* * *
Хотя вожди первопоходников и без королей интересный слой.
Принято считать, что Заморье в основном французская земля. Это по сегодняшним меркам так, но для XI–XII веков есть нюанс. Кроме Сент-Жилля и его наследников из Южной Франции, все первые вожди Латинских королевств выходцы из околонормандских кругов. Боэмунд и Танкред - италийские норманы и дети нормандцев, причем связь с родиной они сохраняли. Готфрид и Балдуин Булонские - дети сподвижника Вильгельма Завоевателя, претендовавшего на английскую корону и имевшего после завоевания земли по обеим сторонам Ла Манша. Балдуин де Борг считается их родственником.
То есть, это дети покорителей Англии и южной Италии, с детства знающие "как это делается", выросшие среди тех "кому удалось", но лишенные самых привлекательных корон.
Думаю, настрой это давало соответствующий - "делай как папа и дядя Вилли". И действительно - получалось.
Речь не столько о чисто военных методах - они были достаточно общими, а скорее о технологиях управления и покорения, включая своих вассалов. Завоевывать Левант - уж так получилось, или папа озаботился, шли подготовленные кадры.
* * *
Время же, повторюсь, оказалось выбрано идеально. Еще за десять лет до того, отправься франки отбивать Иерусалим - не дошли бы и до Антиохии. Даже если допустить, что они прошли бы пылающую еще Византию, а не ввязались в драку за престол. Сельджукский султан Малик, последний из действительно Великих сельджуков, был еще жив и власть держал крепко. Потому латинян встретили бы еще в Анатолии… и похоронили.
Лет на десять позже - судить сложно "это отдельная альтернатива", но скорее всего без вмешательства извне, турки не потеряли бы ресурсы в реальности захваченные латинянами и в худшем случае, даже при сравнимом распаде султаната, нарастили бы мощь. До Антиохии, теоретически, франки дойти могли, а вот в Сирии уже, полагаю, им ничего не светило.
А так местное население уже втянулось в клубок междоусобиц на всех уровнях, выйти из которого сельджуки не смогли никогда.
Упомянем и Византию - которая на тот момент находилась в "восходящем устойчивом движении" во всех сферах, и продолжит "бычий тренд" при Иоанне, уйдя в боковик при его преемнике Мануиле на высоком уровне.
Проблема в том, что этот тренд не поддерживался развитием базы. Первые три Комнина, складывается впечатление, проблемы в принципе не решали. Они их реструктуризировали, загоняя вглубь.
Комнины не закрыли противоречий с провинциями - лишь загнав проблему вглубь через передачу родственникам масштабных проний и укрупнение владений, не зачистили эмираты на границах - хотя порой эмиры становились ваассалами, не отладили систему управления империей… и еще много чего. Почти все их реформы или проекты, или не закончены, или не структурны, или носили тактический, сиюминутный характер без учета последствий. А последствия нарастали.
Могли императоры довести упомянутые кейсы до развязок или нет - вопрос спорный. Но факт остается - их тактика работала долго, но не бесконечно. Обрыв случился резкий, кончившись уже при Андронике, попытавшемся что-то изменить, кровавой баней.
Но на рубеже XI–XII все работало, и Византия пользовалась плодами крестовых походов, и весомо помогла первому из них.
* * *
Ну и о собственно латинянах в королевствах.
Если короны носили сперва подолгу и преемственно, то ниже уровнем текучка кадров оказалась беспрецедентной. Лены меняли владельцев постоянно - за счет высокой смертности рыцарей. Не только в стычках, климат выносили не все, а ведь еще и непривычные болезни. Жизнь в де-факто приграничной зоне постоянной войны обеспечивала дисциплину - поддержка центра и соседей могла потребоваться всегда, в реальной истории сарацины из Египетского или Багдадского халифатов порой доходили аж до Иерусалима даже в лучшие годы, а уж ближе к границе набеги не прекращались. Обычных разбойников тоже хватало.
Текучка среди сеньоров дополнительно уменьшала внутренние распри на уровне идеи. Зачем воевать за межу с соседом, если через малое время есть перспектива получить от короля лен получше, но в другом месте - просто пережив коллег? И при переезде - какой интерес представляет старая межа?
Кроме того, первые поколения колонистов в большинстве своем происходили из прибывающих европейцев в первом поколении, и своими эти земли еще до конца не ощущали. На Сицилии и в Испании дела порой обстояли схожим образом, но там лены закреплялись, и граница отодвигалась, так что врастание шло быстрее.
Оттого сплоченность латинян первые десятилетия оставалась высокой.
* * *
Имеет, наверное, смысл дать небольшие пояснения о предыдущем тексте самой альтернативы.
Как видно из предыдущих строк, альтернатива вытекает из успеха арьегардного похода и получения Заморьем дополнительных людских резервов на первом этапе. Прямых следствий из этой "ключевой точки" на самом деле не так много, и они скорее частные, но несут глобальные последствия.
Сокрушение султаната Рум вытекает из смены маршрута и союза Данишменда с Боэмундом - этот (на несколько иных условиях) союз имел место на самом деле.
Захват Алеппо сорвался дважды примерно в описываемое время, и только из-за нехватки людей. Тут он становится неизбежен.
Аналогично и занятие Харрана, которое резко укрепляет оборону восточных границ.
Аскалон отбился все по той же нехватке сил латинян, но даже в реальной истории город заставили платить дань и заключать договор.
Поход на Пелузий в действительности случился позже, но после взятия Аскалона он напрашивается. А неудача в тот момент дальнейшего похода в Египет, на мой взгляд, очевидна в любом случае. Не под Бильбейсом - так дальше. На то время у франков не имелось достаточных сил для завоевания столь мощного и централизованного государства на протяженной территории, а частично закрепиться там негде.
Покорение Дамаска более спорно, но помощи ему ждать действительно неоткуда, а попытки осады были, срываясь по причине наличия других, в этой альтернативе покоренных ранее, противников крестоносцев.
Наступление Византии и зачистка латинянами побережья - следствия первых изменений, на мой взгляд тоже неизбежные.
А остальное - практически реальная история, с минимальными, под изменения, поправками. Пока.
Часть II
В конечном счете ответы на исторический вопрос "почему?" нужно искать (и обычно в форме "как сработал этот механизм?") в человеческой природе и культурной экологии. Эти обстоятельства определяют, что впоследствии можно считать индивидуальными "случайностями", которые, формируя историю, не просто сменяют друг друга, а разрастаются и создают единое сложное течение. Именно по этой причине любой вопрос "почему так?" подразумевает по крайней мере еще один вопрос: "почему бы не по-другому?", "а возможно и так?".
Маршалл Гудвин Симмс Ходжсон. История ислама.
Глава I. Закрепление пройденного
Здесь всё иначе, всё по-другому,
Чужие люди - кто друг, кто враг.
И видит всякий в домене новом
Латинский крест и монарший флаг.
В I части настоящей работы, мы остановились в 1118 году, когда в игре крестоносцев сменились фигуры. Что к тому времени представляли собой Латинские королевства?
* * *
Как отмечалось, в полном смысле суверенов к тому году у франков существовало два - король Иерусалимский и князь Антиохии и Алеппо.
Графства Триполи и Эдессы признавали сюзеренитет Иерусалима и обычно именуются его вассалами, но тут есть нюанс правового режима.
Вассалитет в полном варианте состоит из трех составляющих: фуа (клятва верности, присяга), передача лена по вассальному договору (собственно оммаж это церемония заключения договора) и инвеститура (введение в права на титул). Неполные варианты существовали в разных комбинациях, назывались тоже всяк по-своему, а к упомянутым графствам применим скорее тогдашний термин "верные". Графы приносили присягу на верность короне, но лены получали по наследству или от прежнего владельца, а не от монарха. Равно как и титул, коронация осуществлялась самостоятельной процедурой. При этом вассалы графов не являлись одновременно вассалами короля и правило "вассал моего вассала - не мой вассал" действовало. В Иерусалиме, напомню, это правило отменил еще Балдуин I, после вступления на престол потребовавший вассальную присягу от каждого из рыцарей королевства.
* * *
Разница в управлении и экономике статусом не затрагивалась, но была заметна во всех четырех сеньориях, вытекая из ранее сложившейся системы и этнического состава населения.
Население в Заморье оказалось крайне неоднородным, что во многом обусловило сравнительную простоту завоевания и дальнейшую устойчивость новой власти.
Крестоносцы пришли в край, большей частью которого к их появлению уже правила этнически чуждая местному населению небольшая военная прослойка сельджуков, как и франки, опирающихся на свои невеликие дружины и сателлитных, не всегда полностью покорных эмиров. При этом турки, завоевав Левант незадолго до латинян, зачистили для - как получилось - своих наследников местные администрации и структуры, создав новые, с понятным для рыцарей стилем владения. Турки точно так же были чужды религиозно христианской части населения, а их трактовка ислама не вполне совпадала с местной. Франки унаследовали сложившуюся схему управления, оказавшуюся в целом знакомой и приемлемой. Впрочем, в I части мынеоднократно упоминали, что момент начала крестовых походов вообще был выбран крайне удачно.
Людских резервов у крестоносцев не хватало всегда, отчего они, заняв "командные высоты", в остальном сохраняли действующие системы власти, права, налогообложения и хозяйствования.
Отметим, это вовсе не являлось чем-то необычным - в то время такой подход норма. Схожим образом, пусть с поправками на местные условия, события развивались в Англии по завоевании Вильгельмом, в Испании при Реконкисте, полностью аналогично - в Южной Италии и Сицилии, странах с высокой долей мусульман и ромеев среди населения. Заморье отличалось лишь чуть большим разнообразием подданных, и то не во всех доменах.
За первые пару десятилетий, Латинские королевства стали сложным иерархическим обществом, в котором общих установлений существовало очень немного, всяк жил по праву своей общины, имеющей свои, отделяющие группу от остальных права. Это составляло достаточно гармоничный комплекс, в котором "каждая группа могла существовать, не опасаясь вмешательства в свою особую жизнь".
Население делилось на три неравных, как по количеству, так и по статусу, группы.
Высший слой составляли франки, затем местные христиане и низшая страта - не христиане. Параллельно шло деление сословное, а местные группы в свою очередь дробились на разнообразные, зачастую враждующие слои, в отличие от наиболее малочисленных, но и самых сплоченных латинян.
* * *
Рыцарское сословие пополнялось не только за счет приезжих. Для европейцев социальный лифт тут работал прекрасно, по ряду оценок все воины, дошедшие до Иерусалима в 1-м походе и оставшиеся в Святой Земле, получили домены и статус феодалов. Так случалось и позже, в периоды больших потерь монархи гребли в строй всех способных действовать "конно и оружно" франков или приравненных к ним, а выжившие в бою наделялись фьефами павших феодалов.
Как упоминалось, в рыцари попадали, хоть поначалу и редко, и местные кадры. Разумеется, христиане, вероятно с условием перехода на латинскую версию веры и без шансов в первом поколении выйти в знать. Первыми ласточками стали армяне, но уже при Балдуине I возникла рыцарская фамилия из крещеных сарацин.
* * *
Упомянем, что король Иерусалима и князь Антиохии признали сюзеренитет церкви и папы, став вассалами Святого престола, и в теории подчиняясь церкви. На деле вышло обратное, ведь прямой вассал понтифика в ранге короля, имел статус выше епископа, в тогдашнем понимании тоже являющегося вассалом папского престола. В Риме прекрасно понимали, что в далекой колонии требуется единоначалие, оттого короли Леванта получили право выбирать из предлагаемых кандидатур епископов (разумеется, без права инвеституры - но и без этого огромный бонус), а князь Антиохии и патриарха Антиохийского. На время отсутствия епископа, король и князь распоряжались имуществом и доходами епископской кафедры, имели право требования от прелатов и аббатств военных отрядов, и в целом церковные земли составляли условное продолжение королевского домена, поддерживая центральную власть как мечом, так и - что немаловажно, богатейшей мошной.
Интересно, что Заморье стало первым регионом, выведенным из системы канонического права в заметной части. Суду церкви остались подведомственны преступления клириков, дела о ереси и колдовстве и дела семейные (завещания, браки, и прочие прелюбодеяния с содомией). Но клятвопреступление и споры между клириками и лицами иных сословий ушли в юрисдикцию короля. Скорее всего, причина тут не столько в сюзеренитете понтифика, сколько в намного более широком и сложном деловом обороте и сложившихся, устраивающих всех обычаях, никак не связанных, а порой даже противоречащих латинскому канону и постоянном участии в сделках мусульман.
При этом, если высшие ступени церковной иерархии занимали приезжие франки, то ниже спокойно служили священники из местных, да и разницы между монастырями и церквями латинской и православных версий (исключая монофизитов) никто не делал. Последнее тоже не специфика Леванта, абсолютно так же дела обстояли в Италии, после отвоевания норманнами территорий у Византии или бывших ромейских земель у арабов. Те же Гвискары - Роберт и неоднократно упоминаемый ранее Боэмунд Таррентский, при тесном союзе с папой, преспокойно поддерживали и одаряли в своих землях православные монастыри, так же вел себя граф Рожер Сицилийский.
В Леванте и ранее межконфессиональная рознь редко выливалась в ожесточение. Франки, которые по словам армянского хрониста "считают христианами всех, кто поклоняется распятию", не стали исключением. Диктовалось это малочисленностью католиков и невозможностью править без компромиссов, к тому же привычных и опробованных на практике, но быстро принесло позитивные результаты, церковного противостояния в целом удалось избежать.
Разумеется, после латинского завоевания произошел наплыв католических клириков, но и количество монастырей и церквей после освобождения от мусульман росло скачкообразно, поэтому занять всю иерархию и все приходы европейцы просто не имели возможности.
Крестоносцы захватили часть имущества греческой церкви, но греческие, армянские и сирийские храмы и монастыри продолжали процветать и одинаково почитались как латинскими, так и православными паломниками. Наиболее дружественными латинянам стали общины армян "представляющих с франками почти один народ" и яковиты (сирийская церковь). Последние, и позже марониты, объявили о подчинении римскому понтифику, с остальными складывалось не так просто, но об этом в свое время.
Кстати, новые владыки Святой земли неплохо отнеслись к русским, возможно, по их экзотичности для тех мест. Совершивший в начале века паломничество простой игумен Даниил быстро получил у Балдуина I Иерусалимского "необычайно милостивый" прием.
* * *
Подконтрольные Иерусалимский и Антиохийский патриархаты дали римскому папе перевес в споре с Константинополем. Ведущих "отцов Церкви" - патриархов, христиане тогда насчитывали пять: Римский, претендовавший на власть над остальными и всей церковью, но до последнего времени признаваемый лишь с "почетным первенством", не дающим права на правление, Константинопольский - основной оппонент из мощнейшей империи, Александрийский - из мусульманской страны веса в дискуссии не имеющий, и Иерусалимский с Антиохийским, ныне признающие власть Рима, чьи амбиции последний и уравновесил светскими коронами. Так, на случай эксцессов.
В связи со сменой религии правящей элиты на христианскую, в Леванте представители всех ветвей этой религии получили возможность активизироваться и повели усиленную миссионерскую деятельность среди неверных, с учетом роста церковного благосостояния имеющую и материальную базу. Скажем, крестившихся неимущих мусульман и евреев, первое время, пока шли наставления в вере, кормили на церковный счет.
Однако и нехристиане репрессиям не подвергались. Некоторые ограничения существовали, так мусульманам и евреям запретили селиться в Иерусалиме, носить одежды "на франкский манер", а мусульманам закрылся путь в рыцарское сословие (у остальных его и не было). Часть мечетей переделали в церкви, но практиковалось "simultaneum" (богослужение бок-о-бок), когда мусульмане могли молиться в мечетях, превращенных в церкви, в которых христиане оставили действовать мусульманский мирхаб. Как писал еще спустя 80 лет исламский путешественник "в этих зданиях мусульмане и христиане собирались вместе, чтобы, каждый со своей стороны, творить молитву".
В целом, христианские клирики при франках получили много более привилегированное положение, чем при мусульманах, духовные лица остальных религий частью эмигрировали, частью заняли место прежних христиан, хоть и в гораздо меньшем количестве - их владения в немалой части успели отнять, а возвращать никто не собирался. Серьезных внутренних возмущений на религиозной почве Заморье, за исключением Алеппо (да и там основой стала скорее не религия) долгие годы не знало.