- Мне кажется, из-за гордыни. Я не оправдал его надежд, вот он и решил наказать ослушника, - вполне логично, не углубляясь в нежелательные подробности, объяснил я.
- Можно попросить Федора, чтобы он его наказал, - задумчиво сказала царевна. - Только ему теперь не до чего. Брат совсем плох, сегодня целый день не выходил из покоев. Кажется, ты был прав, когда предупреждал о Петрушке Басманове. Сегодня из войска прискакал лазутчик с донесением, что он перешел к Самозванцу.
- Что же ты сразу не сказала? - дернулся было я и разом потух - буду я знать или нет об этой измене, дело не изменится.
- Мать плачет и молится, а Федор сам не свой, никого к себе не допускает, сидит один и что-то читает.
- Понятно. Не вовремя умер Борис Федорович, Ты знаешь, у меня есть кое-какие мысли, как нам следует поступить. Не знаю, понравятся они твоему брату и тебе, но мне кажется, это лучший вариант.
- Что за мысли?
- Пока об этом говорить рано, как только я смогу определиться, расскажу. А с дьяком, - перешел я на прежнюю тему, чтобы отвлечь девушку от разговора о моих планах, - я сам справлюсь. Он, мне кажется, слишком высоко себя вознес и потерял осторожность. Подсылать убийцу к лекарю царя и царевны, да еще возле их дворца, это совсем глупо. Престол, все-таки, пока еще у вас.
- Да, именно, что пока, - задумчиво произнесла Ксения. - Не зря говорят: "Тяжела ты, шапка Мономаха!".
На этом мы прекратили политические разговоры и занялись своими личными отношениями. Нависшая смертельная опасность делала их острыми и откровенными. Все это напоминало пир во время чумы, когда не остается времени на мелочную суетность и дань условностям. Кажется, что нужно успеть попробовать все, чтобы потом не обидно было умереть. Хотя, возможно я и не прав, цари и без того часто позволяли себе то, что заказано простым смертным. Я даже подумал, что Ксения и в наше время не выглядела бы зажатой провинциалкой.
Потом утомленная ласками девушка затихла в объятиях, а я лежал без сна, перебирая в уме варианты расправы с коварным дьяком. Как обычно, их было несколько, и мне необходимо выбрать самый простой и оптимальный.
* * *
Утром нас подняла Матрена. Она опять маялась с похмелья. Я, предвидя утреннее развитие событий, припас ей остатки медовухи на опохмелку, так что мы без задержки смогли заняться своими делами: Ксения продолжила болеть и отправилась в свои покои, отсыпаться, а я поехал на встречу со своими разбойниками.
Однако все сложилось совсем не так, как я рассчитывал.
К условленному месту возле рва с большим опозданием явился один Федя. Был он встрепан, с расцарапанным лицом, устрашающим фингалом под глазом и рукой на перевязи.
Выглядел парень несчастным и старался не смотреть мне в глаза.
- Что это с тобой? - удивился я.
- Видно, Господь наказал за грехи, - первым делом свалил ответственность за то, что с ним произошло, Федор. - Попали мы с Марусей, как кур в ощип!
Парень своим видом начал обращать не себя внимание, и несколько человек, то ли просто любопытные, то ли соглядатаи, подошли к нам поближе и навострили уши.
- Поехали на Москву-реку, поговорим, - предложил я, чтобы ни привлекать к себе ненужное внимание.
Федя сразу же согласился. Мы проехали площадь, спустились к Москве-реке и медленно двинулись вверх по течению.
- Рассказывай, что случилось, - сказал я.
- Значит, нынче утром, как вчера говорили, поехали мы туда, где давеча были. А там, откуда ни возьмись, двое и на нас. Я бам, бух, а они как заорут, тут набежало их видимо-невидимо. Ну и пошло, а я что? Я, значит, раз, раз, туда-сюда и деру, а оттуда еще бегут. Маруся кричит, а здесь еще стрельцы. Бьют. Если б я один, а то куда побежишь! Ладно, мы туда, мы сюда, вижу, все попусту. Никак не одолеть. А здесь еще Марусю хвать и на двор тянут. Я, конечно, туда, только не тут-то было. Ну вот, я еле вырвался и сюда, - окончил свой эмоциональный рассказ Федор.
Что же, рисунок произошедшего боя был довольно ясен, несмотря на то, что рассказ не строился по классической схеме с членораздельными словами и оборотами. Впрочем, все это было неважно, главная загвоздка состояла б том, что он точно не знал, куда дели нашу шуструю девицу, а без ее участия весь хитроумный план по спасению Годуновых, который я вынашивал последнее время, оказывался невыполним.
- Когда Марусю потащили к дьяку во двор, ты где был? - пытался я хоть как-то прояснить обстановку.
- Я же говорю, туда побежал, а на меня двое с саблями: раз, два, я одного рублю, а тут еще стрельцы. Ну, что ты будешь делать? Здоровый, раз, кулаком в глаз. Маруся кричит, беги к боярину. Ну, а дальше ты сам знаешь.
- Значит, она у дьяка в усадьбе? - сделал я еще одну попытку.
- У кого? - не понял Федя. - У того?
- Ну да, в той усадьбе, где мы вчера ездили. Вы ведь там были, когда на вас напали?
- Нет, мы себе ехали, а тут двое…
- Где вы ехали? - начиная терять терпение, уточнил я.
- Как где, по шляху.
- Там, где мы вчера вместе были?
Федя уставился на меня непонимающим взглядом.
- Ты помнишь, где мы вчера вместе ездили?
- Помню, а что?
- На вас там напали?
- Да нет, я же тебе, боярин, уже час толкую, - в свою очередь начал сердиться парень, - едем мы с Марусей, никого не трогаем, а тут, откуда ни возьмись, те двое. Я же тебе о них уже говорил!
- Хорошо, чем без толку разговоры разговаривать, поедем, и ты покажешь место, где на вас напали. Это ты сможешь сделать?
- Если б не Маруся, стал бы я от тебя обиды терпеть! Думаешь, ты самый умный? - окончательно обиделся Федор. - А к ней станешь подъезжать, поберегись, не посмотрю, что во дворце живешь!
- Успокойся, не буду я к твоей Марусе подъезжать, не нужна она мне, у меня своя краля есть.
- То-то! - довольно сказал Федор. - А то все вы умные, а толку чуть.
На этом суть конфликта была исчерпана, и мы стремя в стремя поехали осматривать место происшествия. Федор успокоился и, уже не торопясь, во второй раз поведал о своих утренних злоключениях. Особой разницы в стилистике этих былинных рассказов нет, так что нет смысла повторять все услышанные мной междометия. Смысл во втором подробном пересказа не изменился: на них неожиданно напали, Федор бился как лев, но не смог справиться с превосходящими силами противника; Марусю взяли в плен, а он по ее приказу поехал предупредить меня.
Не доезжая полверсты до имения Екушина, Федор остановился и, склонившись с лошади, как следопыт начал рассматривать дорогу.
- Вот тут и напали, - коротко объявил он, - видишь следы?
Я посмотрел, ничего необычного на земле не заметил, однако уточнять не стал, чтобы лишний раз ни нарваться на непонятный монолог, поверил априори:
- Предположим, и что?
- А потащили туда.
Федор концом кнута указал на небогатое подворье, с худой оградой.
Теперь стало понятно, что нашего появления здесь ожидали и устроили засаду на подступах к имению дьяка.
- Ладно, пойдем, узнаем у хозяев, что здесь было, - предложил я.
- А как там стрельцы? - засомневался Федор. - С холопами ладно, а стрельцы, шалишь! Нас порубают, кто Марусю выручит?!
По сути, он был прав. Однако Самозванец уже двигался к Москве, и у меня не было времени готовить и проводить долгие операции. С Марусей и дьяком нужно было решить по возможности быстро.
- Возьми мою лошадь и жди в конце улицы, - решился я на небольшой риск. - Если меня схватят, поедешь в царский дворец и расскажешь все карлице Матрене. Ее там каждый знает.
Я соскочил с коня, передал парню поводья и, не скрываясь, вошел в приоткрытые ворота. Тотчас раздался свирепый лай и из глубины двора, от избы ко мне кинулся крупный дворовый пес. Пока он бежал к воротам, я мельком осмотрел владение. Это было типичное городское подворье с небольшой избой посередине и несколькими дворовыми постройками в глубине. Когда пес был уже в нескольких шагах, я вышел на улицу и прикрыл ворота. Он, как и положено собаке, начал на них бросаться, сатанея от лая. Теперь оставалось ждать, когда на зов сторожа отреагируют хозяева.
Федор был уже в конце улицы и, оставаясь в седле, наблюдал, что у меня здесь происходит. Я махнул ему рукой и застучал в ворота каблуком. Собака зашлась лаем с новой силой, однако никто из обитателей не спешил узнать, что нужно незваному гостю.
Я терпеливо ждал, периодически взбадривая пса стуком.
Наконец петли тихо скрипнули, и в щель между створок выглянула недовольная физиономия мужчины лет сорока с заспанным глазами. Он сначала уставился на меня, потом прикрикнул на пса и, наконец, спросил, что мне нужно.
- Извини, хозяин, заблудился, укажи дорогу на Киев, - попросил я.
- Куда дорогу? - удивился он, выходя на улицу.
- На Киев, - повторил я.
- На какой еще Киев?
- Обычный, матерь городов русских. Слышал поговорку, язык до Киева доведет?
Ожидаемый мной эффект был достигнут. Мужик смотрел на меня, как на юродивого, и, кажется, успокоился.
- Ты, друг, не того? - поинтересовался он. - Тебе точно в Киев нужно?
- Можно и в Путивль, - улыбнулся я. - Да ты не думай, я заплачу.
От такого предложения хозяин совсем обалдел, а я вынул большую серебряную монету и подкинул ее на ладони.
- Ты, добрый человек, только скажи, чего хочешь, - ласково проговорил он, не отрывая взгляда от ефимки. - Мы хорошему человеку всегда помочь рады!
Горожанин явно был из тех, кто ложку мимо своего рта не пронесет. Да и по виду выглядел тертым калачом.
- Скажешь, куда девку дели, дам две ефимки, - посулил я, доставая на свет вторую монету.
- Это беглую, которую надысь на улице поймали? - уточнил он, сглатывая застрявший в горле ком жадности.
- Ее, родимую. Она моя племянница, ехала по улице, а ее лиходеи в плен взяли. Говорят, разбойники. Я узнавал, мне на твою избу указали. Хотел уже в разбойный приказ пойти с ябедой, да подумал, зачем хорошего человека на правеж выставлять, когда можно и так договориться!
- Мое дело сторона, я к твоей девке касательства не имею, - спешно заговорил хозяин. - Мне сказали, что беглая холопка, а кто она такая, не моего ума дело.
- Так я на тебя и не в претензии, а коли поможешь сироту найти и освободить, за ценой не постою.
- Сколько? - сразу взял быка за рога хозяин.
- Сколько спросишь, любую половину.
Предложение понравилось, он осклабился и хлопнул меня по плечу:
- Вижу, договоримся. Знаю я, где твоя племяшка, только так легко до нее не добраться. Сосед ее в погреб посадил на холод, чтобы успокоилась. А девка боевая, чуть его холопам глаза не повырывала.
- Расскажи толком, - попросил я, - что у вас тут произошло?
- Так ничего такого. Утром пришел человек, сказал, что тати собираются против приказного дьяка, моего соседа, разбой учинить. Спросил позволения слугам у меня в усадьбе за воротами укрыться. А как тати, прости, твоя племяшка с парнем на конях появились, они на них и напали. Парень горячий оказался, начал дьяковых холопов саблей крестить, двоих поранил, тут от соседа стрельцы подоспели, парень-то в бега, а девку схватили.
- Ну, и что дальше было?
- Сначала хотели с ней по-хорошему разговор завести, да она еще горячей парня оказалась, стрельца ножом пырнула и бежать! Если бы в юбках не запуталась, нипочем бы не поймали. А так свалили, связали по рукам и ногам и отнесли в дьяков дом, а там слышал, посадили в погреб, на холодок, до разбора.
Если он не врал, а было похоже на то, то Маруська своим неуемным темпераментом и умением владеть ножом заварила порядочную кашу. За убийство стрельца у нее вполне могли быть неприятности, "несовместимые с жизнью". Нужно было, пока маховик судопроизводства не закрутился, вытаскивать ее из этой истории.
- И как ее оттуда выручить? - спросил я, передавая серебро хозяину.
- Если есть чем заплатить, то можно кое с кем поговорить. Дьяк-то не больно щедр, людишек своих серебром не балует.
- За деньгами дело не станет, если поможете, и нужного человека, и тебя отблагодарю.
В подтверждении серьезности намерений, я отсчитал и показал ему десяток ефимок, сумму, по этим временам огромную. Глаза хозяина загорелись ярким пламенем.
- Хорошо, подожди час, будет тебе племянница, - торопливо сказал он. - Пока иди, посиди у меня на подворье, в тенечке.
Я помахал рукой Федору, он подъехал, и мы оба укрылись во дворе. Как только дело коснулось реальных денег, все сразу же завертелось. Спешно куда-то побежали два мальчишки, засуетились возле избы женщины. Нам даже принесли скамью и предложили испить кваса. Хозяин не вызывал у меня полного доверия, потому я выбрал место вблизи забора, так, чтобы на всякий случай иметь пути отхода Федор мрачно наблюдал за общей суетой, не снимая руки с эфеса сабли. Я рассказал ему о договоре, но это его не успокоило.
- Думаешь, не обманут? - спросил он.
- Надеюсь, - без большой уверенности ответил я.
Вообще-то, так напрямую использовать только денежный рычаг я решился впервые. Поджимало время, и организовывать нападение на укрепленный дом, потом устраивать похищение с неминуемыми жертвами, погонями, вероятным вмешательством властей я не хотел. Поэтому и решил попробовать самый стандартный во все времена путь решение проблемы. И, кажется, не ошибся.
Не прошло и двадцати минут, как во двор быстрым шагом вошли два прилично одетых человека в кафтанах из дорогого сукна, расшитых шелком сапогах и, внимательно оглядев нас с Федором, торопливо исчезли в избе. Спустя пару минут они выскочили наружу и, не глядя по сторонам, спешно вышли за ворота. Из избы вскоре вышел хозяин, подошел к нам, сказал как бы скучающим голосом:
- Готовь денежки, скоро вашу девку привезут. Только расчет, как договорились, со мной.
- А не обманешь? - недоверчиво спросил Федор. - А то смотри у меня!
- Не бойся, не обману. Это ты давеча сечу на улице устроил? Славно, я смотрю, тебя разукрасили!
Парень сердито фыркнул и потрогал синяк под глазом. Я подумал, что неплохо бы оставить хозяина при нас, на случай, если понадобится заложник.
- Садись, отдохни, - пригласил я его, теснясь на скамье.
Тот тотчас присел. Это обнадежило. Говорить нам с ним было не о чем, разве что о погоде, однако он тему разговора нашел, вспомнил придуманный мной повод для знакомства, спросил:
- Сам-то из Китежа?
- Какого еще Китежа? - удивился я.
- Ты же сам спрашивал, как туда проехать.
- Я спрашивал о Киеве.
- А где это?
- Там, - махнул я рукой на запад, - за тысячу верст.
- Не знаю, не бывал. И как там у вас?
- У нас хорошо.
Разговор, как и всякий ни о чем, был глупый, но позволял скоротать время.
Напряжение постепенно нарастало. Хозяин держал себя уверено и спокойно.
- Скоро девку приведут? - нетерпеливо, спросил я. - Сам дьяк-то не помешает?
- Ускакал еще ночью, у него крестьяне бунтуют, так что ему сейчас не до девок. А как приедет, холопы соврут, что померла или убежала. Ты не сомневайся, у нас все без обмана.
- Твоими бы устами мед пить, - похвалил я.
- Можно и курное вино, я не откажусь, - засмеялся он.
Однако развить тему выпивки и, как я заподозрил, "магарыча", он не успел. В открытые ворота въехала крестьянская телега, запряженная малорослой крестьянской лошаденкой. Ее под уздцы вел один из давешних гостей.
- Вот и привез, давай деньги, я с ним сам разочтусь, - сказал хозяин.
- Погоди, кого он привез, где племянница?
- В телеге, да ты не сомневайся, у нас без обмана.
Однако деньги я отдать не спешил, сначала хотел увидеть "товар". Мы подошли к телеге. В ней лежало два завернутые в рогожу продолговатые тюка. Мелькнула мысль, что девушку убили.
- Распеленай девку, Кирилыч, - обратился к подводчику, хозяин. - Пусть удостоверятся, что у нас всё честно.
Кирилыч "распаковал" один из тюков. Там оказалась связанная по рукам и ногам Маруся. Рот ей перевязали тряпкой, и она могла только мычать и угрожающе таращить глаза.
- Ваша? - поинтересовался Кирилыч.
- Наша, - в один голос воскликнули мы с Федором..
- Тогда денежки предоставь и можешь забирать, - со значением произнес хозяин, тревожно наблюдая за нашим поведением.
Я без торга пересыпал ему в ладонь серебро, и он сразу же обмяк, заулыбался. Федор начал спешно перерезать путы, освобождая свою суженную.
Маруся, наконец поняв, что здесь происходит, подкатила глаза и потеряла сознание.
- А вторую брать будете? - неожиданно спросил меня Кирилыч.
- Вторую, - повторил за ним я, - какую вторую?
- Мы вам обеих девок привезли, что в погребе сидели, на выбор. Нужно, можем и другую уступить, Дашь пару ефимок и владей.
- А ну-ка покажи, - попросил я.
Тот распаковал и вторую пленницу. Эту девушку я никогда раньше не видел. Вид у нее был совершенно безумный. Она не понимала, что происходит, и с ужасом смотрела на нас красными от слез глазами. Волосы у нее были всклочены, лицо распухшее, так что "торговец" сам, рассмотрев свой товар, сбавил цену:
- Так возьмешь? Я уступлю.
- Зачем она мне? - отказался я.
- Бери, девка хорошая, - без уверенности в голосе сказал он. - Хотя пол-ефимки дашь, и твоя.
- Ладно, - согласился я, - за столько возьму. Федя, освободи девушку.
Пока я рассчитывался за новое приобретение, Федор наклонился над пленницей. Она увидела в его руке нож и забилась в испуге.
- Да не бойся ты, - попытался успокоить ее парень, - никто тебя больше не обидит!
Однако девушка неожиданно, вслед за Марусей, потеряла сознание.
- Ишь, ты какие они нежные! - осуждающе произнес Кирилыч. - Вы забирайте их как-нибудь, телега у меня непродажная.
Внезапно у меня в голове мелькнула безумная идея.
- А ну-ка, давай отойдем на два слова, - предложил я продажному холопу.
- Чего еще? - недоверчиво сказал он, как мне показалось, опасаясь не столько меня, сколько себя. - Больше ничего продавать не буду, и не уговаривай.
- А если дам хорошую цену? - спросил я, отходя от подводы.
Лицо Кирилыча приобрело страдательно-несчастное выражение. Холоп попытался бороться с собой, но это продолжалось недолго, и он как загипнотизированный двинулся следом за мной. Еще не зная, что его попросят продать, он внутренне оказался готов к любому нехорошему поступку.
- Ну, никак не могу, лошадь-то не моя, что я Евсеичу скажу? - просительно бормотал он, сам в уме продумывая цену, чтобы, упаси Боже, не продешевить.
- Мне лошадь не нужна. Отвезешь девок до дома и забираешь назад, - успокоил я его щепетильность. - Мне твой дьяк нужен. Вот за него я хорошо заплачу!
- Дмитрий Александрович? - пораженно воскликнул Кирилыч. - Да как же я его тебе продам?
- Сам подумай, - продолжил искушать я, - его можно беленой опоить или просто напоить вином. Не мне тебя учить, ты человек мудрый, опытный. А потом положишь его, как девок, в подводу и привезешь ко мне. Он и не узнает никогда, кто его продал.
- Вот ни гадал, ни чаял, - ошарашено бормотал Кирилыч, - чтобы своего боярина взять и продать. Нет, это никак невозможно! Да его же стрельцы охраняют, с ними придется делиться.