Я задумался, вспоминая перестрелки:
- Где-то не меньше роты.
- Один завалил не меньше роты?- очень удивился собеседник.
- Да,- ответил я твёрдо.- В этом деле очень помогли гранатомёты.
- Да ты герой Советского Союза,- улыбнулся Равиль.- Тебя надо представить к "золотой звезде".
- Хм. А чего я буду делать с этой "Золотой звездой"?
- Как – это чего ты будешь делать с "золотой звездой"? Быть Героем Советского Союза или Героем России - это очень почётно. Будут приглашать на встречи со школьни- ками. Дадут льготы. Потом ещё…
- Какие льготы?- этот пункт меня очень заинтересовал.
- Бесплатный проезд в городском транспорте. За квартиру не будешь сто процентов платить. Что еще?
И вдруг меня как током дёрнуло, хотя, в жизни меня ни разу током не дёргало и не било (это одно и тоже или разница всё же есть?) и поэтому я сравнить не мог, но всё равно мне показалось, что меня как током дёрнуло.
- Равиль, я убивал фашистов не потому, что хочу получить "Золотую звезду", а потому, чтобы оккупанты не топтали бы нашу землю.
- Это правильно,- одобрил мой собеседник.- Но стимул для борьбы с врагами должен быть. Одно дело, если ты перебьешь те же два батальона, и о тебе никто не вспомнит. И другое дело, когда ты перебьешь те же два батальона, но тебе будут почёт, уважение и льготы.
- Товарищи красноармейцы,- обратился к нам тот самый товарищ майор, которого назначили, если так можно выразиться, начальником караула, охраняющего выход из тоннеля,- залезайте в ту машину. Ваших погибших товарищей повезут на этой. Вам нужно отдохнуть и подкрепиться.
Я протянул руку:
- До свиданья, Равиль.
- Пока, Антон.
То, что я скидывал на землю, закинул в кузов. Грузовик ехал небыстро. Слегка покачивало, и я задремал. И был уверен в том, что мои однополчане последовали моему примеру.
- Товарищи красноармейцы, вылезайте,- услышал я голос товарища полковника и открыл глаза.
Возле товарища полковника крутился какой-то маленький и худенький капита -нишка. Он был настолько мал и худ, что даже небольшой Тугаев рядом с этим офицером казался богатырём.
- Строиться возле машины!- рявкнул капитанчик.
А зачем на нас рявкать? Нас же не на гауптвахту собрались вести, а… А куда? Или этот капитанишка вырабатывает командный голос, или выслуживается перед начальни -ком, гоняя подчинённых. А может, он рявкает потому, чтобы бойцы знали - кто у них отец- командир и, случайно не затоптали бы.
- Товарищи красноармейцы,- начал товарищ полковник,- мне майор Тареев сообщил, что вы выполнили мой приказ, и я объявляю вам благодарность.
- Служим трудовому народу,- дружно отчеканили мы, знакомые каждому красноармейцу слова.
- Хорошо служите, ребята. Очень хорошо. А сейчас можете скинуть с себя бронежилеты, каски, оружие и всё это отдайте капитану Дынскому.
- Товарищ полковник, разрешите обратиться. Красноармеец Кузьменко.
- Обратитесь.
- А приборы ночного видения сдавать?
- Солдат, ты тупой или Ваньку валяешь?- рявкнул капитанчик.- Сказали же, что оружие сдать, значит, надо всё сдать.
- Не надо кричать,- товарищ полковник посмотрел на Дынского.
- Но прибор ночного видения - это не оружие и поэтому я в замешательстве и не знаю - как поступить.
Я улыбнулся, Тугаев хмыкнул.
- Извините, товарищ Кузьменко. Это я забыл о приборе ночного видения,- спокойно ответил товарищ Вещагин.- Конечно, его тоже надо сдать.
Честно говоря, я не понял - почему мой тёзка решил задать такой вопрос. То ли ему хотелось позлить этого горлопана Дынского, то ли после боевых действий, длившихся почти сутки, решил нас хоть немного развеселить.
Мы выполнили приказ товарища полковника и нас снова повели в баню. Я мылся вчера, а у моих однополчан помывка была почти месяц назад. А когда водными процедурами можно было заняться? То оборонялись, то отступали. Правда, купались в реках. Но купаться и мыться - это разные вещи. После посещения бани всем выдали новую форму, вкусно накормили и отвели в казарму. Такая работа службы тыла нам очень понравилась. Кроме нас, красноармейцев, других бойцов, я имею в виду воинов из будущего, в спальном помещении никого не было. Я дрых, не просыпаясь, до самого подъёма, который был в пятнадцать ноль-ноль. Я и подольше бы поспал, но почувствовал, что неплохо было бы подкрепиться. Моё желание совпало с распорядком дня. Дынский повёл нас в столовую. Он же, вместо дневального, крикнул:
- Товарищи красноармейцы, подъём!
Капитанишка говорил громко, чётко, но уже не рявкал. Видно, товарищ полковник объяснил ему, что мы хоть по званию и младше его, но родились во втором, начале третьего десятилетиях двадцатого века. А он, этот офицерик, когда родился? Лет через шестьдесят после нашего рождения. Ну и что, что сейчас нам чуть за двадцать лет, а ему около тридцати. Всё равно мы его старше. Да мы ему в дедушки годимся, а он на нас рявкал, как на школяров. Несправедливо? Несправедливо.
После сытного и вкусного обеда снова захотелось спать, но Дынский приказал нам сесть на табуреты возле какого-то чёрного короба со стеклом и сказал, что будем смотреть кино о войне.
- Товарищи красноармейцы, не пугайтесь,- предупредил офицерик.- Этот предмет называется телевизор, и я его включаю.
Тёмное стекло посветлело и мы увидели изображение. Какая-то симпатичная женщина рассказывала о новостях, и было написано "Вести". Показывали мою родную Белоруссию, и женщина говорила о беспорядках в стране, массовых митингах и о том, что эти митинги милиция разгоняет. Я не мог поверить в то, что видел. Люди хорошо одеты и против чего-то протестуют. Против чего? Оказывается, некоторые жители Белоруссии недовольны правлением первого секретаря республики. Но его почему-то называли президентом. Я не понял - в Белоруссии что-то типа царизма или какой-то такой строй от которого стонет население? Я решил об этом выведать у Дынского.
- Товарищ капитан, разрешите обратиться. Красноармеец Часовщиков.- Я стоял по стойке "смирно".
- Обращайтесь,- разрешил офицерик, уставясь на меня снизу вверх.
- Я не пойму - почему в Белоруссии стачки или митинги? Народу есть нечего?
- Почему - есть нечего? Продуктов в Белоруссии хватает.
- Тогда, может, людям зарплату не платят?
- Платят и, в общем-то, на жизнь им хватает, но на очень скромную. С голоду никто не умирает.
- Но тогда почему люди чем- то недовольны? Их не могут обеспечить работой?
- Работой там все обеспечены. В Белоруссии выпускают очень хорошие товары, которые идут на экспорт во многие страны и в Россию в том числе.
- Но чем-то, товарищ капитан, люди недовольны. Чем именно? Чего хотят басту -ющие?
- Демократии им не хватает.
- Товарищ капитан, а демократия - это хорошо?
- Демократическая идея - вещь хорошая, но так получается, что в чистом виде никакой демократии ни у кого нет. Вот в ваше время хорошо жилось?
- Ну…- я снова замялся. Сказать правду - расстреляют как врага народа и паникёра. А обмануть не могу. Я же - комсомолец.
- Да знаю, всё знаю о вашем времени,- впервые за всё время общения с нами, Дынский улыбнулся.- В ваше время жуть, что творилось в Советском Союзе. И в наше время во многих бывших республиках СССР не лучше.
- Товарищ капитан, а почему вы сказали: "Во многих бывших республиках?",- насторожился Кузьменко, вставая.
- Да потому что СССР развалился на республики, и в некоторых была гражданская война? Кто её придумал, тот враг народа.
Все хлопцы зашумели, обращаясь к капитанчику, чтобы тот им рассказал - в каких республиках были гражданские войны и как сейчас там живёт народ.
- Что за шум?- кто-то крикнул со стороны входа в казарму
Мы обернулись и увидели товарища полковника и ещё какого-то военного- то ли генерала, то ли маршала.
- Смирно! Строиться!- снова рявкнул Дынский и вытянул руку, показывая,- ГДЕ нам нужно строиться.
Мы надели головные уборы, застегнули все пуговки на гимнастёрках и встали в шеренгу по ранжиру.
Капитанчик строевым шагом, приложив ладонь к правому виску, пошёл докладывать старшим по званию, а Арсланбек мне зашептал:
- Сначала надо говорить: "Встать! Смирно!" а потом, если командир скажет: "Вольно!", повторить: "Вольно!". А товарищ капитан сказал неправильно.
- Товарищ генерал-лейтенант, красноармейцы-фронтовики построены. Докладывал капитан Дынский.
-Товарищи красноармейцы, вольно! – приказал товарищ генерал – лейтенант и улыбнулся.
- Вольно!- повторил Дынский, и мы выполнили приказ.
- Товарищ капитан испугался товарища генерала-лейтенанта, вот и напутал с командами,- зашептал мой тёзка.
- Значит, вы, товарищи красноармейцы, все фронтовики,- сказал товарищ генерал-лейтенант, нахмурясь.- Мой отец, тоже, воевал. И в плену был, и партизанил после побега из плена. А потом с действующей армией до Берлина дошёл. И награды у него есть и офицером стал. Жил долго, но в начале двадцать первого века его не стало. Да-а-а,- това- рищ генерал-лейтенант опустил голову.- Царство ему небесное - Кузьменко Антону Сергеевичу.
Мой тёзка рухнул на пол.
- Что с ним?- испугался товарищ генерал-лейтенант.
- Этого красноармейца зовут – Кузьменко Антон Сергеевич,- ответил я.
Товарищ генерал-лейтенант нагнулся над моим тёзкой и заглянул ему в лицо.
- Он! Не может быть! Ну, ведь это же он! Отец, вставай,- товарищ генерал-лейтенант начал слегка ладонью постукивать по груди красноармейца, будто делал тому массаж.- Отец! Отец, очнись!
Со стороны это выглядело очень странно. Мужчина лет шестидесяти назвал двадцатилетнего хлопца отцом вполне серьёзно. И самое удивительное, что никто над этой ситуацией не смеялся.
- Врача!- крикнул товарищ генерал-лейтенант. Ну, позовите кто-нибудь врача!
- Я сейчас,- сказал Дынский и убежал к выходу из казармы.
Тугаев посмотрел на меня и тихо проговорил:
- Хочу знать - сколько у меня правнуков.
- Ты сначала внучат посчитай,- посоветовал я.
- Товарищи красноармейцы, разойтись,- скомандовал товарищ полковник.- Идите, погуляйте по территории части.
При выходе на улицу мы столкнулись со спешащим в казарму доктором. За медиком, едва поспевая, семенил офицерик, который сразу же полюбопытствовал:
- Вы куда?
- Товарищ Вещагин нам приказал разойтись и пойти погулять. Вот мы и идём гулять, чтобы не мешать товарищу доктору, осматривать красноармейца, Кузьменко,- ответил Розенблат.
- Всё правильно. По территории части пока не разбредайтесь. Вдруг срочно понадобитесь и чего мне бегать везде и вас искать. Вон курилка и можете там пока посидеть.
Мы расселись в курилке. Курящие, сразу задымили, а некурящий комсорг Розенблат там же решил провести комсомольское собрание, но Тугаев его остановил:
- Сеня, я хочу отдыхать, а не выступать на собрании.
Комсорг был очень не доволен таким высказыванием Арсланбека:
- Как ты мог такое сказать во время войны?
- Война идёт по другому выходу из тоннеля,- заметил я.- А здесь мы хотим отдохнуть.
- Но нам нужно провести комсомольское собрание и обсудить события вчерашнего дня,- наставил на своём Семён.
- Ладно. Проводи,- разрешил я, а сам задумался об увиденном в телевизоре. Ну, никак не пойму - зачем нужна какая-то демократия, если люди сыты, одеты хорошо и обуты? Кто-то что-то неправильно делает. Но кто делает неправильно - непонятно. И как делать правильно, чтобы люди не митинговали, тоже, неизвестно. Врагов народа надо ловить и наказывать? Надо. Но в Советском Союзе не может быть столько врагов народа. Кто-то тоже делает неправильно, обвиняя многих во вредительстве.
- Комсомолец Часовщиков, а тебе неинтересно – о чём я тут говорю?- Семён сделал замечание, заметив мою задумчивость.
- Да я слушаю, слушаю.
- Ну, вот ты, комсомолец Часовщиков, ЧТО думаешь о нашем пребывании в будущем? Тебе здесь нравится?
- А чего тут думать-то. Попали в будущее и попали. Так сказать - сказку сделали былью. А нравится здесь или нет - не знаю. Ещё не решил, но оружие то, что нужно нам на фронте.
- Антон, ты сказал, как будто это рядовое событие. Да. Нам говорили и в школах, и в армии, что Бога нет, и значит, никаких чудес быть не может. Но то, что мы находимся в будущем, до которого в реальной жизни нам вряд ли удастся дожить – это факт. Вывод один - наука отстаёт в своём развитии, и учёные вводят в заблуждение советское прави- тельство, партию и лично товарища Сталина.
- Кузьменко дожил,- сказал Тугаев.- Может, я тоже доживу. А учёные - враги народа, если обманывают товарища Сталина.
- Антон до этого дня не дожил,- проговорил Вовка Блинов.- Товарищ генерал-лейтенант сказал же, что в начале двадцать первого века его отца не стало. А если бы он дожил до сегодняшнего дня, то Антон мог бы встретиться с самим собой, но стариком. А так получается, что Кузьменко жил чуть больше восьмидесяти лет.
- Молодец! Крепкий дедок, - сказал я, и все заржали.
- Я не понял – а чего тут смешного-то? Если мой тезка дожил до глубокой старости, то понятно, что о крепкий дедок. Если был бы слабеньким, то столько лет не проскрипел бы. Разве не так? – Я продолжал, уставясь на Розенблата, объясни нам, комсорг, две вещи. Если Бога нет, то почему мы, пройдя по стометровому подземному ходу попали в буду- щее? А второй вопрос такой: кто прокопал или пробурил такой тоннель? Я трогал стены.
Они очень твердые даже там, где земля, а не глина. Стены чем-то покрыты – то ли лаком, то ли чем-то еще. ЧЕМ пропитаны стены, и кто это сделал?
- Ну, пробурить могли машиной, которой бурят тоннели метро, или используют в угольных шахтах.
- Уголь добывают отбойными молотками, - пояснил Блинов. – А насчет метро – не знаю. У нас метра нет, и поэтому я понятия не имею ЧЕМ бурят под землёй.
- Сень, а у тебя на первый вопрос есть ответ? – спросил я.
- Нет.
- У меня есть ответ, - поднял руку Арсланбек. – Марсиане копали подземный ход.
Все засмеялись, кроме Розенблата.
- Неправильно, - сказал Блинов. Не марсиане копали, а лунатики бурили. Сам видел. Здоровьем Гитлера клянусь.
Засмеялись еще громче, и даже Сенька захохотал.
- Неправильно говоришь, - Тугаев посмотрел на Блинова.- Надо говорить – здоровьем мамы Гитлера клянусь.
- Товарищи, а у Гитлера мать есть? – вполне серьёзно спросил комсорг. – Кто знает ответ на этот вопрос?
- У Гитлера матери уже быть не может, - ответил я.
- Почему? – спросил Арсланбек.
- Потому, что ты ее здоровьем поклялся.
Ржали все. У кого от смеха текли слезы, а кто держался за живот.
Из казармы вышли врач, товарищ полковник и капитанишка.
- Встать! Смирно! – крикнул Розенблат.
Мы замерли по стойке "смирно", но смех все равно пробирал. Кто фыркал, а кто еле сдерживал себя, чтобы не расхохотаться.
- Вольно, вольно, - махнул рукой старший по званию. – Отдыхайте, отдыхайте, товарищи красноармейцы.
- Вольно, - повторил Семен, и мы сели на скамейки и расхохотались.
Медик пошел в одну сторону, а товарищи офицеры подошли к нам.
- Товарищи красноармейцы, - начал товарищ полковник. – Как вы думаете – много жителей осталось в том селе, в котором вы искали разряженные гранатометы?
- Я общался только с одной бабушкой и слышал детский плач, - ответил я. – Больше наших людей в селе не видел.
- Они могли с нашей армией уйти на Восток, - задумчиво проговорил товарищ Дынский. – А могли спрятаться в лесу.
- И любой из этих вариантов может быть верным, - подтвердил старший по званию.
Я встал:
- Товарищ полковник, разрешите обратиться. Красноамреец Часовщиков.
- Обратитесь, товарищ красноармеец.
- Товарищ полковник, а как себя чувствует красноамреец Кузьменко?
- Хм. Генерал-лейтенант Кузьменко чувствует себя намного лучше, чем рядовой Кузьменко. Понимаете, у парня шок. Вот если бы вы встретили здесь своего сына, кото- рый в три раза старше вас, то КАК отреагировали бы на это событие?
- Не могу знать, товарищ полковник, потому что со мной такого происшествия не было, а если бы подобное случилось, то… - я пожал плечами.
–А девушка любимая у вас есть?
- Есть, товарищ полковник. Она на медсестру выучилась. В поселковой больнице работает.
- А в какой области?
- В Минской.
Товарищ полковник сразу помрачнел и такая резкая смена настроения меня сильно взволновала.
- Товарищ полковник, а ЧТО вас огорчило?
- Дело в том, товарищ Часовщиков, что вся Белоруссия была в оккупации. Но там был много партизан и под фашистами, в буквальном смысле слова, земля горела.
- Понятно, товарищ полковник,- я опустил голову.
Олеся могла эвакуироваться. А если не успела уйти на Восток, то пойдёт ли в партизаны? А если останется в селе, то сможет ли спокойно прожить в оккупации? За невесту на сердце стало тревожно.
- Но мы обязательно что-нибудь придумаем, чтобы войны на четыре года не было,- попытался успокоить товарищ полковник.
- Обязательно придумаем, товарищи красноармейцы,- подтвердил капитанчик и улыбнулся.
А чего тут думать- то? Надо взять побольше гранатомётов, патронов и пару дивизий пехоты, да как ударить в тыл фашистам, чтоб от них даже духа в Советском Союзе не осталось. Но захотят ли вышестоящие военачальники выделить людей и оружие для защиты Украины, Белоруссии, Молдавии и Прибалтики, если СССР всё равно развалился на республики. Товарищ Сталин об этом не знает, а в этом будущем всем известно, что Советского Союза уже нет. Но если немцы дошли до Москвы и Кавказа, то это уже Россия и неужели для защиты своей страны министерство обороны не выделит нам оружия и бойцов?
- Ладно. Вы пока тут покурите,- сказал товарищ полковник,- а мы с капитаном Дынским пойдём разрабатывать стратегический план. Офицеры повернулись к казарме и в это время Семён крикнул:
- Встать! Смирно!
- Да отдыхайте, отдыхайте,- махнул рукой товарищ Дынский, даже не взглянув на нас.
- Товарищ капитан другой стал,- тихо сказал Тугаев.
- Видно товарищ полковник ему мозги вправил,- озвучил моё предположение Блинов.- Или, может, он сам понял, что ему, тыловой крысе, рявкать на фронтовиков не положено.
- А почему товарищ капитан тыловая крыса?- спросил Арсланбек.
- Потому что боится встретится с врагом лицом к лицу,- не имея никаких оснований на такое обвинение, ответил я и увидел воинов из будущего, то есть тех бойцов, которые служили в той части, в которой мы в тот момент находились.
- Привет, пацаны,- сказал один солдат с тремя согнутыми под тупым углом полосками на погончиках гимнастёрки.
- Мы не пацаны, а воины Красной Армии,- сделал замечание Розенблат.- Неужели политработники и командиры не учили вас – КАК нужно военнослужащим друг к другу обращаться?
- Да ладно выпендриваться- то,- поморщился боец из будущего.- Я с вами по-хорошему. Можно сказать, по-братски, а ты начинаешь кочевряжиться. Кстати, у тебя какое звание?
- Я – ефрейтор. А что?
- А я сержант. Так что, товарищ ефрейтор, упор лёжа принять!