Русский стимпанк + АИ. Российская Империя XIX век. Отгремела Декабрьская революция. Петель победил. Правда, немного не так, как планировали декабристы. Зато, как планировал он сам. В России начинается промышленная революция. На смену тягловым животным и гидродинамике приходит эпоха пара. Но не всё так гладко. Тут и попытка развязать полномасштабную Гражданскую войну. И происки забугорных заклятых "друзей" России…
Содержание:
Глава первая, в которой граждане графы знакомятся с новой русской действительностью 1
Глава вторая, в которой Строганов восстанавливает старую дружбу с новым русским вождём 3
Глава третья, в которой появляется Александр Сергеевич Пушкин 4
Глава четвёртая, в которой празднуется первая годовщина Великой Декабрьской Революции 5
Глава пятая, в которой Павел Демидов решил ослушаться добрых советов 7
Глава шестая, в которой Строганов рассказывает о душевных терзаниях палача 8
Глава седьмая, в которой Государь перегибает палку уж слишком сильно 9
Глава восьмая, в которой некоторые персонажи поправляют личную жизнь 11
Часть вторая. Купец на троне 12
Глава первая, в которой Государь Император Павел Второй осознаёт, насколько сложнее управлять державой, нежели демидовскими предприятиями 12
Глава вторая, начинающаяся с визита к Государю Юлии Осиповны Шишковой 14
Глава третья, в которой Россия покрывается первыми линиями железных дорог 16
Глава четвёртая, в которой османский султан желает устроить в России явление Глюка 18
Глава пятая, в которой армия Паскевича выдвигается наперерез османскому войску 20
Глава шестая, в которой православный булат встречается с магометанской сталью 22
Глава седьмая, в которой Император Павел Второй желает объясниться со Строгановым, но не может этого сделать 25
Часть третья. Рычание заморского льва 27
Глава первая, в которой Паскевич встречает старого знакомого, не слишком этому радуясь 27
Глава вторая, в которой фельдмаршал обращается за помощью 29
Глава третья, в которой недостопочтимые джентльмены получают неожиданный ответ 31
Глава четвёртая, в которой Паскевич возвращается на военную службу 34
Глава пятая, повествующая о новой встрече Строганова с Паскевичем и её последствиях 37
Глава шестая, в которой Строганов затевает самое опасное предприятие в своей жизни 39
Глава седьмая, в которой жандармы узнают, что герр Трошкин - любитель спектакля "Волшебная флейта" Вольфганга Амадея Моцарта 41
Глава восьмая, в которой снова появляется князь Паскевич 44
Глава девятая, начинающаяся и заканчивающаяся как морская 46
Глава десятая, в которой фельдмаршал Паскевич добивается победы, которая, к сожалению для него, не является окончательной 47
Часть четвёртая. От Вены до Севастополя 49
Глава первая, в которой снова происходит встреча Строганова и Паскевича 49
Глава вторая. После похорон 50
Глава третья, события в которой разворачиваются и завершаются на Чёрном море 51
Эпилог 54
Примечания 54
Анатолий Матвиенко
Эпоха героев и перегретого пара
"…Очевидно, что только русской ленью следует объяснить поразительные успехи этой страны, которая справедливо считалась тёмной окраиной Европы и медвежьим углом. Ради возможности ничегонеделания русские способны на невероятную изобретательность. Они готовы трудиться до кровавого пота, лишь бы наградой была праздность. И когда восточные дикари вздумали переложить работу на паровые механизмы, они буквально костьми легли ради этой перспективы, опередив цивилизованные государства Запада".
Лорд Траффорд Брейни, первый баронет Йоркширский Из выступления в Палате Лордов. "Таймс", 6 марта 1873 года
Забавная заметка в газете, третьего дня присланной из Лондона, сообщила о новых и тщетных потугах британских джентльменов раскрыть тайну "русского чуда". Лорды, так и не поняв своеобразия нашей страны и её народа, по-прежнему изрекают глубокомысленные суждения о необычных чертах, якобы присущих русским людям. Правда проста и незатейлива - однажды владение паром стало условием: без паровых машин держава не выжила бы. Привёл же страну на край гибели и оттого предрешил её успехи не русский, а совершенно немецкий человек по имени Пауль Пестель, далёкий от инженерных и прочих научных дел. В декабре 1825 года он услышал о гвардейском бунте в Санкт-Петербурге и тотчас поспешил в столицу, желая облагодетельствовать Отечество сочинённой им конституцией, именуемой "Русская Правда". С тех пор история Государства Российского нежданно свернула с привычного русла и понеслась в направлении, никак не предсказанном западными знатоками.
Часть первая. Русский Рейх. Das Russische Reich
Глава первая, в которой граждане графы знакомятся с новой русской действительностью
По польской дороге неспешно катилась карета с двумя ветеранами наполеоновских войн.
- В Бородинской баталии тоже участвовали, Павел Николаевич? Осмелюсь спросить, сколько же лет-то вам было?
Бывший граф, а ныне заурядный гражданин Российской Республики Павел Демидов загадочно улыбнулся, вспоминая юность.
- Четырнадцать, любезный Александр Павлович. В кавалергардский полк меня в начале войны зачислили. Не столько протекции благодаря, сколько росту высокому, не глядя на юный возраст. И - да, отрицать не стану, батюшка мой Николай Никитич постарались, снарядив конный полк за свой счёт.
Напротив Демидова на мягких подушках роскошной кареты восседал другой бывший граф. О чудодейственном превращении собственной светлости в обычного гражданина и городского обывателя Александр Павлович Строганов узнал, находясь в Париже. Он ничуть сему факту не расстроился. Не мудрено - и при Бурбонах парижские улицы, пропитавшиеся вольнодумством, якобинством и революцией, каждому проходящему норовили в ухо шепнуть: свобода, равенство, братство.
По матери Елисавете Александровне, урождённой Строгановой, бывший кавалергард Павел Николаевич Демидов приходился дальним родственником второму путешественнику и искренне обрадовался, встретивши того в Варшаве. Дорогу до Москвы бородинские ветераны коротали в беседах, пока демидовский кучер погонял четвёрку отличных лошадей, а лакеи двух господ тихо злословили про хозяев.
- Сдаётся мне, кавалергарды знатно там отличились, - Строганов продолжил близкую обоим ратную тему.
- Было дело, да-с. С бригадой генерал-майора Шевича аккурат перед батареей Раевского рубили кавалерию де Груши́. Поверите ли, Александр Павлович, строен я был тогда и проворен, - с нескрываемой грустью Демидов опустил очи к жилетке, заметно подпираемой плодами чревоугодия. - А вы?
- Не без этого, изящество фигуры поутратил малость. Бог, как видите, росточком не обидел, но в кавалергарды выбиться не довелось. При Бородине также пороху нюхал. Первый лейб-гренадерский Екатеринославский полк, чай слышали?
- Непременно-с. Так что мы оба, как говорится, огнём опалённые. Позвольте полюбопытствовать, в Москву надолго или сразу в родные пенаты - во Владимир?
- Что значит - во Владимир? Нет у меня в нём дел.
- Выходит, вы не в курсе Александр Павлович, что Владимиром нынче зовётся бывший Нижний Новгород. По личному повелению Государя нашего и председателя Верховного Правления Павла Ивановича Пестеля.
- Не скрою, удивили. Более, нежели отделением Польши. Так что - на Руси два Владимира?
- Прежний нарекли Клязьминском. Река там протекает - Клязьма.
- Стало быть, Петербург поименуют Невском, а Киев - Днепровском.
- Сие не ведомо. Только купечество нижегородское, кое ныне владимирским зовётся, за подсчёт барышей принялось. Пал Иваныч перенос столицы во Владимир замыслили. Оттого купеческие обчества скупают дома в городе, землица каждый день дорожает. Шутка ли - столица российская. Потом продадут сам-три, а то и сам-пять.
- Лопнут от барышей, - усмехнулся Строганов. - А Пестель-Государь, небось, отгрохал себе палаты с видом на Волгу?
- Не успел, сердешный. Переезд затеял из ненавистного ему Питера, да и застрял в Москве. Нет пока во Владимире казённых зданий, пригодных вместить Верховное Правление, коллегии да войсковой штаб. Фискалы с Синодом перебрались, Адмиралтейство, Почта и Презрение в Санкт-Петербурге замешкались. Так и правит наш вождь на три столицы.
- Pardon, Павел Николаевич, разъясните другое. Ладно Санкт-Петербург, вотчина романовская, ему не люб. Чем Москва плоха?
- Владимир народнее. Пестель нижегородцев почитает, Минина с Пожарским. Кстати, как в Республику въедем, извольте попридержать pardon и s'il vous plaît. Язык оккупантов двенадцатого года под запретом, потрудитесь по-русски говорить. А в Верховном Правлении немецкий уважают. Вы же помните Пестеля, Кюхельбекера, Дельвига. У них с русским языком… не очень, знаете ли.
- Как же, поэтические опусы Дельвига и Кюхли читывал. На благо Республики запретил бы им Пестель по-русски писать, не позориться.
- Недооцениваете Павла Ивановича. Запретили-с, и давно, и слава Богу.
За окнами кареты проплывали последние аккуратные польские маёнтки. Летний ветер лениво шевелил шторку на окне, экипаж покачивался на рессорах, да кучер покрикивал на лошадей. Александр Павлович, давно в Восточной Польше не бывавший, поглядывал в окно. Удивительное дело, даже сидя он сохранял особую ровность стана, и в сером английском рединготе продолжал выглядеть лейб-гренадёром, снявшим мундир по недоразумению и не надолго. Его спутник, напротив, ощутил, что недавно строенный по фигуре сюртук уже несколько стесняет по-купечески раздобревшее тело. Расстегнув опасно натянутые пуговицы, гражданин граф удобно развалился на сиденье и засвистел в такт сонному дыханью.
Мирная и несколько ленивая даже атмосфера сохранилась до времени, когда упряжка поравнялась с хвостом очереди из телег и карет у русского кордона.
Строганов выглянул из окошка.
- Павел Николаевич, накажите Прохору проезжать. Неужто мы стоять будем?
- Извольте сесть, дорогой родственник. Вперёд нас толпятся такие же граждане. Мы не из Верховного Правления, к Повелевающим не причислены. Посему полно вам волноваться, и поспешать не след. Кликну Егорку обед сообразить.
Кордон меж Россией и Привисленскими землями казался форменной нелепицей. Однако польская независимость потребовалась новому государю незамедлительно и всенепременно. Оттого он поторопился исполнить данные полякам обещания, одарив их Гродненской и Брест-Литовской губерниями. Когда четвёрка поравнялась наконец со шлагбаумом, пассажиры кареты успели потрапезничать и задремать. Посему солдатский окрик: "Хальт! Аусвайс!" ворвался в их грёзы ружейным выстрелом.
Строганов и его лакей Гришка протянули российские заграничные пашпорты, выданные ещё Министерством иностранных дел Российской империи.
- Найн! Не действительны! - рявкнул солдат пограничной стражи.
У Демидовских приключилось не лучше. Лишь паспорт Павла Николаевича не вызвал нареканий постового. Лакей Егорка и кучер Прохор ко времени выезда в Варшаву состояли дворовыми крепостными. Граф на основании ревизской сказки справил им как сельским обывателям покормёжные и пропускные письма. Однако за время отсутствия Егорка с Прохором обрели свободу от крепостных оков, а Варшава обернулась заграницей. Оттого документы новообращённых в российское гражданство дворовых превратились в недействительные.
Строганов выбрался из кареты, шагнув начищенными антрацитовыми сапогами в мелкую летнюю пыль. Окинул взором стража кордона и подумал себе, что попадись ему эдакое расхристанное чучело в бытность службы в лейб-гренадерском полку, не побрезговал бы сквозь строй прогнать. Сапоги в гармошку, несвежие рейтузы пузырями, зелёный мундир сохранил свой колер лишь частию - позор, а не защитник Отечества.
Пугало унесло кипу бумаг в караулку. Демидов и Строганов потащились следом.
- Хер цугфюрер! Кайн папире!- доложил страж кордона на отвратительном немецком, качнув давно нечищеное ружьё со штыком в сторону путешественников.
- Чево? - тот поднял мутный взгляд от стола, на котором для виду лежала горка бумаг, а главное украшение составила пара раздавленных мух.
- Так что это, господа хорошие бумаг не имеют.
- Мятежники?! Под арест!
- Никак нет, хер цугфюрер. Просрочены бумаги-то. Имперские пашпорты да крепостные подорожные.
- Ага, - заключил постовой начальник и принялся думу думать. Сие дело заняло минут десять. И с польской, и с русской стороны к посту стянулись недовольные ожиданием. Наконец герр офицер выдал плод раздумий собравшимся.
- Вона как. Тадыть в Варшаву надо.
- Как в Варшаву? - задохнулся в недоуменьи Строганов.
- Известно как - поспешая. Там к русскому консулу, он вам временный пропуск да и выправит.
- Нету доколе в Варшаве консула, - подсказал Демидов.
- Извиняйте, господа, тут уж ничем не подсоблю. Консулы в ведении Посольской коллегии, - сторож границы печально руками развёл, потом нагнулся и заговорщически шепнул. - Али платите сто рублёв и езжайте с Богом.
Они возмущённо переглянулись. Конечно, оба не бедны, за вечер и по тыще на зелёном сукне оставляли. Однако на сто рублей семья мелкого чина месяцами живёт - не тужит.
Сомненьям положил конец громкий шум с менской стороны. По-первости шествовал солдат в таком же мундире, как и у кордонного, но чистый, подтянутый, лоснящийся. На рукаве форменки алела повязка, в белом круге чёрный двуглавый орёл.
- Разойдись! Цурюк, граждане. То бишь - назад все.
За энергическим военным важно протопал синий мундир генеральского вида. Цугфюрер резко вскочил, чуть стол не опрокинув. Заметив, что двое господ по-прежнему отираются у караулки, махнул им дланью - скройтесь с глаз от греха подальше.
Пока высокий фюрер песочил маленького, Демидов шепнул Строганову:
- По две беленьких с каждого и поехали, Александр Павлович?
- Не куковать же до морковкина заговенья.
Синий мундир удалился, весь в усах и шпорах, однако пограничник с грустью глянул на четыре ассигнации и покачал головой.
- Извиняйте, господа хорошие. Никак нельзя-с. Разве что завтра.
Вернувшись в Барановичи, путники отужинали в трактире, а потом местный еврей всего за десять целковых провёл экипаж по полю, минуя заставу. Так что пробрались они на Родину аки тать в ночи. К губернскому городу подъехали через пять дней, по пути расставшись с сотней - повстречался патруль. Созерцая, как унтер хапужисто прибрал купюры, Строганов заметил спутнику:
- Ныне Россия - самая дорогая страна для путешествий.
Старинный друг отца Павла Николаевича, получивший от республиканской власти кресло губернского начальника, радостно встретил пару товарищей и зазвал в свой кабинет. Там половину стены занял огромный портрет Пестеля.
Поспособствовать с документами менский глава решительно отказался.
- Никак не могу-с, при всём уважении и доброй памяти о юных годах с вашим батюшкой. "Русская Правда" и законы революционные однозначно велят: новые бумаги справлять по месту жительства. Особо касаемо бывших крепостных - только в волости, к коей приписаны были согласно подушным спискам.
- Как же быть, ежели новшества в дороге застали? - огорчился Демидов.
- Пока перемены не улягутся, во благо дома сидеть. Там, глядишь, и наладится.
Не решивши дело с "папире" и заночевав в жидовском трактире в нижнем городе неподалёку от собора Петра и Павла, путники наутро двинулись в Смоленск и Москву. Увиденное по пути вселяло и тревогу, и надежду. Да, народ вздохнул свободнее, а такие люди трудятся радостней и плодотворней, нежели подневольные. Однако порядку, коего на Руси и ранее не хватало, ещё поубавилось. Вернее сказать, порядок совсем исчез.
Под самой первопрестольной карету пытались ограбить. Демидов сплоховал, замешкался чуток, а Строганов извлёк два двуствольных пистолета, всыпал порох на полку и выскочил наружу. Там бородинский ветеран, не долго думая, дважды спустил курок, без разговоров застрелив двух налётчиков с ружьями. Разряженный пистолет кинул Гришке, а сам заорал на лихих людей:
- А ну убрать бревно с дороги! Живо! Не то в каждом дырок наколочу!
С другой стороны грянул одиночный выстрел. И Демидов убедил кого-то упёртого.
Дивная штука - человеческое стадо. Только готовы были наброситься на пятерых путников, распаляясь близью лёгкой добычи. А как отпор встретили - сникли, хоть и осталось разбойников дюжина против пяти. Под пистолетными дулами сосну откатили, приговаривая: "не серчайте, баре, бес попутал". Потом проводили экипаж голодными глазами.
- По закону положено заявить в отделенье Общего Благочинья, - толстый Демидов отёр нервный пот платком.
- Окститесь, сударь. Мы, документов не имеющие, словно рябчиков постреляли полноправных российских граждан. Тут ста рублями не отделаемся. Я начинаю понимать новую логику, хоть и давно на Родине не был. Лучше другое скажите - вы с Пестелем знакомы?
- Не выпало счастья, хотя заводы демидовские - главные казённые поставщики. Пенька, сукно, парусина, пушки, порох, ядра - всё от нас идёт. Так что причин для знакомства хватает. А вы?
- В юности дружны были и весьма. Потом служба развела. Знаю, он тоже на Бородино отличился изрядно. Интересно, каким ныне стал Павел? Власть меняет людей.
- Уж точно. Вконец зачерствел, видать, коль две дюжины казней утвердил, сотни три душ в ссылку отправил, сплошь друзья по Южному обчеству да по Сенатской.
- Как иначе, Павел Николаевич? Видел лиходеев дорожных, мздоимца прикордонного? С ними по-другому не выйдет. Или жёстко, или никак.