Так вот. За два дня корабль был вполне способен достичь Риги. Оттуда же в течение буквально пары часов весть добиралась до Петербурга. Конечно, телеграф управился бы куда как быстрее, но, как говорится, за неимением гербовой пишут на простой. И потом, даже несовершенный гелиограф оказался настоящим прорывом. Передаче сообщения могли помешать только две причины: захват либо уничтожение сигнальной вышки или же туман. В ночное время сигналы передавались без труда посредством специальных фонарей, с зеркальными отражателями и открывающимися шторками.
– Н-да. Вообще-то об этом мне должен сообщить президент коллегии иностранных дел, – задумчиво постукивая пальцами о пальцы, произнес Петр.
– Уверен, что он уже несется сюда со всех ног, – согласился Туманов. – Просто я подумал, что ты все одно вызовешь меня, государь.
– Предпочитаешь держать руку на пульсе, – намекая на вездесущую агентуру КГБ, ухмыльнулся Петр.
– Всегда питал слабость к почтовым станциям. Но коль скоро появились сигнальные вышки… Нужно идти в ногу со временем, не то отстану, и погонишь ты меня с моего теплого местечка поганой метлой.
– Не дождешься.
– Нешто и тебе потребны не умные, а верные? – делано удивившись, взметнул брови Иван.
– Желательно и то и другое. И коль скоро, по моему убеждению, ты отвечаешь обоим требованиям, слушаю твои выводы.
– Ну, выводы делать пока рано. Все только началось. Но я предполагаю, что через несколько дней Август Третий уже по привычке вновь лишится своего королевства и даст деру в Польшу. Хорошо все же иметь два королевства. Если отберут одно, можно с комфортом устроиться в другом.
– В Саксонии он Август Второй.
– Да какая разница, – пренебрежительно махнул рукой Иван.
– Не язви.
– Да куда тут язвить, тут плакать нужно. Может, мы не того посадили на польский трон.
– А ты предпочел бы Лещинского?
– Ну, в итоге французы вроде как оказались нашими союзниками, – дернув себя за кончик носа, произнес Туманов, имея в виду, что Лещинский был ставленником Франции.
– Не ерничай. А вообще у меня нет никакого желания лезть в этот бурлящий европейский котел. Подозреваю, что там будет очень весело. И каша будет вариться не один год.
– И что собираешься предпринять?
– Во-первых, я немедленно объявлю войну Пруссии. Во-вторых, вызову господина Апраксина и прикажу этому старичку принять командование над Лифляндским корпусом, переименовав его в Первую Западную армию. Пусть готовит ее к походу, со всем тщанием и старанием, ни на минуту не забывая, что жизнь солдата величайшая ценность.
– Апраксин? Да он и через год не сможет выступить в поход. Мир праху Андрея Ивановича, но он принял слишком уж большое участие в судьбе своего пасынка.
Все именно так. Когда Степану Федоровичу было пять лет, его матушка второй раз вышла замуж, за небезызвестного начальника Тайной канцелярии, а затем и КГБ, Ушакова Андрея Ивановича. Ну как тот мог не поучаствовать в судьбе пасынка, которого взял под свое крыло Миних. В армии конечно же происходили коренные перемены, но, несмотря на реформы, кумовство в той или иной степени все равно присутствовало.
Апраксин все же не был полной бездарью. Если ему отдать четкий приказ и он точно будет понимать, чего от него хотят, то задачу выполнит. Вот только нельзя от него ожидать инициативы и уж тем более стремительности действий. Он не был способен подстраиваться под быстро меняющуюся обстановку. А уж если события начинали нестись вскачь, так и вовсе впадал в ступор, не в состоянии охватить происходящее.
Его стихия не действующая армия, а гарнизонная служба, где все течет размеренно и требуется заведение четкого порядка. Собственно говоря, именно на такой должности он и служил, будучи начальником столичного гарнизона. Именно его стараниями все полки были расквартированы и устроены с удобствами, а жители наконец вздохнули свободно, лишившись своих служилых постояльцев. Нет, указ о постое войск вовсе не был отменен, мало ли как оно все обернется. Но на практике все солдаты и офицеры были обеспечены казенным жильем. Если же кто из офицеров предпочитал проживать за пределами гарнизона, то снимал жилье за свой счет.
– Апраксин хорош по-своему. И именно потому я и отправлю его в Лифляндию.
– Англичане?
– Угу. Как только станет известно о начале войны, английский посол сразу же начнет просить об аудиенции. Более того, начнет настаивать на исполнении условий конвенций.
– Ну тут мы чисты. Конвенции подписаны только на случай нападения на Ганновер Пруссии.
– Тем не менее перестраховаться не помешает. К тому же Степан Федорович сможет хорошо подготовить армию к походу. Да и назначение генерал-полковника Апраксина будет всеми воспринято вполне нормально.
– Угу. Только не Румянцевым.
– А что Румянцев? Он командующий первой дивизией Лифляндского корпуса, генерал-майор Пригожин второй, морским соединением командует контр-адмирал Спиридов. Петр Александрович во главе только потому, что кто-то должен быть старшим. Ну и сидит там дольше всех. Апраксин же будет назначен главнокомандующим. А если Румянцева, как и его батюшку, гордость обуяет и он начнет нос воротить, я ему его окорочу. Донеси до него эти слова. Гордые все, и плюнуть-то не в кого.
– Я все понял, государь.
– Вот и ладушки. Сам же знай: Апраксин раньше лета к походу подготовиться не успеет, и это нас устраивает как нельзя лучше. Вся вина за затягивание выступления ляжет на его плечи.
– Но если дойдет до дела… – Иван многозначительно покачал головой, имея в виду всю несостоятельность генерал-полковника как главнокомандующего.
– Ну, до того как армия выступит в поход, времени более чем достаточно.
– Кхм. Только уж ты, государь, не забудь напомнить ему о величайшей ценности солдатской жизни. А то как бы Степан Федорович не решил выслужиться. Все же ты в турецкие кампании делал ставку на быстроту и напор. Опять же шведский инцидент.
– Не переживай, не забуду. Во всяком случае, пока в мои планы вовсе не входит вести в Европе победоносную войну во имя интересов хитросделанных австрийцев и французов. Первые не больно-то спешили прийти к нам на помощь в войне с Турцией, вторые и вовсе долгие годы этих самых турок натравливали.
– Еще и против тебя умышляли.
– Во-во. Так что если русский солдат и прольет свою кровь, то лишь за интересы России, и никак иначе. Пусть даже все умники в мире считают, что российский император продался за английское золото.
– В остальном согласно ранее разработанному плану?
– Мы уже не первый год идем к этому, и многое в этом направлении сделано. Так что постарайся сделать свою работу хорошо.
– А осилим? Не у дитяти неразумного погремушку отобрать собираемся, – легонько поведя плечами, все же усомнился Туманов.
– Ничего. Как-нибудь с божьей помощью, – со зловещей улыбкой заверил Туманова Петр, который, похоже, вообще не испытывал никаких сомнений относительно своей правоты.
Глава 5
Дернуть тигра за усы
– Ну что тут у вас, мистер Баннистер?
– Русский клипер, сэр, – передавая капитану подзорную трубу, доложил первый лейтенант.
– Уверены? – вскидывая к глазу прибор, поинтересовался капитан.
– Абсолютно, сэр.
– А если это капер? – рассматривая паруса, предположил капитан.
В последнее время стали появляться аматоры, предпочитавшие заказывать постройку кораблей на русских верфях. Причин тому было несколько. Русские строили вполне качественные корабли из выдержанного леса, не то что еще лет двадцать назад. К тому же на всех судах дерево было пропитано специальным составом, изобретенным в России, который в значительной степени противостоял как древесным паразитам, так и гниению. Но корабли получались даже дешевле, чем на английских верфях. И это с учетом оснащения корабля артиллерией, а русские пушки были куда лучшей выделки, чем английские.
Конечно, эти корабли слишком глубоко сидели в воде, что ограничивало их использование в прибрежных водах. Но зато обладали хорошей остойчивостью и большой скоростью. А последнее для капера едва ли не определяющее. Как говорится – волка ноги кормят.
Естественно, корабли, строящиеся для иноземных заказчиков, имели определенные отличия ввиду использования артиллерии другого типа, а также количества и расположения пушек. Зачастую каперы заказывали себе скорее шлюпы, уступавшие клиперам и фрегатам в водоизмещении в два и более раза. Кстати, половина шлюпов в русском флоте были именно такой постройки. Поэтому ничего удивительного в том, что парусное вооружение у этих кораблей было схожим.
Однако первый лейтенант выглядел абсолютно уверенным в том, что это не английский капер, а русский клипер. Капитан оторвался от созерцания парусов через оптику и внимательно посмотрел на подчиненного. Что же, не доверять Баннистеру нет причин, в конце концов, перед переводом на "Глорию" он два года провел на Балтике и знал эти корабли, как говорится, в лицо.
Капитан Макалистер вновь поднес трубу к глазу. Паруса представляли собой эдакое облачко, пролетающее над водной гладью. На их фоне корпус самого корабля словно терялся. Да, несомненно, это русский корабль. Для шлюпа все же парусов слишком много. Но остается вопрос, это клипер или фрегат. Признаться, у военного и гражданского вариантов не больно-то много отличий.
– Мистер Баннистер, курс двести семьдесят. Идем на сближение. Не мешает уточнить, военный это корабль или торговец.
– Да, сэр.
Никаких сомнений относительно того, способен ли тридцатишестипушечный фрегат догнать русского или нет, у первого лейтенанта не было. Более того, он как раз был уверен в том, что они обязательно нагонят русского. Для того чтобы выиграть гонку, мало оседлать быструю лошадку, нужно еще и быть хорошим наездником. Русские начали строить быстроходные корабли, но им еще далеко до настоящих моряков, каковыми являются англичане.
Гонка продолжалась целых три часа, но все же английский королевский флот выказал свое несомненное преимущество перед русскими. Впрочем, можно ли было ожидать иного. Московиты только полвека назад смогли выйти в море и лишь несколько последних лет как отважились появиться на океанском просторе.
Кхм. Все же лейтенант Баннистер оказался прав, это был торговый клипер. На это четко указывал развевающийся за кормой и на фок-мачте триколор, флаг российского торгового флота. Об этом же говорило и наличие с одного борта только трех орудий. Явно недостаточно для военного корабля, по размерениям превосходящим "Глорию". Купец. Никаких сомнений и быть не может.
– Отлично, – не без удовольствия произнес капитан.
В этот момент он рассматривал клипер в довольно мощную подзорную трубу, прихваченную из своей каюты. Этот прибор был его личным имуществом и предметом несомненной гордости. Ничего подобного на фрегате не было, причем далеко не только на одной лишь "Глории".
Впрочем, его хорошее настроение было обусловлено вовсе не обладанием отличной подзорной трубы, а тем, что он в эту самую трубу наблюдал. Если бы русский шел под флагом английской Ост-Индской компании, что было вполне привычным, это гарантировало бы ему неприкосновенность. А так он превращался в законную добычу команды "Глории".
С того момента как театр военных действий из колоний переместился в Европу, изменилась и ситуация на море. До этого на торговых коммуникациях рыскали только каперы, имеющие соответствующий королевский патент. Но с апреля этого, 1757 года, под скрип зубов команд линейных кораблей в крейсерские рейды вышли английские и французские фрегаты.
Без сомнения, на линейных кораблях служить почетно, отчасти даже проще и безопаснее. Но если ты хочешь сделать карьеру, то тебе прямая дорога на палубу фрегата. Уж эти-то лошадки надолго в порту не задерживаются. Несмотря на больший риск, тут есть возможность получения более обширного опыта и, что немаловажно, улучшения собственного благосостояния.
Призовые деньги. Именно это делает службу на фрегатах наиболее предпочтительной. Главное, чтобы вовремя случилась война и ваш корабль не оставили для обслуживания эскадры линейных кораблей. Чтобы попасть в крейсерское патрулирование, в ход шли интриги, родственные связи, шантаж и подкуп. За год войны удачливый капитан мог заработать до двадцати тысяч фунтов, разумеется, не оставались внакладе и остальные члены команды.
Признаться, смельчаков, готовых отправиться в путешествие по ставшим опасными водам, находилось не так чтобы и много. Что и говорить, за время патрулирования этот русский был первым. Но, с другой стороны, только он один мог принести колоссальную прибыль, даже с учетом его не столь уж и вместительных трюмов. Русские товары пользовались спросом и зачастую были весьма дорогими. Так что капитану было от чего испытывать удовлетворение. И тот факт, что между Россией и Англией мир, ничего не менял.
– Мы атакуем их, сэр? – поинтересовался первый лейтенант.
– Атаковать? В этом нет необходимости. Прикажем остановиться, и никуда они не денутся.
– Может, на всякий случай все же зарядить орудия? Я достаточно долго общался с русскими. Может, моряки они и никудышные, но храбрости и безрассудства им не занимать.
– Что же, положусь на ваш опыт. Прикажите зарядить орудия квартердека книппелями. Фальконеты картечью.
– Орудия опердека заряжать не будем?
– Господи, да что с вами, мистер Баннистер? Вы собираетесь потопить этого красавца? Уверен, что только за судно мы сможем получить около десяти тысяч фунтов. Плюс пушки не меньше трех тысяч. И это без учета груза, стоимость которого начинается от двадцати тысяч. Итого, по самым скромным подсчетам, тридцать три тысячи фунтов. Все еще хотите устроить морскую баталию, мистер Баннистер?
Капитан, мужчина лет пятидесяти, которому уже пришла пора подумать о старости, от возмущения едва не замахал руками. Ну как можно палить двадцатичетырехфунтовыми ядрами в корзинку с золотыми яйцами!
– Тогда предлагаю и их зарядить книппелями, – не желая сдаваться, предложил первый лейтенант. – Все же основное преимущество клиперов в скорости, и лишить их парусов…
– Какая чушь! – возмущенно оборвал его капитан. – Неужели вы действительно полагаете, что русские способны столь быстро поставить паруса и прийти в движение? Их неловкость в обращении с парусами видна уже сейчас. Имея под командой такое судно, я не то что не позволил бы к себе приблизиться, но уже скрылся бы за горизонтом.
– Я полностью с вами согласен, сэр. Просто я исхожу из того, что они вообще могут отказаться ложиться в дрейф.
– При виде догоняющего их тридцатишестипушечного фрегата?
– Это русские, сэр. От них можно ожидать самых безумных поступков.
– Тогда прикажите открыть порты опердека и выставить орудийные стволы. Демонстрация нашей решимости охладит их пыл. Но не вздумайте заряжать орудия, – подвел итог капитан.
– Прошу прощения, сэр, – послышался голос третьего лейтенанта.
– Слушаю вас, мистер Литтл.
– Насколько мне известно, Англия не воюет с Россией.
– И что с того?
– Но до этого королевский флот не трогал русские корабли.
– Зато каперы неплохо наживались на русских купцах, – возразил первый лейтенант.
– Но мы не каперы, – напомнил третий лейтенант.
– Не каперы, – согласился капитан, – однако вы забываете о том, что с некоторых пор русские – союзники Франции и даже выступили на их стороне в войне против Пруссии, нашей союзницы.
– Но ведь у нас с русскими сохраняются дипломатические отношения.
– И что с того? – раздраженно бросил капитан. – Мистер Литтл, запомните раз и навсегда: чтобы воевать с Англией, необходимо как минимум иметь сильный флот. У русских сильного флота нет. Именно поэтому их так называемый император глотал горькие пилюли до этого и продолжит глотать в будущем. Надеюсь, вы все поняли.
– Да, сэр. Прошу прощения, сэр.
– Павел Иванович, стоит ли и дальше изображать из себя неумех? Меня подобное обращение с парусами насторожило бы, – рассматривая английский фрегат, обратился к капитану помощник.
– Не забывайте, Виктор Юрьевич, что это английские снобы, считающие, что настоящие моряки могут рождаться только на их туманном острове.
– Ну не дураки же они в самом-то деле. Как-то же мы ходим за океан, даже в Ост-Индской компании высокого мнения о русских моряках, – не согласился Васильев.
– Не о русских моряках, Виктор Юрьевич, а о русских кораблях, – поправил капитан своего помощника. – Не надо путать божий дар с яичницей. Впрочем, в клиперах они ценят только их мореходные качества, в целом же отношение к нашим судам у них отрицательное.
– Да знаю я, несоответствие цены и объема трюма. По мне, так глупость. А если учесть шансы на бегство от пиратов и время пребывания в пути, так и подавно.
– Полностью с вами согласен, и тем не менее из песни слов не выкинешь.
– Ну наконец-то, – обернувшись на звук пушечного выстрела, не без удовольствия произнес Васильев. – Павел Иванович, английский фрегат "Глория" сигнализирует выстрелом: остановиться для досмотра. Сволочи, даже орудия опердека изготовили к бою.
– "Глория"? Тут более трех кабельтовых. Неужели у вас настолько мощная подзорная труба, что вы прочли название? – искренне удивился капитан.
– Нет. Просто я узнал его. Когда еще служил на "Соколе", мы ходили в Лондон с дипломатической миссией. Ну и примерно с месяц стояли рядом с "Глорией". Ничего так, запоминающийся кораблик. По-моему, примерно через год на нем сменился капитан.
– Ясно. Ну что же, мне этот выстрел видится как акт агрессии. Не находите, Виктор Юрьевич?
– Признаться, я не уверен, как именно нужно понимать этот сигнал, – картинно пожимая плечами, ответил помощник. – Возможно, это и сигнал. А может, они просто забыли закатить в ствол ядро. Я в затруднении. А негласный закон моря гласит: если ты в чем-то не уверен, готовься к худшему.
– Вы совершенно правы, когда чего-то не понимаешь, обязательно жди беды, – подыгрывая своему помощнику, произнес капитан. – И вообще, мне лично непонятно, на каком, собственно, основании английский военный корабль отдает какие-то приказы русскому.
Все так. Как такового международного морского права не существовало. Имелись кое-какие зачатки, да и те нарушались с завидным постоянством. Капитан мог действовать по своему усмотрению, что вызывало множество кривотолков. Но в любом случае правым оставался тот, на чьей стороне оказывалась сила.
Российский император выступил с инициативой введения свода международного морского права, которое действовало бы в открытом море. Он же ратовал и за введение международной таблицы сигналов. Причем это была не голословная инициатива, а вполне предметная, подкрепленная готовыми пунктами законов и таблицей сигналов.