Пробовали стрелять в ответ, но щиты надежно закрывали стрелков. А прицелиться в сражающихся на мечах литвинов и вовсе не было никакой возможности - мешали свои же воины. Однако, не взирая на вражеских арбалетчиков, тевтонам удалось зарубить одного и серьезно подранить еще двоих. Оставшаяся троица потихоньку попятилась. Но тут к язычникам вновь подоспело подкрепление - та самая пятерка мнимо погибших.
Меж тем звонкий цокот копыт несущейся во весь опор литвинской рати становился все громче и громче. И чем слышнее был он, тем больше таяли надежды защитников на благополучный исход дела. А когда в замок с мечом наголо ворвался возглавлявший конных сам Кейстут, всем стало окончательно ясно, что сегодня всевышний отвернулся от тех, кто в него верит.
Последний очаг сопротивления возник у донжона. Возглавлял его Дитрих фон Альтенбург. У надменного рыцаря имелось много недостатков, но трусость в их число не входила, да и мечом он владел мастерски. Именно благодаря своему умению, он в одиночку продержал наседавших на него литвинов столько времени, чтобы все, кто спустился с дальних участков стен, еще не захваченных литвинами, успели добежать и укрыться в высокой башне. Подобно капитану тонущего корабля, фон Альтенбург последним величественно шагнул за тяжелые дубовые двери, моментально закрывшиеся изнутри.
Впрочем, двух стрелков в белых плащах крестоносцев, оставшихся у ворот, дальнейшие перипетии взятия замка мало волновали. Оба практически одновременно стянули со своих голов тяжелые трехкилограммовые шлемы, вытирая пот.
- Неплохо мы поработали, - констатировал Улан, оглядывая место недавнего сражения.
- Да уж, можем, когда захотим и особенно когда нас не просят, - согласился Петр и принялся критически разглядывать свой сужающийся наверху шлем. - Слушай, я ведь не больше часа в этом ведре пробыл и то весь вспотел и чуть не задохнулся. Как же они его в больших сражениях умудряются день-деньской на себе таскать?
- Жить захочешь - потаскаешь, - философски заметил Улан. - Зато благодаря ему ты цел остался.
- Скорее уж, благодаря вон кому, - и Петр кивнул вниз, указывая на прислонившегося к нему литвина, продолжавшего держать на копье щит с пятью арбалетными болтами, торчащими из него. - Алло, парень, вообще-то отбой давно. Или ты заснул там? - осторожно окликнул он и, нагнувшись, легонько тряхнул держателя щита за плечо.
Воин, по-прежнему не отвечая, молча накренился на правый бок и рухнул как подкошенный. Шлем свалился с его головы, обнажив волосы цвета свежевыпавшего снега. Копья при падении он из рук так и не выпустил.
- Мать же ж твою, да он ранен! - ахнул Сангре, торопливо соскочив со своего выступа и склонившись над литвином. - Алло, эльф, ты того, давай не помирай!
- И хорошо ранен, - уточнил подоспевший Улан. - Притом в нескольких местах. Ему бы лекаря срочно. Эй, - окликнул он второго щитоносца. Но тот даже не пошевелился, продолжая стоять и закрывать выступ, на котором уже никого не было. - Что за… - растерянно начал было он, но, присмотревшись, ахнул.
Оказалось, упасть воину не позволяет лишь арбалетный болт, пригвоздивший плечо бедняги к стене. Еще один болт торчал у него в боку, а третий - в левой ноге. Улан припал к груди и облегченно выдохнул:
- Дышит…
Пока спешно разысканный Вилкасом лекарь занимался перевязками обоих щитоносцев и заодно остальных раненых, сражавшихся бок о бок с Петром и Уланом, Локис помалкивал. Но стоило лекарю закончить и податься вглубь замка, разыскивая прочих нуждающихся в его помощи, жмудин, видя, что хозяин не обращает на него внимания, не выдержал и что-то прорычал. Впрочем, рык был скорее просительным.
- И чего ты жаждешь, недостающее звено эволюции? - обернулся к нему Сангре.
Богатырь, указал в сторону донжона, где защитники продолжали сопротивляться, и зарычал еще раз, гулко грохнув в свою могучую грудь кулаком. Да и тон рыка сменился, став куда воинственнее.
- Хочешь, чтобы я отпустил тебя повоевать, - догадался Петр.
- А еще он говорит, что ему стыдно, ибо он до сих пор не убил ни одного врага, - добавил Улан.
- Ох ты мой кровожадненький, - умилился Сангре. - Ну ничего, я тебя позже медалькой награжу "За взятие на понт", - а Улан, обратившись к Локису, что-то сказал ему, отчего тот расплылся в широченной, от уха до уха улыбке.
- Он что, так обрадовался будущей медали?
- Я пояснил, что благодаря ему ты застрелил не меньше двух десятков, следовательно, он как заряжавший твой арбалет может записать на свой счет половину, - улыбнулся Улан и вновь что-то произнес.
На сей раз Локис недовольно нахмурился, резко мотнул головой, взревел пуще прежнего, указывая на Петра.
- А с чем он теперь не согласный? - осведомился Сангре.
- Сказал, что отпускаю его, а он не согласился. Мол, ты его начальник и пока не дашь разрешения…
- О как! - восхитился Петр. - Стало быть, помнит общевоинский устав. Ну что ж, у каждого из нас свои мужские слабости. Ладно, иди, поточи зубки, мой ласковый и нежный зверь. Можешь и братца своего прихватить заодно. Короче, благословляю вас, чада мои, на убой крупного двуногого скота, - и он махнул рукой в сторону донжона, откуда по-прежнему доносились людские крики.
Повторять не потребовалось - Локис, моментально уразумев, что разрешение дано, сорвался с места и, косолапя, торопливо устремился в сторону донжона. Вилкас метнулся следом. Петр оглянулся по сторонам и присвистнул:
- Оказывается, нас одних не интересует залихватское дробление костей, крушение черепов и скоростная безнаркозная ампутация прочих конечностей, а все остальные на празднике жизни, - констатировал он, оглянувшись по сторонам. - Ну что, предводитель каманчей, пойдем, поглядим, как там с завершением процесса. Заодно напомним Кейстуту, что, согласно уговору, дядя Дитрих - наша законная добыча, кою нельзя кантовать, трамбовать, увечить и калечить, а то вдруг запамятует по запарке. Ты чего? - спросил он у Улана, внимательно рассматривавшего щит, совсем недавно прикрывавший его самого.
- Любуюсь, - буркнул Буланов. - Однако славные у Сударга сыновья. Вот значит, почему он так настойчиво просил, чтобы мы их с собой взяли.
- Славные, - помрачнел Сангре. - Особенно Сниегас, стоящий возле меня. Умирал уже, сознание потерял, а на ногах держался и, мало того, щит из рук не выпускал. Каким чудом - поди пойми. Настоящий герой. Ох, лишь бы выжил парень. Да и твой курносый, что возле тебя стоял. Ему, конечно, поменьше досталось, но тоже изрядно. Болтом аж к стене пришпилили, а ведь даже не пикнул. Это какое терпение нужно!
- Его так и звали: Кантрус. В переводе с литовского - терпеливый.
- А я Сниегаса во время тренировок эльфом называл. Из-за волос, - Петр прикусил губу. Глаза его увлажнились. Он поднял щит и, указывая на торчавшие в нем арбалетные болты, заметил: - Смотри, он же меня не от одной, а минимум от трёх смертей спас. А вот этот нижний болт вообще кошмар, - Петр забрался на выступ, держа в руках щит, примерился и уверенно произнес: - Смертельная рана или нет - трудно сказать, но Римгайла была бы очень недовольна. Ладно, будем надеяться, что парни выживут, тогда и сочтемся, - он вновь грустно вздохнул.
- Как-то ты не выглядишь победителем, - и Улан шутливо толкнул друга в бок. - Где радость, бурное ликование и прочее?
Сангре поморщился.
- Для полноты кайфа мне не хватает неких товарищей из числа странствующих дервишей, успевших позавчера улизнуть из замка.
- Погоди расстраиваться, - обнадежил его Улан. - Наблюдатели же не видели, кто сидел в возке. Может, там другие были, мало ли.
- Точно они, - твердо сказал Петр. - Я их, гадов, как Шариков котов - сердцем чую. Но самое скверное, что они, скорее всего, и Боню с собой прихватили. И как нам тогда с кузины выкуп спрашивать?
- А Дитрих, выторгованный тобой у Кейстута?
- Этот наглый боров, конечно, потянет на приличную сумму, особенно если его продавать на вес, однако дяденьку комтура вначале живым надо взять. К тому же хотелось бы повторить будущую сцену с выплатой выкупа, не меняя актеров, а для этого… - он досадливо махнул рукой и неспешно побрел к донжону. Улан направился следом, но возле кучи трупов задержался.
- А знаешь, что мне нравится в этом времени? - крикнул он другу. Тот обернулся. - Что нам не придется отписываться за эту здоровенную гору покойников, - кивнул он на груду тел, - хотя каждый второй в ней пал либо от твоего арбалета, либо от моего. - Он неожиданно присвистнул и указал вернувшемуся Петру на одно из тел.
- Я же говорил, что инквизиторы могли оставить их здесь. Смотри, вот тебе и Вальтер. Правда, мертвый.
- И когда его, болезного, кто-то из нас пришиб, ума не приложу, - недоуменно протянул Петр, глядя на арбалетную стрелу, торчащую в груди у бывшего пленника. - М-да-а, сержант, никогда ты не будешь майором, - вздохнул он, с легким сожалением глядя на бывшего члена великого капитула. - Ну-у, тогда есть смысл поискать и Боню.
Однако, как ни старались, отыскать испанца среди покойников ни здесь, подле ворот, ни далее, им не удалось…
Глава 25. Райские блага за наличный расчет
Кейстут не забыл о своем обещании. Когда его люди вломились в башню (в первую очередь усилиями Локиса, с маху высадившего дубовую дверь вместе с косяком), княжич запретил убивать Дитриха, велев взять живым. Пленение надменного гордеца обошлось в трёх погибших со стороны литвинов. Могло быть и больше, но в дело вмешался Вилкас. Он испросил у брата разрешение и, припомнив один из приемов Сангре, прыгнул в ноги крестоносцу и с силой дернул их на себя. Почти сразу на комтура навалились и другие литвины. Дитрих оказался неимоверно силен, но слишком много насело на него народу, а увесистый удар Локиса по голове довершил дело.
С остальными не церемонились, попросту подпалив башню и крикнув, чтоб те, кто не хочет сгореть заживо, побыстрее выходили и тогда каждому третьему Кейстут обещает даровать жизнь. Стойких оказалось мало. В большинстве своем недавние бравые воины не пожелали оказаться мучениками, погибшими за святое дело крещения непокорных язычников. Конечно, один шанс из трёх - не ахти, но хоть что-то, и они повалили с верхних этажей, откуда, словно в упрек убегающим, вскоре зазвучало заунывное песнопение.
- Сейчас я пленных порасспрашиваю насчет Бонифация, - предложил Улан.
Идея принесла свои плоды буквально через пару минут. Оказывается, бывший пленник находился в небольшой подвальной каморке, размещенной в подсобных помещениях под казармой, где жили воины. Участия в недавнем сражении он не принимал, поскольку был надежно прикован за ноги парой тяжелых железных цепей, второй конец коих крепился к могучим железным скобам, вбитым в стену.
Впрочем, даже при отсутствии цепей он бы не смог принять участие в обороне замка, ибо выглядел лежащий на здоровенной охапке соломы испанец не ахти. Глаз он не открывал, пребывая без сознания, однако, судя по тяжелому, прерывистому дыханию, и без того было ясно, что досталось крестоносцу изрядно и отцы-инквизиторы до своего отъезда зря времени не теряли. Об этом же говорили и повязки на его руках и ногах, сквозь которые проступала кровь.
При виде их Петру припомнилось, как последние несколько дней его самого кидало то в жар, то в холод и вдобавок изрядно ныли руки с ногами, особенно пальцы, и он недовольно поморщился. Симптом был весьма красноречивый, лишний раз подтверждающий, что есть у него с этим испанцем какая-то загадочная связь.
- Не, ну это свинство, - возмутился он. - Мы им продали такой чудесный товар всего-навсего с одной-единственной дырочкой на всем теле, да и то аккуратно заштопанной, а они что творят?!
В это время во второй куче соломы, наваленной в другом углу, что-то подозрительно зашуршало. Улан нахмурился и, подойдя к ней, запустил внутрь руку. А через мгновение вытянул за сутану хорошо им знакомого Сильвестра.
- А-а, и ты тут, раввин недоделанный, - зловеще протянул Сангре. - Ну и какого хрена ты изгалялся над парнем, мулла занюханный?!
Тот в ответ торопливо залепетал что-то по-немецки.
- Он говорит, что не принимал участия в пытках этого доблестного воина, - перевел Улан, - и даже не присутствовал при них, хотя точно знает, что терзал благородного рыцаря Фернандо Вальдес, каковой и является палачом. И делал он это по повелению фра Пруденте. Самого же Сильвестра оставили подле Бонифация с одной-единственной задачей - как можно скорее излечить крестоносца, чем он неустанно и весьма успешно занимался.
Едва Улан закончил переводить, как Сильвестр, видя, что Сангре по-прежнему мрачен, ойкнул, торопливо метнулся к соломе и извлек из ее недр свой заветный сундучок. Распахнув его, он извлек пачку небольших бумажных рулончиков и трясущейся рукой протянул их Петру, продолжая что-то бормотать при этом.
- Что за хрень? - осведомился Сангре.
- Индульгенции, - пояснил Улан.
- А-а-а, райские блага за наличный расчет.
Сильвестр непонимающе посмотрел на обоих и, спохватившись, вновь принялся что-то торопливо лепетать.
- Чего он? - осведомился у друга Сангре.
- Говорит, готов предложить в качестве выкупа за себя кое-что бесплатно.
Сильвестр торопливо закивал головой, извлек из своего сундучка несколько бумажных рулончиков и торжествующе протянул их Петру, что-то тараторя при этом.
- Он говорит, что теперь ты сможешь очиститься от кары за любые совершенные тобой грехи: прелюбодеяние, грабеж, кражу, поджог и убийство, причем вне зависимости от того, кого ты убил, - перевел Улан, о чем-то спросил Сильвестра и, услышав его ответ, продолжил: - У него с собой имеются особые индульгенции, дарующие прощение, даже если от твоей руки погибли мать, отец, сестра, брат или жена. А еще, - он густо покраснел, - если ты с ними всеми прелюбодействовал перед этим. Разумеется, тебе надлежит исповедаться у священника, но у монаха есть особая индульгенция, позволяющая и без исповеди вернуться в лоно церкви очищенным от всех грехов.
- И бог, значит, прочитав его бумажки, простит мне все прегрешения, кои я сотворил с людьми, включая папу, маму, братика и сестричку? Ну и ну, - оторопело протянул Петр. - Сдается, эти парни вообще ополоумели вместе со своим далай-ламой, а своего бога держат за последнего… Ладно, не буду продолжать, но исключительно из уважения к всевышнему, коему здорово не повезло с паствой. А Сильвестру передай, чтобы он спрятал обратно свои писули, а то я не выдержу и засуну этот ларец в его собственное лоно. Хотя подожди-ка, - он почесал в затылке и хитро улыбнулся. - Слушай, Уланчик, поинтересуйся, а нет ли у этого пастора Шлага отпущения грехов за убийство духовного лица? Вот за это я бы не поскупился и даже заплатил.
Улан улыбнулся, спросил, внимательно выслушал и брови его от удивления взметнулись. Повернувшись к другу, он растерянно протянул:
- Действительно имеется. Более того, он предлагает тебе… существенную скидку.
- Убить попа по дешевке? - недоверчиво уточнил Сангре.
- Почти. Он говорит, что если ты возьмешь у него несколько одинаковых индульгенций, то получишь огромные скидки, так что три тебе обойдутся по цене двух…
Пораженный Петр фыркнул и, не выдержав, захохотал, держась за живот. Смеялся от души, взахлеб. По щекам его текли слезы, но он ухитрялся периодически выкрикивать сквозь смех:
- Прямо тебе… рекламная акция… Только у нас… этой весной… широкая распродажа: убей трех священников… по цене двух! - чуть успокоившись и отдышавшись, он внес новую идею: - Нет, лучше вот так: "Заплати за убийство двух священников и получи третье бесплатно". Предложи идею в качестве подарка этому хлюсту - авось понравится и он нам еще что-нибудь бесплатно подарит. М-да-а, ну ты меня уморил, брателло, спасибо, - обратился он к Сильвестру и весело подмигнул Улану. - И сразу настроение поднялось.
- С чего вдруг?
- Да я как на них, католиков, посмотрю, а особливо их послушаю, таки мне сразу и за себя не стыдно… Слушай, Уланчик, согласись, что по сравнению с таким богохульством кровожадные жрецы ацтеков - простодушные ангелы во плоти. Ну ладно, слово сдержим, заплатим, благо нашего свинцового фальшака хватит на сотню попов. Но предупреди его, что первым покойником окажется не кто иной, как он сам, если сей же час внятно и четко не растолкует, за что этот чертов Перец так измывался над моим простодушным Боней, к коему я прикипел всей своей трепетной душой, и чего конкретно инквизиторы от него домагивались?
Однако обещания Петра для начала превратить францисканца в одноногого Сильвера и далее надругаться над ним всевозможными способами не помогли. Приняв угрозы Сангре за чистую монету, тот плакал, валялся в ногах, взывал к рыцарскому великодушию, но ответить, что именно пытались выяснить у испанца отцы-инквизиторы, не смог. Не знает и точка. Не сообщали они ему, таились. Более того, они и на допросы рыцаря его отчего-то не брали, выпросив у фон Альтенбурга местного лекаря.
Но, как показалось Сильвестру, инквизиторы, скорее всего, ошиблись, ибо крестоносец, по всей видимости, на самом деле ничегошеньки не знает. Дело в том, что фра Пруденте перед самым своим отъездом поручил ему не только спешно поставить рыцаря на ноги, но и тщательно фиксировать на бумаге все слова, сказанные испанцем в бреду, поскольку известно, что в таком состоянии люди лгать еще не научились. Так вот, судя по записям слов, крестоносец и впрямь ничегошеньки не ведает, ибо даже будучи в забытьи все отрицает.
Словом, единственное, что удалось выяснить друзьям, так это о наказе, полученном монахом от фра Пруденте перед самым отъездом последнего. Впрочем, ясности это знание не внесло, скорее, еще сильнее все запутало. Дескать, едва бывший тамплиер придет в себя настолько, что сможет выдержать дорогу, надлежит немедленно выехать вместе с ним в Мазовию к черскому князю Тройдену и там… дожидаться дальнейших распоряжений, кои они непременно ему пришлют. Сильвестр попытался уточнить, сколько времени ему ждать, но инквизитор не сказал ничего конкретного, сердито отрезав: "Сколько потребуется. Может, неделю, а может, и месяц".
- Ну и что ты из этого понял? - озадаченно поинтересовался у друга Петр уже на обратном пути в Бизену.
- Думать надо, - честно сознался Улан. - Пока ничего путного на ум не приходит.
- Ладно, - отмахнулся Сангре. - Парень живой, а это главное. Будет кого продать кузине. К тому же у нас в запасе имеется Дитрих. Может, он как начальник знает больше. Вот только толковать с ним нужно прямо сейчас, в смысле по пути в Бизену.
- А к чему такая спешка? - удивился Улан. - Или ты думаешь, что Кейстут его у нас отнимет? Но он же обещал отдать нам комтура в счет добычи, и я не думаю…