прямо настоящий иезуит, – хмыкнул император.
Помилование "от Павла" дало свой эффект, люди рыдали и молились за здравие царевича. Тот был польщен…
– Не стоит, – мягко сказал ему Игорь, – это временный эффект, и не надо на него рассчитывать. Понятное дело – работать над твоим обликом в глазах людей нужно, но постоянного эффекта не будет. И не забывай, что против тебя тоже будут работать – "чернить" в глазах толпы.
Были помилования не только рядовых гвардейцев, в живых оставили Панина, и даже назначали того на официальный пост – командовать Камчаткой. В те времена это была такая дыра… К слову, в живых бывшего приятеля попросил оставить Грифич, вспомнивший, что в том мире Панин вроде бы долго занимал какой-то важный пост, и достаточно успешно. Помиловали и Дашкову – одну из главных участников заговора.
Но тут другое – была она урожденная Воронцова и приходилась сестрой фаворитке императора… Ну да, высокие отношения… Ее тоже сослали, но уже в Оренбург, и тоже назначили на официальный пост – заведовать всеми учебными заведениями города и губернии. Много и красиво говоришь о Просвещении? Ну так поработай на него…
К большому удивлению попаданца, Потемкин в заговоре не участвовал, а ведь помнилась совсем иная история… Здесь это был бравый вахмистр Конной гвардии, активно участвовавший в войне с Фридрихом, причем сперва как гвардеец, а потом как представитель гвардии у запорожского казачества, где получил сперва прозвище Нечеса, а потом и известность как лихой и абсолютно "отмороженный" вояка.
Здесь никаких контактов с Орловыми и Екатериной у него не было, так что недавно появившийся в Петербурге воин без особых раздумий присоединился к уланам и действовал во время мятежа настолько достойно, что получил в награду бриллиантовый перстень, тысячу червонцев и звание поручика Конной гвардии, и это только как приложение к неплохому поместью.
Вообще, казней было немного – только гетман Разумовский и еще буквально десяток человек. Правда, казнили их показательно-жестоко. В частности, Кирилла Разумовского перед казнью лишили дворянства и повесили – весьма позорная смерть. Да и с его детьми поступили не слишком мягко, оставив только четверть оставшегося после "раскулачивания" отца состояния (в планах – раздача его верным людям), и это при том, что женат он был на Нарышкиной и изначально это было ее приданое. Но, к чести императора, это не было произволом, близкие покойного гетмана тоже были замешаны в заговоре, пусть и не слишком сильно.
Основная часть мятежников отделалась лишением большей части имущества и заточением по монастырям или службой в острогах Сибири – в зависимости от возраста и пола.
Был и неожиданный эффект помилования. По какой-то причине начали уверенно говорить, что "виной" тому не только милосердие ребенка, но и влияние на Павла его наставника, то есть самого Грифича. Отчасти так оно и было, так что вскоре у Рюгена появилась репутация человека пусть и жесткого, но не жестокого.
Глава 13
Екатерина была отправлена в Воскресенский Новодевичий монастырь, и нужно сказать, что условия содержания были роскошными.
– А зачем ее в черном теле-то держать? – На губах Игоря скользнула нехорошая улыбка – благо разговор в этот раз был без Павла. – В Новодевичий ее, да условия самые роскошные. Тогда и злопыхатели успокоятся, и сын твой не так будет за мать переживать.
– Ее?! Эту змеюку, да после всего, что та сделала и хотела сделать?! – вскочил Петр, сжав кулаки.
– Именно, – кивнул Грифич, – и ты после этого будешь выглядеть как добрый и справедливый государь, которому просто сильно не повезло с супругой-змеей. А главное – реакция Павла, понимаешь? Она все-таки мать.
Император опустился на кресло и сказал глухо:
– Ясно, – помолчал немного и велел: – Продолжай.
– Поместишь ее в роскошь, но окружи своими людьми. Понимаешь?
Теперь уже "змеиная" улыбка появилась на лице государя. Замысел Грифича он прекрасно понял – это позволит одновременно держать ее под наблюдением, успокоит злопыхателей и наследника и… Перспектива пребывания Екатерины в окружении недоброжелательниц Петра Федоровича откровенно радовала. Нет, никаких явных издевок не будет, но женский коллектив, настроенный против кого-то… Атмосфера будет такая, что через пару лет Катьке захочется повеситься.
Нужно сказать, что особых чувств к бывшей супруге государя Рюген не питал, удалось нейтрализовать – и слава богу. Ну а "иезуитское" предложение… Так первоначально император планировал поместить ее в куда более суровые условия. И опять же – на саму Екатерину попаданцу было плевать, но вот на психику Павла – нет. Ну и побочно – имидж государства и самого Петра.
Следствие по неудавшемуся мятежу тем временем продолжалось – император твердо решил выловить все "хвосты". И они вылавливались порой в самых неожиданных местах. Владельцев "хвостов" нейтрализовали по привычной, уже проверенной схеме: допрос, затем по уровню сотрудничества со следствием и степени вины – полное или частичное лишение собственности, ссылка или монастырь.