Вода из душа, висевшего на стене, била тугой струей прямо в лицо. Сергей лежал в жутко неудобной позе в узкой кабинке. Немного болела рука, ушибленная при падении. На голове без малейших усилий можно была нащупать начинающую расти здоровенную шишку. Что она будет не маленькой, Сергей даже не сомневался. "Ничего себе, приложился", - подумал он. "Нешуточный, видать, удар, раз такие глюки пошли. Главное, полное ощущение реальности происходящего". Сергей смог бы без колебаний описать привидевшуюся ему крепость в мельчайших подробностях. Обычный сон и то не всегда удается запомнить настолько четко.
- Да, - сказал он вслух сам себе, почесывая ушибленную голову, – бывает же...
Бросив взгляд на часы, оставленные на полочке около умывальника, он убедился, что до обеда времени еще предостаточно, а, значит, он находился в беспамятстве не больше нескольких минут. Очевидно, не на столько оправился от аварии, как сам о том думал. Рановато понадеялся на свои силы. Еще легко отделался – всего лишь шишкой – мог и совсем ведь голову разбить. Сергей стал медленно натягивать на себя одежду, оставленную им на кровати до похода в душ. Сомнения некоторое время еще мучили его. Слишком уж реальным были его ощущения. Но, немного поколебавшись, он отбросил их в сторону. "Так и до психушки недолго", - сказал он сам себе, застегивая последние пуговицы на рубашке.
После обеда настроение его значительно улучшилось. Он уже с достаточной долей юмора вспоминал свой недавний "мираж". И через несколько дней после происшествия Сергей все еще иногда возвращался мысленно в воспоминания, которые совершенно не поблекли со временем, а оставались столь же ясными, словно он не сознание терял два дня назад, а смотрел захватывающий фильм. Закрыв глаза, Гардин частенько размышлял о том, что бы он мог сделать и как бы повел себя, если бы все это произошло на самом деле.
Подошла пора выписываться. Чувствовал себя он уже совершенно нормально. Совсем немного болела грудь, но врач уверила его, что через недельку он об этом позабудет. Но недели три еще должен будет поберечься, пока все окончательно придет в норму. Забрав все необходимые бумаги у дежурной сестры, Сергей пошел в свою палату - переодеться. Одежду за день до этого принес Николай Бобов, как и обещал. Она оказалась совсем не лишней, так как одежда самого Сергея действительно пострадала настолько, что ее пришлось выбросить. Только куртка осталась практически невредимой. Быстро скинув больничную одежду, он натянул штаны и рубашку, принесенные Николаем. Проведя рукой по небритой щеке, несколько секунд размышлял о том, побриться ли тут или дома. Все же решил идти домой уже выбритым. Быстро скинул рубашку и прошел в ванную.
Он уже заканчивал скрести лезвием по подбородку, когда что-то привлекло его внимание. Он не сразу сообразил что именно, а когда понял, у него внутри все похолодело, и ноги внезапно сделались ватными. В зеркале он увидел свою левую руку, в которой держал станок. Тыльную ее сторону пересекал длинный неглубокий рубец. Как раз в том месте, где он получил удар мечом в своем полусне-полубреду. Долгую минуту он стоял и, не мигая, смотрел на отражение своей руки в зеркале. Потом очень аккуратно положил станок и медленно вернулся в палату.
Мозги работали, как бы через силу, будто застоявшийся мотор, который не хочет заводиться. Мотор вроде бы и пытался проворачиваться, но делал это со страшным скрежетом. Сергей силился что-то вспомнить, но ни как не мог понять, что именно. События последних дней вперемежку с бредом и снами проносились перед его глазами как карусель.
Замок... Бой... Обед с Готфридом... Купание... Нет, все это не то. Было что-то еще, что нужно обязательно вспомнить. Гардин чувствовал, что это "что-то" и есть ключ ко всему, что с ним происходит в последнее время. Вдруг картинка в мозгу остановилась, и Сергей увидел то, что хотел. Подойдя на негнущихся ногах к кровати, он осторожно взял куртку, уже зная, что он там найдет и боясь оказаться правым в своем знании. Запустив пальцы в нагрудный карман, он извлек из него белую прямоугольную карточку.
10
Сергей еще раз сверился с адресом на визитке. Да, все правильно. Веллингтон Авеню 21. Он стоял перед небольшим аккуратным особняком конца девятнадцатого века. Самый обычный дом, ничем не выделяющийся среди почти таких же, стоявших рядом на тихой зеленой улочке одного из многочисленных пригородов Брюсселя. Сергей приехал сюда три часа назад. Вначале просто бесцельно шатался по городу, оттягивая приход в этот дом. Но бесконечно продолжаться это не могло, и вот он стоит здесь, перед высоким крыльцом ухоженного дома и все еще размышляет, идти или не идти. В конце концов, путь был проделан не такой уж и маленький, чтобы просто так развернуться и уехать домой. Да и любопытство пополам со страхом распирало.
Постояв еще некоторое время у крыльца, Гардин решительно поднялся по ступенькам и нажал на кнопку звонка. Раздался красивый мелодичный звон, тут же отозвавшийся эхом где-то в глубине дома, и все стихло. "Может это и к лучшему" - подумалось Сергею. – "Если дома нет никого, он может со спокойной совестью разворачиваться и возвращаться восвояси. Во всяком случае, перед собой его совесть чиста". Погруженный в свои мысли, он стоял и рассматривал ажурную старинную ручку, резную дверь с кое-где потрескавшимся лаком; бледную, будто выгоревшую мозаику на ступенях крыльца. Так не соответствующую всей этой старине камеру наблюдения одной из последних моделей, незаметно пристроившуюся в уголке под козырьком, Сергей тоже не оставил без внимания.
Почему-то именно камера вернула Гардина к действительности из мира грез, и он протянул руку, чтобы еще раз позвонить, прежде чем уйдет. В этот момент дверь с тихим щелчком приоткрылась, как бы приглашая внутрь. За ней никого не было. Сергей с опаской заглянул внутрь и осторожно зашел в прихожую. Большой холл, оформленный под старину, предстал во всем своем великолепии. Красивый, тщательно начищенный дубовый паркет прямо таки лоснился. Казалось, его вполне можно использовать в качестве зеркала, если бы последнее не висело прямо напротив входа, заполнив собой почти всю стену. Несколько картин, насколько Сергей мог судить - подлинников, висело на стенах в красивых резных рамах. Массивная деревянная лестница, причудливо изгибаясь, вела на второй этаж. Ее перила были украшены затейливыми резными фигурами. Завершала картину огромная хрустальная люстра, которая, несмотря на свои размеры, казалась не тяжелой, а, наоборот, какой-то невесомой, словно хрустальное облако.
- Поднимайся сюда, Сергей.
Мягкий знакомый голос раздался сверху. Сергей от неожиданности вздрогнул, но быстро взял себя в руки и направился к лестнице. Поднявшись по ней, он оказался перед открытой дверью. Немного помедлив, он сделал еще шаг и вошел в небольшую комнату, которая оказалась рабочим кабинетом. Несколько шкафов с книгами, огромное кожаное кресло, перед деревянным письменным столом старинной работы – вот, пожалуй, и вся обстановка. Плотная штора, занавешивающая окно, практически не пропускала свет. Единственным источником света в комнате являлся высокий торшер около книжного шкафа. Торшер освещал комнату мягким, но, в то же время достаточно ярким светом. Еще обращал на себя внимание огромный ворсистый ковер на полу, растянувшийся от края до края, в котором можно было утонуть.
Человека, сидевшего за столом, Сергей узнал сразу, хоть и видел его лишь мельком и в полумраке. Последние несколько дней, после того, как он нашел белую визитку в кармане куртки, Гардин не раз мучительно пытался восстановить в памяти это лицо, но безуспешно. Однако сейчас он ни сколько не сомневался, что это именно тот человек, которого он видел во время странной беззвучной грозы в момент аварии. На этот раз на нем вместо насквозь промокшего плаща был дорогой светло-серый английский костюм, темная рубашка и неопределенного цвета светлый галстук.
- Ну, здравствуй, Сергей – улыбнулся мужчина, вставая со своего кресла и протягивая Сергею руку.
- Здравствуйте, э... – замялся Гардин.
- Ой, извини, пожалуйста, забыл тебе представиться в прошлую нашу встречу. Меня зовут Мишель Девалье. Можно просто – Мишель. И, если не возражаешь, давай обращаться друг к другу на "ты".
Говорил по-русски он с небольшим акцентом. Если бы не имя, Сергей бы решил, что стоящий перед ним человек, выходец из Прибалтики.
- Вы хорошо говорите по-русски, хотя явно не из тех мест родом. – проговорил Гардин.
- Я говорю вполне прилично на нескольких языках, - снова улыбнулся мужчина. – Если тебе удобнее общаться на немецком, английском или французском, то можем перейти на один из них. Или, может быть, фарси?
Сказано это было не в качестве бахвальства, а просто так. Между прочим. Как констатация факта.
- Да нет, русский вполне подойдет – улыбнулся в ответ Сергей.
Они пожали друг другу руки, и Мишель предложил Гардину сесть в стоящее перед столом кресло, усаживаясь в свое. Девалье Сергею понравился. От него исходила уверенность и спокойствие, присущее профессионалам. Сергей сам был хорошим специалистом в своем деле и любил профессионализм в любых его проявлениях. Человек, сидящий сейчас перед ним, явно был профессионалом с большой буквы. Непонятным оставалась лишь область его деятельности. Но это, Гардин был уверен, очень скоро должно проясниться.
- Итак, - начал Девалье,- я так понимаю, что с тобой что-то случилось.
Это был не столько вопрос, сколько утверждение.
- Что-то, выходящее за рамки заурядного. Возможно непонятное или даже пугающее. Я прав? – он пристально посмотрел на Гардина.
- Да, правы, – коротко ответил тот. – И я бы хотел получить от вас некоторые объяснения. Я уверен, что вы в курсе того, что со мной произошло.
- Это не совсем верно, – покачал головой Мишель. – Скажем так, я в курсе природы случившегося с тобой, но что именно имело место, я надеюсь услышать от тебя.
- Но я... – пытался возразить Сергей, но Мишель остановил его жестом.
- Давай поступим так: вначале ты рассказываешь мне все, что с тобой случилось, а потом я отвечу на любые твои вопросы, на которые смогу.
Сергей пожал плечами, мол, почему бы и нет. Ему было все равно, да и выговориться перед кем-нибудь, без опаски быть тут же отправленным в ближайшую психбольницу, хотелось уже давно. И он начал свой рассказ. Очень подробно, стараясь не упустить ни одной детали. С того самого момента, как он очнулся в палате после аварии и заканчивая пробуждением в душевой кабинке, после того, как он побывал в замке у Готфрида.
Мишель оказался хорошим слушателем. Он не сводил внимательного взгляда с Сергея во время всего рассказа, ни разу не перебив того вопросом или просто неосторожным движением. Когда Гардин закончил, несколько минут стояла полная тишина. Сергей сидел, опустошенный, как воздушный шар, из которого выпустили воздух. Девалье задумчиво переваривал услышанное, устремив свой взгляд на одному ему видимую точку на столе. Наконец он оторвал от нее взгляд и посмотрел на Сергея:
- Что ж, очень хорошо.
Он встал и подошел к книжному шкафу. Одна из полок отошла в сторону, и взору Сергея открылся весьма внушительный бар с огромным количеством всевозможных напитков.
- Выпьешь чего-нибудь? – спросил Мишель, повернувшись к Сергею
- Пожалуй. Если есть, немного коньяку.
- Найдем – нараспев произнес Мишель, перебирая армию бутылок. – "Chantre" устроит? Или лучше "Hennessy"?
- "Hennessy", если можно.
- Можно.
Он плеснул в два пузатых бокала немного коньяка и, вернувшись к столу, протянул один из них Сергею. Сделав небольшой глоток, Мишель задумчиво спросил:
- Скажи, Сергей, ты что-нибудь слышал о том, что, мол, человечество развивается по спирали, что все возвращается назад, только на новом уровне и тому подобные вещи?
- Как минимум о моде так говорят постоянно.
Мишель усмехнувшись кивнул.
- Да, циклическое развитие моды – это одно из побочных явлений того, о чем я хочу тебе рассказать.
Он замолчал, но через секунду продолжил:
- Представь себе время в виде бесконечной ленты. Ленты, которая пронизывает землю и тянется в обе стороны бесконечно далеко. Эта лента очень легкая, практически невесомая. Она стремится скрутиться в спираль, но, то легкий межзвездный ветерок растревожит ее, и несколько колец спирали разлетятся и превратятся в одно большое, то просто спутаются в бесформенный клубок без начала и конца. А потом опять участок практически идеальной спирали. И так далее.
Сергей молча смотрел на Девалье. Пока тот не сказал ничего, что бы хоть как-то прояснило все происшедшее с ним. Мишель сделал вид, что не заметил скептицизм на лице Гардина и продолжил.
- Иногда стороны ленты соприкасаются своими гранями. В такие моменты между точками соприкосновения возникают определенные связи. Эти связи достаточно сильные, чтобы их можно было даже зафиксировать специальными приборами. Человек изначально тоже был способен ощущать эти связи, но за миллионы лет эволюции такая способность атрофировалась, как бы за ненадобностью. Но иногда рождаются люди, сохранившие это качество в большей или меньшей мере. Не так уж, впрочем, и редко – один на каждые десять – двадцать тысяч. Такие люди могут осуществлять связь между временами.
Он повертел в руках бокал, задумчиво глядя сквозь него. Потом поднял глаза на Сергея и спросил:
- Ты знаешь, кто такие медиумы?
- Только в общих чертах. Вроде бы они могут вызывать духов умерших людей и общаться с ними. Но, насколько я знаю, там сильно попахивает шарлатанством.
Мишель кивнул и ухмыльнулся:
- Да, все верно, это расхожее представление о медиумах. Большинство из них действительно шарлатаны. Но не все. Те, кто действительно что-то умеет, уверены, что и вправду общаются с духами давно умерших, хотя на самом деле это не так. В действительности они обладают способностью улавливать связи, о которых я тебе только что говорил, и проникать сквозь время. С тем, кто обратился в прах, уже нельзя поговорить, как нельзя вырастить новое дерево из вот этого листка бумаги. – Мишель подбросил вверх один из листков, лежащих на столе, и тот медленно опустился на ковер.- Но это вполне можно сделать с еще живым человеком. Ты, например, можешь собрать сколько угодно медиумов и экстрасенсов около гроба Наполеона, но ты не услышишь ни слова от мощей, лежащих в саркофаге. Но вполне реально найти точку пересечения, допустим, с тысяча восемьсот одиннадцатым годом и побеседовать с, тогда еще живым, императором.
- Постойте, вы хотите сказать, что медиумы действительно проникают каким-то образом в прошлое и общаются с тогда еще живыми людьми?
Девалье молча кивнул.
- Но как такое может быть?!
- Очень даже просто. Для этого не нужно сколь-нибудь ощутимых энергетических затрат. Дело лишь в природных способностях и тренировке. Те из медиумов, кто пытается постичь суть этого явления, как они себе его представляют, достигают вполне внушительных результатов. Но все они действуют исключительно интуитивно, не понимая того, что происходит на самом деле. И, естественно, перемещаются во времени ни они сами, а лишь их сознание. Это явление сродни телепатии, с той лишь разницей, что людей, участвующих в подобном сеансе, разделяет не расстояние, а время. И зачастую, многие и многие века.
Девалье сделал небольшой глоток из своего бокала и продолжил:
- Но речь, Сергей, сейчас не о них. Как я уже сказал, с такими способностями люди рождаются не так уж и редко. Есть еще кое-что. Примерно раз в двадцать, а то и в тридцать лет, рождаются люди с гораздо более сильными способностями. Они способны не только ощущать связи между временами, но и следовать по этим тончайшим нитям, физически переходя из одного времени в другое. При наличии подобных природных способностей управлять ими вполне можно научиться. Но иногда перемещение сквозь время возможно и для совершенно неподготовленного человека. Например, если с другой стороны находится кто-то, тоже обладающий такими же способностями. И этот кто-то оказывается, ну скажем, в критической ситуации. Дело в том, что не только время действует на... назовем их таймдайверами... но и они воздействуют на время. В момент стресса такой человек оказывает сильное влияние на связи в точках соприкосновения временных потоков, излучая что-то типа специфических волн, и, если на другом конце находится такой же... таймдайвер, то он, "перехватив" этот волновой сигнал, может легко переместиться по нему в другое время, как по мосту. Именно это с тобой и произошло.
- Вы хотите сказать, что я...
- Да, Сергей, ты – таймдайвер. То есть, человек способный ходить сквозь время без каких-то особых машин времени и тому подобной ерунды, - совершенно серьезно ответил Мишель, спокойно глядя на Сергея, в ожидании его реакции на услышанное.
- Трудно во все это поверить. Но как же, в таком случае, я попал обратно?
- Понимаешь, ты как бы приписан к тому времени, где родился. Это как сигнальный маячок. Когда там, куда ты попал, стрессовая ситуация исчезает, постепенно ослабевают и связующие эти участки времени нити и твое время как бы всасывает тебя обратно.
Воцарилась долгая тишина. Сергей обхватил пальцами голову, которая, казалось, сейчас разойдется по швам, пытаясь переварить свалившуюся на нее информацию.
- Я бы не прочь еще выпить, если вы, то есть ты, не возражаешь, - наконец произнес он, подняв голову и посмотрев на Девалье.
- Валяй, - ответил тот – где бар, ты уже знаешь.
Гардин поднялся, неуверенной походкой подошел ко все еще открытому бару, налил себе в бокал не жалея коньяка и залпом выпил. Сразу же налил еще и медленно вернулся в свое кресло. Девалье не проронил ни слова, невозмутимо наблюдая за манипуляциями Сергея.
- Я слушаю дальше, - наконец произнес тот.
- Дальше? – слегка приподнял брови Мишель – А это собственно все. Ты хотел узнать, что с тобой произошло и я, мне кажется, объяснил. Чего ты еще ждешь?
- Я хочу знать, что мне со всем этим делать?
- А вот это ты должен решить сам. Я представляю здесь комитет по урегулированию временны́х конфликтов. Мы всегда рады, когда в наши ряды вливается новый сотрудник. – Он слегка наклонил голову, как бы отвесив церемониальный поклон. – Или можешь просто забыть о нашем разговоре и вернуться к себе домой. В конце концов, ты получил ответы на свои вопросы.
- Забыть, как же... – Сергей нервно постукивал пальцами по подлокотнику кресла – Это не так-то просто. А если со мной опять произойдет что-то подобное?
Мишель развел руками.
- Ну, в этом-то ты можешь не сомневаться. Произойдет обязательно. Рано или поздно.
- И что, от этого никак нельзя избавиться?
- Увы, – покачал головой Девалье, разведя руки в стороны.
- Но я совершенно не собираюсь менять свою жизнь из-за того, что меня угораздило родиться с какими-то непонятными способностями! Жил же я без них столько лет, проживу и дальше!