- Ну, наконец-то, слава богу, появились! Я уж думал, бежать за вами. Тут уже хаванина стынет и живот от голода сводит! Мы уже всё подготовили к отъезду, осталось только перекусить и быстренько отсюда сваливать.
Саша, повернувшись к Флюру, с улыбкой сказал:
- Погодь, чувырло, не спеши, нужно ещё топливо загрузить!
Со всех сторон донеслись удивлённые возгласы, а Володя спросил:
- Какое, к чёрту, топливо? Баки же пусты? Если бы вы что-нибудь нашли, то уже час назад кричали бы, на всю Ивановскую.
Усмехаясь, я ему ответил:
- Это ты бы кричал, а мы люди скромные, тихо делаем своё дело и никого не напрягаем. Пока вы тут в дизелях жжете топливо, мы с Сашей, можно сказать - в поте лица, его добываем.
Не удержавшись, я рассмеялся. Между тем все, услышав о топливе, начали одеваться, чтобы бежать посмотреть - где оно. У шкафа с одеждой началась суматоха и давка. Перекрикивая возникший шум, Саша воскликнул:
- Да успокойтесь вы! Вот как стадо баранов на новые ворота кинулись смотреть. Там накачали-то меньше бочки солярки, да и то она сильно густая, придется, наверное, половину оставшегося керосина туда вылить.
Но, несмотря на эти слова, все наши мужчины пошли смотреть на результат нашего четырёхсуточного пребывания на этой заправке. Вышли на улицу, и мы с Сашей, он сразу направился к своему грузовому УРАЛу и через несколько минут подкатил на нём к стоявшей бочке. Туда подошёл и я, захватив канистру с керосином. Её я передал Николаю, который к этому времени, уже оценил густоту солярки и вылил в бочку половину принесённой канистры.
После этого мы краном-манипулятором загрузили бочку в кузов УРАЛа, и Саша отъехал в голову будущей колонны, где и заглушил вездеход. Флюр пошёл глушить остальную технику. Мы же, немного поболтав - отправились в наш кунг. На последний, перед дальней дорогой, обед.
К нашему приходу, всё было уже готово, и, как только все расселись за столами, Маша с Галей начали подавать полные тарелки. Потом в наш кунг пришли и девушки, которые были сменными водителями в вездеходах. Пришла и Вика, она опять добилась моего согласия ехать с ребятами в первом вездеходе. За неё даже попросил Флюр, он сказал:
- Батяня, пускай девчонка хоть немного отойдёт от тупого сидения в будке. Я бы уже давно слетел с катушек, сидя в этой тюрьме на колёсах, фу, пардон, на гусеницах. К тому же она нам нисколько не мешает, а, наоборот, только веселит и придаёт какую-то осмысленность нашей работе.
После этого разговора с Сашей я и возражать не стал. Если даже Флюр не против - то, что уж говорить про законного супруга. И Ванюшке, я думал, тоже будет полезно побыть подальше от мамочки, Вика его буквально затискала. Бабушка была всё-таки сдержанней, тем более, когда её окружали не относящиеся к нашей семье люди. Обед затянулся до наступления полной темноты, только тогда мы, затушив печку, направились рассаживаться по нашим вездеходам и минут через пятнадцать, наконец, тронулись.
В нашем славном экипаже, первым за управление ГАЗоном сел Сергей, я как обычно, устроившись на пассажирском месте, почти, что сразу задремал. За время нашего путешествия, у меня уже образовался инстинкт - как только я усаживался на пассажирское кресло, у меня сразу же закрывались глаза, и я впадал в бессознательное состояние. Я вспомнил, что примерно такой же инстинкт у меня открывался и в вагоне метро. И он оказался настолько крепким, что даже после покупки машины, когда я стал попадать в метро раз-два в год, все равно исправно действовал. И может быть тот, въевшийся в спинной мозг инстинкт, сейчас перепутал кресло вездехода с сиденьем в вагоне метро. Как и тогда, по-видимому, моё подсознание было начеку, иначе, как объяснить, что я мгновенно проснулся, когда вездеход остановился. Прошло уже четыре часа и наступило время пересменки. Эта процедура стала уже настолько рутинна, что практически не вызвала никаких комментариев в эфире, даже Флюр ничего не высказал по рации. Я ещё тогда подумал - наверное, это Вика так благотворно действует на наш первый экипаж, что даже Флюра отучила развлекаться, разговаривая по рации.
Когда мы с Сергеем поменялись местами, он тоже уснул практически сразу после начала движения. Этого спокойного, монотонного, медленного движения я выдержал не больше часа, потом у меня возникло непреодолимое желание совершить какое-нибудь активное действие. Минут пять я обдумывал варианты, что мне сотворить: поболтать по рации с первым экипажем, или разбудить Серёгу и поговорить с ним. Но отвлекать от дела наших вперёдсмотрящих как-то было неловко, также как и других водителей вездеходов - сам постоянно ругался, что нельзя засорять эфир. Будить Сергея, было тоже чревато - тогда он будет поступать со мной также, когда я засну. Поэтому пришлось выбрать третий вариант - включить, вмонтированную Валерой аудиосистему. Я вставил туда МП-3 диск с песнями Трофима, установил громкость такую, чтобы не разбудить Сергея, и в течение этих трёх часов до окончания своей смены, с ностальгией слушал любимые песенки.
Вот примерно в таком ключе, мы и двигались уже почти, что тридцать часов. За это время была одна относительно длительная остановка более трёх часов. За это время мы дозаправили нашу технику и устроили опять в женском кунге обед. Несмотря на остановку, мне уже смертельно надоел этот ритм, практически неподвижное сидение на одном месте. Только остановки на пересмену позволяли хоть немного подвигаться и поговорить с другими людьми.
Постепенно до меня начало доходить, что нам просто физически нужна длительная стоянка, чтобы можно было нормально выспаться, походить в полный рост, да и просто пообщаться. Без этого, всё движение по льду Каспийского моря будет напоминать медленную пытку, и не факт, что все смогут такое выдержать и не сорваться. Поэтому для себя я решил, что при очередной остановке на дозаправку нам придётся вставать лагерем не меньше, чем часов на пятнадцать. К тому же, нужно было что-то решать с нашим заправщиком. Когда мы заправлялись последний раз, то выкачали из него оставшуюся солярку. Теперь он двигался совершенно пустой. Единственной причиной, по которой мы его ещё не бросили, было то, что он буксировал сани, нагруженные продуктами. Но при следующей остановке на заправку освободится место от бочек с соляркой на грузовом УРАЛе и можно будет перегрузить туда эти продукты. И как бы ни было больно и жалко, всё-таки придётся оставить на морском льду наш верный, но ставший окончательно бесполезным, заправщик.
Об этом я и размышлял, когда подходил конец моей смены, мне оставалось находиться за управлением вездехода двадцать семь минут. Как обычно к концу смены, я посмотрел на показания навигатора, мы находились совсем недалеко от берега Каспийского моря. Как только я отвёл глаза от дисплея системы "Глонасс", раздался вызов по рации. Опять, наверное, Флюр заскучал, - подумал я, беря в руку радиостанцию. Включив её на приём, я услышал не шутливые приколы Флюра, а вполне серьёзный и слегка взволнованный голос Саши, он, немного торопливо и сумбурно спрашивал:
- Алло, Батя! Приём, приём! Ты слышишь меня?
Я ответил:
- Конечно, Санёк, я не только тебя слышу, но и размышляю, почему же ты такой
взволнованный? Случилось, что?
Из динамика донеслись возбуждённые голоса Вики и Флюра, потом, перекрывая их, раздался уже более спокойный голос Саши:
- Да нет, ничего экстраординарного не произошло. Просто Вика вдали разглядела какое - то непонятное строение. Вот я тебя и вызываю по этому поводу. Будем к нему подъезжать, чтобы рассмотреть получше? Или как? Если к нему свернём, то общее отклонение от маршрута составит километров пятнадцать - не меньше, а это литров тридцать соляры.
В этот момент из рации донеслись громкие вскрики Вики:
- Папа, папа! Я точно видела - это лежащий на боку корабль! Просто мы за это время немного проехали, и сейчас Флюр видит только снежную гору.
После этих выкриков, из динамика донеслись какие-то скрипы, а потом раздался вопрос Саши:
- Ну, что решаем, командир, поворачиваем?
Я немного помолчал, размышляя, а потом ответил:
- Ладно, Кот, давай уважим девочку! Тем более, я уже точно решил, что заправщик придётся бросать, а на этом мы, сам понимаешь, литров пятьсот горючего сэкономим.
После этих моих слов рация замолкла, и мы явно начали отклоняться вправо от своего маршрута. Значит, едем к обнаруженному объекту и, наверное, там получится немного размять моё закостеневшее тело, - с облегчением подумал я.
Глава 4
Минут через двадцать неспешной езды, уже и я смог разглядеть засыпанное толстым слоем снега, довольно большое судно. Оно было раза в три больше, чем так хорошо нам запомнившаяся, самоходная баржа с углём, вмёрзшая в лед реки Оки, около Серпухова. От находки той баржи у меня остались самые тёплые воспоминания. Ведь только благодаря углю, находящемуся в ней, мы и смогли продержаться и не замёрзнуть в те дикие холода, когда температура иногда опускалась до -160 градусов по Цельсию. Поэтому, у меня сладко засосало под ложечкой в предвкушении каких-нибудь приятных и полезных находок. Наверное, такое ощущение было не только у меня, поскольку из ожившей рации донёсся возбуждённый голос Флюра:
- Батя, ты представляешь - в степях Калмыкии - корабль! Это, то же самое, что - "подводная лодка в полях Украины". До берега моря по данным навигатора "Джи-пи-эс" - двадцать километров. Это просто чудо какое-то, я не удивлюсь, если судно под завязку набито сокровищами!
Я несколько умерил его пыл и веру в чудо, сказав:
- Не чудо это - к сожалению! А напоминание о прошлой катастрофе. Представь, каким же чудовищным было землетрясение, что даже в Каспийском море могло поднять таких размеров волну, чтобы вынести этот корабль на двадцать километров от берега. А вот насчет сокровищ, это надо проверить. Но я тоже очень надеюсь, что в баках этого судна, мы найдём дизтопливо. Помнишь баки нашей баржи в Серпухове? А баки земснаряда около моста через Оку?
Я немного помолчал и продолжил:
- Вот видишь, а Вика оказалась права. Видно само провидение, не дало отсадить её от вас, не зря она так хотела остаться в передовом вездеходе. Так что вы оба должны извиниться перед ней за недоверие.
На том конце рации раздались смешки, было слышно, что хихикал весь экипаж УРАЛа, потом я опять услышал срывающийся голос Флюра:
- Батя, да я, как только не стараюсь получить прощения. Даже попытался, униженно подползти по полу кабины, облобызать её ножки, но этот ревнивый котяра никак не хочет меня к ней подпускать. Говорит, что когда встанем на стоянку, сам займётся этим и не отпустит её, пока не заслужит прощения.
Из динамика рации опять донёсся дружный смех всего экипажа. Неожиданное веселье прервал Игорь, он заявил:
- Вы что, лишенцы, опять там развеселились? Кот, командовать надо, как нам подъезжать к этой посудине, а у вас там - всё смешки. Вставать уже пора, а то сейчас мочевой пузырь лопнет. Нет, всё-таки придётся кому-нибудь из вас, клизму для прочистки мозгов прописать. Я думаю, Флюру - ведра на два, будет в самый раз.
Теперь уже в динамике раздавался смех Игоря. В этой перепалке решил поучаствовать и я:
- Дохтур, ты, что нарушаешь нашу договорённость? Рацию занимают только первый и замыкающий экипаж. Остальные могут залезать в эфир только при возникновении чрезвычайных ситуаций.
Ответ Игоря не заставил себя ждать:
- Батя, а тут и наступает чрезвычайная ситуация, мой пузырь выдержит ещё не более пяти минут. Так что надо быстрее определяться со стоянкой, а не заниматься словоблудием. Я думаю, что такая ситуация сложилась не только у меня.
Я подумал, что Игорь, конечно же, прав. Мы все уже приноровились к четырёхчасовому ритму движения, а сейчас мы его превысили на десять минут и наши организмы требовали своё. Поэтому я вызвал по рации первый вездеход:
- Санёк, а Дохтур - то, прав! Давай, сейчас останавливайся, как раз оправимся, а потом изучим внимательно это судно. Посоветуемся, объедем его по кругу на маленьком вездеходе и только потом уже подъедем ближе и встанем лагерем. Как говорится - не зная брода, не суйся в воду. С налёту лезть туда не надо, мало- ли, какие там могут быть сюрпризы.
Сквозь начавшиеся помехи и треск в эфире донёсся голос Саши, он коротко ответил:
- Батя, тебя понял! Сейчас останавливаюсь!
Даже после полной остановки, мой напарник Сергей продолжал безмятежно посапывать. Я искренне развеселился, когда, растолкав его, проследил за выражением лица и округлившимися глазами малого, увидавшего стоящий напротив нас корабль. Он, заикаясь и смог только промолвить:
- А, а г-где э-э-это мы?
Потом повернулся ко мне и спросил:
- Б-б-атя, а ты р-р-реален?
И ткнул меня пальцем. От неожиданности я даже выматерился, это Сергея немного успокоило и он, повернувшись, опять уставился на корабль. А на меня напал истерический смех, который только усилился, когда к нам, открыв дверь, заглянул Коля. Он немного опешил, увидав у нас в кабине такую картину, глаза у него тоже округлились, но уже глядя на меня. Я не мог произнести ни слова, только пальцем показывал на Сергея и тут же на стоявший издали корабль.
Всё это сумасшествие остановил Игорь. Подойдя к нам, он жестом фокусника извлёк из внутреннего кармана тулупа маленькую серебреную фляжку и, по очереди, дал каждому из неё глотнуть. Обжигающий напиток (там был настоянный на перце, слегка разбавленный спирт) сразу привёл меня в чувство. В горле начало ужасно жечь, и я сразу же схватил из бокового кармана дверей полуторалитровую бутылку с питьевой водой и начал заливать этот пожар. Через несколько глотков у меня эту бутылку выхватил Коля, хлебнув, он передал её Сергею. После этого он, периодически открывая широко рот, чтобы охладить гортань, спросил у Игоря:
- Дохтур, ты чем это нас траванул? Мы как доверчивые дети, взяли из твоих рук - это! Думали, будет вкусный, полезный для наших подорванных нервов напиток - коньячок например, а оказалось - ядерная бомба какая-то.
Он смачно сплюнул на снег. Игорь же, широко улыбаясь, ответил:
- Мастер, это моё наислабейшее средство приведения пациентов в адекватное состояние, если это не помогает, то дальше прописываю курс двухведёрной клизмы. Ещё ни разу не было случая, чтобы применять третье средство.
Он сделал небольшую паузу и закончил:
- Ампутацию мозжечка!
И громко засмеялся. Я, немного отдышавшись, тоже спросил у Игоря:
- Слушай, Дохтур, а случайно у тебя не было учителей, которые служили в медицинских лабораториях Бухенвальда или Дахау, например - уж очень твои методы напоминают тамошние.
В этот момент в разговор вступил Сергей, он сказал:
- Да ладно, мужики, что вы на Дохтура, бочку катите! Мне, например, этот котельчик понравился. Слушай, Игорёх, дай ещё глотнуть чуть-чуть!
Николай, театрально отставив ногу, и показывая указательным пальцем правой руки на Сергея, произнёс:
- Вот тебе, Дохтур, первый клиент на твой третий метод. Я, правда, думаю, что ампутацией ему уже не помочь. Тут придётся действовать кардинально, придется пересаживать - куриный, может тогда он немножко поумнеет. Жалко, конечно, курицу, но чем не пожертвуешь ради друга!
После этих слов загоготали все, включая Сергея. На этот смех начали собираться все остальные экипажи наших вездеходов. А услышав про эликсир Дохтура, каждый захотел испытать его действие на себе. Но как раз, когда наступила очередь Флюра, фляжка опустела, по этому поводу Игорь заметил:
- Ну, что, Хан, бог - он видит, кому тяжко и кому действительно нужно моё первое средство. А тебе, ты уж не обессудь, придётся довольствоваться вторым - клизмой. Но так и быть, только для тебя, я туда добавлю немножко этого эликсира. Я думаю, это сослужит нам очень хорошую службу - ты, своей раскаленной задницей, растопишь весь снег с этого корабля.
И опять окружающее нас белое безмолвие расколол хохот лужёных глоток. Когда все уже отсмеялись, ко мне обратился Саша:
- Ну, что, Батя, место для стоянки кто поедет выбирать? И какой возьмём для этого вездеход?
Сам он до этого внимательно осматривал в бинокль находящийся метрах в трёхстах корабль. Я, особо не думая, сразу сказал:
- Поедем с тобой на ГАЗоне. Дадим кружочек, посмотрим, с какого бока лучше подъезжать и обратно. Остальные пускай греются в кабинах, женщин в кунге, пока тревожить не надо.
Потом повернувшись к Сергею, сказал:
- Малой, а ты давай, иди, отцепи сани от ГАЗона, а потом дуй в кабину первого УРАЛа, чтобы не замёрзнуть. Мы через полчаса, наверное, вернёмся, поэтому всем нужно быть готовым сразу же двигаться к судну и вставать там на стоянку.
Через пять минут мы с Сашей отправились на обследование лежащего немного на боку корабля. Объехав его по кругу, мы остановились напротив выступающей из-под снега рубки, практически все стёкла в ней были разбиты. Да и по некоторым видимым из-под снега обломкам матч и другому палубному оборудованию, было видно, какой чудовищной силы удар испытало это судно. Сама рубка возвышалась над уровнем снега, максимум, метра на два, и через разбитые окна было видно, что она основательно засыпана снегом. Внимательнейшим образом, осмотрев палубу корабля, Саша вынес свой вердикт:
- Похоже, подъезжать вдоль борта к этой посудине нельзя, можно напороться на обломок мачты. Придётся разбивать лагерь метрах в тридцати от судна. А на заправщике задним ходом подъехать вплотную к кораблю, и уже из кузова ИСУЗУ мы спокойно, по мостику, окажемся на палубе. Так что, Батя, разведку можно считать законченной, поехали теперь назад к нашим орлам. Там уже хан, чуть ли не копытами стучит от нетерпения, уж очень ему хочется полазить по этому кораблю. Никак не остепенится, всё ищет приключений на свою жопу.
Выслушав его, я согласился возвращаться, но задал Саше один вопрос:
- Слушай, Кот, а где ты думаешь, могут находиться баки с дизтопливом? Всё остальное, если прямо сказать, меня мало интересует, а вот топливо - это да!
Он немного помолчал и ответил:
- Знаешь, скорее всего, недалеко от дизелей, поэтому, надо сначала искать машинное отделение. Я думаю, из рубки должен быть закрытый спуск к каютам и в машинное отделение. А там, уже по топливопроводам можно будет определить, где находится баки с топливом. Или же прямо по ним, даже не разыскивая сами ёмкости, перекачать солярку, прямо в нашу цистерну.
Я горько усмехнулся и заметил:
- Да, Сашок, твоими бы устами, да мёд пить! Ты хоть раз помнишь такое, чтобы нам без особого труда что-нибудь доставалось. Думаю, и тут так же получится. Если здесь есть хоть капля солярки, то с нас сойдёт семь потов, пока мы её добудем.
После этих слов я развернулся и поехал к ожидавшим нас вездеходам. Когда я подъехал к грузовому УРАЛу, Саша вылез, а на его место быстро запрыгнул Сергей.
Пока мы подъезжали к нашим саням, и Сергей их подцеплял к фаркопу ГАЗона, Саша по рации объяснял другим водителям вездеходов, как и где мы будем вставать лагерем. Особенно долго он инструктировал дохтура - самый трудный манёвр предстоял именно нашему заправщику. Через пять минут наш ГАЗон был уже готов к движению, но первым, нарушая обычный порядок, к кораблю тронулся заправщик. Когда мы подъехали к судну, он уже стоял вплотную задним бортом к палубе этого сухогруза.