Десятилетний мальчик походил вокруг массивного дубового основания, вырастающих из него двух тумб, попробовал шатнуть станину и довольно кивнул. Пригнулся, что-то проверяя, а затем требовательно протянул руку, в которую понятливый мастеровой почти без паузы вложил небольшой чехольчик.
"Так, размеры… Ага, в порядке".
Протянув толстую нить между двумя бабками будущего токарного станка, Дмитрий еще раз все тщательно перемерил небольшой линеечкой, размеченной аж на двадцать семь сантиметров. Последняя на данный момент (увы и ах!) существовала всего в одном экземпляре и являлась плодом довольно долгого сотрудничества сразу двух златокузнецов.
- Хорошо.
Повторив все свои действия в отношении готового макета сверлильного (а заодно, если ему улыбнется удача, и вертикально-фрезерного) станка, старший сын великого государя отметил, совсем не скрывая своего хорошего настроения:
- Очень хорошо!
Расстелив прямо на старательно выглаженной станине большой лист бумаги и придавив его железком от рубанка и подвернувшимся под руку долотом, царевич провел пальцем по удивительно ровным линиям рисунка:
- Две длинных и ровных рейки. Вот эти детальки…
Подробно объяснив столяру его следующий урок и проверив, все ли тот правильно понял, Дмитрий еще раз довольно кивнул и вышел из своего личного Особливого амбара, выделенного ему (вместе с охраной оного) по слову царственного отца. Поначалу все смотрели на это дело как на детскую блажь… Все, кроме работников царских мастерских, - уж они-то сразу оценили всю прелесть и удобство новых инструментов и приспособлений, придумываемых царственным отроком буквально на ходу. Один только коловорот с двумя дюжинами сменных насадок чего стоил, разом заменив целую груду привычных, с их намертво приклепанными хвостовиками!.. Или вот, к примеру, неудачно сваренный мастером булат. На саблю такую сталь пускать никак нельзя, разлетится от доброго удара, а на сверла пошла за милое дело. В тех же пушках запальные отверстия теперь вертеть одно сплошное удовольствие - и бронза, и чугун, и медь, - наконечнику сверла все заедино, прямо как по маслу идет! А литейщикам Бронного приказа оченно по вкусу пришелся деревянный короб с двумя ручками и одним колесом - царевич его тачкой назвал. Ямину под опоку выкапывать или, наоборот, готовое литье раскапывать - так этой тачки лучше и не придумаешь. Один человек за один раз тридцать-сорок лопат может увезти!
- Доброго здоровьичка, государь-наследник!
Повернув голову к знакомому по путешествию в Кирилло-Белозерскую обитель дьяку, первенец великого государя чуть наклонил голову в ответ.
- Благодарствую.
"Не Кремль, а одна сплошная большая деревня!"
Молчаливо выразив свое возмущение и определив по солнцу время, отрок едва ли не вприпрыжку заторопился в царские мастерские: во-первых, неотвратимо приближалась очередная тренировка с саблей и рогатинкой. А во-вторых - быть может, златокузнецы все же совершили чудо и он сможет подержать в руках еще одну линеечку? Желательно на сей раз хотя бы в полметра длиной. Опять же у него появилась одна мысль насчет того, как сделать пузырьковый уровень, а также вполне жизнеспособная идейка о том, как все-таки можно получить долгожданный (уже всю голову сломал, блин!) эталонный грамм. Не то что он был так уж срочно нужен, но… В любом случае без него нельзя было обойтись, иначе "зависала" немалая часть оставшихся в памяти знаний - те же формулы, например. Чего не отнять у советского образования - так это умения некоторых преподавателей буквально вколотить учебную программу в мозги студентус вульгарис через любое "не могу" и "не хочу".
"Черт, такая малость, а противная! Вредная! И никак в руки не дается, зар-раза".
Полтора часа спустя боярин Канышев с некоторым удивлением поприветствовал старшего из царевичей (младший подошел чуть раньше и теперь разминался, увлеченно пластая своим дубовым клинком беззащитный воздух). Оглядел спокойное лицо наследника, оценил его буквально полыхающие недоброй синевой глаза - и… Вручил ученику не привычный затупленный булат сабли, а ратовище рогатинки, отполированное его же руками.
"Колено-ступня-рука, сердце-живот-бедро, левый бок-шея…"
Привычно проговаривая про себя все свои действия, Дмитрий старательно успокаивался сам и успокаивал весьма некстати пробудившееся средоточие - и через час занятий уже был абсолютно спокоен.
"Пятая неудача подряд! Щелчок по самолюбию и гордости получился куда как знатный. Иэх! Щит-бедро-предплечье, голова-плечо!"
Кррак!!!
Растерянно поглядев на железко (тупое, между прочим), довольно глубоко застрявшее в плотной древесине столба, и на свежий излом на самом конце ратовища, а потом ощутив отголоски чужих эмоций - от простого любопытства и до злорадно-насмешливых, - мальчик почувствовал, как отступившая было злоба возвращается. Тем временем подошедший к слегка погнувшемуся копейному наконечнику боярин удивленно покачал головой и с некоторой натугой, предварительно раскачав, вытянул его.
- Кхм… М-да.
В некотором сомнении махнув рукой одному из помощников, Аким тут же завернул его обратно, выразительно ткнув пальцем в вязанку деревянных клинков.
- Пора уже, Димитрий Иоаннович, тебе сабельку потяжельше взять, да вот незадача - позабыл я подобрать что-то подходящее.
Почти не слушая его словесных кружев, Дмитрий подхватил изогнутую дубовую палку и пару раз ею махнул, приноравливаясь. Чуть поддернул левой рукой, перехватывая поудобнее небольшой щит и одновременно с этим старательно отстраняясь от паутины чужих взглядов, ощущаемых как нечто противно-липкое, - и мягко, почти певуче ответил на так и не заданный ему вопрос:
- Захарьины. Потом Шуйские.
- Гм… Иван Данилович!
Троюродный брат царевича тут же позабыл о стоящем напротив него княжиче Курбском, шагая к царственному родственнику и старательно скрывая довольную улыбку. Наконец-то и он постоит супротив наследника!..
- Встали. И… Начали!
Тук. Тук.
- Ха!
Данн!
Увы, поединок вышел слишком коротким: приняв удар на свой щит и махнув "косым с потягом" в ответ, царственный отрок дополнил его резким пинком. И если деревянный клинок сын Данилы Захарьина успешно сбил в сторону кромкой щита, то вот колено уберечь не смог - и, припав на подвернувшуюся от боли ногу, тут же получил мощный рубящий удар в середину шлема.
- Хм!.. Полегше, Димитрий Иоаннович.
Подождав, пока помощники оттащат на лавочку "чуток сомлевшего" поединщика, боярин кликнул следующего отпрыска рода Захарьиных:
- Иван Васильевич!
Четвероюродный брат царевича шагал достаточно быстро, но довольной улыбки у него уже не было. Поставив их друг напротив друга, Канышев внимательно поглядел на боярича, выглядевшего очень внушительно для своих тринадцати лет, и на рослого, крупного, но все же десятилетнего наследника.
- Начали.
Тукк-донн!
- Ха!!!
Сметя хлестким ударом подставленную для отбива деревяшку - да так, будто ее и вовсе не существовало, Дмитрий от души "попятнал" родственничка в козырек шлема. А затем, продолжая движение, чуть довернулся и вложился всем телом в удар, саданув кромкой своего щита по умбону чужого.
- Хэк…
Проводив глазами отлетевшего на добрую сажень назад боярича, а затем и оценив вмятину, появившуюся у того на железной бляхе-умбоне, боярин задумчиво огладил бородку. Вроде бы он покамест этому не учил? Подождав, пока подростку помогут встать и отведут на все ту же лавочку, Аким с сомнением взглянул на его брата, восьмилетнего Федора, и выкрикнул следующее имя:
- Андрей Иванович!
Старший из княжичей Шуйских послушно затрусил к наставнику, а все остальные родовитые отроки как-то потихоньку стали замедляться в ожидании интересного зрелища.
- Встали. Погодь! Ремешок у шелома подтяни, княжич. Вот, теперь добре. И-начали!..
Следуя намертво вбитой науке о том, что лучшая защита - это нападение, Андрей быстрым подшагом сократил расстояние и резво махнул дубовым клинком, целясь в стык плеча и шеи.
Тумм!..
От мощного встречного удара его оружие просто вырвало из руки, а затем…
- Хэк!
В этот раз помощники подскочили без дополнительной команды, бережно поднимая и разгибая позеленевшего и скрючившегося в три погибели княжича, двумя руками держащегося за живот. Вернее, за отбитые сильным пинком внутренности.
- Помните ему брюхо, а то…
Увидев, как проигравшего с шумом вырвало, Канышев осекся, а потом мысленно махнул рукой - дышать начал, и ладно. Но царевич-то как хорош, а! Пожалуй, ему, как наставнику, уже есть чем гордиться. А также похвастаться при очередном докладе великому государю - а там, глядишь, и наградят чем-нито за усердие. Недовольства же родовитых отцов Аким не боялся - то, что своих супротивников для потешных поединков называет сам наследник, уже ни для кого не было тайной.
- Неплохо, Димитрий Иоаннович. Гм… Воля твоя, но Васька Шуйский против тебя, пожалуй, мелковат будет.
- Тогда Старицкий и Милославский.
В сомнении покрутив правый кончик усов, боярин все же согласился - по годам они как раз ровесники подопечному.
- Василий Владимирович!
Еще один троюродный брат наследника от скорого поединка для себя ничего хорошего не ждал - это выдавала и легкая бледность, и слегка замедленные (скорее слишком осторожные) движения.
- Встали. И-начали!
Подняв щит и отведя дубовый заменитель сабли чуть-чуть назад, ближайший родственник правящей династии замер на месте.
Тук. Тук-тук. Тук-тук-тук.
Деревянные клинки сходились и расходились, присматриваясь друг к другу, чуть вздрагивали щиты, уберегая корпус и руки, время от времени переступали ноги…
Тук-тумм!..
Подловив удачный момент, наследник Старицкого удела попытался провернуть нехитрый финт: почти одновременно с чужим ударом он нанес свой - по сабле, упершейся в умбон его щита, пытаясь выбить ее из рук. Удалось!!! Правда, не выбить, а переломить, но все равно это было победой.
- Замри! Разошлись.
Отойдя на два шага от царевича, победитель услышал неожиданное:
- Благодарю.
Вскинув глаза, удивленный Василий успел различить тень улыбки и легчайший, едва заметный благодарственный кивок. Следующий, и одновременно последний в этом занятии, поединок с Федором Милославским и вовсе не принес родовитым отрокам ничего интересного, закончившись обычной для этого княжича ничьей: тот и себя хорошо показал, и наследника (вместе с наставником) порадовал.
- Закончили!..
Не успела стихнуть зычная команда боярина Канышева, как у лавочки с отдыхающими бок о бок отроками Захарьиными и Шуйским сразу засуетилась дворня - это достопочтенный доктор медицины Арнольд Линзей, вызванный еще для первого пациента, быстро осмотрел всех троих, выдал ценные указания и убыл прочь, по своим, несомненно, важным делам. Нет, если бы пострадал кто из царевичей, он бы непременно все сделал сам. А так - к чему ему лишние хлопоты? Он ведь врач именно царской фамилии, а не княжеских или боярских. Впрочем, не приходилось и сомневаться, что врачебный долг (и звон серебра от благодарных родителей) все-таки заставит его навестить "приболевших" мальчишек. Клятва Гиппократа - она такая!..
"Надо бы ее немного усовершенствовать, с учетом европейских реалий. Добавить что-то вроде "да будет изгнан из наших рядов тот, кто лечит бесплатно"! Ну или хотя бы дешево".
- Димитрий Иванович.
Заглядевшийся на младшего братца, возбужденно прыгающего вокруг боярина Канышева (наверняка вымогал у того обучение какому-нибудь сильномогучему удару или тайной воинской уловке), наследник перевел взгляд на своего подручника. А потом и туда, куда тот незаметно указал, тут же зашагав навстречу четверке мужчин в боярских шубах.
"Опа! Старшие клана Шуйских в сборе. Князь Александр Горбатый-Шуйский… Экая бородища! Да и сам вельми широк и могуч, особенно в районе живота. На его фоне Федор Скопин-Шуйский, пожалуй, куда поскромнее выглядит - пожевала его жизнь, пожевала. И собственно Шуйские: слева будущий Первый боярин Опричной думы Иван Андреевич, а справа также будущий утопленник Петр Иванович. Красота! Так, а что за отрок с ними? Вернее, чей?"
- Поздорову, царевич Димитрий Иванович.
- И вам того же.
У бояр, не услышавших в ответ ни своих титулов, ни чинов, а лишь вежливое равнодушие, глаза построжели и налились сдержанным недовольством.
- Скажи, Димитрий Иванович, сделай милость, отчего же ты так немилостив к моему Андрейке?
- У меня память хорошая.
Князья непонимающе переглянулись:
- А при чем здесь?..
К четверке князей и думных бояр и стоящему напротив них наследнику престола медленно подтянулись постельничие сторожа, да и царевич Иван тоже переминался с ноги на ногу неподалеку.
- Разве ты забыл, за что именно был убит псарями твой отец? Или, может, ты запамятовал, кого именно отравили ВАШИ отцы?
Медленно переведя взгляд на второго Шуйского, Дмитрий с немалым удовольствием увидел бледнеющие щеки. Стоявшие по краям князья старшей ветви клана тоже переглянулись, но скорее озадаченно, чем с тревогой или удивлением. Ибо, во-первых, их покойные батюшки вели себя заметно спокойнее, умудрившись не замараться в смерти великой княгини Елены Глинской, а во-вторых, к их сыновьям будущий государь относился вполне дружелюбно.
- То пустые наветы, Димитрий Иванович!
Как-то странно поглядев на нервничающих мужчин, царевич холодно улыбнулся.
- Правда? Наветы, значит… А хочешь, я открою тебе, как и когда ты умрешь? Или тебе, князь Петр Иванович? Кстати.
Сделав маленькую паузу, десятилетний отрок невинно удивился:
- Не понимаю, почему ты заодно с ним. Ведь его отец отравил и твоего.
Тишина была такая, что казалось, ее можно резать ножом.
- Оставим в прошлом то, чего уже не изменить. Что касается твоих сыновей, то я к ним… Равнодушен.
Князьям, глядевшим на будущего государя, сразу стало понятно: потомству Ивана Андреевича в царстве Московском ничто не грозит. Не будет им никакой опалы. Как и места у трона, чинов придворных, званий воинских и прочих милостей государевых. А еще стало понятно, что не стоит обманываться малыми летами царевича Дмитрия.
- Позволь спросить, Петр Иванович, кто этот отрок, столь похожий на тебя лицом?
Основатель славного города Свияжска как-то потерянно подтвердил:
- Сын. Хотел вот… К воинским занятиям приспособить.
- Да? Про старшего твоего, Ивана Петровича, я слышал немало хорошего. А еще один ученик моему дядьке не в тягость.
Увидев, как едва заметно дрогнуло лицо думного боярина (уж больно толстым вышел намек), наследник тут же "поправился":
- Хотя, конечно, это ему решать.
Поглядев на отрока примерно двенадцати-тринадцати лет, царевич спокойно вопросил его имя. Тот, покосившись на впавшего в глубокую задумчивость отца, с едва заметной запинкой признался:
- Аникита.
- Увидимся на следующем занятии.
Оставив за спиной бояр, буквально ошеломленных и растоптанных состоявшимся разговором, Дмитрий позволил себе улыбнуться.
"Тем для обсуждения подкинул, единство и родственную любовь в клане Шуйских укрепил да еще душеньку успокоил, на Захарьиных. День. Да что там день! Целый месяц прожит не зря. Н-да, а теперь надо подумать, как объяснить происшедшее батюшке. Причем в наиболее выгодном для себя любимого свете".
Почти дойдя до теремной лестницы, десятилетний царевич вдруг намертво встал, буквально оцепенев.
- Мить, ты чего? Ну Митя?!
Переведя шалый взгляд на младшего братца, старший как-то растерянно выдал:
- Один килограмм равен весу кубического дециметра чистой воды при температуре четыре градуса. А одна аптекарская унция весит двадцать девять целых восемьдесят шесть сотых грамма.
Иван быстро глянул по сторонам, потом на лицо брата и опять осмотрелся, только уже помедленнее. Подумал, затем подшагнул поближе и громким заговорщицким шепотом поинтересовался:
- Это, Мить. А ты сейчас с кем разговаривал?..
Следующим днем его весьма ожидаемо позвали к отцу, причем известить об этом явился вернейший и любимейший из псов государевых - князь Афанасий Вяземский.
"Похоже, разговор мне предстоит серьезный".
Это мнение только укрепилось при виде серьезного выражения на отцовском челе и хмурого личика Василия свет Михайловича Захарьина. Чей отпрыск столь неудачно стукнулся своим шлемом о дубовую сабельку наследника, что заработал что-то вроде сотрясения и отливающих синевой теней под глазами.
- Батюшка.
- Сынок.
Погладив первенца по плечу, великий государь сразу перешел к делу:
- Супружница Василия сильно захворала и ныне лежит при смерти. Арнольдишка ее усердно врачевал, а до него и иные лекаря старались, да только все без толку.
Озабоченность царственного отца сразу нашла свое объяснение: когда-то, на заре его жизни, у него была любимая няня, Аграфена Челяднина, насильно затем постриженная в монахини ненавистными опекунами. А княгиня Анастасия Дмитриевна по отцу была Бельская, по матери же - как раз Челяднина - и сильно напоминала своим обликом ту самую няню, неизменно вызывая у властного государя Московского самые лучшие и светлые чувства. Поэтому, прижав к себе наследника, Иоанн Васильевич тихо шепнул:
- Только на тебя надежа и осталась, сыно.
Недолгие сборы и путь до боярских палат (обычного терема в два поверха, стены которого немного осели и уже изрядно потемнели от времени) заняли меньше получаса. Суета на подворье, с трудом вместившем полусотню личной охраны царевича, растерянные лица челяди, несколько быстроногих куриц-пеструшек, удивительно ловко разбежавшихся в стороны от жеребцов, долбленая колода под водопой, почему-то оказавшаяся аккурат посередке двора…
"Да-а, небогато живет дядька мой троюродный. Или это я так привык к удобству и разным приятным излишествам Теремного дворца?"