Услышав от ротного этот страшный приказ, Жуков обсуждать его не посмел. Пять кольев, пять фигур с кляпом, дабы не орали, и мука на лицах. Да воздастся каждому по делам его. Для отчёта мы предоставили четверых пойманных крестьянами. Остальные попавшие в руки поисковых групп упокоились в тщательно замаскированных могилах. А деньги… Нашлись, не такой Аверьян бессребреник был, каким его представляли. Была у него захоронка. Сто с лишним рубликов серебром да пара золотых монет.
– Вот что, Захарыч, это сдай, – толкнул я мешочек, из-за которого всё и закрутилось.
Нашедший старый клад сын кухарки не мог и подумать, во что всё это выльется. И молчали они о находке, продали всего-то пару монет хорошему знакомому. Кто же мог знать, что он попадётся в руки Аверьяна живым! Дичайшее стечение обстоятельств… А результат – загубленные жизни.
– Сделаю как надо, вашбродь. – Забрав клад, Жуков удалился, ещё раз порадовавшись, что командир не стал брать ни единой монетки из этого клада. Плохое это золото, проклятое…
Полковник фон Веддинг сидел на стуле в канцелярии роты, смаковал коньяк (шустовский, на напитках я не экономил) и ждал, пока я ознакомлюсь с документами.
– Отменный вкус. – Полковник поставил на стол рюмку и с нескрываемой усмешкой посмотрел на меня. – Курите?
– Да закуришь тут, когда знамя части украли, – ответил я фразой из анекдота . По тому, как вопросительно поднялась бровь, понял, что остроту не оценили, но смысл поняли. – А если серьёзно, то сколько ещё нам отпущено до взрыва?
– Вы считаете, что у нынешних смутьянов есть возможность расшатать империю? – саркастически спросил Ведцинг.
– А напрасно вы иронизируете, господин полковник. – Похоже, визави не склонен к дебатам на эту тему.
– Скажите мне, пожалуйста, Сергей Петрович, откуда у вас такой талант впутываться во всякие неприятности? – слегка прищурился Веддинг.
– О чём это вы? – искренне удивился я. – О трупах? Так кто их считал?
– Хм, не понимаете или не хотите понимать? – Устало вздохнув, он поставил фужер на стол. – Я понимаю, что личность главаря довольно гнусная. Понимаю, что, разговорив его, вы, Сергей Петрович, столько "хвостов" подчистили!.. Департамент до сих пор на ушах стоит. По сектантам вы просто здорово сработали. – И с едва скрытым раздражением, уже не сдерживаясь, буквально прорычал: – Но на кой хрен ты так демонстративно этих ублюдков казнил?
– Господи, да с чего вы это взяли?! – Отмазка у меня на этот счёт была железная. – Это же при попытке к бегству. Всё в рамках закона.
– Вот именно, всё в рамках закона, – с какой-то весёлостью передразнил меня полковник. – Понятно, что покойники в большинстве своём это заслужили. – Всё напускное веселье у Веддинга, судя по всему, закончилось. – Бог с теми, кого твои головорезы пристрелили и закопали. Но та пятёрка на колах… Это уж слишком, что ты решил присвоить себе право карать и миловать! Это прерогатива исключительно императора.
– Да я разве на это замахиваюсь? – Вот тут мне стало не по себе. И за меньшие деяния людей в больших чинах в Сибирь ссылали.
– Хорошо, – легко согласился он. – А тот приказчик? Он у вас тоже "при попытке"?
– Нет, – очень осторожно ответил я, – здоровье слабое было, вот он и помре…
– А вот купцам так не кажется, – поморщившись, продолжил он весьма неприятную тему. – Петицию они послали на имя губернатора. – Веддинг дал мне возможность "насладиться" этой новостью и вбил последние гвозди в мой гроб, так сказать: – В данный момент сия бумага находится в канцелярии и потеряться не сможет.
Похоже, полковник и сам не знает, что делать. "Бодаться" с московскими толстосумами ему не впервой, но выходить из тени он не любит.
– А пусть всё идёт своим чередом.
Он удивленно поднял брови:
– Уверен? Всё достаточно серьёзно.
Полковник хорошо знал Дроздова. Несмотря на все его эскапады и эпатаж, тот отлично чувствовал грань, за которую не следует переходить. Сейчас ситуация была крайне щекотливая. И вполне возможно, что в столь зыбкой и неоднозначной обстановке, сложившейся в последнее время, его могут отдать под суд. Но Дроздов демонстрирует полное спокойствие, а значит, есть у него что-то в запасе для такого случая.
– Абсолютно. Я сам справлюсь с возникшими проблемами. – Заметив ироничный взгляд визави, поспешил успокоить того: – Нет, резать никого не буду.
Незачем, ибо Стрешнев каким-то хитрым способом сумел передать нам ДЕЛА. Их по приказу вышестоящего начальства было решено уничтожить. Каких нервов мне стоило всё это провернуть (явки, тайники, пароли, это всё было)! Но результат грел душу и позволял смотреть на жизнь с оптимизмом. Илья Иванович, как я подозреваю, передавая нам эти документы, наверняка и себя любимого решил обезопасить. Как говорится, с волками жить – по-волчьи выть. Ну да ничего, зато и я, и он сохранили друг к другу уважение и, главное, окажем помощь в случае необходимости.
– Очень хорошо. – Фон Веддинг убедился, что у ершистого штабса есть кое-какие бумаги, с помощью которых тот уладит конфликт. – Тогда, Сергей Петрович, есть для вас работа…
И полковник ошарашил меня, сообщив, в чём она заключается. Наша родная военная разведка решила "кинуть" Лазаря Соломоновича Полякова, "впарив" ему проект по переработке леса в Персии . От меня требовалось прикрыть агента, перехватив пылающих праведным гневом подручных олигарха. Не останавливаясь ни перед чем. Убийство, шантаж и похищения – всё это мне разрешено. Главное – результат.
Переговорив с Куртом (а именно его команде придётся "решать" основную часть проблемы), я официально направил третий взвод "на патрулирование местности для пресечения и предотвращения противоправных действий". Именно с такой формулировкой. Начальство бумагу подмахнуло, и Мейр по-тихому растворился в лесах между Тверью и Москвой. Я же с оставшимися взводами устроил "Содом и Гоморру", то есть начал тщательно осматривать товар купчиков, имевших наглость накатать на меня "телегу". Под эту гребёнку угодил и Поляков. Значение нашим "наездам" он не придал, хотя нервы и время, нужные для ловли "обувшего" его мошенника, забирали. Интересно, нашли того, кто сообщил Соломонычу особенности о лесопромышленности в Персии? Ведь по всем раскладам он должен был понять, что лопухнулся, не раньше чем через месяц. А тут и пары дней не прошло, а уже ловят бельгийца.
На улице моросил дождь, поднявшийся ветер швырял в лицо капли с деревьев, заставляя убраться под крышу. Хаим с тоской посмотрел на мокрые ботинки, очень хотелось плюнуть на всё и усесться рядом с тёплой печкой. Вздохнув, он отогнал такое приятное видение, с тоской посмотрел на небо, словно вопрошая, когда наконец закончится хмарь и солнце обсушит землю. Мысли, роившиеся в его голове, тоже не способствовали душевному равновесию. Дядя Шлема вчера приказал искать некоего иностранца, который якобы задолжал ему денег. Ага, как же, у этого скупердяя снега зимой не допросишься, а тут: "Хаим, ты найди его, а там мы сочтёмся, этот поц посмел меня обмануть…" Тьфу, противно слушать. Можно подумать, если тот родился в Бердичеве, значит, остальная родня так, погулять вышла.
Вздохнув оттого, что вынужден пока ещё подчиняться, Хаим с удовольствием подумал, как после он распорядится наградой. Он-то точно знал, что ловкий мошенник попытался обмануть одного из Поляковых. Полиция ещё свирепствовать начала. Нет, ну убили жандармы какого-то гоя, что лезь-то. Но те словно с ума сошли, написали челобитную, вот теперь и им в чело ударили. А заодно и людям весь гешефт поломали. Вон, Яков вчера рискнул только голос повысить, мол, купец я. Так ему быстро руки скрутили, товар весь (а там была и его доля) забрали, начав требовать бумаги. Хорошо, мир не без добрых людей, помогли (дорого это вышло), зато вопросов больше не было. Хотя несчастного Яшу пришлось отдать, но особо страшного с ним ничего не случилось (синяки и ссадины не в счёт), штраф он заплатил, правда, большой. А молчал, обошлось бы всё. Вот он, например, тихо, никого не тревожа, вышел на этого бельгийца. Нет, он не собирается лезть к нему, зачем? Просто пройдёт мимо нужного особняка и как бы случайно заговорит с одним человеком. Посетует на судьбу и ненароком сообщит кое-что интересное. А там… Главное, не теряться. Ну а дядя Шлема пусть не обижается, он-то не знал, хе-хе, что, оказывается, случайно все рассказал. Верить надо родне.
Глава 4
1
Ух, как больно, затылок ломит, словно… Да, оглушили его.
– Очухался.
Тренированное ухо Хаима различило маленькую паузу. Разлепив глаза, он попытался осмотреться.
– Ну что, говорить будем?
Задавший вопрос одетый с претензией на элегантность мелкий приказчик смотрел на него пустыми глазами.
Хаим повёл головой из стороны в сторону, изображая сильную боль, увиденная картина ему не понравилась. Во-первых, увезли его в рощицу, а во-вторых, узнал он одного из якобы бандитов. Тот служил в пограничной страже, а после, по слухам, перевёлся в жандармы. Значит, не врали люди. Он с тоской понял, что в этот раз не выкрутится, не заклинит, как год назад, у офицера-пограничника револьвер, и тот, плюнув, не стал преследовать раненого беглеца.
Он сразу понял, кто это мог быть. В Москве (только идиоты думают, что раз в Твери, то это не у нас) стояла рота осназа, и репутация у неё была самая скверная. Те ещё убийцы, привыкшие резаться в турецкую с башибузуками, кроме них, никто на такое не решится.
– Осмотрелся? – с вологодским акцентом спросил крепкий крестьянин. – Поведай нам, что это ты тёрся у того господина? Да ты не играй в молчанку-то.
– Подожди. – Проклятый гой, присев на корточки, посмотрел Хаиму в глаза. – Слушай меня внимательно. – "Приказчик" вроде и голоса не повышал, но Хаима он пробрал до костей… И всё стало ясно. Не жизнь уже надо вымаливать, а смерть лёгкую. Ибо по-разному можно уйти.
Пред глазами мелькнула смешливая и озорная Ривка, и так жить захотелось, аж слёзы едва не навернулись!
– Он господина Полякова обманул, – сказав в общем-то всем известный факт, он попытался таким образом прикинуться "валенком".
– Да ну? – "Приказчик" с брезгливой усмешкой смотрел на него. – И как же это могло произойти? Людям теперь что, новую мантру сочинять?
– А? – попытался сыграть недалёкого идиота Хаим. – Не понял.
– Всё, время, – жестяным голосом произнёс "приказчик".
– М-да. – Крепыш, изображавший крестьянина, покрутил головой, вытаскивая тонкий стилет из тела. – Бывает же.
– Это точно, – согласился с ним второй, в обличье мещанина. – Не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Всё, будя, аккуратней, вот так.
– Отлично. – Курт, окинув пытливым взглядом картину, удовлетворённо кивнул. Классическое ограбление, не придерёшься. – Уходим.
А в особняке семейства Поляковых Лазарь пытался проанализировать случившееся. Первый порыв, когда он приказал найти мошенника, прошёл, и он начал разбираться.
Мягкий свет лампы действовал успокаивающе, и на бумагу аккуратно ложились буквы и цифры. Так, шаг за шагом, постепенно проявлялась достаточно полная картина этой вне сомнения дерзкой, но очень красивой аферы. И чем больше он размышлял, тем явственнее проступало слово "ОРГАНИЗАЦИЯ ". Новомодное, обычно употребляемое революционерами.
Откинувшись на спинку стула, Лазарь отрешённо смотрел на стоящие в углу часы. Полностью успокоившись от ненужных в данный момент эмоций, он вновь вернулся к записям. В глаза сразу бросилась первая строка, сообщавшая о неприятном инциденте с контрабандой. Вот, первый звоночек. Смотрим далее. Так, повышенный интерес полиции к товарам, поступающим из западных частей империи. Подключение жандармов, и не простой пешей команды, а роты осназа. Хотя с господами в "лазоревых" мундирах всё ясно, пришёл приказ сверху, да-а… Ещё: активность и неподкупность судей, интересно, с чего бы вдруг? Мелочи, но они "растащили" его внимание. А издержки, довольно значительные, по меркам Москвы, "подтолкнули" к появившемуся проходимцу.
Сцепив пальцы в замок, Поляков задумался. Хоть всё и было нагромождением случайностей (уж он-то и не такое видел), но внутри всё сильнее грыз червячок сомнения. Их новообразованный клан уже сравнивали с Ротшильдами, но он отлично знал, что это не так. Несмотря на все деньги, они так и останутся для верхов выскочками. И те, кто сейчас поёт им осанну, мгновенно будут требовать их крови, стоит владетелям отдать приказ. Как сейчас, когда привлекли жандармов, и не простых, а осназ. Именно они поломали Когану блестяще задуманную аферу с мужиками-возницами . Тогда только заступничество очень высоких персон спасло того от каторги. Но многие получили сроки, а некоторые были и убиты. Причём именно отряды жандармов стояли за этим, но все промолчали, жизнь-то у каждого одна.
Вздохнув, Лазарь мысленно признал своё поражение. В конце концов, не так всё и плохо, как казалось вначале…
Ни я, ни Курт об этих терзаниях не знали и продолжали жёстко отсекать всех подозрительных личностей. Бельгиец уехал через день, и больше я о нём ничего не слышал, как сложилась его судьба, не знаю, но подозреваю, что это был нелегал с глубоким оседанием на Западе. Кстати, за эту операцию мы с Куртом получили Владимира 4-й степени, но к банту прилагались мечи! Правда, пока носить орден нам не рекомендовал фон Веддинг, мол, "не стоит дразнить гусей". Что же, мы люди не гордые, подождём.
Харбин. 1900 год
– Знаете, Александр Алексеевич, – обратился я, загнав воспоминания в глубины памяти, – мне всё время интересно, почему мы так глупо ведём хозяйственную политику?
– К чему это вы, Сергей Петрович? – удивился Гернгросс.
– К тому, что, построив первоклассную дорогу, мы не можем её защитить. Согласитесь, при конфликте интересов ведущих стран это может очень осложнить нам доставку грузов во Владивосток. А уж о Порт-Артуре и Дальнем я вообще умалчиваю.
Лицо моего визави стало задумчивым.
– Понимаете, – после некоторой паузы заговорил он, – и я, и другие офицеры подавали докладные о таком положении дел, но, увы, всё осталось без изменений. Вроде пытаемся подражать цивилизованным странам, – в его голосе явно прозвучала издёвка, – но получается у нас это не особо.
– Да, я заметил, – понимающе кивнул я. – Вы видели мост через Сунгари?
– Да, но только, как говорится, краем глаза. – Он заинтересованно посмотрел на меня, ожидая продолжения.
– Увы, решение было принято в верхах, и теперь Россия опять из своей казны строит совершенно не нужный ей мост. Причём у нас самих таких не так много. – Вдруг захотелось курить, и, обнаружив у себя в руках уже открытый портсигар, чертыхнулся, убрав его обратно в карман. – По пальцам пересчитать можно. А в это же время тевтоны уже неплохо оборудовали Циндао. А мы только и можем, что ханшинный завод запустить. – Поразмыслив и придя к выводу, что доверительные отношения между нами сложились, я посвятил Гернгросса в свои ближайшие планы. – Уважаемый Александр Алексеевич, а как вы смотрите на то, чтобы совершить рейд на Хулачен?
– Хм, – поперхнулся он, изумленно взглянув на меня. – Рейд?
– Да, я понимаю ваше удивление, город покидает батальон, и тут ещё вам навязывают непонятную авантюру. Но подождите с вашим скептицизмом…
– Извините, что вас перебиваю, Сергей Петрович. – Гернгросс, стараясь обойти острые углы, спросил: – А как же ваша экспедиция?
– Она дала нам возможность разгромить "боксёров". Та кровавая баня выбила наиболее фанатичных бойцов и сорвала намечавшийся союз между ними и войсками губернатора. – Указав на карте Гирин, я продолжил: – Губернатор Чан Шунь удерживает провинцию своими силами. А после Ашихе до самых тупоголовых дошло, что миндальничать мы не собираемся, заодно помогли господину Шуню. Он нашими руками фактически уничтожил тех, кто собирался присоединиться к мятежникам. Остальных он задавит самостоятельно. Теперь о нас. Расположенные здесь части охранной стражи несут службу в усиленном режиме, выставив караулы у всех складов и банков. – Заметив сомнения у собеседника, я поспешил его успокоить: – Нет, он не меценат, просто Мукден и Цицикар после уничтожения их правителей будут переданы его родственникам. Александр Алексеевич, вас коробят мои слова о наших врагах?
– Признаться, да. – Покачав головой, он как-то устало усмехнулся. – Но ничего, переживу. Итак, вы обезопасили наш тыл, я вас правильно понял? И дорога из Владивостока до Харбина под нашим контролем?
– Совершенно верно. Кроме этого, нам передают две роты стрелков в двести человек.
На лице милейшего Александра Алексеевича появилось неподдельное изумление. Понять его мог тот, кто пожил здесь. Личные части китайских вельмож были довольно неплохо вооружены и обучены. А положа руку на сердце, эти элитные роты стрелков были по своим боевым возможностям ничуть не хуже своих европейских собратьев. И отправка их в моё распоряжение была знаком доверия.
– Извините, но я их всех забираю с собой. – И, решив подсластить пилюлю, произнёс: – У вас же остаётся конная сотня губернатора.
– Что же, в таком случае это уже не выглядит авантюрой. Там некий полковник воду мутит, вам, к несчастью, не удалось от него избавиться.
На лёгкий упрёк в свой адрес я пожал плечами, мол, ну не смог.
– Господин полковник. – Вошедший поручик Потапов был взволнован. – Пришла срочная телеграмма, "боксёры" 28 мая сожгли станцию Фэнтай. А на следующий день учинили беспорядки в Пекине, где сожгли трамваи и убили кондукторов и вожатых. И, самое главное, императрица Цыси издала указ, в котором призвала уничтожать иностранцев.
У Гернгросса зашевелились губы, вне всякого сомнения, он крыл наместника таким отборным матом, что произнесённые вслух идиомы вполне тянули на дуэль.
– Доигрались… – Мне самому хотелось изрыгнуть самую площадную брань, но, увы, приходилось сдерживать себя. – Батальон в ружьё! Сообщить о начале войны. Исполнять! – Я спешно приводил себя в порядок.
Все планы летели к чёрту. Сейчас важен темп. Если замешкаемся, эти голодранцы просто сломают рельсы, и всё наше преимущество в манёвренности улетучится.