– Я так решил, и мы не будем это впредь обсуждать, – раздраженно ответил король и, отстранив девушку, направился к двери.
– Генрих! – воскликнула Кэтрин, но тот не остановился и даже головы не повернул в ее сторону. – Дьявол! – глядя на закрывшуюся за королем дверь, яростно топнула ногой Катерина. – Что мне делать? Что делать?
Она бросила презрительный взгляд на слугу и повелительным тоном приказала:
– Мою карету, и немедленно!
– Графиня Говард, милорд, – сообщил слуга, войдя в залу, где герцог Норфолк сидел возле камина и в задумчивости глядел на огонь.
Недавнее посещение тюрьмы вывело его из равновесия. Уверенный тон Кромвеля не давал ему покоя. "Что он имел в виду, упомянув об Анне? На что намекала старая лиса? Он знает больше, чем говорит, или говорит ровно столько, чтобы держать всех на коротком поводке. Ничего не выйдет, господин Кромвель, вы проиграли".
– Ваше превосходительство, графиня Говард, – повторил слуга чуть громче, видя, что герцог его не слышит.
– Графиня? – изумленно уставился на него Норфолк. – Какого черта она тут делает… Вели войти!
Катерина Говард проскользнула в залу, еле слышно ступая маленькими ножками. Она была одета в великолепное платье, сшитое из розового сатина и окаймленное по подолу и линии рукава розовыми жемчужинами; сверху платье прикрывала накидка черного шелка, расшитая золотыми нитями. Миленькую девичью головку украшала изумительной работы диадема, на которой переливались бриллианты в окружении жемчужин.
– Дорогая племянница, как хорошо, что в столь одинокий вечер вы решили навестить меня. Признаться, я никак не ожидал вашего визита. Вы привезли новости?
– Нет, но мне надо с вами поговорить, дядюшка, – садясь подле герцога, начала было девушка.
– То есть как это – нет? Тогда позвольте спросить, какого дьявола вы приехали сюда? Разве вам не нужно быть рядом с королем? Разве не об этом я вам твержу с первых дней вашего пребывания во дворце?
– Король с королевой, – виновато произнесла Катерина и опустила глаза.
– Что? С Анной? – герцог Норфолк вытаращил глаза. – Что это значит? Они опять вместе? Нет, это невозможно. Бездарная девчонка! Я тебя вытащил от тетки, из захолустья. Я открыл перед тобою все двери! А ты…
– Дядюшка, почему вы сердитесь? – удивленно хлопая глазами, спросила Катерина. – Я делаю все, что вы мне говорите. Сегодня за ужином я уговорила Генриха сослать Анну. Завтра она уедет в Ричмонд.
– В Ричмонд? – оживился Норфолк. – Это уже что-то… А как насчет Кромвеля?
– У меня не было возможности обсудить с ним эту тему. Я как раз собиралась это сделать, когда пришел паж и сообщил, что королева ждет Генриха в спальне. Король пообещал мне, что это последняя ночь, которую мы проведем порознь.
– Вы умница, – смягчился герцог, услышав приятную новость. – Но все же не оставляйте Генриха надолго без вашего внимания, дорогая племянница… Принесите вина и сладости! – приказал герцог и, поудобнее устроившись в кресле, приготовился к светской беседе, намереваясь в том числе дать племяннице несколько указаний относительно того, как надо вести себя с королем и что нужно сделать для осуществления его, герцога Норфолка, планов.
Но, заметив нервозность Кэтрин, он решил вначале осведомиться о ее состоянии:
– Кэтти, дорогая, вы сегодня сама не своя. В чем дело? Может, случилось нечто такое, о чем вы умолчали и что мне следовало бы знать?
Фаворитка короля отвела взгляд и покраснела. Герцога Норфолка насторожило странное поведение племянницы. Он встал напротив сидящей девушки.
– Рассказывайте, графиня. Что вы там утаили?
– Я… я не знаю, о чем это вы, милорд, – пролепетала Кэтрин, все больше волнуясь. Ее глазки округлились от страха, взгляд заметался по сторонам.
– Хорошо, тогда ответьте, почему вы приехали ко мне? Ведь не скажете же вы, что соскучились по моему обществу?
– Конечно нет, дядюшка… – быстро ответила Катерина, но осеклась. – То есть я хотела сказать, что да. Мы так мало видимся!
– Не играйте со мной, как с этими смазливыми мальчишками. Вашу натуру я насквозь вижу! – сверкнув глазами и повысив голос, произнес Норфолк, хватая фаворитку за руку. – Это их вы можете обвести вокруг пальца, на меня же ваших силенок и мозгов не хватит… Я еще раз повторяю: зачем вы пожаловали ко мне в такой поздний час?
Катерина, жалобно взглянув на разгневанное лицо герцога, вдруг залилась горючими слезами.
– Он… Он… Он сказал, что женится на мне только через два месяца, – поделилась своей бедой Кэтрин сквозь слезы.
– И только-то? Уф, я-то думал, что случилось что-то серьезное. Милое дитя, ну стоит ли так пугать старика, – облегченно вздохнув, сказал герцог. – У меня слабое здоровье.
– Но это невозможно! – в сердцах вскричала Катерина, вскакивая с места.
– Почему? Генриху надо еще сначала развестись, а это не так просто. Потом подготовка к свадьбе, приглашение гостей, всякие формальности…
– Но я не могу так долго ждать. У меня нет времени! – закричала Кэтрин, топнув ножкой.
– Я не понимаю вас, племянница. Почему? Король завтра ссылает Анну, потом, через какое-то время, она подпишет документы о разводе, ну, или ее отправят в Тауэр, как Кромвеля, без разницы. И Генрих обретет свободу. Он влюблен в вас, – даже мне он об этом говорил. Король имеет намерение жениться на вас. Потерпите, и вскоре на вашу головку ляжет корона.
– Но я не могу так долго ждать… Я… я… я жду ребенка! И он… – Кэтрин замолчала, собираясь с духом.
– И он? – не понял герцог, ошеломленно глядя на племянницу. – Что "и он"?
– И он не от короля…
Глава 23
Тишина больничного коридора действовала угнетающе на измученного ожиданием Генриха Тейлора, сидевшего, прикрыв глаза, под дверью палаты. Ему
не хотелось верить в реальность происходящего. Молодому человеку казалось, что это дурной сон и стоит ему открыть глаза, как кошмар улетучится. Однако, открыв глаза, он увидел все те же белые стены и все тот же длинный пустынный коридор. Он встал, не в силах больше сидеть, и начал расхаживать по коридору, заложив руки за спину и время от времени поглядывая на дверь, за которой велась борьба за жизнь его любимой жены. Перед глазами Генриха то и дело всплывал образ его дорогой Аннелис. Ему вспоминалась их первая встреча, ее большие печальные голубые глаза, так поразившие его в тот момент, их первое свидание под сенью баобабов, игра лучей заходящего солнца в ее золотистых волосах, ее мелодичный голос, когда она пела их любимую песню… Как будто все это было только вчера.
– Господи, не оставь нас в эти минуты, – прошептал Генрих и, сев на стул и спрятав лицо в ладонях, начал молиться.
Внезапно тишину больничного коридора нарушил резкий звонок телефона. Генрих достал аппарат из кармана и, посмотрев на экран, тяжело вздохнул. Звонила его теща. Немного подумав, он все же нажал на вызов.
– Хелло, Генрих, – услышал он на другом конце уверенный голос. – Я никак не могу дозвониться до Аннелис. У вас все хорошо?
– Да, Дороти, все в порядке. У Лиссы телефон разрядился. Мы сейчас в Лондоне, бродим по музеям, магазинам, улочками, вдыхаем аромат бензина, – стараясь говорить ровно, произнес Генрих. – Лисса как раз пошла примерять новые вещи.
Молодой человек был вынужден лгать. Да и как он мог сказать матери, что ее дочь умирает? Последний раз они виделись месяц назад, на свадьбе, после чего Дороти Руж с мужем возвратилась на раскопки в Южную Америку, где они занимались исследовательскими работами. Они оба были настолько увлеченными натурами и так любили свое дело, что порой теряли счет времени. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они не были посвящены в случившееся, а, зная о слабом сердце Дороти и о высоком давлении Питера, Генрих не хотел брать на себя ответственность, пугая их такими новостями.
– Это хорошо, ей полезно немного развеяться, – согласилась Дороти. – Она совсем заработалась… Кстати, о работе. Вы когда возвращаетесь в Африку?
– Если ничего не изменится, то мы планировали пробыть в Англии еще дней десять, а потом вернуться в Руанду.
– Может быть, это и не мое дело, Генрих, но я бы советовала подумать о смене работы. Ты не находишь, что Африка – слишком опасный континент, во всех его проявлениях? То лихорадка, то бесконечные военные действия. Вы оба – прекрасные специалисты и будете нарасхват в любой точке земного шара.
– Вы хотите, чтобы мы приехали в Южную Америку? – угадав намерения тещи, спросил молодой человек.
– От тебя ничего не скроешь, милый Генри, – рассмеялась Дороти. – Конечно, мне бы хотелось, чтобы вы жили не так далеко от нас. Но я не буду настаивать, решайте сами. Кстати, от Питера вам привет. Он спрашивает, как чувствует себя его дочь.
– Все нормально, мы много отдыхаем, гуляем. Не волнуйтесь, я делаю все, чтобы ваша дочь была в полном порядке.
– Вот и ладненько. Береги ее, Генрих. Она – наше самое большое сокровище.
– Мое тоже, – машинально отозвался молодой человек и судорожно сглотнул. – Все будет хорошо, не переживайте.
– Тогда до скорого, Генри! – весело ответила Дороти. – Передай привет Лиссе и скажи, что мы с папой очень-очень любим ее. Ну все, я перезвоню позже… Пока-пока.
Генрих выключил телефон и снова устало закрыл глаза. "Господи, что с нами будет, если…" В этот момент он услышал звук открываемой двери. Генрих открыл глаза и увидел выходящего из реанимационного блока врача. Озабоченный вид и виноватый взгляд, брошенный в сторону молодого человека, насторожили Генриха. Он немедленно вскочил и быстрым шагом направился к доктору, внутренне холодея от плохого предчувствия.
– Ну что? Прошу вас, не молчите! – с нетерпением обратился Генрих к врачу. – Что с ней? Она жива?
Доктор смущенно посмотрел на Тейлора, потом отвел взгляд в сторону.
– Мне очень жаль… Мы сделали все, что могли, но…
– Ваше Величество, не оставляйте меня здесь одну, – умоляюще сложив руки, промолвила леди Бассет. – Возьмите с собой, прошу вас! Что я буду делать во дворце без вас? Вы же берете леди Бланк. Чем я провинилась перед вами, чем заслужила такую немилость?
– Напротив, милая Анна, я очень вами довольна. Именно поэтому я и хочу, чтобы вы остались во дворце. Вы будете моими ушами и глазами здесь. Неизвестно, какие еще козни готовят мне мои враги.
– Ваши враги? Но кто бы дерзнул?.. – в ужасе пролепетала фрейлина.
– Те, с чьей легкой руки меня отправляют в ссылку, а господина Кромвеля – в Тауэр. Милая Анна, я не хочу закончить свою жизнь на плахе или сгнить в тюрьме, поэтому я должна знать все об их планах. Сведения вы будете переправлять через моего слугу, Мортимера. Он глубоко порядочный и, главное, верный мне человек. Но прошу вас, будьте крайне осторожны: я не хочу, чтобы кто-то догадался о вашей миссии, и вы бы пострадали из-за меня.
– О Ваше Величество, для меня большая честь быть вам чем-то полезной. Я сделаю все, о чем вы просите. Клянусь, я жизнь готова за вас отдать!
– Надеюсь, этого не потребуется, моя милая Анна, – улыбнувшись, возразила королева, ласково потрепав девушку по щеке. – Однако вам придется сблизиться с Катериной Говард. Это единственная возможность быть в курсе всего.
– Я попытаюсь, Ваше Величество, но вы же знаете, что эта Джоан Балтон ни на минуту не отходит от мисс Говард. Они давние подруги.
– Я знаю, но все же, милая Анна, постарайтесь сделаться нужной ей. Пригодиться, например, тем, что вы знаете, как должна вести себя истинная леди.
– Как скажете, Ваше Величество, – низко поклонилась ей фрейлина.
– Да, и еще: я думаю, не стоит посвящать в наши планы леди Лайл. Ваша матушка – замечательная женщина и многому меня научила, но она слишком впечатлительная, да и совсем не умеет ничего удержать в секрете.
– Не волнуйтесь, Ваше Величество, я сохраню все в тайне. Только я и Мортимер.
– Вот и хорошо, – грустно улыбнувшись, закончила разговор королева Анна.
– Карета подана, Ваше Величество, – торжественно объявил слуга, вошедший в комнату.
– Спасибо, Мортимер. Я уже готова, – ответила Анна.
Она встала и, набросив на голову капюшон, направилась к выходу. Но в дверях королева остановилась и обернулась. Анна обвела взглядом бывшую спальню и горестно вздохнула. Как она надеялась, что это место станет для нее райским уголком, что она обретет наконец любовь, создаст крепкую семью и со временем дворец (стены которого, к сожалению, стали свидетелями ее слез и унижений) огласится детскими радостными голосами. "Пресвятая Дева Мария, прошу тебя, образумь Генриха, наставь его на путь истинный. Пусть все вернется и станет как раньше… Хотя… А что было раньше? Генрих никогда меня не любил. Я же все-таки женщина и все замечала: как он воротил нос при первой встрече, как насмехался над моей внешностью и светской неловкостью. Ради него я изменилась, но он все равно ничего не замечал и не замечает, и уже не будет замечать. Ничего не изменить. Сейчас нужно думать о том, как бы сохранить в этой ситуации достоинство и спасти жизнь". Анна решительным шагом направилась по коридору к Королевской часовне, где собиралась помолиться, прежде чем покинуть Хэмптон-Корт.
Коридор представлял собой длинный портик с окнами, расположенными по одной стороне и выходящими на изумительной красоты сад. Деревянный потолок коридора и стены были изукрашены необычной резьбой. Здесь переплетались различные цветы, окружая прекрасные фигуры и геральдические символы королевской семьи. Да и сама Королевская часовня, построенная для Уолси в 1514 году и переделанная по приказу Генриха в 1536 году, славилась своей красотой и изяществом. Ее великолепный ребристый свод был отличным образчиком готического стиля. Его легкость и в то же время строгость и чистота линий поразили Анну с первого взгляда. Она часто приходила сюда помолиться и укрыться от насмешливых или сочувствующих взглядов. Вот и сейчас, перед отъездом, Анна хотела еще раз побывать там, предчувствуя, что она еще не скоро сможет попасть в это благодатное место. Но, пройдя несколько шагов по коридору, королева поняла, что приняла неправильное решение: в дверях напротив показалась ее бывшая фрейлина, Катерина Говард, как обычно, в сопровождении Джоан Балтон. Но отступать было уже поздно, и Анна твердой поступью направилась прямо к ним.
– Мисс Говард, – с легким кивком обратилась к ней королева.
Она собиралась проследовать дальше, но графиня Говард задержала ее.
– Ваше Величество, – сделав легкий реверанс, подчеркнуто вежливо поздоровалась с ней Катерина. – Я слышала, вы сейчас уже уезжаете? Очень, очень жаль.
– Да, в столице свирепствует непонятная болезнь, и король не хочет, чтобы я подвергала себя опасности, – невозмутимо ответила королева, делая вид, что она не замечает ехидного тона бывшей фрейлины.
– Ах да, – усмехнулась Катерина, бесцеремонно уставившись на Анну, – я что-то такое слышала. Но, по правде сказать, у меня совершенно нет времени слушать эту болтовню о болезнях. Его Величество хочет поставить представление, и я буду играть там… как же он сказал… а, нимфу! Я с ног сбилась, выбирая нужный для этого наряд.
– Что ж, думаю, вы сумеете найти подходящее платье для этой роли, – с достоинством произнесла Анна и, не глядя больше на бывшую фрейлину, хотела было проследовать далее, но Катерина, с присущей ей бесцеремонностью, опять обратилась к королеве:
– Я слышала, вы не берете с собой леди Бассет. Бедная, бедная девушка! Такая немилость за добрую службу вам.
– Кэтрин, что ты такое говоришь? – в ужасе запротестовала Джоан Балтон, испуганно поглядев на королеву. – Как можно…
– Пусть говорит, – прервала ее Анна. – Да, я не взяла ее с собой, и на то были веские причины. Леди Бассет не слишком расторопна и чересчур болтлива. Это послужит ей уроком. И когда я вернусь обратно, она изменится.
– Оставьте эту надежду, миледи, вы никогда сюда не вернетесь. Не вы, а я стану настоящей королевой. Генрих будет принадлежать только мне одной и никому больше. А вам останется только молиться в захолустье, получая жалкие крохи в виде подачки, это в лучшем случае, а все вот это, – она взмахнула руками, указывая на стены дворца, – будет моим и только моим.
Анна побледнела, услышав столь ужасные для нее слова. Бывшая фрейлина, сама того не подозревая, вслух произнесла то, о чем мысли не один день тревожили королеву. С минуту Анна молчала, но потом, расправив плечи, медленным шагом подошла к Кэтрин почти вплотную и, глядя ей прямо в глаза, тихо произнесла:
– Придет день, и вы будете на коленях умолять меня о помощи, но будет уже поздно. Никто и ничто не сможет защитить вас от палача. Я знаю, что в этом жестоком мире за грехи, козни, лицемерие и ложь приходится горько расплачиваться. Каждому воздастся по делам его. Пробьет и ваш час! И когда он настанет, вы вспомните мои слова.
Сказав это, Анна быстрым шагом миновала коридор и скрылась в дверном проеме.
– Что она о себе возомнила? – фыркнула Катерина, но по ее лицу было понятно, что слова Анны глубоко задели ее. – Пустые слова, да и только. У кого поднимется рука отправить меня на плаху? У Генриха? Ха-ха-ха, – нервно рассмеялась фаворитка, но тут же замолчала. – Да он и шагу без меня ступить не сможет в скором времени!
– Я бы не была так уверена, – отозвалась ее подруга. Она была крайне напугана не столько наглостью Катерины, сколько зловещими предсказаниями Анны.
– Да брось ты! Не неси вздора! – капризным тоном проговорила Кэтрин, сердито посмотрев на Джоан. – Меня все любят. Ну кто захочет причинить вред любимице короля? А уж тем более когда я стану настоящей королевой, мне и слова никто не посмеет сказать. Вот увидишь!
Графиня Говард задорно вскинула голову и, оправив платье, отправилась искать короля.
"Ох, не доведет Кэтрин ее беспечность до добра. Ох, не доведет… А сколько еще глупостей она наделает? Уж я-то знаю этого дьяволенка"…
Глава 24
Уже больше недели королева Анна жила в вынужденном заточении в Ричмонде. Нельзя сказать, чтобы ее настроение было сильно подавленным. С первых минут ей понравился замок, и она с радостью принялась обустраиваться в нем. Единственное, что ее тревожило, так это молчание короля. Не давала о себе знать и леди Бассет, которой, по слухам, удалось завоевать расположение новой фаворитки и втереться к ней в доверие. "Неужели я ошиблась в ней?" – ночи напролет эта мысль не выходила у Анны из головы. Леди Джейн и леди Бланк, видя задумчивость королевы, пытались выяснить причину, но Анна неизменно отвечала улыбкой и уверяла, что им не о чем беспокоиться. Но, войдя как-то утром в спальню королевы, старшая фрейлина обнаружила, что та даже не ложилась. Удивленная этим обстоятельством, леди Джейн тут же отыскала леди Бланк.
– Что-то неладное творится с королевой, – прошептала старшая фрейлина на ухо подруге. – Как бы она не заболела.
– А что бы творилось с вами, если бы перед вами простиралась неизвестность? – в ответ зашептала леди Бланк. – Я еще удивляюсь, как хорошо она держится. Сразу видно, немка. Никаких эмоций.
– Я бы так не сказала, посмотри, она даже не ложилась сегодня… Доброе утро, Ваше Величество, – громко произнесла леди Джейн, увидев, что Анна наконец-то оторвала взгляд от появившегося над горизонтом солнца. – Вы сегодня не ложились. Вы заболели? Хотите, я позову врача?
– Благодарю вас, леди Джейн, в этом нет необходимости. Я совершенно здорова.