- Дяденька, отпустите меня, я больше не буду, - загундосил шкет.
- Отпущу, если с этим Лютым сведешь.
- Не надо, дяденька, он меня потом зарежет.
- А что, правда, может?
- Спрашиваете… Андрейку Слепого, у которого бельмо было на левом глазу, в прошлом месяце зарезал, прямо в печень. А ему девять лет только было, - прорвало пацана.
- Вот так взял и зарезал?
- Угу, чтоб другим неповадно было выручку прятать. Там всего-то трешка была.
- И правда Лютый… Сколько же ему лет?
- А не знаю, взрослый почти. Он по малолетке уже сидел год, сказывал, три года назад вышел.
Ну, скорее всего, не младше 15–16 лет. Пахан, значит, главарь шайки воришек. Хорошо устроился, живет припеваючи, только дань под себя гребет. Парня за такую ерунду в расход отправил. А я собирался с ним перетереть относительно выправки приличных документов, наверняка у него имеются связи в криминальном мире. Не люблю я эту братию, но как еще ксиву выправить, выражаясь блатным языком? Думаю, в имеющуюся наличность уложился бы, мог бы предложить и НКВД-шную форму, да и ствол впридачу, но это уже на крайняк… А из этого отморозка Лютого порядочного человека однозначно уже не вырастет, так и пойдет по наклонной.
Тем временем мы шли каким-то переулком… Если меня не обуял географический кретинизм, вскоре должны выйти на Большую Грузинскую.
- А ты-то как под его началом оказался?
- Увидел он, как я с голодухи сайку из отрубей спер, ну и подошел, когда я за углом ее ел. Расспросил, кто я и откуда, а потом говорит, что я на него теперь буду работать. Я сказал было, что не хочу, так он мне под дых так врезал, что я чуть не помер. Все, что съел, обратно из меня вывалилось. Говорит, чтобы даже не думал сбегать, везде у него все схвачено, меня найдут и к нему приведут, и тогда уж спуску не будет.
- Запугал он вас, я гляжу.
- А я хочу все-таки сбежать. В Крым уехать. У меня в Судаке двоюродная тетка живет.
- Хоть знаешь, как ее зовут?
- Знаю, мать незадолго до смерти написала.
И с этими словами вытащил из-за пазухи изжеванный листочек бумаги, развернул его и протянул мне. Отпустив, наконец, запястье парнишки, я прочитал полустертые, написанные карандашом буквы, сложившиеся в слова: "Кузьмина Екатерина Васильевна, город Судак, ул. Таврическая, д. 16".
- Думал, с сестренками поедем, да только куда я с ними… Пусть уж в детдоме, им там вдвоем не так скучно, да и кормят.
- А как добираться собираешься?
- На товарняках, наверное, - несколько неуверенно сказал Леха, пожав плечами.
- На товарняках… А ну как попадешься, да снова в детдом отправят, или вообще на малолетнюю зону?
- А что ж мне, так под Лютым и ходить всю жизнь, пока он меня не прирежет?! А в Крыму тепло, там абрикосы растут, мне мамка сказывала…
Раздавшийся сзади свист заставил нас оглянуться. Та-ак, вечер перестает быть томным, поскольку к нам медленно приближается троица. Из всех троих габаритами явно выделялся парень лет восемнадцати, поигрывающий четками, со шрамом через левую щеку. Ничуть не меньше меня, и двое его дружков ненамного уступали ему размерами. Остановились метрах в десяти. Все трое с ленцой грызли семечки, а недобрый прищур в нашу сторону не сулил ничего хорошего.
- Ну все, мне хана, - упавшим голосом пролепетал беспризорник.
- Это что, и есть Лютый?
- Ага, самый здоровый, - уже почти шепотом ответил Леха.
- Ну-ка пойдем, поговорим с ним.
- Не-е, - закрутил головой малец, - я не пойду.
Судя по его виду, он вообще собирался дать драпака.
- Ладно, стой здесь, я сам с ними поговорю.
Надвинув на глаза козырек кепки, небрежной походкой двинулся в сторону вероятного противника. Троица при моем приближении отвлеклась от семечек, двое засунули руки в карманы просторных штанин, и мелькнула мысль, что в этих карманах могло находиться все, что угодно - от кастета до ножа или даже пистолета. А посему не стоит расслабляться раньше времени, делая скидку на возраст. Тем более что их вожак явно совершеннолетний, и вон как вымахал на подношениях. Трутень, одним словом.
Остановился метрах в трех напротив, также держа руки в карманах. Когда-то давно армейский инструктор по рукопашке учил нас, что руки всегда должны быть готовы к действию, и сам он никогда в карманах их не держит. Однако сейчас я был уверен в своей реакции, да и руки в карманах должны были немного расслабить противника.
Смерил взглядом Лютого, не забывая отслеживать периферийным зрением его дружков. Мало ли что тем взбредет в голову.
- Далеко собрались, дядя? - сплюнув сквозь "пугачевскую" щель между передними зубами, лениво поинтересовался один их троих.
Проигнорировав как вопрос, так и его задавшего, я не сводил взгляда с центрального персонажа.
- Ты, что ли, Лютый?
Трое парней переглянулись между собой, но испуга в их глазах по-прежнему не читалось. Они чувствовали свое превосходство - как же, трое против одного - и это давало мне пока еще невидимое преимущество. Вряд ли они ожидают от меня достойного отпора в случае прямого физического контакта. Черт, даже жалко их немного… Но стоило мне вспомнить зарезанного Андрейку Слепого, которого я и в глаза не видел, как вся моя жалость тут же испарилась.
- А ты кто, прокурор, что такие вопросы задаешь? - сипловатым голосом спросил Лютый.
- Хочешь, могу и прокурором побыть, и судьей, впаять тебе по заслугам, не отходя от кассы, за твои противоправные действия.
- Нормально, - вставил тот, что первым задал вопрос. - Лютый, может, мы его того?.. Научим вежливости?
- Усохни, Плевок, сам научу, - зло процедил главарь.
А шустрый парень, блин, как он резко сократил дистанцию, успев при этом словно из ниоткуда выхватить нож с 10-сантиметровым лезвием. Куда только делась его показная ленца! Хищник, мать его, такой бы многих винных и невинных на тот свет отправил… Но теперь уже не отправит. В духе айкидо я сделал полушажок в сторону, перехватил запястье руки, в которой была зажат нож, крутанул Лютого вокруг оси за счет его же инерции, развернув лезвие в обратную сторону, и оно с чуть слышным хлюпаньем вошло в аккурат в сердце. Лютый отпустил рукоятку, с удивлением косясь на расплывающееся по рубахе бурое пятно, и медленно осел вниз.
Я спокойно посмотрел на замерших в растерянности подельников.
- Претензии имеются? Если есть - я готов немедленно их обсудить. Нет? Ну тогда можете быть свободны, пока я не передумал.
Эти уже не рыпнутся, если только у кого-то из них нет огнестрела. Но вроде бы нет, либо не хватает духу его достать. Хотя посторонних вокруг не видно, могли бы и пристрелить. Но ребятишки предпочли тихо испариться, бросив своего главаря подергиваться в предсмертной агонии на влажной после недавнего дождя земле. Асфальт в этот тихий переулок еще не добрался.
Ну что ж, можно, пожалуй, и нам с Лехой покинуть место драмы. Моих "пальчиков" на торчавшем из груди покойника ноже нет, свидетелей, кроме тех двоих и моего подопечного, не наблюдалось. Как говорится, дело сделал - гуляй смело. И откуда во мне столько цинизма? Ни малейших угрызений совести.
А вообще что-то раздухарился я. Третий труп за два дня, куда это годится?! На фига мне такой кровавый след, пусть даже это кровь не самых лучших представителей человеческой фауны… Понятно, что первые два убийства были необходимостью, но все же в будущем надо бы попридержать коней.
- Нечего здесь смотреть, пойдем отсюда, - сжал я плечо замершего в немой сцене Лехи.
Тот молча повиновался, даже не спрашивая, куда мы идем. Я и сам шел просто подальше от этого места, куда глаза глядят, думая о своем. И даже когда за спиной раздался истошный бабий крик: "Убили-и-и!" - я не ускорил шаг.
- А куда мы идем? - наконец робко поинтересовался Леха.
- Пока просто идем. А если честно - сам не представляю. К твоему сведению, я тоже беспризорник, только взрослый. Нет у меня в Москве жилья.
- Как же так? - искренне удивился пацан.
- Да вот так, считай, приезжий я, первый день в столице. И думаю, как бы из нее свалить после всего этого… Кстати, есть хочешь?
- Хочу, - честно признался Леха.
- Тогда давай зайдем вон в ту чайную, а то я тоже что-то проголодался.
В течение ближайших пятнадцати минут за шесть рублей семьдесят копеек мы на двоих умяли по тарелке относительно наваристых щей, картофельному пюре с котлетой по-киевски и теперь пили чай с сахаром вприкуску. Парень аж расцвел на глазах. Умыть бы его еще, постричь, приодеть, да в хорошие руки отдать. Только кроме как в детдом уже хрен куда определишь. Сейчас в стране уже должны были искоренить по идее беспризорность, тем более в Москве и Питере. И это логично, уж лучше детям в приютах расти, чем быть как перекати-поле. Криминал, антисанитария и так далее… Ну, на бумаге, может, и искоренили, а на деле все обстояло несколько иначе. Вон, Леха тому пример. Кстати, наверняка у парня вши, надо бы отвести его в парикмахерскую, обрить наголо, а для страховки еще и керосином голову помыть. Либо, чтобы в цирюльнях не светиться, своей опасной бритвой обрить, которая у меня в выселенном доме припрятана. Намылю ему черепушку, да и обкорнаю под "ноль". Ни одна вша не спрячется.
- Годков-то тебе сколько?
- Одиннадцать в прошлом месяце стукнуло.
- Грамоте-счету обучен?
- Немножко, я ж два класса закончил, да и в детдоме учился, пока не сбег.
- Значит, твердо решил в Крым податься?
- Угу. Там тепло, абрикосы… Дядь Вась, - ого, вон уже как, по имени, - дядь Вась, а поехали в Крым, а? Я скажу тетке, что ты мой папка.
- Так она что, не знает, кто твой папка и что он упился до смерти?
- А ты скажешь, что женился на мамке потом уже. Мамка сказывала, дом у тетки большой, а дочка уже взрослая, замуж вышла. Писала, чтобы мы в гости приезжали. Поехали, дядь Вась!
Дядь Вась… Куда деваться, так и придется пока быть Василием Яхонтовым. И что дальше? Может, и правда махнуть на юга? В Крыму сто лет не был, как-то все больше Египет да Таиланд. А на полуострове сейчас бархатный сезон, купайся - не хочу. Правда, и денег не так уж много, хорошо, если на билеты хватит. Опять же, у парня никаких документов. Да и у меня кроме удостоверения ничего. В том числе свидетельства о браке с этой, как ее…
- А как твою мамку-то звали?
- Люда. Людмила Ивановна.
- Кузнецова?
- Угу.
Надо запомнить имя-отчество, может, и пригодится. А свидетельство можно проигнорировать, сказать, что жили в гражданском браке. Не знаю уж, как в СССР с этим обстояло дело, возможно ли было такое в принципе. То есть многие сожительствовать наверняка сожительствовали, но государство этого, конечно же, не поощряло, ратуя за полноценную ячейку общества.
- А сестренок как зовут, сколько им лет?
- Зинка и Ленка, они близняшки, им по семь.
- Ну а ежели приедем мы к твоей тетке, как бы погостить, спросит, мол, чего Зинку с Ленкой не взяли?
- Так в детдоме!
- Ага, что ж я за папка такой, девчонок в детдом сплавил, а тебя на юг привез… Тетка вообще знает, что мамка померла?
- Вроде нет.
- Вроде… Знаешь что, я, пожалуй, помогу тебе до Судака добраться, а там уже своей дорогой пойду.
Тем более, подумалось, тетка эта может оказаться слишком бдительной. Донесет куда надо о подозрительном типе, а снова попадаться в руки НКВД я не спешил. И чего я вообще за этого шкета впрягся!
- Ну ладно, - вздохнул Леха, который еще два часа назад и не знал о моем существовании, а сейчас грустил, что я не его родственник.
Мы вышли из чайной. Я по-прежнему фиксировал все происходящее вокруг, а Лешка уже вовсю щебетал. Я особо не прислушивался, думая о своем. Значит, эмиграция через Архангельск откладывается на неопределенный срок? С другой стороны, можно, конечно, попробовать улизнуть и через южную границу, там Турция через пролив, а западнее Одесса, Румыния, Греция, Италия… Путь в Англию выйдет подлиннее. А может, ну ее в дупу, эту Англию? Англичан я недолюбливал с тех пор, как однажды слетал поглазеть на Лондон, подвернулись на выходные дешевые билеты. Аборигены мне не понравились своим чванством, особенно когда узнавали, что я русский, и начинали сыпать стереотипами. Возможно, это беда всех западников, которые о нашей стране знают лишь понаслышке… Хотя в Испании, куда я летал раза три, русскому человеку наоборот рады. Ну да, снобами назвать знойных испанцев язык не повернется. Может, за Пиренеи махнуть? Ах да, там же гражданская война идет. Вариант - повоевать на стороне Второй Испанской Республики, о которой рассказывал в камере летчик. Веселуха, правда, убить могут, но это уже издержки профессии.
Ладно, там будет видно. Следующий вопрос - как нам добираться в Крымнаш? Опять же, поездом вроде бы сподручнее. Цены на билеты можно узнать на вокзале. Неясно, правда, нужно ли предъявлять документы и проканает ли удостоверение на имя Василия Яхонтова… Ну, попытка не пытка, на парня, тем более, в его возрасте, думаю, документы вообще не нужны.
Скорее всего, нужно ехать на Киевский вокзал. Привык в той жизни все больше самолетами, потому мог только догадываться, с какого вокзала поезда следуют в нужном направлении. Да и в этом времени могут существовать другие рейсы, а не те, которые я знал в будущем. Так и придется ехать, выяснять на месте.
- Ну что, Леха, поехали на Киевский вокзал, узнаем, почем стоит в Крым доехать.
Глава VI
Оказалось, что поезда в сторону Крыма следуют не с Киевского, а с Курского вокзала. И моего удостоверения - вернее, удостоверения Василия Яхонтова - было вполне достаточно для того, чтобы купить билеты на вечерний поезд для себя и пацана. Тем более по деньгам тоже укладывались, учитывая, что билеты пришлось приобретать в плацкартный вагон по 25 рублей за место. Других в продаже попросту уже не имелось, да и нам приходилось экономить - делать деньги из воздуха я еще не научился.
Повезло еще, что мнимый Яхонтов пока не был объявлен в розыск. Выходило, что настоящий уроженец Змиево послушно ожидает вызова в милицию. Ну и пусть ждет, пока не надоест.
Поезд "Москва-Симферополь" двигался, минуя Курск, Белгород, Харьков, Днепропетровск и так далее. От Симферополя до Судака как-нибудь доберемся, на автобусе или еще каких перекладных. Может, там даже ходит что-то типа электрички… Хотя какая электричка, в эпоху паровозов!
Главное - мне самому свалить подальше от Москвы, где наверняка идут усиленные поиски сбежавшего бандита Ефима Сорокина, убившего двух честных партийцев. В том, что и Шляхман член партии - я не сомневался. Для комсомольца следователь был уже староват, а на такой должности, не имея партбилета, он вряд ли бы оказался. Про Фриновского речи и не шло, беспартийный заместитель наркома - конкретный, товарищи, нонсенс!
Перед отъездом я не удержался и предпринял еще одну попытку достучаться до небес, то бишь до товарища Сталина. Зашли в почтовое отделение рядом с вокзалом, где я, натянув на глаза козырек кепки, усадил Леху в сторонке с купленной для него плюшкой - пусть пока жует - а сам приобрел тетрадку, конверт и, воспользовавшись халявными пером и чернилами, сел писать письмо. На вырванном из тетрадки листе принялся выводить, старясь не поставить кляксу:
"Уважаемый Иосиф Виссарионович!
Пишет Вам советский гражданин Ефим Николаевич Сорокин. Возможно, вы уже слышали мое имя от тов. Ежова, хотя и сильно в этом сомневаюсь. Не в его интересах предавать большой огласке мое дело. А между тем мне пришлось, спасая собственную жизнь, убить заместителя наркома внутренних дел СССР Фриновского и следователя Шляхмана. Уж об этом-то Вы наверняка слышали, хотя не знаю, как вам все это представили. У меня попросту не было другого выхода, либо я - либо они, а погибать ни за что у меня не имелось никакого желания.
Чтобы внести некоторую ясность, добавлю, что я родился в 1980 году. Это не ошибка, так оно и есть. Просто по чудесному стечению обстоятельств, прыгая с парашютом в 2017-м, я приземлился в 1937 году. Думал, что это какой-то розыгрыш, как так, игнорируя законы физики, человек может оказаться на 80 лет в прошлом? Но суровая действительность быстро привела меня в чувство. Меня арестовали, кинули в следственный изолятор Бутырской тюрьмы, а потом, так и не разобравшись, едва не расстреляли как иностранного шпиона. В последний момент нарком Ежов, познакомившись с моим делом, дал отбой и велел доставить меня к нему в кабинет. Узнав интересовавшие его вещи из недалекого будущего, прежде всего касающиеся его самого, нарком, видимо, решил, что я потерял для него интерес, дал команду Фриновскому и Шляхману расстрелять меня в подвале Лубянки. Там мне пришлось использовать свои боевые навыки, так как в будущем я служил в спецназе, и убивать, в том числе голыми руками, было моей профессией. После этого, переодевшись в форму Шляхмана, я покинул здание НКВД. Пока я вынужден скрываться, в то же время не теряю надежды встретиться с Вами с глазу на глаз. Мне есть что рассказать о ближайших событиях, которые Вас наверняка заинтересуют. Речь в том числе идет о безопасности нашей страны, и поверьте, это очень важно! Я не могу оставить, к сожалению, обратный адрес, тем более что пока я на положении бездомного, да и не хочется рисковать. Если это письмо все же дойдет до адресата, и Вы решите со мной встретиться, то прошу дать знать об этом до конца октября в газете "Правда". А именно опубликовать материал для любителей орнитологии под заголовком "Сорока-белобока и другие пернатые обитатели леса". После этого дайте распоряжение охране Спасских ворот, чтобы они провели к Вам человека, назвавшегося Ефимом Сорокиным. Когда объявлюсь - не могу точно сказать, но по прочтении статьи постараюсь не затягивать.
Наверняка, прежде чем оказаться у вас на столе, это письмо будет перлюстрировано. Возможно - даже скорее всего - его сочтут чьей-то шуткой или бредом умалишенного, и отправят в утиль, либо попробуют разыскать отправителя, с мыслью примерно наказать. Но все же надеюсь, что здравый смысл возобладает и нам удастся встретиться и обсудить будущее СССР, которому я со своими знаниями мог бы принести немало пользы".
Подпись, дата. На конверте, не мудрствуя лукаво, написал: "Москва. Кремль. Секретарю ЦК ВКП (б) тов. Сталину лично в руки". Авось дойдет.
Уже опустив письмо в почтовый ящик, задним числом подумал, что сотрудники НКВД, если им дадут соответствующую команду, могут вычислить местонахождение этого самого ящика. А раз он расположен на Курском вокзале, то у моих преследователей может появиться мысль, что именно с этого вокзала я куда-то и ломанулся, не исключено, что и куда подальше. Хотя бы в тот же Крым. Мда, ну что уж теперь, кулаками махать после драки.
Дабы не терять время даром, до поезда мы смотались снова на Тишинку, где я прикупил потертый вещмешок. С ним добрались до заброшенного дома, где я переодевался, там я захватил из тайника бритву, мыло и помазок, сложив все это в вещмешок. Туда же кинул и трусы, не в кармане же их все время таскать. Подумал было о револьвере, но решил все же не рисковать.
- Все, теперь на вокзал и к твоей тетке в Крым, - подмигнул я Лехе.