- В Москве. Я не буду называть точного места. Это было одно из самых престижных высших учебных заведений СССР. Я влюбилась в него еще на первом курсе. Мы почти сразу попали в одну группу. Я влюбилась в него еще до того, как он показал выдающиеся успехи в математике. Однажды я предложила ему пойти со мной на день рождения. Он, как и все, пришел, но тогда у меня был парень. Я сказала, что хочу быть с ним, а не с тем дураком. Он согласился, но тогда между нами ничего не вышло. Точнее, не дошло. И потом он старался избегать встреч со мной.
- И это всё? - спросил я.
- В общем, да, - ответила Лариса Игоревна. - Мне бы не хотелось с первого сеанса заходить дальше. Да и в голову ничего не идет. И еще: можно сегодня не проводить сеанса с седьмой чакрой?
- Хорошо, хорошо, - заспешил я. Не хотелось мне сегодня начинать с этого. - Посмотрите налево, что вы видите?
Я нажал кнопку, и малиновые шторы на стене раздвинулись. Дама всмотрелась в зеркало.
- Это Философский Камень, - сказал я. - Постарайтесь увидеть его, Графиня.
Лариса Игоревна начала медленно подниматься. Она повернула ко мне лицо. Зрачки ее глаз были расширены, волосы слегка шевелились от ужаса. Она вскрикнула и упала на пушистый ковер.
- Ай! Ай! Он там, - успела она сказать.
Я встал на колени и брызнул ей в лицо водой. Со стоном Лариса Игоревна открыла глаза.
- Вы великий художник, - дрожащими губами прошептала она. - Я видела Владимира. Он звал меня. Я знаю, где встречусь с ним. Спасибо, маэстро.
- Зовите меня Профессор.
- Хорошо. - Она поднялась, положила на стол двести долларов и пошла к выходу. Потом остановилась, порылась в сумочке, нашла еще сотню и положила ее на табуретку у двери.
Не переодеваясь, я сделал себе кофе Картье Нуар. Обычно я делаю кофе из зерен. Сейчас мне захотелось выпить кофе покрепче. Я положил две ложечки в большую чашку и три куска сахару. Кофе получился крепким, ароматным и очень сладким.
Я сделал один маленький глоток и пошел в беседку. Бак, как обычно, сидел внутри. Я погладил его и открыл дневник Александра Федоровича. Фантастика, Что же это за человек такой был? Иногда он принимал три дамы в день. Я не смогу. А если еще и сексом заниматься!.. Это просто невозможно. Это надо штат мачо содержать.
Вечером я переоделся и… и решил съездить в Москву. Дело в том, что надо было приобрести азбуку со стрелкой, чтобы вызванный дух мог писать ответы. В отличие от Александра Федоровича решил я вооружиться настолько, насколько только мог придумать. Все свои знания об экстрасенсах использовал я для приобретения различных атрибутов. Смотрю, а на перроне стоит Лариса Игоревна. Тоже, оказывается, в Москву собралась.
- Вы сами показали мне, где состоится встреча, - сказала Лариса Игоревна. - Место это находится в Москве.
Неужели она на самом деле что-то увидела в зеркале? Я не видел.
Я приехал из Москвы, а наутро ко мне пришла другая женщина. На следующий день третья. Потом пришла дама и попросила утвердить график посещений.
- Сколько раз в день вы будете работать? - спросила она. - Два, три или четыре раза?
Я хотел ответить, что и одного раза много. Нормально было бы три раза в неделю. Но язык не повернулся.
- Запишите: два раза в день. Суббота и воскресенье выходной.
Дела пошли. А Семена все не было.
Я хотел позвонить на завод и объяснить, почему не могу выйти на работу. Но что сказать? Почему это почему? Болен? Но не до такой же степени. Это же консилиум надо созывать. Так ничего и не придумал. Можно бы заявление на отпуск написать. А зачем? На завод я уже никогда не вернусь. А уж если придется, то пусть Усольцев и объясняет все за меня, своего сексота. Ведь только в этой роли я бы мог быть принужден туда прийти работать.
В конце месяца я составил отчет о проделанной работе и приложил большую пачку видеокассет. Приехали менты, я заварил кофе. Большой ковшик ароматного кофе. Они веселились, как дети.
- Ты хороший, крот, Иван, - сказал Смеляков. - Все у тебя получилось.
- Давай-ка, посмотрим какое-нибудь кино, - сказал Козырев.
Включили видик, а там… Я просто опешил. Там был секс в полутемной комнате.
- Да я ничего этого не делал, - сказал я. - Это не я. Это старая кассета.
Потом был ужин в зеркальном зале ресторана Прага.
Они только ржали. Прямо до слез.
- Да не может этого быть, - сказал я. - Здесь нет таких ресторанов!
- Но ведь вы ездили в Москву, - сказал Смеляков. - Нам все известно.
- Ну и что? Я ездил по другим делам.
Просмотрели еще пару кассет. И везде я занимался сексом с теми дамами, которые ко мне приходили.
- Если бы все это было правдой, - обратился я к подполковнику, - я бы ни за что не стал снимать.
- Почему? - спросил Смеляков. - Александр Федорович ведь снимал. Он снимал себя и ты такой же. Это твоя работа.
- Да не может этого быть, - сказал я. - Это какая-то фантастика! Неужели вы не замечаете, что на кассетах совсем другой интерьер? Там не мой дом. Там какие-то рестораны, кафе. Это было не здесь.
- Думаю, раньше вы занимались видеосъемками, - сказал подполковник. - При желании можно создать в павильоне любой интерьер. Снять сначала открытку, а потом сцену любви. И в результате будет казаться, что дело было в туалете ресторана.
- Вот, вот! - закричал я, показывая пальцем на экран большого телевизора, - смотрите.
- А что там? - спросил Смеляков. - Я ничего особенного не вижу.
- Это трамплин на Смотровой площадке Московского Университета!
- Не думаю, что сложно было снять картинку с видом на Главное Здание МГУ, - сказал подполковник.
Я только опустил голову и взъерошил волосы. Ничего не понимаю. Этого не может быть.
Они забрали все отснятые видеокассеты и ушли. Это было воскресенье. А с понедельника дела пошли своим чередом. Я ни с одной женщиной не занимался сексом. Хотел с понедельника попробовать, но теперь решил - нет. Буду работать как положено, без секса. А никто и не требовал лечения через седьмую чакру. Только оказалось, что это самому мне надо.
- У меня проблемы, - сказал я женщине, которая иногда заходила, чтобы скорректировать график приема посетительниц.
- Я вас слушаю, - сказала она, - в чем дело?
- Поминаете, я думаю… ну, эта… как бы не возникло проблем. Ведь раньше все получали не только массаж и психическое внушение, все получали кое-что через седьмую чакру.
- А теперь?
- А теперь я этого не делаю.
- А вам хочется?
- Да я не про себя…
- Врать вы не умеете, - сказала эта дама и начала раздеваться. Звали ее Виктория Львовна. Рост имела метр восемьдесят, вес - сто килограммов. Занималась музыкой. Считала себя композитором. После того, как мы переспали с ней несколько раз, она на самом деле начала сочинять музыку. Потом я провел с ней несколько психотерапевтических сеансов. И… и она исчезла. Перед уходом, правда успела сказать:
- Я встретила свою старую любовь. Только раньше он не обращал на меня внимания.
- А теперь?
- Мы вчера трахались с ним прямо за отделением милиции. Это сначала. А вечером прямо напротив в скверике. Представляете, это любовь. Спасибо вам большое. Я вам должна.
- Спасибо вам. Вы уже расплатились.
Она ушла, и я остался один. Хорошо еще, что график приема был отработан.
Вечером, наконец, появился Семен. Он был ранен, Ауди в семи местах прострелена пулями. Семен присел у стены. Я загнал Ауди в большой гараж. Потом положил руку Семена себе на плечо, и мы через сад прошли в дом. Гараж имел еще один выход.
- Ты пока выпей кофе и лежи. Потерпи, я съезжу за медсестрой.
- Не надо, - прохрипел Семен, - она меня сдаст.
- Нет, это моя знакомая. Мы ей заплатим, и всё будет окей.
- У меня нет денег.
- Нет денег? А где же они?
- Потом расскажу.
- Ладно. У меня есть деньги. Я прилично зарабатываю. - И действительно ментам я отдавал только половину заработка. Хотел одну треть, но они так вцепились в деньги, что уговорить их меньше, чем наполовину было невозможно. Козырев сказал, что надо будет много денег отдавать наверх. Ведь в этом деле не была в курсе только Москва. От них все скрывали. Предполагалось, что работает настоящий Александр Федорович. А официально от него требовалась только информация о людях, которые к нему приходили. Деньги он имел право брать себе. Но деньги обладают свойством притягивать людей. Они так притянули начальника милиции, что он никак не мог отказаться от половины моего гонорара. Да я его понимаю. Черт с ним.
Я привез Людмилу. Она сделала перевязку, но сказала, что:
- Ему все равно надо в больницу.
- А ты не можешь приезжать сюда и делать перевязки?
- Могу, но это бесполезно. Он был ранен не сегодня. Прошло несколько дней. Не знаю, как он ходил все это время без перевязки. Завтра, самое позднее послезавтра, надо обязательно отправить его в больницу.
- Неужели никак нельзя вылечить его на дому? Ведь его посадят.
- Есть за что? - спросила Люда.
- Не знаю. Но думаю, что его опознают. Ладно. Спасибо тебе, держи сто баксов. Я вызову машину.
Скоро Люда уехала. Семен выпил полбутылки конька и безумолку болтал полтора часа. Он сказал, что был киллером.
- Когда? - не понял я.
- Еще день назад я им являлся.
- Я тебе не верю.
- А ты не помнишь, как… - Он опять налил себе. - Как я не убил тебя. Ты спрятался под невысоким навесом.
- Ты?! Но ты не видел меня!
- Видел. Это ты меня не видел. Зато мог видеть мои кроссовки.
- Я видел твои кроссовки. Какого цвета они были?
- Пойди, посмотри. Они лежат на крыльце.
Я включил уличный свет и спустился вниз по ступенькам. Грязные кроссовки валялись на последней ступеньке. Какого они цвета было не понятно. Я пошел в сад. Бак вместе со мной. В бочке с водой я помыл кроссовки и понес их в дом.
Они были белыми с черными полосами. Именно такие я видел тогда на киллере. Значит, это был Семен.
Он рассказал мне, что решил выйти из дела. Для этого Семену надо было заплатить отступные двадцать тысяч долларов. Главарь синдиката киллеров находился в Суздале. Туда приезжало много иностранцев. Там было, кого убивать.
Они встретились за столом одного из многочисленных ресторанов туристического комплекса.
Семен не хотел спать. Он подпер голову локтем и продолжал:
Рассказ Семена. Суздаль
Метр проводил меня к уже накрытому столику в большом зале. Такой белый, белый зал человек на двести пятьдесят. На столе только моя тарелка. Как ты думаешь, что на ней? Это был большой лобстер. Нож, вилка и маленькая ложечка для вытаскивания мяса. Великолепно. А как добраться-то до самого мяса? Я посмотрел по сторонам. Все столики рядом были свободны. Все равно как-то неудобно брать этого краба руками. Я решил подождать. Прошло полчаса. Никто не пришел. Я опять посмотрел на часы и решил подождать еще полчаса. Потом уйду. Мне очень хотелось есть и руки сами потянулись к ножу и вилке. Они уже нависли над неприступным лобстером, но тут появился, наконец, Лёва Суздальский. Он был помощником и главным охранником Лазаря. Кто такой был этот Лазарь, толком никто не знал. Но держался он во главе киллерского синдиката уже пять лет. Прежних авторитетов убирали через полгода уже. Может быть, конкуренция была большая среди киллерских группировок, может быть еще что. Может быть, те главари кого-то не устраивали. Кого только? Кто мог быть главней главы киллерского синдиката?
Лева Суздальский подвинул кресло и Лазарь сел. Потом сел и Лева. Им сразу подали горячие закуски в небольших сковородках. Так быстро, что я даже не успел спросить, почему тарелка стояла только около меня.
- Вы не заждались, надеюсь? - спросил Лева.
- Теряете квалификацию, - сказал Лазарь. Я даже не успел рта открыть. Этому Лазарю было лет семьдесят. Когда он только научился убивать? Почти всю жизнь прожил при советской власти. Чем он там занимался? Овощной базой, наверное, заведовал.
- Почему?
- Ну как почему? - Лазарь маленькой ложечкой отправил кусочек жареной со сметаной и сыром креветки в рот. - Вы за полчаса не смогли даже справиться с этим крабом. А ведь он был совсем беззащитен.
- Настоящий киллер давно бы оторвал у этого лобстера руки и ноги, - сказал Лева Суздальский.
- В тебе нет энергии, - сказал Лазарь.
- Вы правы, именно об этом я и хотел с вами поговорить. Я завязал.
- Теперь понятно, почему ты такой грустный, - сказал Лазарь и отправил в рот маленькую жареную помидорку.
- А ты разве не знаешь, что за выход из дела надо заплатить двадцать тысяч долларов? - ласково спросил Лева.
- Знаю. Я готов заплатить.
- Ну так заплати, - сказал Лазарь.
Я полез в карман, но денег там не было.
Что за черт? Я же специально приготовил двадцать тысяч долларов. Я положил их в карман… Но их здесь нет. Значит, они остались где-то в машине.
- Деньги в машине, - сказал я, - сейчас принесу.
- Хорошо, - сказал Лева Суздальский.
Я пошел к выходу, а за мной двинулся парень. Я сначала даже не понял, откуда он появился. Наверно, стоял у двери кухни или мойки. У этих ребят всегда так. Ходят только вдвоем, охраны не видно, но она всегда рядом.
Машины не было. Вот это попал. Я сбежал вниз. Нигде ее не было. Подошел охранник стоянки.
- Где моя машина? - спросил я его.
- Извините, я не знаю. Я уходил в туалет.
- Да ты что, с ума сошел?! Моя машина пропала! - Охранник стоянки стоял и почти невинно моргал глазами. - Бесполезно. С него требовать что-либо бесполезно. Здесь даже квитанций не выдавали.
Я вернулся в зал.
- Ну что, принес деньги? - спокойно спросил Лазарь. Перед ним уже стояла другая сковородка. С жареным мясом. А на гарнир были апельсины. Они были слегка карамелизированы. Ничего не поделаешь, он любил апельсины во всех видах. Ананасы тоже. Вроде бы их едят те, кто хочет похудеть. А Лазарь был худой. Лева тоже. Оба они были худые и высокие. Оба ходили в одинаковых костюмах. То в коричневых, то в темно-синих. Сзади их нельзя было отличить. Да и спереди они были похожи. Только одни был молодой, а другой старый. Лазарь иногда шутил, говорил, что сделает себе такую же операцию, какую делают все пожилые певицы. Тогда он тоже станет молодым, и девушки будут любить его. Хотя они и так его любили. Все, от мала до велика.
- Они были в машине, - сказал я. - Ее угнали.
- В какой машине? - насмешливо спросил Лева. - В Мерседесе?
- В Ауди.
Они так громко рассмеялись, что из разных мест выбежали два охранника. Больше я объяснять ничего не стал. Бесполезно. У меня было много денег. Миллион долларов. Я их заработал. Все хотел съездить в Швейцарию и положить в банк. Не успел. Здешний банк, где я надеялся спрятать мои деньги, обанкротился. Я стал прятать деньги дома. Но моя жена связалась с одним мачо и однажды отдала все мои накопления ему для постройки Торгового Центра. Парень обанкротился. Хотя обещал ей, что этого никогда не произойдет. Самое смешное из всего этого то, что этот мачо до сих пор еще жив. Я все никак не могу додуматься, за что бы его убить. Думаю все-таки шлепнуть его как-нибудь просто так. У нас ничего не осталось после этих двух банкротств. Жена купила себе полдома, а я ушел на войну в Чечню.
- Семен, ты прекрасно знаешь, что у тебя нет денег, - сказал Лазарь. - Зачем ты перед нами комедию разыгрываешь?
А Лева спросил:
- Где ты мог взять деньги, Семен? Ведь ты больше ничего не умеешь делать? Только стрелять.
- Или втихаря выполнил какой-то выгодный заказик? - спросил Лазарь. - Смотри, мы ведь это не приветствуем. Ты сам знаешь. Работа без контракта карается смертью. - Он не спеша выпил полбутылки безалкогольной Баварии. - Выполнишь еще один наш заказ - свободен.
- И ничего не буду должен? - спросил я.
- Ничего. Даже получишь на дорогу тридцать штук.
- Такой дорогой заказ? - спросил я. - Кого валить надо? Депутата, что ли, какого? С политикой я не связываюсь. Вы это знаете.
- Эх, Семен, Семен, - тяжело вздохнул Лева, - не в твоем положении выбирать. Но это не депутат. К счастью. - Он опять вздохнул. Лева выложил на стол фотографии. Я поднял одну. Это была фотография Мары. Он был смотрящим по нашему городу.
- Нет, нет, - сказал Лазарь, - его убивать не надо.
- Он уже убит, - сказал Лева.
- Надо убрать его убийц. Они москвичи. Их трое. Один руководитель и двое киллеров. Оба киллера высокого роста, одеты в голубые джинсовые костюмы. Вооружены пистолетами ТЭТЭ и автоматами УЗИ. В машине, возможно, есть гранаты. Главное, - продолжал Лазарь, - надо взять бумаги.
- Что это за бумаги?
- Не важно, - сказал Лазарь. - Впрочем, изволь: это акции пулеметного завода.
- Много?
- Много, - ответил Лева. - У них должен быть довольно большой серебристый чемоданчик. Из-за этих акций убрали Мару. Где он, никто не знает. Скорее всего, убит.
- А где они сейчас?
- Завтра будут здесь. Уберешь всех прямо в ресторане. У главного в поясе тридцать штук. Это твой гонорар.
Я выпил слишком много вкусного импортного пива. И плохо рассмотрел фотографии. Хотя они были не лучшего качества, но при желании я мог бы узнать двоих. Но получилось так, что узнал я этих ребят только на следующий день.
Утром милиционеры притащили мою Ауди к отелю. Кто-то покатался на ней и бросил у берега реки. Денег, конечно, не было. Пропали наши сто тысяч долларов. Там еще были деньги за джип. Только и смогли мы, что купить эту Ауди.
В пять вечера я уже сидел за белой скатертью большого зала. Вошли трое и сели за стол недалеко от меня. Это был именно тот стол, который был предназначен для москвичей Лазарем. Но неожиданно они встали и пересели к самому выходу. Что-то им не понравилось. Очень опасные ребята. Двоих теперь я узнал. Это были Изюм и Вася. Помнишь, они обогнали нас на Вэхе? У поста ГАИ они тогда положи из автоматов балашихинскую погоню. Значит, они тогда ехали убирать Мару. Третий, видимо, приехал позже. Третьим был солидный мужчина. Было ясно, что под каждой рукой у него по пистолету. Серебристого чемодана у них не было. Вот это фокус. Что теперь делать? Не могли же они оставить его в машине?
Ситуация была глупой. Они знали, что будет ждать киллер. Не знали только где. А в зале, кроме нас больше никого не было. И тут этот Изюм с бычьей шеей узнал меня. Вот падла. Я думал, сразу начнется стрельба, но они пригласили меня за свой стол. Сначала выпили водки с зернистой икрой. Потом… потом Третий приставил мне пистолет ко лбу и сказал, что сейчас нажмет, если я не скажу, кто меня нанял. Что мне говорить? Бить их бесполезно. Особенно Изюма. С ног все равно не собьёшь.
- Я сяду за свой стол, - сказал я.
- Не торопись, - сказал Изюм, - сейчас шашлыки принесут.
Я вспомнил, как он проткнул шпагой от шашлыка балашихинского бандита.
- Ты че, не понял? Сиди! - мрачно двинул челюстями Вася.
Третий все это время держал пистолет у моего лба. Похоже, ему было совершенно до лампочки, о чем мы говорим. Он сам решал, что лучше сделать. Сначала убить меня, а потом пообедать, или наоборот.