- Под твоею рукою ходил, в сече тебя видел. Знаю - боевой боярин, сам поднялся, не придворный хлыщ. Потому у тебя служить хочу.
Хм, такого поворота я не ожидал. Думал - еды попросит, одежонки. А ведь ей-богу бы помог!
Пока он говорил, я приглядывался к нему и вспомнил его все-таки.
- У тебя ведь двое боевых холопов было?
- Двое, - подтвердил боярин.
- И ты на правой стороне холма стоял, у лощины?
- На правой, - кивнул Глеб.
- Вспомнил я тебя. Присмотрелся и вспомнил.
Я замолчал, раздумывая. Боярин начал беспокоиться:
- Ну так что? Князь, я не подведу!
- Не о том я думаю. На службу - беру! Избу отдельную выделю, хотя и сложно с жильем. Беженцев много пустил, да своих холопов из поместья под Вологдой днями привезут - обоз целый. Вот о чем думки мои. Одежу новую купим, только повремени немного. Коломна-то в руинах, торга там нет. А у меня - сам понимать дол жен, нет здесь никаких припасов. Едва только несколько дней назад от татар свой острог очистил, благо - спалить не успели. Жалованье кладу пока невеликое - десять рублей серебром, коня дам. Негоже служивому боярину пешим ходить. Сабля у тебя есть. А нож?
- Нет ножа, в схватке потерял, ножны только при мне и остались.
- Ну, это дело наживное. На условия мои согласен?
- Согласен, князь. Я бы и раньше под твою руку отошел, да деревенька моя уж больно далеко от поместья твоего была. А теперь и вовсе нет ничего.
- Пойдем, избу выделю.
Я выбрал в ряду самую небольшую избу. И не потому, что боярина унизить хотел, просто когда обоз из Вологды придет, народу будет много, и всех под крышу селить надо. Я мысленно прикинул - воинов получалось почти полсотни, беженцев - столько же, детишек - двадцать, холопов с обозом прибудет человек семьдесят, и выходило около двухсот человек. Изначально я и не рассчитывал, что в моем имении будет столько людей.
Значит, новые избы ставить надо.
Два дня я решал насущные вопросы, из которых главный - питание. Готовить было кому, с женщинами перебор даже. Проблема в другом - из чего? И взять негде продукты, деревни вокруг разорены. Коломна вместе с ее богатым торжищем сожжена. Вот и думай, князь, где муки да крупы да маслица раздобыть. Напуганное войной зверье разбежалось. И охотники добычу теперь не каждый день приносили. А и принесут зайца, что он один - всех сытыми сделает? Рыба выручала покамест. Рыбаков своих я освободил от всех тягот - только они пока не давали людям ослабнуть от недоедания. В первую очередь - детишкам, остальным - поровну. Скудновато выходило, но и поправить стол я пока не мог. Надо в Москву ехать, к Федору зайду, на торге Глеба Кочкина приодену и продуктов куплю.
Тянуть не стал. Оставив поместье на Макара, утром выехал. Обоз из трех подвод трофейных за нами тянулся. Впереди я, обок с боярином, позади - четверо ратников, все русины. В сече я их уже видел - опытные воины.
Встречные на пути оборачивались, дивясь странной картине. Князь в корзно богатом, а рядом оборванец. Но Глеб не тушевался, держался с достоинством.
Уже перед Москвою, на чудом уцелевшем постоялом дворе, удалось плащ шерстяной для Глеба купить, чтобы ветхое его одеяние не так в глаза бросалось. Здесь же, на постоялом дворе, ратников оставил - пусть обоза дождутся. Охрана не столько мне нужна, сколько обозу - особенно когда домой с продуктами возвращаться станем. После войны не все беженцы и погорельцы попрошайничали или к родне подались. Кое-кто в леса ушел да на разбойничью дорогу встал. Кистенем ведь проще еду добывать.
Сами же в Москву подались. Повсюду - страшные следы пребывания татарской орды. Посады разрушены, сожжены, а вот ближе к центру избы и дома были целы.
Глеб осматривался с интересом.
Начинало смеркаться, потому сразу на постоялый двор отправились. Поели досыта, хоть цены ощутимо поднялись.
- А что ты хотел, барин? Война! - вздохнул хозяин. - За продуктами далеко на север теперь подводы посылать приходится. Все татары подчистую выгребли.
Утречком - на торг. Обул-одел Глеба с головы до ног - шапка, рубаха, жилет, кафтан, штаны суконные, сапоги и, конечно, добротный нож. Кошель мой изрядно похудел, но Глеб стал похож на боярина. Теперь с ним и перед Федором показаться не стыдно.
Первым делом к Кучецкому мы и направились. А того, как назло, на месте не оказалось.
Хмурый привратник узнал меня.
- Нетути боярина, уехамши. И будет нескоро, полагаю - ден через десять.
Вот незадача! Выехали из Москвы на постоялый двор, а там уж обоз дожидается.
Кружным путем подались в сторону Твери. Насколько я был наслышан, татары туда не добрались.
Верстах в пятидесяти от столицы купили муки ржаной, круп разных, масла. Были бы деньги - еще бы купил, да дорого все стало, чуть не вдвое от весеннего.
Обоз под охраной ратников я в имение отправил, а сам с Глебом поехал к итальянцу Пьетро Солари. Покочевряжился немного зодчий - де работы много, татары здания храмов порушили несчетно, но обязался Антонио послать, помощника своего.
Вот теперь и домой можно.
Мы отъехали от Москвы верст на десять и догнали длинный обоз. Поравнялись - ратники мои да и холопы с подвод шапки ломают. Оказалось, Федор с воинами уже из Смоляниново возвращается.
Пожелав им добраться спокойно, мы с Глебом обогнали обоз и галопом - в имение. Хоть и с Федором Кучецким я не повидался, а все же продуктов купил, Глеба одел, с итальянским зодчим переговорил. Не зряшной поездка вышла.
Ехал я и размышлял - два обоза сегодня к вечеру прибудут, а вот жилья не хватает. Да что же это такое, только выстрою, кажется, ну - все! Однако - опять мало! В конце концов, ведь не город я строю, а только имение. По жителям - село большое, деревню уж давно переросли, ан таковым его назвать пока нельзя - церкви нет. Ну, так пусть будет острогом. Звучит для современного уха не очень благозвучно, так то уж после покорения Ермаком Сибири, и даже попозже, пожалуй, острогом станут тюрьмы называть. А пока острог - деревянная крепость.
Неожиданно плечо обожгла острая боль, послышался щелчок бича. Задумался я, за дорогой следить перестал! Или расслабился: до имения-то моего верст пять осталось, почитай - дома!
Я остановил лошадь, развернулся. А уж Глеб саблей машет, отбиваясь от двух разбойников. У них тоже сабли в руках - татарские. И работают они ими неумело. А справа у обочины стоит сухощавый жилистый мужик с бичом в руке и злобно щерится. Бич из воловьих жил, длинный. Такой в умелых руках - страшное оружие, запросто кость перешибает.
Потому не стал я ближе подъезжать для сабельного удара. На мне ни кольчуги, ни шлема. Вытащил пистолет и всадил ему пулю в брюхо.
Обернулся к Глебу - может, помочь надо? Какой там! Один разбойник уже валялся в дорожной пыли, суча ногами в агонии. Второй отбивался яростно, но нить его жизни явно кончалась. Глеб замахнулся для удара, разбойник подставил свою саблю для защиты, а боярин саблю вниз увел да и полоснул татя по шее. Вот и второй готов.
Мы осмотрелись. Никого нигде не видно. Глеб подъехал ко мне, склонился в поклоне.
- Прости, князь, проглядел татей. Поперва намеревался впереди ехать, так ведь пылью не хотел тебе досаждать.
- Не извиняйся, пустое. Эти кровопийцы могли в любой момент напасть, даже из-за спины.
Теперь Глеб скакал впереди, метрах в десяти, а я сзади.
По прибытию в Охлопково я вызвал Макара.
- Не далее как пять верст отсюда тати объявились - напали на меня. Лежат теперь в пыли порубленные; всяк увидит, кто мимо ехать будет, да поостережется. Я вот что думаю, Макар. Мы с боярином Глебом отбились, да их-то и было всего трое. Однако в имение обоз с холопами идет, а следом - с продуктами. Бери людей своих и на десять верст все прочеши, как гребнем. Встретишь татей - вешай без жалости.
- А как мне их узнать? Увижу на дороге кого - с виду может и недоброго, хмурого, а вдруг - то беженец идет? А если мрачность у горемыки такого - от безнадеги, а не думки черной?
- У татей оружие при себе будет - кистень, дубинка или еще что. Дороги должны быть свободными! У государя дела важнее есть, руки до охраны дорог не доходят. Так на то мы - бояре есть.
- Слушаюсь, княже!
Макар объявил сбор и буквально через несколько минут выехал из острога с ратниками, оставив в нем лишь караульных.
Вернулся Макар с воинами уже затемно, когда обоз с холопами и людьми Федора въехал в острог. Территория сразу наполнилась людьми, стало шумною.
Макар подошел ко мне.
- Твое приказание выполнил, князь!
- Успешно?
- Еще как! Шайку целую в лесу обнаружили, семь человек. Кого убили, кого повесили.
- Молодец! Потери есть?
- Обошлось.
- Давай вот что. Раз в неделю, ну - может, в десять дней, по очереди с Федором будете дороги и леса прочесывать. Тати знать должны, что тут - моя земля, и быть на ней с недобрыми намерениями смертельно опасно. Любой обоз или прохожий должен чувствовать себя на моей земле в безопасности. Разбойник - враг хуже татарина.
- Это почему же?
- Потому что нападает только на слабых, и то - со спины.
С тех пор и начали ратники регулярно патрулировать дороги, леса прочесывать. Поперва еще попадались тати, да одних быстро повывели, повесив на деревьях вдоль дороги, другие испугались неизбежного возмездия и ушли с моей земли подальше. Теперь любой из моих холопов, да и просто прохожий, не опасались за свою жизнь и добро. Спокойно стало добираться из Охлопково в другие деревни, ходить в лес по грибы и ягоды.
Отдаленный эффект получился и вовсе неожиданным. Ходоки ко мне заявились, двое мужиков зрелого возраста. Скинули шапки, поклонились.
- Здоровья тебе, князь, и многие лета! Позволь слово молвить.
- Слушаю.
- Хотим на землях твоих поселиться. Дозволишь?
- Почему именно на моих?
- Спокойно тут, безопасно. В других местах тати проклятые все отбирают. А у нас семьи.
- Так вы что, избы поставить хотите?
- Ну да, мы так и сказали.
- Место выделить могу, но зачем мне лишняя обуза? А заниматься чем будете? На полях у меня свои холопы работают. Воздухом семьи не накормишь.
- А нам земли не надобно. Я горшки делаю да ложки режу, а он - валенки катает.
- Ну, коли на земле моей жить хотите да под защитой моей - налог мне платить будете.
- А велик ли?
- Десятина.
Мужики переглянулись:
- Согласные мы.
Мы с Василием - одним из близнецов, вернувшимся с обозом, коего я управляющим назначил, проехали к облюбованному мужиками месту. Небольшая поляна в лесу, недалеко ручей, рядом овраг. Неудобья, одним словом.
- Вот тута мы приглядели, барин. В овраге глина есть, пробовал - жирная, мне такая в самый раз.
Василий посмотрел на меня выжидающе.
Ну что же, если теперь горшки свои будут - очень хорошо. А вот другому мужику, чтоб валенки катать, шерсть овечья будет надобна, а овцами никто здесь и не занимался. "Будем на торгу шерсть покупать, а там посмотрим", - решил я.
- Согласен, по рукам.
Мужики сами за месяц сладили по избенке, затем и хозяйством обзавелись. Полезными они для деревни оказались. В имении и ложки нужны и горшки, и валенки. Зимой в сапогах не походишь, когда снегу по колено да морозы трещат такие, что в лесу деревья ломаются.
Забегая вперед, скажу, что постепенно с моего согласия к ним присоединятся другие люди, и к весне в лесу уже будет стоять деревня о пяти домах.
После вынужденного перерыва продолжилось строительство барского дома. За остаток лета и осень итальянцы дом надстроили, вырос второй этаж. Но вскоре стройка встала - зарядили дожди, дороги развезло. А йотом и зима нагрянула.
Снега сразу много навалило. Хоть и тесновато в избах было, зато тепло. Печи топились исправно, окутывая дымком острог. И лошади не мерзли в теплых денниках. Маленький Тит, главный конюх, ухаживал за лошадьми, как заботливая мать за своими детьми. Холопы под его началом слушались маленького начальника беспрекословно.
Дети, коих много было - из беженцев, - освоили склон холма, обращенный к реке. С визгом и с шумом они катались на санках, бросались снежками.
Спокойно в остроге, сытно и тепло. Наладился санный путь по льду Оки. Надо в Москву ехать к Кучецкому - побрататься да пива попить, пока на границах спокойно, а то не виделись давно. И главное - новости узнать. Не слышно ли тревожных слухов о беспокойных крымчаках или казанцах, не собирается ли Литва с войною на Русь идти?
В Вологде мне жилось спокойнее, татары туда не доходили. А нынешнее имение - как постоялый двор на перекрестке дорог. Все, кто с южных границ нападал - крымчаки, ногайцы, казанцы, - шли на Москву через Коломну. И уходили тем же путем, грабя и опустошая деревни и города. Так что близость имения к Коломне - не столько благо, сколь многие неприятности, заботы и беды. И что острог мой не сожгли - просто счастливая случайность.
Выехал я в Москву со свитой: меня сопровождал боярин Глеб Кочкин, боярский сын Макар и десяток ратников. Причем воины были нужны не только для представительства. На коломенском тракте разбойничьи шайки лютовали, не давая спуску купеческим и крестьянским обозам. А поехали мы по льду реки - это удобнее, чем по дороге. И засады опасаться не стоит - на льду не спрячешься.
Впереди по пробитому санями пути ехали двое дозорных, затем я, обочь держались Макар и Глеб, а уж затем замыкали колонну воины. Завидев княжеский выезд, встречные обозы брали в сторону, а седоки ломали шапки. В принципе такое чинопочитание мне было безразлично, но традиции и заведенные порядки соблюдать надо. Пару раз Глеб даже плетью стеганул по тулупу зазевавшегося возничего, не успевшего шапку снять. Не иначе - рвение свое выказывал.
Благополучно прибыв в Москву, в таком же составе сразу же мы направились к Кучецкому.
На улице уж стемнело, и Федор был в своих хоромах.
Князь вышел на крыльцо, окинул довольным взглядом свиту.
- Здрав будь, Федор!
- И тебе удачи и здоровья, Георгий. Вижу - не пропали втуне мои слова.
- Как не послушать умные слова старшего друга, - подлил я елея.
- Проходи, гостем будь. Эй, Прохор! Лошадей в конюшню, ратников - в людскую, да не забудь покормить.
Мы с Глебом и Макаром прошли за Федором в трапезную.
- Это кто с тобой, что-то я их ранее не видел.
- Боярин Кочкин и боярский сын Макар, из свиты. Федор окинул их внимательным взглядом, задержавшись на Макаре.
- Из Литвы?
- Так и есть, князь.
- То-то вижу - лицо бритое, да одежа но иноземному шита. Инда ладно, служи князю Михайлову ревностно. С Литвою замиримся скоро, посольство наше к Сигизмунду государь направил. Отобедаете?
- Не откажемся, мы с дороги - и прямо к тебе. Замерзли малость и проголодались.
Федор хлопнул в ладоши. Тихо отворилась дверь, появился холоп.
- Накрывай столы, чем Бог посла - 'i. Холоп неслышно вышел.
- Какие новости, Федор?
- Нонче летось, а может, и ранее снова крымчаков ждем.
- Тьфу ты, напасть какая, - чертыхнулся я. Федор усмехнулся.
- Так ведь грамота о дани и замирении к государю возвернулась. Магмет-Гирей окромя пленных ничего не получил. Доносят лазутчики, что на базарах в Перекопе, Кафе да и других Магмет объявил, чтобы его воины и мурзы готовились по весне к новому походу на Русь.
- Неймется же этому кровопийце! До сих пор на базарах в Крыму русских рабов полно, а он уж о новом походе помышляет.
- Потому и предупреждаю. Имение-то твое цело?
- Охлопково, где острог у меня, уцелело, успели ратники мои отряд казанцев в нем истребить. А вот Чердынь и Вереши пожгли вороги. Я к тебе после набега татарского приезжал, да привратник доложил - тебя дома нет и долго не будет.
- Да, знаю, он мне докладывал по приезде моем. Да что мы все о делах да о делах! Давайте откушаем, стол уж накрыт.
Уговаривать нас не пришлось - дружно набросились на еду, только косточки у жареных кур трещали. Федор винцо сначала попивал, да глядя на нас и у него аппетит проснулся. Вкушая яства, возносили тосты за государя, за хозяина дома - многие ему лета! А еще - за победу русского воинства предстоящей весной, если крымцы походом на Русь пойти осмелятся.
Когда мы уже наелись, Федор неожиданно сказал, поднимаясь из-за стола:
- Ну, пусть люди твои отдохнут, поедят неспешно без нас, а мы уединимся.
Касаясь рукой моего плеча, Федор увлек меня в свой кабинет.
- Садись. Князь Иван Воротынский в опалу попал. Слышал?
- Нет еще.
- Знал ведь, что делать должно на Оке, а смолчал - прямить, вишь ты, младому Вельскому не схотел, как действовать надобно было! Вот и, не дав отпору на порубежье, к Москве татарву допустили! - гремел Федор. - Если бы не Хабар Симский, - ай да молодец какой! - мудростию своею и приступ на Рязань отразил, и грамотой о подданстве Крыму сумел завладеть, от хана Магмета ее отнять, без силы - заметь! - это ж какая поруха чести государя нашего могла быть, смекаешь?
Федор встал, нервно прошелся по комнате.
- Коломну сожгли, сколько же народа побили!
- Знаю, пожар видел.
- Будет оборонительный рубеж на южной границе, а Коломна - оплотом его! Коломну государь отстраивать хочет. С обоими Алевизами, Большим и Малым, зодчими фряжскими уж разговоры вел. Каменную крепость возводить потребно - накрепко путь татарам на Москву загородить. Но и начальствовать дружиною в сей крепости надежный, проверенный муж должон. Который загодя разуметь способен, - помолчав, добавил он. - Вот я и думаю подкинуть ему мысль - тебя воеводою в Коломну поставить.
- Так ведь нет города, одно пожарище.
- Это сейчас. Погоди маленько, мощную крепость воздвигнем, с пушками и сильным гарнизоном. Чтобы как кость в горле у татар стояла, дабы не от Москвы рать государеву двигать.
- А почему меня?
- Вот дурья голова! Ты деревянный острог на пустом месте воздвиг, оборонил его. Неуж с каменной крепостью не справишься? А кремль будет! И не меньше московского: зодчие есть, строители государевы, деньги из казны.
- Так ты же говорил - татары весной снова в набег пойдут, крепость построить не успеем.
- А мы сейчас ее строить и не будем. Вот разобьем татар, тогда и начнем.
- Ты моего согласия спрашиваешь?
- И не думаю! Ты князь, службу государю верно исполняешь, к тому же - побратим мой. Кого же еще мне государю предлагать? Странно ты, князь, глаголишь! Не пойму я тебя, сколько знаю. Вот и предложения твои о воинском деле, что государю писал, ценю! Другому намекни только, ужом лезть будет. Скромность, конечно, украшает, но, на мой взгляд - то о девицах сказано. Неужель тебе прозябать охота в имении своем - как бишь его?
- Охлопково.
- Ну да, Охлопково. А то - Коломна! Город, да акой - вторая столица будет! Под твоею рукой! Не торг, а торжище! На стрелке двух рек, ни один купец не минует. Город на кормление даю, а ты кочевряжишься! - горячился Кучецкой.
- Государь может и не дать, - тихо предположил я.
- А я на что? Я ведь стряпчий государев, коли ты забыл. И слово мое не последнее.
- Считай, уговорил.