По словам Зойки, наибольшую опасность представляла встреча с участковым либо военным патрулем: могли проверить документы. Или попадется кто-нибудь из Зойкиных знакомых. Это был не тот поселок, в котором она жила, но шанс проколоться все равно существовал. Исчезая, она для всех уехала в Караганду, то ли работать, то ли поступать в техникум: "уперлась, сгреблась, умотала за кудрявым парнем, дура". Именно такую версию должна была поддерживать Зойкина тетушка, и она могла преподнести ее сочно, красочно и в лицах кому угодно, не только соседям. Вряд ли кто-то из знакомых тогда встревожился, вот только не надо было встречать односельчан здесь, тем более в обществе двух странных "геологов". Однако Бог миловал, и до магазина они дошли благополучно. Небольшой, в один отдел, но емкий магазинчик был обычным бревенчатым домом с покосившимся, казенного вида крыльцом и металлической полосой поперек двери, запиравшейся висячими замками. Торговали здесь абсолютно всем, начиная с игрушек и кончая гнилой картошкой. В магазинчике по случаю рабочего дня совершенно не было посетителей. Полупустые прилавки, на которых лежали ссохшиеся от времени образцы товаров, казалось, проросли пылью. Сонная, грубо накрашенная продавщица не обратила на вошедших особого внимания - кроме местных, в поселке бывали геологи, солдаты и вольнорабочие с окрестных шахт. У нее вызвало некоторое удивление, что Димка сразу начал отбирать книги, коих стояло целых три полки - историю партии, избранные речи Шелленберга в трех томах, "Историю моей родины" и прочее в том же стиле. Не очень эта подборка вязалась с мятой одеждой парней; но когда они, в дополнение к книжкам, заказали ящик водки, продавщица снова впала в сонное оцепенение. Ребята взяли коробку дешевых рыбных консервов, шесть буханок хлеба, два килограмма сладких сухарей, двадцать пачек табаку и папиросы, соль, спички, мыло, два солдатских счетчика гейгера, из тех, что цепляются на карман, как авторучка, черный резиновый плащ и несколько пар грубой обуви. Еще набрали кое-что по мелочам, после чего парни принялись между собой препираться, считая смятые в комок рубли и марки - маркой здесь назывался бумажный полтинник, и заказали, кроме ящика, пять, нет, шесть бутылок водки. Продавщица понимающе усмехнулась им яркими губами и что-то хотела спросить, но тут к прилавку подошла Зойка и канцелярским тоном поинтересовалась, есть ли в магазине ватман, красная тушь и плакатные перья на четырнадцать. Продавщица сказала, что ничего этого нет и не бывает, и спросила, что это такое, перья на четырнадцать, а Зойка с чисто семейной деликатностью объяснила, что на четырнадцать, дура крашеная, значит на четырнадцать.
Сразу после этого скалолазы рассчитались и ушли. Продавщица, демонстративно уткнувшись в блеклый, из плохой бумаги журнал, даже не смотрела им вслед.
- Наконец-то! - Женька взял новенькую, вишневого цвета книжку в жесткой обложке и спросил: - Это все?
- Ну что ты. Бона, целая сумка макулатуры, - Ромка, улыбавшийся шире ушей, небрежно пнул большую сумку с оторванной и наспех подвязанной ручкой.
- А Димка где?
- Димка у девчонок разгружается.
- Все нормально?
- Все как ты велел. Про пишущую машинку не спрашивали, спросили про ватман и красную тушь. - Зойка хихикнула. - А зачем все это, Женя?
- Психология. - Женька жадно листал "Историю партии". - Неявно наводит на мысль, что вы из какой-то организации. Лояльные граждане должны расписывать плакаты и лозунги, тогда как для бродяг, вроде нас, красная тушь и ватман вещи бесполезные. Как и пишущая машинка.
- А, ерунда все это. Мелочи. Там и так никого не было.
- Мелочи, не мелочи… Вся жизнь из мелочей. Здесь, как в макияже. Важен результат.
- Какой такой результат?
- Какой? Такой. Мы в горах уже третий месяц и до сих пор живы. Такой вот результат.
- Кстати, - деликатно кашлянув в ладошку, в разговор сбоку влез Ромка, - как насчет плакатов и праздника? Народ интересуется. В смысле, водочки отпить.
- Покупки водкой маскировали?
- А что? Конечно. Пригодится. Двадцать пять бутылок. Одну по дороге. Грелись.
- Пригодиться-то она пригодится. Вот только от Димки ее надо спрятать. А то она пригодится за два дня.
- Нет, серьезно. Народ умаялся. Праздника хочется.
- Конечно, конечно. Будет вам праздник, - Женька понимающе кивнул. - Шашлычок, водочка, настоечки, папироски, грибочки. Оттянемся как положено. А на сладкое - девочек.
Ромка насупился и молчал. Не верил.
- И для девчонок - то же самое. Водочку настоим на кедровых орешках. Только на сладкое мальчики.
Теперь на Женьку косо посмотрела Зойка. Хмыкнула, покачивая в руках вишневого цвета книжку. Желание шмякнуть его книжкой по башке боролось с уважением к командиру. Женька помолчал, выдерживая паузу, потом улыбнулся.
- Нет, в самом деле. Расслабиться можно. На один вечер. Тем более что скоро нам, видимо, отсюда уходить. Но много пить не будем, водка еще понадобится.
До двадцать седьмого года никаких отличий в истории двух миров обнаружить не удалось. Февральская революция. Октябрьский переворот, кровавая бойня гражданской войны, победа красных на всей территории России, за исключением Финляндии и Польши. Революция в Германии, революция в Венгрии, разгром спартаковского движения, разгром венгерской Красной армии, убийство Либкнехта и Люксембург - все копировалось один к одному. Далее, когда при свете костра читали о почти одновременном принятии "Сталинского" устава РКП(б) и программы НСДАП в Германии - в учебнике подчеркивалась эта параллель как изначальное единство братских партий, среди скалолазов возникли разногласия. Гера считал, что в "их" истории такого эпизода не было, а Димка, напротив, настаивал, что был. Остальные особенно не вмешиваясь, внимали спору и аргументации "авторитетов".
Наругавшись вдоволь, решили, что это несущественно.
Существенное начиналось с тридцать второго года. В нацистской партии на первые роли выходит Адольф Гитлер, здесь более известный как Шикльгрубер - он побеждает на выборах, опередив Рема и Гиммлера. Гитлер становится фюрером, официальным вождем. В учебнике со снисходительной иронией сообщалось об истеричной нервности, непредсказуемости и легковесности этой фигуры. Проводилась параллель с фигурой Керенского - "временный лидер". В Кремлевских коридорах Гитлер шел под псевдонимом "Ледокол"; имелось в виду, что этот человек должен был взять на себя всю грязную работу по захвату власти и затем уйти в небытие, проложив дорогу реальной политической фигуре, до поры остающейся в тени. "Настоящим творцом германской революции", по учебнику, был Рем. Но пока Гитлер впереди. Появляется и исчезает Ксавер Шварц, принявший очень, очень крупную сумму денег в казну национал-социалистов. Эту фамилию вспомнили и Гера, и Димка, здесь история повторялась один к одному. Через несколько месяцев Шварц погибает при невыясненных обстоятельствах. Но если в их мире так и осталось неизвестным, кто профинансировал нацистов буквально накануне выборов, когда они проигрывали все ставки и катастрофически нуждались в деньгах, то здесь по этому вопросу ясность была полной - со страниц учебника мудро усмехался Человек с трубкой. Разумеется, деньги передавались не под фанатичного, непредсказуемого Гитлера, а под Рема, реального германского лидера тех лет. Впрочем, Ксавер Шварц и здесь погиб. Погиб случайно, совершенно случайно и в те же самые дни, не успев даже толком отчитаться за астрономическую сумму денег.
И, наконец, обнаружилось то, что действительно взломало историю, пустив ее по совершенно другому пути.
Тридцать четвертый. Германия. Рем, ближайший соратник Гитлера, его друг, правая рука - каждый из них считает себя главным, а другого своей правой рукой, публикует на Гитлера серьезный компромат. "Если рука твоя соблазняет тебя, отсеки ее, ибо лучше часть плоти твоей погибнет, чем…" На Адольфа перекладывается вина за все и всяческие перегибы новой власти, на страницах газет, а кое-где и на улицах вспыхивает бурная полемика с мордобоем. Гитлер чувствует неладное и пытается привести в боевую готовность верные ему воинские части, но не успевает. У него вроде бы больше власти, но у него в прямом подчинении намного меньше людей. Его приказы саботируются, его курьеров и соратников берут под арест. Начинается "ночь длинных ножей" наоборот: идет резня и междоусобица среди нацистов. Но здесь этот эпизод назывался "чистка крови" и заканчивался не в пользу Адольфа.
Генерал фон Шлейхер возглавил войска, восставшие против Гитлера. Уже через несколько часов он гибнет в схватке с фанатиками из охраны фюрера, став посмертно национальным героем. Активное сопротивление перевороту оказали только некоторые части "Стального шлема", командование которыми принял Рейхенау, и был момент, когда чаша весов заколебалась. Боевики СА дрогнули, натолкнувшись на решительное сопротивление ветеранов и полиции, но Рем отдал приказ применить против "контрреволюционеров" тяжелую артиллерию, и пушки полка "Великая Германия" решили исход боя.
Рем одержал быструю и решительную победу. В ту же ночь были расстреляны Гитлер, Геринг, Браухич, Дениц и Рейхенау. Самолет Гесса сбили истребители при попытке добраться до Англии.
Захват реальной власти, что когда-то удался Гитлеру, здесь был зеркальным. Деньги Сталина, поставленные, как и положено, на козырную карту, принесли фантастическую отдачу.
Уже в декабре тридцать четвертого состоялась совместная конференция представителей Германии и Советского Союза. Принимается принципиальное решение об объединении двух стран. Ярко и фальшиво разрисована якобы выдающаяся роль в этом мероприятии Шелленберга, тогда еще совсем молодого члена партии национал-социалистов. В тридцать пятом году начинается работа над созданием новой, совместной Конституции. Рем назначается канцлером. Гиммлер становится рейхскомиссаром Главного управления безопасности. Шелленберг возглавляет службу управления безопасности СД. Официальные лица обеих стран постоянно проводят многочисленные дружественные визиты. Перетасовываются названия должностей и денежные единицы, пока министров в Германии не вытесняют комиссары, а полтинник не сменяется маркой. Отныне и навечно две марки составляют один рубль; народ с любопытством принимает новые купюры.
Рабочие делегации прибывают то в Москву, то в Берлин; в газеты сплошным потоком идут письма трудящихся, где красной нитью проходит мысль о братстве, о великом предназначении арийцев и славян. И арийцам, и славянам эти песни очень нравятся. Те, кому не нравятся, централизованно роют каналы и валят лес.
Трудовая терапия быстро лечит недовольных. На этом, по существу, и заканчивалась отдельная история Германии. Далее все перестановки совершенно открыто проводятся от имени Москвы. В июле тридцать пятого, на Седьмом конгрессе Коминтерна национал-социализм провозглашают одним из течений коммунизма, не расходящимся с Главной линией партии.
И, наконец, февраль тридцать шестого - чрезвычайный, совместный съезд ВКП(б) и НСДАП. Две партии объединяются в единую Национал-Коммунистическую Партию Советского Союза. Утверждаются партийные билеты, программа и устав новой, абсолютно марксистской партии.
Родина Основоположников наконец-то пришла в лоно.
Генеральным секретарем ЦК НКПСС единогласно избран - зал аплодирует стоя - Иосиф Сталин. Аплодисменты переходят в овацию, затем зал исполняет "Интернационал" - по-русски и по-немецки.
Первого мая Сталин приезжает в Берлин. У Бранденбургских ворот проходит грандиозная демонстрация трудящихся. Седьмого ноября в Москву приезжает Рем. На военном параде он стоит на трибуне мавзолея рядом со Сталиным.
Добравшись до этой даты, скалолазы устроили небольшой перекур. Димка и Гера вышли на воздух, а Ромка, до этого лущивший кедровую шишку, принялся рассматривать учебник. Он долго разглядывал небольшую фотографию, поворачивая страницу на свет. Рема он прежде никогда не видел и не слышал ни о нем, ни о каких-то "длинных ножах".
- А который из них? - наконец спросил он. - Они тут все на одно лицо.
Скалолазы пустили учебник по кругу, внимательно вглядываясь в картинку. Действительно, Рем и внешне очень напоминал сталинских соратников: такой же маленький, круглый, с жесткими глазами и тяжелым подбородком. Больше всего он походил на Жданова. Прямо родственник. Может быть, виной тому был не слишком удачный ракурс.
Ромке Рем не понравился.
Вскоре курильщики вернулись, и путешествие в чужую историю продолжилось.
В октябре тридцать шестого Советский Союз и Германия заключают союзный договор с Италией. Вялые протесты Англии и Франции не имеют за собой реальной силы и никем не принимаются в расчет. В декабре чрезвычайный съезд Советов принимает общую Конституцию. Германия входит в Советский Союз на правах федерации. Председателем Президиума Верховного Совета избран Вячеслав Молотов. Сопредседателем становится Эрнст Рем.
- Димка, что это такое - сопредседатель?
- Хрен его знает. Что-то вроде вице-президента, я думаю. Второе лицо, замена.
- Погоди-ка, ведь в это время началась война в Испании, так? "Над всей Испанией безоблачное небо".
- Угу. "В Сантьяго идет дождь".
- Погоди. Ты меня не путай. При чем тут Сантьяго? Я сейчас не о Пиночете, я про генерала Франко. Здесь-то есть такой?
- Может, и есть. Но пока о нем ничего не слышно. А об Испании здесь просто нет ни строчки. То есть ничего необычного там не произошло.
- А может, они тут что-то скрывают?
- Да вряд ли. Здесь и об Австралии ничего не сказано, и о Марокко. Это ж учебник, а не энциклопедия. Тут отражаются только самые важные события, то бишь политика партии и война.
Женька задумчиво почесал заросший подбородок.
- Значит, войны в Испании тут не было. Ну да, конечно. Нет противостояния Германия - СССР. Нет Гитлера. Есть только Сталин. Готов поспорить, что с Финляндией все также обойдется мирно. Что там было дальше?
Дальше шел январь тридцать седьмого года. Первым секретарем НКП Германской республики избран Эрнст Тельман. Началась "большая чистка" - разоблачены агенты английской и американской разведок - верховный судья НКПС Вальтер Бух, Литвинов, Ягода, Тухачевский, Зельдте, Рыков, фон Бок и многие, многие другие. Некоторые фамилии были ребятам знакомы, некоторые они слышали в первый раз.
Тридцать восьмой.
Одиннадцатое марта. Коммунистический переворот в Австрии. "Буржуазия попыталась утопить в крови восстание австрийских рабочих". Попытка буржуазии, судя по всему, была очень блеклой - реальная власть захвачена в один день.
Двадцать восьмое сентября - Эстония, Латвия и Литва убедительно просят включить их в состав СССР. Заключен договор о взаимопомощи.
Двадцать девятое сентября. В Мюнхене заключен договор о спорных территориях - Судеты окончательно присоединяются к Германской республике. От Англии и Франции договор подписывают Чемберлен и Даладье, от Советского Союза - Риббентроп.
Тридцать девятый год.
Пятнадцатое марта. Советские войска переходят границу Чехословакии. Сопротивления нет. Немцы входят в Прагу. Двадцать шестое марта. Советский Союз требует ликвидации "Польского коридора", Варшава отказывается даже обсуждать этот вопрос. Переговоры сорваны.
Двадцать второе мая. Советский Союз и Италия заключают "стальной Пакт" о совместной борьбе против мировой колониальной системы. Август. В Англии и Франции широко обсуждается "Польский вопрос". Советский Союз предлагает Польше: беспошлинный провоз товаров, совместное использование верфей Гданьска, спорные территории в Моравии. "Польский коридор есть уродливое, ненормальное образование, не отвечающее геополитическим интересам народов региона"; "Польский забор посреди дороги"; "Чудовищный аппендикс".
Варшава хладнокровно отказывается от всех предложений Москвы и Берлина. Переговоры сорваны.
- Димка, а что это за коридор такой?
- А вот. Смотри на карту. Для Германии это прямой выход на Восточную Пруссию, соединение с остальной территорией Союза. Это действительно очень важная территория, это окончательное объединение двух государств.
- Так объединились же уже.
- Да. Но пока только так, как Аляска входит в Соединенные Штаты. Так тоже можно, но железных дорог-то нет.
- А… И как такой отдельный кусок называется?
- Не помню. Кажется, анклав. Что-то в этом роде.
- Ну и уступила бы Польша, тут действительно пахнет войной. Вон ей сколько всего предлагали. И землю в придачу.
- Ну да. Отдать единственный порт? Пустить на свои земли Красную Армию? И получить взамен виноградники в горах? Да это изначально неприемлемые условия. Они только выглядят как разумное предложение. Ты пусти Сталина на порог, дай коготку увязнуть. Поляки все прекрасно понимают.
- Вот, смотри, точно. Первое сентября. Советский Союз напал на Польшу.
- Что, так и написано?
- Да ну нет, конечно. Тут вообще больше на Германию косят. "Злодейское нападение на немецкую радиостанцию…", "Зарвавшиеся польские паны разевают кровавую пасть". Во, "Москва призывает прекратить кровопролитие и предупреждает польскую военщину о недопустимости подобного рода провокаций".
- А немцы?
- А немцы уже прут к Варшаве. Странно, такое впечатление, что в конфликте виноваты Германия и Польша, но никак не Москва.
- Пограничный инцидент. Все правильно, все пытаются спустить на тормозах.
- Нет, смотри. Не вышло. Вот - третье сентября. Англия и Франция объявляют войну Советскому Союзу. Ну, в смысле, империалисты наносят подлый удар.
- А они в самом деле удар нанесли?
- Да нет, похоже, что только войну объявили. Та-ак… Западная Украина и Западная Белоруссия входят в состав СССР… Воссоединение народов. Революция в Польше. Включение Западной Украины и Западной Белоруссии в составы Украинской и Белорусской ССР. Создание Польской ССР. Бандиты из армии Крайовой… Польско-украинские националисты… Зверства бандитов… Ну, понятно. Примерно, как у нас. Буржуазные националисты… Враги польского народа…
- Кто это?
- Ну, не мы же. В смысле, не советские войска. Эти, как их тут… Кровавые выродки из Армии Крайовой.
- Значит, Польша сопротивлялась.
- Сопротивлялась, и судя по всему, сопротивлялась будь здоров. И Западная Украина, кстати, тоже. Хотя это и есть Польша. Но силы уж очень неравные.
- И сколько они продержались?
- Около двух месяцев. Меньше. Почти как у нас.
Тут в разговор скалолазов встряла Зойка.
- А вы же говорите, у вас война была другая.
- Другая-то другая, но похожая. Там с Польшей воевала одна Германия. И тоже ее… За полтора месяца.
- Кстати, не совсем так. У нас на Польшу напала Германия, а через пару недель и Советский Союз подключился. Помог братьям славянам. В спину топором.
- Ну да, точно. Значит, и у нас, и здесь - Польше пришлось на два фронта воевать. А ты, Зойка, не могла нам все это раньше рассказать?
- Прямо, не могла. Я рассказывала.
- Ну да. Так, как ты рассказывала, можно сценарий фильма ужасов снимать. Море крови и ни одной точной даты или цифры.