Перехват руки третьего, откровенно кавказского вида капрала-преображенца – и на тебе бросок через плечо! Но тут на него бросились остальные гвардейцы, и ситуация стала… Отличной! Игорь стал кружиться среди рослых бойцов, привыкших в кулачных боях крепко стоять на ногах и потому не слишком увертливых, не привыкших к тому, что противник перемещается.
Удар в голень чем-то удивленному рядовому-семеновцу, коленом по животу – один готов… Мощный пинок в живот следующему, не обращая внимания на богатырский замах, – уноси готовенького… Растопыренная пятерня выходца из двадцать первого века летит в перекошенную физиономию небритого семеновца с рассеченной бровью, хруст ломаемого носа, и рука становится мокрой. Фу… Чтобы вытереть ее, попаданец бьет следующего противника, лицо у которого почти целиком залито кровью, все так же – растопыренной пятерней, но уже в корпус на уровне сердца. Тут же – захват за рубаху и… Гвардеец взмывает над головой КМСа по рукопашке, после чего следует исполнение "вертолета" – или как там называется тот прием в рестлинге?
Захват сзади с попыткой удержания… Да, здешние бойцы, может, и пониже классом, чем его современники, но вот работа в команде получается у них куда лучше… Но в этот раз – бесполезно.
Игорь с силой выбросил ноги навстречу подбегающим противникам, один отлетает – ему каблук сапога угодил прямо в лоб, второй сгибается пополам и оседает на землю – досталось носком в живот. Тут же Русин резко приседает вниз-вперед, придерживая любителя "обнимашек", и тот перелетает через бывалого бойца.
– Трах-бах-бах, кто на новенького! – заорал попаданец. – Бах-трах-трах – уноси готовенького!
Орал нескладно, но громко, сопровождая слова чем-то вроде боя с тенью, так что смысл кричалки поняли все. Его несло – выброс адреналина был мощный, слишком уж давно он не давал нормального выхода энергии.
Несмотря на несколько неадекватные кричалки, соображалка работала, и на рожон парень не лез. Тем не менее несколько раз зацепило довольно крепко. К счастью (по его мнению), по голове не попали – "отсушили" ногу, да хорошо прилетело в спину, и сейчас там ощутимо болело.
– Рррааа! – заорал Игорь, выплескивая эмоции, и не он один… Орали бойцы, орали зрители в толпе, сейчас на ногах осталось только пятеро, и двое из них – уланы! На ногах остался и тот самый говорливый ветеран. Правда, сейчас он выглядел неважно – с фингалами под обоими глазами.
Решив напоследок покуражиться, парень поманил самого здорового из противников и встал в позу борца. Вызов был принят, и тот тяжелой походкой пошел на Игоря, на ходу отводя правую руку и выставляя вперед левую. Однако подойдя поближе, неожиданно (ну так он думал) выставил вперед полусогнутые локти и согнул корпус, после чего бросился на Игоря, пытаясь схватить его, задавить массой.
Игорь охотно принял вызов и слегка подался навстречу, обхватывая его руками. Затем над толпой снова пролетели возгласы восхищения – бросок с прогибом здесь еще не видели. Учитывая солидную разницу в весе, выглядело это особенно сильно.
Второй улан тоже не терял времени и, пока попаданец развлекался борьбой, успел "ушатать" одного из соперников и сейчас вяло отмахивался от второго. Гм… То есть получается, что он еще и придержал их, чтобы гвардейцы не успели на помощь к товарищу? Жест пусть и не нужный (но улан-то этого не знал!), но благородный.
Подойдя на помощь к однополчанину, попаданец быстро уложил семеновца отдыхать. Затем взглянул на ветерана, вздохнул (по правилам "свалки" остаться на ногах должен только один) и, аккуратно скрутив его, уложил на землю. Все – победа обозначена. Восторженный рев толпы подтвердил это, и Игорь протянул руку лежащему на земле товарищу.
– Мы победили.
Глава 11
Сборы были долгими, хотелось поехать без лишнего хлама, но и поступаться комфортом желания не было. Опыт путешествий у Игоря был, но, скажем так, немного в других условиях. Теперь же… Да даже одежда была другой! Она занимала больше места (и намного!) и больше весила. Аналогично и с обувью, оружием…
Помощь сослуживцев была кстати, но и с ней все приготовления заняли больше недели. Ну, к примеру, пришлось озаботиться запасными подковами для своих лошадей. Ага, для каждой лошади требовались свои подковы. То есть можно было обходиться и более-менее одинаковыми… Но это как с обувью – лучше подобрать по ноге. Вроде бы мелочь, ан времени сэкономит и, вполне возможно, спасет когда-нибудь жизнь.
Таких вот мелочей набиралось предостаточно, так что вещи пришлось разделить на три части: те, что постоянно при себе; перевозимые на лошади; лежащие в обозе. Разделив, нужно было не забывать и постоянно контролировать это. Вот, к примеру, одна сабля была постоянно на поясе попаданца, относительно легкая и предназначенная прежде всего для фехтования или конного поединка. Вторая была прикреплена к седлу – тяжелый килич (он же клыч) с клинком сантиметровой толщины и утяжеленной елманью, предназначенная исключительно для рубки. Уланы в России сейчас были своеобразными универсалами от кавалерии, так что, по словам ветеранов, их могли ожидать как атаки на строй пехоты или батарею пушек, так и схватки с кавалерией, причем как легкой, так и тяжелой.
Выигрыш же, после недолгой (но тяжелой) борьбы с "жабой", решил пустить на общие блага капральства и, прежде всего, медицину. Хирургические инструменты (дорогущие, зараза!), кое-какие лекарственные травы, перевязочные материалы, несколько книг по анатомии.
С медициной сейчас вообще было тяжело: один доктор был на весь полк – и это считалось ого-го как круто, у других и того не было! Между тем доктор этот даже не учился в университете, а стал медикусом после личного ученичества – сейчас такое допускалось. Квалификация же у него была…
Пришлось как-то обратиться, и уйти оттуда в ужасе – знаний у полкового медикуса, по меркам Игоря, не раз попадавшего в "травму", попросту не было. Ртуть, мышьяк, копыта черного козла и прочие ингредиенты того же уровня – вот что было основными методами лечения. Хирургия? Аналогичный уровень.
– Молодой человек, – со снисходительным апломбом сказал пожилой неряшливый медик-итальянец попаданцу, снимая с бугристого красного носа тяжелые очки в черепаховой оправе, – я понимаю, что учила вас деревенская знахарка, у которой, кроме трав, ничего нет… Но не надо равнять современную европейскую медицину с познаниями травницы! Лучшие умы пришли к выводу о целебных свойствах ртути, а копыто черного козла или моча священнослужителя – проверенные веками средства. Так что не демонстрируйте мне всю глубину вашего невежества. Ступайте!
В общем, попаданец плюнул, и с тех пор сперва его контуберния, а затем и уланы со всего капральства стали приходить к нему со своими болячками. За проблемы с почками или чем-то еще он не брался – в полку были достаточно грамотные травники, но вот вывихи, ушибы, растяжения и сотрясения мозга, как и порезы после неудачных схваток – вполне. Он даже научился зашивать раны. Пусть первые попытки были откровенно неуклюжими, но потом пошло на лад – тем более что особой альтернативы не было…
Вот и сейчас:
– Да это, может, и не надо зашивать, боярин? – просительно тянет здоровенный улан из соседнего эскадрона.
– Надо, Прохор, надо, – сурово сообщает Игорь, – рану твою если не зашить, то она два месяца может заживать. А там и зараза из-за этого пойдет. А зашью – там недельки через три все заживет.
Прохор тяжко вздыхает и согласно кивает.
– Готовьте стол, – обращается парень к уланам из контубернии, которые охотно берутся ему ассистировать.
– Та зачем меня на стол, на ем люди едят? – вяло возражает пострадавший.
– Цыть! Человек – всяко священней будет, чем хлеб, так что стол не пострадает. Да и что, прикажешь мне в три погибели над тобой горбиться?
Уложив раненого на стол и заранее подготовив все необходимое, вынужденный медик обмывает рану и сам моет руки. Затем следует аккуратный удар по сонной артерии, и пациент теряет сознание. Метод давно известный у адептов БИ, но, скажем так, рискованный. Так бы Игорь даже не попытался бы заниматься столь рискованным наркозом, но… С начала весны он стал чувствовать что-то… этакое, и раз работает – нужно пользоваться.
Прохор очухался уже когда обматывали ногу.
– Эт… Когда, боярин? Страшно ж…
– Да все уже, болезный, – успокоил его попаданец и сурово приказал сопровождающим: – Сейчас до хаты на руках тащите и проследите, чтоб сам никуда не вставал. Ведро поганое рядом поставьте, чтоб было куда нужду справлять. Ну дней через несколько можно будет и во двор ходить, но так, сторожко.
Те закивали истово и быстро утащили сослуживца.
Кстати, боярином его начали звать достаточно давно. Как понял парень, "Игорь Владимирович", по здешним понятиям, было что-то вроде "Ваше сиятельство". А обращаться так к рядовому как-то… Ну а "боярин" вроде как и ничего, чуть более фамильярно, но субординации не нарушает.
Вообще, сложилась достаточно странная картина – его упорно считали аристократом. Сам он не подтверждал (и не опровергал) этого, но порой доходило до смешного – все поступки, которые как-то выделяли его из толпы, немедленно приписывались именно аристократическому происхождению.
С одной стороны – вроде как и неплохо, попаданца еще ни разу не заставляли заниматься чем-то, помимо воинской учебы, ну разве что в карауле стоять. А с другой – пришлось следить за своими словами и поступками, что раздражало порой.
Выехали через несколько дней, и тот самый пострадавший ехал с ними на телеге – сам напросился, да и успеет выздороветь. Вообще же, полк поехал не в полном составе – около пятидесяти человек остались в слободе. В основном – молодняк (из набора Игоря поехал он один) и немногочисленные ветераны, оставленные как для обучения этого самого молодняка, так и для решения каких-то хозяйственных вопросов. Всего ехало чуть больше пятисот человек, ну такие в это время полки…
Подсознательно парень ожидал, что выезд будет напоминать кинофильмы, то есть стройные колонны, бравые усачи, трубачи… Действительность же оказалась намного более прозаичной – одних только телег набралось больше сотни, так что получилась не бравая колонна, а натуральный обоз.
А куда деваться – до создания грузовиков было еще ой как много времени, да и военное имущество было достаточно специфичным, чтобы его можно было легко достать. Седла, уздечки, запасные пики, подковы, походная кузня, имущество полковых сапожников и портных, запасы провизии, медицинская телега (заслуга Игоря) и много чего другого.
Доехав до определенной развилки, разделились, обоз поехал дальше, а сами уланы свернули. Здесь была традиция, что полк должен пройти через город, дескать, повышает патриотизм.
– Как дурики какие, – проворчал попаданец, но его мало кто понял, большая часть сослуживцев прямо-таки купалась во внимании горожан.
Как только выехали из города, он тут же перекинул одну ногу на седло и достал флейту. Уланы оживились – музыку здесь любили, так что подобные упражнения воспринимали исключительно положительно.
– Ты это, че-нибудь жалостливое могешь? – стесняясь, обратился к нему Никифор. На лицах остальных солдат было полное согласие, так что заиграл без лишних слов…
Немного минора не повредило, но когда проезжать пришлось через одну из деревень, где у многих улан были подружки, попаданец не удержался…
Зеленою весной под старою сосной
С любимою Ванюша прощается.
Кольчугой он звенит и нежно говорит:
"Не плачь, не плачь, Маруся-красавица".
Маруся молчит и слезы льет,
От грусти болит душа ее.
Кап-кап-кап – из ясных глаз Маруси
Капают слезы на копье.
Кап-кап-кап – из ясных глаз Маруси
Капают горькие, капают – кап-кап,
Капают прямо на копье.
Студеною зимой, опять же под сосной,
С любимою Ванюша встречается.
Кольчугой вновь звенит и нежно говорит:
"Вернулся я к тебе, раскрасавица".
Маруся от счастья слезы льет,
Как гусли душа ее поет.
Кап-кап-кап – из ясных глаз Маруси
Капают слезы на копье.
Кап-кап-кап – из ясных глаз Маруси
Капают сладкие, капают – кап-кап,
Капают прямо на копье.
На лицах появились улыбки, послышались шутки, и кое-кто из улан отстал, клятвенно обещая догнать, – вот только попрощается как следует со своей Марусей!
– Молодец, сильно настрой поднял, – сказал ему подъехавший поручик.
Вообще, случай с удачным внедрением поэзии был редким – всего несколько стихов и песен удостоились признания сослуживцев, и это при том, что он старался отбирать их очень тщательно.
"Да… здесь Высоцкого не "перепоешь", как ни старайся, – в один из "поэтических" дней сам с собой разговаривал парень, была у него такая привычка.
Вот взять, к примеру, "Прощание славянки"… Песня гениальная, но… Не подходит в принципе, там же есть такие строки – как "Где Илья твой и где твой Добрыня" и "Встань за веру, Русская земля". Красиво? Да охренеть как! Но вот здесь и сейчас это однозначно не пойдет. Почему? Так она очень хорошо ложится на чаяния староверов, против которых ведется настоящий террор. Илья с Добрыней – обращение к "Старине", да и "Встань за веру" – именно так говорят староверы. Так что… Мда, вряд ли из меня получится местный вариант Пушкина… А хочется, чего уж там врать самому себе".
Ну да, парень был честолюбив и, зная массу песен и стихов, надеялся как-то выделиться. Мир он решил считать параллельным, так что "обкрадывать" поэтов не стеснялся. Но пока не слишком-то получалось, знал-то он в основном песни, причем современные, а со стихами того же Пушкина и прочих классиков дела обстояли куда скромней.
Часть II. Война
Глава 1
Два года – срок немалый, особенно если это – военные года. За время войны против Пруссии Игорь подрос – как буквально, так и в чинах.
– Сержант! Готов кулеш, иди пробу снимай! – позвал его рыжеватый Андрей, подвизавшийся на почетнейшей должности кашевара.
Достав ложку из внутреннего кармана, Игорь подул и осторожно попробовал.
– С зайчатиной? – спросил подобревшим голосом.
– А то! Выскочил шальной, ну мы его и того… Мяса в ем на один укус, ну так хоть кулеш духовитый получился. Сальце да зайчатина – вот оно и ничего так, да с травками.
Пообедав, разошлись по своим делам, часть недавно прогулялась по прусским тылам, и люди вымотались, так что с учениями Русин никого не заморачивал. Рысьев пошел на повышение, получив звание ротмистра и батальон (ротмистр Пушкарев, увы…), ну а ротой… Ротой формально командовал молоденький поручик, присланный из России, – уже четвертый на памяти попаданца.
Командование таких вот… офицеров заключалось в том, чтобы скакать с саблей или пикой впереди эскадрона, покрикивая зычным голосом. Да и то, уланы предварительно оглядывались на своего сержанта…
Как-то так сложилось, что в реальности уже более полугода ротой командовал именно попаданец – как в бою, так и по хозяйственным делам. Формальные же командиры роты присылались за чинами – очень уж удачно действовал полк. Однако чтобы нормально командовать, нужно хотя бы понимать, что же такое – Новгородский уланский полк. Поскольку был он уникальным воинским подразделением, то понимали это не все.
Так что… Двое таких непонимающих уже в земле, ну а один и в самом деле заработал желанное повышение и быстро перевелся в кирасиры – служба там была полегче. Да, тоже непросто и отнюдь небезопасно, но дело в том, что кирасиры участвовали только в крупных сражениях – за редким исключением, а вот уланы занимались еще и охраной штабов, рейдами по вражеским тылам… Хорошо еще, что разведкой заниматься пока не заставляли – тут была вотчина казаков.
В общем, уматывались люто, но зато были и нешуточные послабления. В частности, Игорь, как и остальные уланы, уже шесть раз отправлял трофеи в слободу. Обычные же солдаты если и могли передать что-то своим, то с оказией и без особой надежды, что доедет хоть часть. Для вояк, большая часть которых была семейными, возможность передать трофеи – подспорье колоссальное.
Кстати, о трофеях…
– Малой, да зачем тебе еще один клинок? – прыгал вокруг телеги Никифор, на правах "дядьки" ему позволялось такое обращение, тем более что и сам он стал капралом (в очередной раз – были уже разжалования за… многое).
– Для коллекции, – рассеянно отозвался Русин, любуясь великолепным шотландским палашом.
– Чиво?! Ты ж все равно его не продашь! – не понял капрал.
– Да и не собираюсь продавать. Ты ж знаешь, я клинки собираю.
– А-а, – наконец-то понял суть "коллекции" ветеран, – ну давай. Только я б на твоем месте чего другого загрузил.
Невозмутимо пожав широкими плечами (а вырос и заматерел он за последние два года заметно – стати уже гвардейские), сержант продолжил упаковывать вещи. На его месте… Уланы любили прибарахлиться, чего уж греха таить, но не всегда соображали – что можно брать.
Вот и сейчас раскритиковал его "коллекцию", а сам часы напольные отправляет! Говорить, что до слободы они просто не доедут, – бессмысленно… Да и вообще, мышление у большинства не стратегическое. Знают, что такой вот клинок в лагере можно купить от силы за пару рублей… Ну не в чести у русской кавалерии такие вот хреновины! А то, что в Петербурге он будет стоит как минимум рублей тридцать (не у перекупщика, понятное дело), соображалки не у всех хватает. Даже вон Никифор: воин он – лучше не придумаешь, а в быту неприспособленный какой-то.
Военная карьера у попаданца пошла в гору буквально с первых недель вступления в войну…
Экскурс в прошлое – первая кровь
Уланский полк с первого дня "раздергали" на сопровождение обозов и разведку. Казаки могли бы делать это как минимум не хуже, но зато и "озоровали" не на шутку. Вдобавок власти в очередной раз наворочали что-то с исконно казачьими правами, и находящиеся в Пруссии чубатые вояки заволновались.
Дело не стоило выеденного яйца, и если бы командование объяснило, что просто очередной чиновник средней руки от "великого ума" неграмотно составил документ, который уже аннулировали, все было бы в порядке. Но Апраксин начал "давить горлом" и пугать "гневом государыни", после чего казаки не то что взбунтовались… но надежность их сильно упала.