Том I: Пропавшая рукопись - Мэри Джентл 9 стр.


Годфри посторонился, пропуская пажа Филиберта. Аш натянула рубаху, присела на деревянный сундук и влезла в штаны и камзол, заранее скрепленные шнуровкой. И штаны, и камзол были из зеленой шерсти: камзол чуть светлее штанов, а шнуровка - с серебряными кисточками. Она подставила мальчугану руки, чтобы он натянул рукава и закрепил их на плечах такими же шнурками.

- Иди посмотри футбол, Фили. Позовешь меня, когда они закончат, - Аш взъерошила ему волосы. Когда паж выбежал из палатки, она добавила, стягивая шнуровку на груди своего лучшего камзола с рукавами-пуфами: - Ну, Годфри, так в чем же дело? Да, я помню, что где-то его видела. Так откуда ты его знаешь?

Годфри Максимиллиан отвернулся, чтобы не встретиться с ней взглядом:

- Он… был победителем прошлогоднего большого турнира в Кельне. Помнишь, детка? Он выбил из седла пятнадцать рыцарей; в пешей схватке не участвовал. Император пожаловал ему гнедого жеребца. Я… узнал его цвета и вспомнил имя.

Аш за плечо повернула священника к себе лицом и раздельно проговорила:

- Да. И так далее. Что в этом особенного, Годфри? Где я встречалась с Фернандо?

- Семь лет назад, - Годфри перевел дыхание. - В Генуе.

У Аш что-то перевернулось в животе. "Так вот откуда эта лихорадочная веселость последних дней! Со мной всегда так, когда я что-то скрываю от самой себя. Только я сама не всегда об этом знаю.

И именно поэтому я забросила отряд, позволила увезти себя в Кельн… Не капитан, а тощая задница!"

Воспоминания, давно изжеванные досуха, возвращались обрывками, как всегда возвращается память. Морская вода плещется у каменных ступеней дока. Свет фонаря на мокрой гальке. Мальчишеское плечо, блеснувшее в луче. Как она потом бежала назад, в лагерь… лагерь ее прежнего отряда, под знаменем Золотого Грифона… задыхаясь, от стыда не смея дать волю ярости.

- Вот что? Так. - Аш сама чувствовала, что голос выдает ее. Она отвернулась, выглянула из палатки. - Так это был дель Гиз? С тех пор прошло много времени.

- Я тогда приложил немало стараний, чтобы узнать его имя.

- Вот как? - у нее от ненависти пересохло в горле. - Похоже на тебя, Годфри. Даже в те времена…

Краем глаза она увидела, что Флориан де Ласи - теперь Флориан дель Гиз, возможно, ее будущий деверь… как странно - встал. Знакомым жестом отбросил со лба грязную челку:

- В чем дело, девочка?

- Я тебе не рассказывала? Это было до того, как ты вступил в отряд. Я думала, может, как-нибудь спьяну я тебе рассказала.

В ответ на ее вопросительный взгляд Флориан мотнул головой.

Аш слезла с сундука и прошла к выходу из палатки. Мокрая парусина уже просыхала под вечерним солнцем. Она рукой попробовала натяжение растяжек. В хозяйстве квартирмейстера Генри Бранта замычала корова. Ветер принес запах свежего навоза. Шатры, палатки и навесы казались непривычно пустыми. Аш прислушалась, ловя ухом крики играющих, но ничего не услышала.

- Ну, - сказала она. - Ну.

Она повернулась лицом к мужчинам в палатке. Пальцы Годфри судорожно вцепились в веревку, заменявшую ему пояс. Под его обветренными чертами еще можно было различить бледного пухлощекого юношу, каким он был тогда. Гнев, горевший в ней, вырвался наружу:

- И не смотри таким ягненочком! Ты же рад радешенек! Ты обожаешь, когда мне достается. Чтобы тебе можно было явиться этаким утешителем! Ты просто в восторге от меня, когда мне больно, верно? Проклятый девственник!

- Аш!

Выплеснувшийся гнев оставил после себя пустоту, свободную от уверенности, что целый мир полон лиц, скрывающих злобу, ненависть, презрение.

- Боже мой, Годфри, прости меня!

Лицо священника оттаяло, смывая выражение ужаса.

Флориан спросил:

- Что сделал мой брат?

Аш, ступая босыми ногами по сухим стеблям тростника, прошлась по палатке: тени от полосок на полотне ложились на ее лицо, отступали. Она села на сундук и натянула сапоги, попросила, не глядя на лекаря:

- Вина.

Грязная рука с кубком появилась у нее перед глазами. Аш взяла кубок, уставилась на серебристые пузырьки на поверхности красной жидкости.

- Ты будешь смеяться. Все смеются. В том-то и беда. - Она подняла голову. Флориан присел перед ней на корточки, так, что их лица оказались на одном уровне - лицом к лицу. - Знаешь, ты совсем на него не похож. Я ни за что не внесла бы тебя в списки, если бы увидела сходство.

- Все равно записала бы. - Флориан оперся ладонью на пол, не обращая внимания на грязные следы поверх тростника. Он улыбался. Грязь в морщинках от этого стала заметней, но в улыбке светилась нежность. - Где бы ты нашла доктора с дипломом школы Салерно, если бы не сыскался энтузиаст, который так и рвется оперировать раненых в битве, чтобы выяснить, как работает человеческое тело! Каждый отряд мечтал бы о таком! И где бы ты еще нашла человека, достаточно благоразумного, чтобы прямо говорить тебе, когда ты делаешь глупости? А сколько ты их делаешь! Я не знаю своего сводного братца, но что он мог сотворить такого?..

Флориан неожиданно выпрямился и стал растирать затекшую ногу. Грязь отваливалась кусками. Он снял со штанины пару самых больших сгустков и уголком глаза покосился на Аш:

- Он изнасиловал тебя?

- Нет. Это было бы лучше.

Аш потянулась и принялась распускать уложенные в тугую прическу волосы. Серебряные пряди рассыпались по спине.

Я сейчас здесь. Я сейчас здесь. Птичьи крики - карканье ворон, а не вопли чаек. Я сейчас здесь: сейчас лето, жаркое, даже после дождя. Но у меня руки застыли от обиды…

- Мне было двенадцать лет; за год до того Годфри забрал меня из обители святой Херлены. Это случилось уже тогда, когда я бросила место подмастерья у миланского оружейника и отыскала свой старый отряд Грифона… - В ее памяти снова шумели морские волны. - Тогда я еще надевала женское платье, если уходила из лагеря.

Не вставая с места, она дотянулась до своего меча, с перевязью, туго обмотанной вокруг рукояти. Круглая головка эфеса успокаивающе легла в ладонь. Кожаная обмотка истрепалась: надо бы сменить.

- Это было в таверне в Генуе. Парень сидел там с друзьями, они пригласили меня за свой стол. Кажется, это было летом. Темнело поздно. У него были зеленые глаза и светлые волосы, и в его лице не было ничего особенного, но впервые в жизни я взглянула на мужчину, и меня обдало жаром. Мне казалось, что и я ему нравлюсь.

Когда вспоминаешь, когда что-то заставляет вспоминать, кажется, будто видишь все издалека. Но как мало нужно усилий, чтобы снова почувствовать испарину страха, услышать собственный дрожащий голос, умоляющий: "Отпустите! Пожалуйста!". Она вырывалась у них из рук, а они тискали ей грудь, оставляя синяки, которые она ни за что не показала бы никакому лекарю.

- Я такое воображала о себе, Флориан! Я училась биться на мечах, и капитан даже иногда позволял мне занять место его пажа. Я думала, я такая…

Она не могла заставить себя поднять глаза.

- Он был несколькими годами старше и, явно, сын рыцаря. Я все делала, чтобы ему понравиться. Там было вино, но я не пила и все равно опьянела от мысли, что он хочет меня. Мне не терпелось коснуться его. Мы вышли, и я думала, он отведет меня к себе. Он увел меня к докам, за таверну, и сказал: ложись. Мне было все равно: хоть там, хоть где.

Галька: жесткая галька под скомканным платьем. Она чувствовала ее под ягодицами, когда легла, раздвинув ноги.

- Он стоял надо мной и развязывал гульфик. Я не знала, что он делает, ждала, что он ляжет на меня. А он вынул свою штуку и нассал…

Она потерла лицо ладонями.

- Он сказал, что я девчонка, которая разыгрывает из себя мужчину, и обоссал меня. Его друзья стояли рядом и смотрели. Смеялись.

Она вскочила на ноги. Меч глухо стукнул в пол. Она торопливо прошла к выходу, выглянула наружу и развернулась лицом к двум мужчинам.

- Вам, конечно, смешно. Мне хотелось умереть. Он держал меня, пока все его друзья делали это. Мне на платье. В лицо. Этот вкус… я думала, это яд, и я умру от него…

Годфри протянул к ней руку. Она отшатнулась от этого утешающего движения, не заметив его.

- До сих пор не понимаю, почему я позволила им.

Ее лицо осунулось от боли.

- Я умела драться. Даже если они были сильнее и их было слишком много, я могла вырваться и убежать. Я это умела. - Она провела ладонью по шрамам на щеке. - Кто-то проходил мимо, и я завизжала, но он притворился, что не слышит. Он видел, что они делают. Он не бросился мне на помощь. Он смеялся. Не могу его винить. Они даже не сделали мне больно.

Тошный страх в желудке не давал ей поднять глаз. Годфри, который сейчас вспоминает мокрую, вонючую, рыдающую молодую женщину; и Флориан, с которым уже никогда не будет, как было, после того как он услышал об этом, даже если сам он этого и не понимает.

- Господи, - мучительно выговорила Аш. - Если это был Фернандо дель Гиз… он забыл, иначе бы наверняка что-нибудь сказал. Смотрел бы по-другому. Ты думаешь, его друзья - те же самые? Ты думаешь, они вспомнят?

Сильные руки опустились сзади ей на плечи. Годфри молчал, но его пальцы сжимались все крепче, до боли. Аш чувствовала его немую мольбу, обращенную к Флориану. Она потерла пылающие щеки. Мать, мать, мать!..

"Я пять лет убиваю людей - и до сих пор думаю не как солдат, а как зеленый новичок…"

Голос Годфри за ее плечом горячо шептал:

- Флориан, узнай, помнит ли он. Поговори с ним. Он же твой брат! Откупись от него, если надо!

Флориан подошел к Аш, остановился прямо перед ней. В тусклом свете его лицо казалось серым.

- Я не могу этого сделать. Я не могу уговаривать его отказаться от этого брака. Они сожгут меня.

Аш сумела только недоверчиво переспросить:

- Что?

Она все еще дрожала от заново пережитого потрясения.

Человек, стоявший перед ней, протянул руку. Она почувствовала пожатие на своих пальцах. Руки отца Годфри у нее на плечах опять стали жесткими.

Длинные чуткие пальцы хирурга разжали кулак Аш. Флориан распустил шнурки камзола и притянул ее ладонь к своей груди под глубоким вырезом рубахи. Она ощутила теплую мягкую плоть и едва успела сказать: "Что?.." - когда ее ладонь легла на полную, округлую, упругую грудь женщины.

Аш взглянула ему в лицо. Чумазый, невозмутимый, деловитый хирург твердо сжимал ее руку… и он был женщиной - ясно, как день: высокая женщина в мужском платье.

Годфри недоуменно пробасил:

- Что?..

- Ты женщина? - Аш ошеломленно смотрела на Флориана.

Годфри ахнул.

- И ты мне не сказала? - взорвалась Аш. - Видит Бог, я должна была знать! Ты рисковала всем отрядом.

Под полог просунулась голова пажа Филиберта. Аш отдернула руку.

Мальчишка переводил взгляд с одного на другого: лекарь, отрядный священник, капитан…

- Аш!

Он чувствует напряженность, подумала Аш, и тут же поправилась: нет, он слишком поглощен тем, что собирается сказать, чтобы заметить остальное. Мальчик пролепетал:

- Они не играют в футбол. Наши. Никто. Не хотят. Говорят, ничего не будут делать, пока ты не выйдешь и не поговоришь с ними!

- Приехали! - пробормотала Аш. Она посмотрела на Флориана, на Годфри. - Скажи им, что я уже иду. Сейчас же! - Филиберт убежал. - Этого нельзя откладывать. Они ждать не станут. Потом. Флориан… нет. Как тебя зовут?

- Флора.

- Флора…

- Я не понимаю, - откровенно признался Годфри.

Высокая женщина стягивала завязки на вороте рубахи.

- Мое имя - Флора дель Гиз. Я не брат Фернандо - у него нет братьев. Я его сводная сестра. Это был единственный способ стать врачом, и… нет - моя семья не примет меня с распростертыми объятиями: ни бургундская, ни, тем более, германская ветвь дель Гизов.

Священник вылупил глаза:

- Ты - женщина!

Аш проворчала:

- Вот за что я держу тебя в отряде, Годфри. Какая сообразительность! Какой ум и способность мгновенно проникнуть в суть происходящего! - Она бросила взгляд на свечу с часовой разметкой в фонаре, горевшую ровным пламенем на столике. - Время обедни [В этом тексте отсчет времени часто дастся по монастырской системе: обедня - шестая служба в течение дня, начиналась в 3 часа пополудни. Распорядок монастырских служб был таков:

Заутреня: полночь (но иногда проводилась вместе с лауд)

Лауд: 3 часа утра

Прима: на рассвете ( в 6 утра)

Терца: 9 ч. утраСекст: в полдень

Обедня: 3 ч. пополудни

Вечерня: 6 ч. пополудни

Повечерие: 9 ч. вечера

(Читателю, не являющемуся специалистом, следует иметь в виду, что этот распорядок еще осложнялся средневековым обычаем делить на двенадцатичасовые промежутки часы темноты и светлого времени, вследствие чего оказывалось, что зимой "ночные часы" были длиннее дневных, а летом - наоборот)]. Годфри, иди и отслужи этой толпе бездельников полевую мессу. Сделай это! Мне нужно время.

Она поймала его за рукав коричневой рясы - он уже выходил из палатки:

- О Флориане не упоминай. Я хочу сказать - о Флоре. Считай, что слышал это под Древом. И дай мне достаточно времени, чтобы вооружиться.

Годфри долгую минуту молчал, потом кивнул.

Аш смотрела в спину священнику, шагавшему по грязи, от которой под жарким солнцем уже поднимался пар:

- Дерьмо на палочке!

- Когда мне уходить? - спросила Флора дель Гиз у нее за спиной.

Аш прижала оба указательных пальца к переносице, зажмурилась. В темноте под веками плавали яркие искры.

- Если я не потеряю половину отряда, не говоря уж о тебе, считай, мне повезло. - Она открыла глаза, уронила руки. - Ты же спала со мной в одной палатке! Я видела тебя с голым задом, за большой нуждой! Я видела, как ты мочилась!

- Нет. Тебе просто казалось, что ты видишь. Я с тринадцати лет веду эту жизнь. - Флора показалась на краю зрения Аш, в тонких пальцах зажата чаша с вином. - В Салерно теперь не принимают ни евреев, ни черных ливийцев. Ни женщин. С тех пор я и превратилась в мужчину. Падуя, Константинополь, Иберия. Я стала войсковым врачом, потому что в армии никому нет до тебя дела. Ты и твои люди… пять лет. Я нигде не оставалась так долго.

Аш высунулась из палатки и заорала:

- Филиберт! Рикард! Быстро сюда!.. Я не могу решить наспех, Флориан… Флора.

- Держись Флориана. Так безопасней. Безопасней для меня.

Горечь этих слов пробилась сквозь пелену, окружавшую Аш.

- Я женщина. Мир терпит меня. Почему с тобой должно быть по-другому?

Флориан начал загибать пальцы, перечисляя:

- Ты наемница. Ты простолюдинка. Ты - двуногая скотина. У тебя нет влиятельного семейства. Я - дель Гиз. Я имею значение. Я представляю угрозу. В конце концов, я старшая. Я могла бы унаследовать по крайней мере бургундские владения… Все в конечном счете сводится к праву на земли.

- Они бы не послали тебя на костер, - в голосе Аш не было уверенности. - Просто побили бы и заперли где-нибудь.

- Я не обладаю твоей способностью молча переносить побои. - Тонкие брови Флориана взлетели вверх. - Аш, ты так уверена, что тебя терпят? Мысль об этом браке возникла не сама собой. Кто-то подсказал Фридриху.

- Черт. Брак. - Аш быстро развернулась, подхватила с пола меч. Сказала, равнодушным тоном: - В Кельне говорили, что император посвятил в рыцари Густава Шонгауэра. Помнишь, мы встречались с ним и его людьми два года назад, при Херикуре.

- Шонгауэра? В рыцари? - Флориан от гнева забыл о своих бедах. - Это же бандиты! Они провели всю осень, грабя и сжигая тирольские фермы и села! Как мог Фридрих причислить его к благородным?

- Просто-напросто не существует такой вещи, как законная власть или незаконная власть. Власть есть власть. - Аш смотрела в лицо мужчине, оказавшемуся женщиной, зажав в ладонях ножны с клинком. - Если ты можешь взять власть над массой солдат - ты ее берешь. Тогда другие, тоже обладающие такой властью, признают тебя и находят тебе законное оправдание. Что мне и нужно. Только не найдется нигде короля или сеньора, который посвятил бы в рыцари меня.

- Рыцарство! Мальчишеские игры! Если подлый насильник и убийца может стать графом!..

Аш отмахнулась от возмущенных восклицаний Флориана.

- Да, ты-то у нас благородный… Откуда, по-твоему, вообще берутся благородные? Рыцари кого-то боятся. И император тоже, если на то пошло. И вот благородные делают из него такого же, как они. А если он становится слишком опасен, они сбиваются в банду и уничтожают его. Это называется поддержанием равновесия. - Аш вынула чашу из рук Флориана и осушила до дна. Голова закружилась, но легче не стало. - Закон рыцарства. - Аш заглянула в пустую чашу. - Никого не волнуют твои добродетели и щедрость. Или скотство. Не на что тебе опереться - не жди уважения. А если ты силен, все блага тебе - за счет тех, кто слаб. Ну а сила - это способность заставить людей с оружием служить тебе. Они служат за деньги, да - но много охотнее - за титулы, выгодные браки и земли. У меня этого нет. Мне это нужно. Этот брак…

Она покраснела. Испытующе взглянула в лицо Флоры, вспоминая, сколько ее тайн известно лекарю, который ни разу не обманул ее доверия. Флора, так похожая на Флориана, с которым они не раз делили одну палатку и говорили до рассвета.

- Не уходи, Флориан. Если сам не хочешь. И… мы знаем друг друга достаточно давно. Если я доверяла свое здоровье такому коновалу, как ты, значит, я и вправду тебе верю!

Высокая женщина отозвалась, чуть помедлив:

- Я остаюсь. Что ты будешь делать?

- Не спрашивай. Что-нибудь придумаю… Зеленый Христос, я не могу выйти замуж за этого человека!

Из-за стены палатки явственно донесся гул голосов.

- Что ты им скажешь, Аш?

- Не знаю. Но они не станут больше ждать. Надо идти.

Аш задержалась еще ровно настолько, чтобы Рикард с Филибертом успели раздеть ее и натянуть латы поверх особых мягких штанов и кафтана. Рикард застегнул у нее на поясе пряжку ремня с мечом - золотая головка эфеса блеснула в рассеянном свете, просочившемся сквозь полотняную крышу. Ловкие мальчишеские пальцы привычно стягивали ремни и застегивали пряжки, запихивая ее тело в стальную скорлупу. Полный миланский панцирь.

- Мне придется говорить с ними, - в голосе Аш смешались цинизм и насмешка над собой. - В конце концов - император Священной римской империи называет меня "капитан" только благодаря тому, что они существуют. И только благодаря тому, что они существуют, я могу пройти через лагерь, полный мужиков, не опасаясь, что меня завалят в кусты.

Флориан дель Гиз подсказал:

- И…

- Что - и? - Аш не стала надевать шлем, бросила в него перчатки и сунула под мышку.

- Аш, может я и женщина, но я знаю тебя пять лет. Тебе придется говорить с ними, потому что ты от них зависишь… и?

- И… они не возвращаются к своим ремеслам, стадам, в семьи и монастыри, потому что есть я. И я должна позаботиться, чтобы они не умерли с голоду.

Флориан дель Гиз хмыкнул:

- Хорошая девочка.

Уже выходя из палатки, Аш договорила:

- Флориан, этот брак - воля императора. Если я от него откажусь, со мной покончено. Но если соглашусь - тоже.

Назад Дальше