В момент очередного обострения обстановки наш аэродром стал транзитным для нескольких эскадрилий, перебазировавшихся поближе к предполагаемому театру военных действий. Над всего лишь двумя посадочными полосами кружили десятки самолетов, которые надо было аккуратно развести в воздухе и по очереди посадить. Самая запарка пришлась на время нашего дежурства. В течение добрых четырех часов, не отвлекаясь ни на секунду, мы вели пилотов и отдавали им команды через два микрофона. Обошлось без летных происшествий, обе посадочные полосы функционировали бесперебойно. Среди посаженных нами самолетов оказался транспортник, на котором летел в столицу начальник Генштаба маршал Асанис Толмегед. Непосредственно перед посадкой он находился в кабине пилотов и своими ушами слышал, как четко мы отдавали команды. Впервые услыхав наш голос и поняв, что всей этой сложной операцией руководил новичок, оценив качество нашей работы, маршал пожелал лично поблагодарить молодого диспетчера. Надо ли говорить, как он был удивлен, увидев нас? Сменившись с дежурства, мы получили возможность побеседовать с начальником Генштаба тет-а-тет. Маршала заинтересовали пределы наших способностей, пришлось перечислить ему все, что мы знаем и умеем, в том числе в деле одновременного управления большим числом объектов. Осознав, сколько деталей происходящего можем мы одновременно держать в своих головах, он тут же задал нам задачу по планированию перемещения крупных летных сил между аэродромами. Наше решение его восхитило. Он тут же вызвал к себе начальника диспетчерской службы аэродрома и извинился перед ним, что вынужден забрать у него лучшего диспетчера. "Я понимаю, что без лейтенанта Ингареда вам будет тяжело, но этот парень мне сейчас нужнее, он станет моим помощником в планировании операций военно-воздушных сил", - заявил Толмегед. Через два дня, получив внеочередное повышение в звании, мы приступили к своим новым служебным обязанностям."
Глава 5. Служба в Генштабе
Прочитанное произвело на Игинката незабываемое впечатление. До сих пор у него как-то не возникало желания читать чьи бы то ни было мемуары, тем более, явно предназначенные для взрослых людей. Но здесь… Автор вроде бы вел серьезное повествование, никак не рассчитанное на детей, но при этом ехидство сквозило чуть ли не из каждой фразы. В книге был и портрет Ингареда, к сожалению, уже пожилого, в маршальском мундире, а как бы хотелось узнать, как он выглядел в его, Игинката, возрасте. Вроде фотосъемка в те годы уже существовала.
Итак, из мемуаров становилось ясно, что даже в те годы во Франгуле ценили не только физическую силу. Алне Локле ведь и на первую ступень не сдали… даже и на курсы не поступали как комиссованные, а для поступления в военное училище необходимо сдать на третью… Но они были умны, оказались в нужное время в нужном месте, смогли должным образом отрекламировать свои способности, и никакая медкомиссия им не смогла помешать! И тот парень в инвалидной коляске, Альтивис, он, кажется, тоже на это рассчитывает. Строевым офицером ему быть заказано, ну так он станет штабистом, как Ингаред. Но какой же интеллект надо иметь, чтобы убедить многое повидавших людей в твоей незаменимости! Альтивису, похоже, это уже удалось, раз его допускают на занятия в таком клубе. Черт, если это такой умный мальчишка, то с ним стоило бы поближе познакомиться, он бы многое мог разъяснить относительно здешней жизни. Талис, конечно, тоже объясняет, но он же взрослый, не со всяким вопросом к нему подойдешь, Истребитель - верный друг, но он и сам наверняка многого не знает. Стоп, а он, Игинкат, смог бы так, как Альтивис? Он же лучше всех успевает в своем классе. Или этого мало, тут надо быть настоящим гением? Себя мальчик так высоко не оценивал, но в глубине души ему было приятно осознать, что случайная травма не обязательно положит конец его удачно начинающейся карьере, что он не только своими тренированными мышцами и терпением, но и умом сможет чего-то добиться, хотя пока у него, конечно, иная стезя. Ну, просто надо держать в уме, что есть в запасе и другой вариант.
В следующих главах своей книги Ингаред весьма подробно описывал войсковые операции, в планировании которых ему довелось принять участие. Все это, конечно, было бы интересно, увлекайся Игинкат военной историей Франгулы или, допустим, Иллайи, но он про эти войны никогда раньше и слыхом не слыхивал, в кенлатских школьных учебниках о них даже не упоминали, и мальчик потонул в лавине совершенно новой для него информации, пусть и изложенной весьма цветистым языком. Куда больше хотелось узнать о самом Ингареде, ну, например, о том, как он стал маршалом. Но вот, наконец, Игинкат добрался до нужных глав.
"По окончании Иллайской кампании у нашего шефа состоялся приватный разговор с министром обороны Минкисом Лаколредом. Министр от имени правительства поблагодарил Толмегеда за прекрасно налаженную работу Генштаба, после чего осторожно намекнул, что возраст у маршала уже почтенный, и именно сейчас, в мирный период, для него самое время подыскать себе замену. Здоровье Толмегеда действительно уже пошаливало, и беспокойство Лаколреда он понимал. Выразив готовность через год подать в отставку, маршал поинтересовался, кого прочат ему на смену. Министр ответил, что никакой конкретной кандидатуры у правительства нет и Толмегеду самому должно быть виднее, кто из его заместителей окажется наиболее полезным на посту начальника Генштаба. Маршал, вздохнув, промолвил, что к сожалению, все его замы руководствуются опытом прежних войн, плохо представляют себе возможности современной боевой техники, особенно авиации, и в прошедшей кампании оказались не слишком эффективны.
- Но кто-то же помогал вам в планировании?! - удивился министр.
- Да, практически все крупные операции с участием авиации разрабатывал мой помощник Алнис Локлис Ингаред. Он еще очень молод, у него недостает опыта в планировании наземных операций, но ему легче будет этому научиться, чем другим осознать реалии современной войны.
- Алнис Локлис? Никогда не слышал, - признался Лаколред. - Почему у вашего помощника двойное имя?
- Увидите его - сами все поймете, - произнес маршал.
- В таком случае, мы можем увеличить число ваших заместителей, - предложил министр. - Назначим на вакантный пост этого молодого человека, год за ним понаблюдаем и, если он справится, сделаем его вашим сменщиком.
На том и порешили.
Вот таким образом мы, уже доросшие в то время до звания полковника, получили генеральский чин и важный пост в Генеральном штабе. Назначивший нас туда министр, когда мы явились к нему представляться, при виде нас чуть не свалился со стула. Пришлось убеждать, что у него в глазах не двоится, успокаивать и, что называется, давить эрудицией. Поняв, наконец, что к нему явилась на доклад настоящая ходячая энциклопедия, и подпав под наше интеллектуальное обаяние, Лаколред посвятил нас в свои дальнейшие планы на наш счет, одобрил наши предложения о преобразованиях в работе Генштаба и выдал нам карт-бланш на их внедрение в жизнь. Напоследок, впрочем, он дал нам совет не светиться на публике во избежание кривотолков. Ну, не очень-то и хотелось.
На посту зам начальника Генштаба нам впервые пришлось командовать офицерами. До того в нашем подчинении были только нижние чины, занимавшиеся технической работой типа распечатывания карт и докладов. Вхождение в среду кадровых офицеров оказалось непростым. К нашему великому сожалению, даже в Генеральном штабе, где, казалось бы, должна концентрироваться самая интеллектуальная часть франгульского офицерства, интересы большинства сотрудников ограничивались спортом, охотой, покорением женских сердец, а то и пьянкой в теплой компании, хотя общественная мораль осуждала употребление вина как минимум до тридцатилетнего возраста. Нет, мы понимаем, стресс как-то надо снимать, но если такое происходило в Генштабе, то можно себе представить, что творилось в окопах! Спортом мы заниматься не могли, охотой никогда не увлекались, к лицам противоположного пола с юных лет даже стеснялись подойти, а пьяниц откровенно презирали. Наши попытки увлечь подчиненных интеллектуальными играми по большей части пропадали втуне, хотя, казалось бы, лицам данной профессии просто на роду написано увлекаться стратегиями. Нам с огорчением пришлось осознать, насколько глубок в нашем обществе раскол между военными и интеллектуальной элитой. По-настоящему умные мальчики не увлекаются спортом, проигрывают в конкуренции своим физически более развитым сверстникам, не проходят подготовки, необходимой для поступления в военные училища, сплошь и рядом подвергаются насмешкам и частенько просто выдавливаются в женские школы, которые в основном и поставляют абитуриентов для наших, что скрывать, далеко не самых лучших в мире университетов. Мы не знакомы с положением дел в женских школах и тешим себя надеждой, что там процесс обучения интеллектуалов проходит более органично, но попасть оттуда в военные училища сложнее, чем пролезть сквозь замочную скважину. Редкие девочки, имеющие склонность к военной профессии, в свою очередь, вынуждены переходить оттуда в мужские школы и проходить подготовку по программам, предназначенным для мальчиков. На посту начальника Генштаба мы, по крайней мере, позаботились, чтобы их собирали в отдельные группы.
Взаимодействуя теперь по службе с различными отделами Генштаба, мы включились в разработку совместных операций различных родов войск. Усвоение новых знаний всегда доставляло нам удовольствие, а от ветеранов-штабистов можно было многое почерпнуть, даже несмотря на их интеллектуальную заскорузлость, в итоге к началу Родельской кампании мы уже вполне были готовы к самостоятельному управлению всей работой Генерального штаба. В намеченный срок наш шеф и благодетель Асанис Толмегед подал в отставку, и мы были назначены на его место с присвоением чина генерал-полковника. Из полковников в генерал-полковники всего за один год - умопомрачительная карьера!"
Далее опять шли долгие описания боевых действий, и Игинкат в них особо не вчитывался, скорее, просматривал по диагонали. Это все, наверное, взрослым историкам должно быть интересно, ну или таким подвинутым на этом деле парням, как Альтивис. Наконец, мальчик добрался до заключительной главы, которую имело смысл прочитать повнимательнее.
"Что можно в целом сказать о Родельской кампании? Исключительно тяжелая для страны ситуация, когда нам противостояла сплоченная коалиция из четырех сильных держав, пришла к благополучному разрешению не только благодаря исключительному личному мужеству и хорошей профессиональной подготовке наших солдат и офицеров, но и в немалой степени из-за нашего превосходства в тактике и стратегии ведения боевых действий. В отличие от противника, допустившего несколько серьезных стратегических ошибок, передислокации наших войск были организованы практически безупречно. Создание решающего перевеса в нужный момент на самых важных участках фронта, притом, что превосходящие силы противника были связаны боями на второстепенных направлениях и не могли быть в разумные сроки переброшены на помощь терпящим поражение частям, определило наш успех не в одном сражении. Конечно, основная слава при этом доставалась тем командирам, кто непосредственно вел в бой войска, но и работа нашего Генерального штаба не осталась незамеченной.
Следуя совету Лаколреда, мы по сути вели затворнический образ жизни. Наверное, мы были единственными из всех крупных военачальников Франгулы, кто никогда не принимал участия в парадах. В итоге не только наши бойцы, но, похоже, и противник не знал, как мы выглядим. В газетах воюющих с Франгулой держав часто встречались посвященные нам карикатуры. Почему-то там утвердилась традиция изображать нас в виде паука, плетущего паутину, в которой запутались полководцы враждебных нам стран. Как бы ни относились к нам авторы сих рисунков, но с их стороны это было своеобразное признание. Интересно, что бы они нарисовали, зная, как мы выглядим на самом деле!
За успешное руководство Генштабом во время Родельской кампании нам был присвоен маршальский чин. Победа Франгулы оказалась столь безоговорочной, что до самого нашего ухода в отставку вооруженным силам страны не довелось быть втянутыми ни в один сколько-нибудь крупный конфликт, зато развилась традиция наемничества, когда наши отставные военнослужащие за приличную мзду продают свои услуги заинтересованным в том иностранным державам. Мы очень надеемся, что столь выгодное для страны положение дел продлится и после нашей отставки.
О нас уже написано несколько книг, к сожалению, страдающих неточностью в изложении нашей биографии, что, в основном, и побудило нас к созданию данного труда. Отметим, что все их авторы обращали внимание на дату нашего рождения, и теперь уже не только мы считаем, что речь в тех древних пророчествах шла именно о нас. Нелегко считаться живой легендой, но нам доводилось преодолевать и не такие трудности. Единственное, о чем мы сейчас жалеем, что так и не успели до старости обзавестись семьей. В юности мешала стеснительность, потом наша засекреченность, из-за которой мы вынужденно вращались исключительно в воинских кругах, в которые по франгульским традициям не могла проникнуть ни одна женщина, а теперь уже поздно этим заниматься. Жаль, что мы уйдем, так и не оставив наследников, но, по крайней мере, с учениками нам повезло. Лучшие из них занимают сегодня ключевые посты в Генеральном штабе и успешно продолжают нашу линию."
Дочитав книгу и вернув ее Талису, Игинкат поинтересовался:
- А что с ними дальше стало, ну, с этими полководцами-близнецами? Они уже умерли, да?
- Умерли, конечно, причем еще до твоего рождения. Вскоре после написания этой книги Локлиса разбил жестокий инсульт. Почему только его одного? Ну, наверное, сказались постоянные ночные бдения. Алнис, оставшийся единственным хозяином тела с парализованной левой рукой, не смог жить без общения со своей второй половиной и застрелился из наградного пистолета. Хоронили их тогда с большими почестями, а помнят, как видишь, до сих пор.
- Вижу… Я о них узнал от одного пацана в инвалидной коляске. Он, по-моему, тоже надеется стать штабистом. Как вы думаете, у него получится?
- Ну, если умом боги не обидели и характер, как у Ингареда, то почему бы и нет! - улыбнулся Талис. - В училище при Генштабе, единственное из всех наших военных училищ, теперь не только франгуляров принимают.
- А иностранцев?
- Вот уж понятия не имею. А ты что, тоже туда намылился?
- Да я не знаю пока… - опустил глаза Игинкат. - Я вообще-то больше хочу франгуляром стать…
- Одно другому не мешает. А впрочем, тебе до этого еще далеко, так что время подумать будет.
- Ага… - согласился мальчик.
Глава 6. Новый друг
Желание продолжить знакомство с Альтивисом было так велико, что Игинкат решил в ближайшее воскресенье одному сходить в "Акарис". С Истребителем, конечно, чувствуешь себя, как за каменной стеной, но у него совсем другие интересы и повадки грубоватые, так что вряд ли Альтивис в его присутствии стал бы откровенничать. Другое дело побеседовать с интеллигентным мальчиком-иностранцем. На это даже такой умница может клюнуть.
Субботняя тренировка оказалась настолько болезненной, что даже на утро в воскресенье ходить было еще не очень комфортно, но Игинкат не привык пасовать перед трудностями. Добравшись до клуба, он замер в раздумьях: а где искать-то случайного знакомого? Не бегать же по всем этажам, спрашивая у каждого встречного, не здесь ли занимается Синтонед? Хотя стоп, зачем по всем? Это ж не Кенлат, где все здания специально оборудуются для доступа инвалидов. Здесь такие крутые лестницы и ни намека на лифты, поскольку предполагается, что все посетители - молодые и здоровые парни. Альтивису на своей коляске выше первого этажа точно не подняться. Вот там его и поищем.
Первым делом Игинкат выяснил, где заседает военно-исторический кружок. Оказалось, что тот еще закрыт и до начала занятия целых два часа. Мальчик решил попытать счастья в зале для игры в мяч и надо же, разглядел у стены знакомую коляску! Осторожно подойдя сбоку, он протянул руку очкарику:
- Привет.
- Привет, - удивленно поднял глаза Альтивис, но тут же узнал подошедшего. - Ты Игинке, да?
- Угу. Не принимают? - Игинкат мотнул головой в сторону играющих на площадке.
- Просто не моя очередь.
- Поня-а-тно… Хорошо, что ты здесь оказался, а то я даже не знал, где тебя еще искать.
- А зачем я тебе понадобился?
- Понимаешь, Альтиве, ты тогда говорил об Ингареде, ну, я заинтересовался и раздобыл его мемуары, "Двухголовый стратег", ты тоже эту книгу читал?
- Читал, разумеется. Больше он и не написал ничего, - оживился Альтивис. - Если бы не он, я бы, наверное, помер от тоски, а то и с собой покончил. Короче, когда мне было совсем плохо, просто жить не хотелось, мать принесла мне его книгу. Я зачитался и, в общем, обрел в жизни цель. Тебе тоже понравилось?
- Понравилось, конечно, иначе бы и не пришел сюда. А ты давно ее прочел?
- Два года назад, когда в четвертом классе учился.
- У-у, а мы, оказывается, ровесники! Я сейчас тоже в шестом. Так я чего пришел-то: наша семья только в августе к вам во Франгулу приехала, и я здесь еще многого не понимаю. Вот, например, Ингаред пишет, что у вас в университеты поступают в основном выпускники женских школ. А когда я диспансеризацию здесь у вас проходил, большинство врачей были мужчинами, да и в школе нашей учителя - тоже в основном мужчины. У нас в Кенлате и то такого не было!
- Ну, врачей у нас и в военных училищах готовят, - промолвил Альтивис, - а вот учителя… Даже не знаю… Когда читал, как-то не обратил внимание на эту фразу. Мне бы и в голову не пришло у них спрашивать, женскую школу они окончили или мужскую.
- Так ты в школу ходишь?
- Не, куда мне, я на домашнем обучении… Но учителя время от времени приходят, задание, там, выдать или проверить, как я выучил. Но ты прав, большинство из них мужчины. Интересно, а в женской школе как? Надо бы у сестренки спросить. Хотя она маленькая еще, во втором классе всего… А у вас в Кенлате что, больше женщин было? Если верить нашему школьному учебнику по географии, в вашей стране профессия военного куда менее популярна, чем у нас. Тогда куда же идут мужчины? В инженеры что ли?
- Ну, и в инженеры тоже, а еще в юристы, во всякие там менеджеры… Короче, у нас на всю школу только трое учителей-мужчин было, физкультурник, трудовик и математик.
Альтивис присвистнул:
- Это плохо. Как же они там с вами справлялись-то? Ну, я понимаю еще с малышами, а вот с парнями нашего возраста? А с теми, кто еще старше? Они ж даже наказать себя могут не дать!
- Да нет, в Кенлате никого в школах не порют. Ну, наорать могут, ну, на пару часов после уроков оставить. У нас там и дома никого телесно не наказывают.
- Наорать - это для некоторых как с гуся вода. А лишнее время в школе торчать - а чем в это время заниматься?
- Ну, кого-то уроки учить заставляют, а кому-то просто так сидеть приходится или тупо у парты стоять.
Альтивиса передернуло: