Конечно, на марше, проповедуя публично отсутствие излишеств, странно было бы таскать за собой мебель. Приходилось ночевать под открытым небом, довольствовался сухарями. Но то не для показухи, как и мои хождения по ротам вечером. Люди должны получить возможность высказаться и пожаловаться. Для чего не грех посидеть у костра, попробовать варева и обменяться шутками.
По мне, кулеш был жидковат, хотя сало определенно чувствуется, но не в первый раз угощаюсь из солдатского котелка. В сравнении с обычным питанием - размоченным куском сухаря - огромный прогресс. К самому походу доставили все же заказанные полевые кухни. Торговое товарищество по производству цинка от щедрот патриотичных душ скинулось и выкупило на моем заводе, приклепав табличку к каждой трубе и осветив сей подвиг в "Русском инвалиде".
Сейчас образовалась очередь, и уже ушли подряды на несколько других заводов. Самим не справиться. Главное, обеспечил Воронежский полк. В каждой роте кухня-самовар и одна запасная. И все досталось совершенно бесплатно.
Натурально удобно. Раньше каждое капральство варило отдельно и мясо покупали лишь изредка на артельные суммы. Теперь вышла экономия по дровам, в степи с ними проблема, да и с продуктами. Всегда удобнее приобрести оптом, и цена меньше. Вроде оценили мои старания солдаты. Горячая пища в кратчайшие сроки после остановки, и не надо давиться, пуская слюну, пока приготовят кашевары, или вовсе обходиться вечным сухарем.
Доев и похвалив, я не стал сразу подниматься. Помимо выжидательно смотрящих солдат у костра незаметно собралось еще дополнительно достаточно много из других взводов. Они стараются не мешать и терпеливо дожидаются. Это тоже превратилось в традицию. Стоило рассказать парочку сказок о "супе из топора" или "солдатского кафтана", как народ принялся требовать новые.
Взрослые люди, многие в солидном возрасте, а слушают раскрыв рты. Для меня это стало очередным откровением. Информационный голод так влияет или воспитание, однако принялись настойчиво просить ничуть не хуже девочки Лизы. Та царевна, эти нередко прошедшие через огонь и кровь мужики с оружием, а смотрят одинаково.
Сначала гнал исключительно солдатские, вроде старого мультфильма про дембельнувшегося по возрасту и отдавшего последний кусок нищему, ответно одарившего волшебной торбой. Потом про солдата и огниво, уже совсем не русскую, однако подходящую по теме. Дальше уже и вовсе понесло. Все более или менее подходящие байки, начиная с Ходжи Насреддина, платящего за запах еды звоном монет, и Тиля Уленшпигеля с его бессмертной последней просьбой на эшафоте поцеловать в уста, не говорящие по-фламандски, автоматически превращались в рассказы про бывалого солдата и его смекалку.
Истории требовались не слишком длинные, с моралью и притом не явно противоправительственные. Еще чего не хватает. "Медведь на воеводстве" или про то "Как один мужик двух генералов прокормил" лучше не излагать даже в обществе офицеров. Не поймут. А уж выводы последуют… Вплоть до доноса в Тайную канцелярию. Я критику и попытки пролезть вне очереди под топор научился различать еще в детском возрасте. Так там разве сладкого бы лишили. Здесь и кнутом могут за излишнее умничанье и сарказм.
Безусловно, за моей спиной огромный пласт культуры. Те же Бажов или Андерсен много позже жили и, пусть использовали народные мотивы, во многом самостоятельны. Но я не библиотека, специально не готовился и бездонной памяти не имею. Разумеется, приходится при таком собирании сказки из отдельных частей досочинять кое-что самому, кое-что видоизменять, дополнять недостающее согласно текущему моменту.
Киплинг бы подошел, у него про солдат и их судьбу достаточно много, но я его в переводе не знаю, а читать на английском нижним чинам несколько странно. Вряд ли среди них полиглоты массово попадаются. Потому в ближайшее время собирался переключиться на уже опубликованные ранее басни Крылова с Маршаком. А пока наконец исполнил давно лежащий в загашнике "Вересковый мед".
Ушел, провожаемый задумчивым молчанием. На самом деле есть о чем подумать. Стихи очень непростые. А что Шотландия, так ерунда. Люди всегда примеряют происходящее на себя. Правда, редко учатся на чужих ошибках, зато если нечто в голову западет, будут с упрямством старого осла уперто повторять догмы, невзирая на факты и происходящее вокруг. В следующий раз обязательно про "гвоздь и подкову" выложу. Тоже очень уместно. Коротко и со смыслом.
- Геннадий Михайлович! - говорю с чувством, обнаружив развалившегося на моем спальном ложе в палатке крестника. - Ты, брат, совсем одурел!
- А что такое? - с недоумением спрашивает.
И у меня стойкое ощущение, что не придуривается. Искренне не понимает, чем это я недоволен. Не его нахальством. Давно привык. Когда действительно важно, он не разлеживается, и советы, данные втихую, по воинской части, тактике и просто практические совсем не лишние. Просто обидно. Я тружусь на манер пчелки, не высыпаюсь нормально, а мой якобы слуга и доверенное лицо беззастенчиво дрыхнет.
- Так, - говорю, безжалостно спихивая его с нагретого места и валясь туда, вытягивая с наслаждением натруженные ноги. - Поскольку в ближайшие дни особых опасностей не предвидится, избавлюсь, пожалуй, от тебя.
- Это как? - настороженно спрашивает.
И сна ни в одном глазу. Как он умудряется, ума не приложу. Я готов иной раз спать стоя, но чтобы сразу подняться… Самое ужасное из возможных происшествий - голос над ухом, призывающий вставать.
- Поедешь в Санкт-Петербург.
- И оставлю тебя одного? - Это уже возмущение.
Глупо на самом деле, я уже далеко не мальчик, и одновременно приятно. Обо мне искренне заботится и оберегает. Гена на роль крестного сына, с ударением на "сын", не тянет по всем показателям. Скорее дядька. Воспитывает и учит уму-разуму, не мешая идти своим путем и особо не занудствуя. Идеальный человек.
- Жену и сына проведать не желаешь?
- Ну оно так, но…
Чего он нашел в той некрасивой и порядком запуганной девке, непонятно. Иной раз на резкое слово или движение вся сжимается. Явно ждет удара. Видать, жизнь не баловала и прежний хозяин далеко не ангел. Что у них может быть общего, не понимаю. Натурально: "Любовь зла, полюбишь и козу". Она нечаянно нагрянет, когда никто не ждет, и все такое прочее. Я при женитьбе тоже не ожидал особо горячих чувств. Но там совсем другое дело. От нас с Сашей ничего не зависело.
- Без всяких "но"! Поедешь, проведаешь, однако потом. Сначала письма передашь.
- А! - с облегчением вздыхает. Это вроде не для его удобства, выходит, а по заданию. - Сделаю.
Я мог бы и так отправить, но когда еще дойдет до адресатов. А с посыльным удобнее и гарантирует получение в кратчайшие сроки. В результате все остаются довольны, включая Гену, получающего возможность встретиться с семьей.
И это не вспоминая уже о том, что переписка с Анной Карловной мне официально не запрещена и одновременно крайне не одобряется. Ни к чему, чтобы чужие люди изучали и докладывали по инстанции. Ничего особо тайного я не сообщаю, но минимум два проекта про армию желательно проталкивать не от лица пока не утвержденного в чине подполковника, а от человека сидящего много выше.
Ну и в газету своим кадрам пишу с критикой и наставлениями, помимо обычных деловых посланий. Что тоже не самое простое дело - заочно принимать решения. С опозданием и не имея возможности самому посмотреть и пощупать. Приходится основываться на описаниях. Ну тут уж ничего не поделаешь. Фактически сам дал Андрюхе позволение на любые действия, и практически меня ставят в известность, а не просят одобрения. Скорее вежливость, чем просьба об указаниях.
В тот раз под Азов он прислал рисунки двух станков, сделанные неким мастером, обратившимся за инвестициями. То есть слов таких не употреблял, но суть именно такая. Правильная репутация, создаваемая несколько лет, начала приносить приятные плоды. Местный гений пришел с полезной и оригинальной идеей, готовый сотрудничать. Мастеровые в курсе, Ломоносов не обманет. Тем более изобретатель из крепостных и в качестве условия потребовал выкупить всю семью и дать им вольную.
Мой ответственный управляющий в подробностях изложил ход переговоров и результат, руководствуясь обычной схемой. Прибыль пополам после возврата вложений, и прочее. Если ничего не получится - шиш, а не свобода. Соглашение всех устраивает, но прямое начальство Андрюха поставить в известность хочет не зря. Расходы ожидаются крупные. Теоретически могло выйти очень недурственно, и отказываться от предложения я не стал.
Ковка каждого отдельного гвоздя - процесс трудоемкий и дорогой. Соответственно их всегда не хватает. Поэтому после пожара люди просеивали пепел на месте сгоревшей постройки в надежде отыскать уцелевшие. Изобретатель обнаружил способ клепать их массово и любых размеров на станках. То есть их не зря два - одна машина специальными ножницами отсекала заготовку. В зависимости от толщины листа металла они оказывались разной толщины, а если подстраивать сам станок, то и длины. Вторая формировала шляпки резаных гвоздей. Если эти станки не примутся разваливаться в ближайшие дни после начала работы, наша компания подгребет под себя все городские рынки и начнет поставлять на экспорт. А это нешуточные деньги.
- Еще что-то? - спрашиваю, когда Гена со значением глянул в сторону Гусева. Еще я стану стесняться собственного адъютанта.
- С лошадьми будут трудности, - тихо говорит крестник. - Так просто не купить, и не командиру полка выбирать.
В связи с военной необходимостью правительство организовало массовую закупку лошадей и возложило это дело на губернаторов. Закупка главным образом производилась в калмыцких улусах и поволжских городах. Ну а распределение, естественно, пойдет сверху вниз. Совет удачный и очень к месту.
- И что предлагаешь?
- Пошли в Петербург кого другого. Доставить письма всякий справится. А я на Волгу махну. Калмыцкий язык и обыкновения знаю, к тому же и в лошадях разбираюсь. Пригоню сколь надо, они хорошо кубанские орды ограбили в сем году.
Теоретически право такое у меня имеется, в границах определенных законом сумм. Экономить не ко времени. Без коней совсем труба.
- А деньги? Значит, так: первым делом в штабе выясню подробности и постараюсь получить дополнительно казенные. Если нет, все равно метнешься до дома, возьмешь у Андрюхи потребное. Будет и по-моему, и по-твоему. Только тогда людей возьми в помощь и для охраны.
- Вот и ладно. - Гена кивнул, соглашаясь. - Договорились.
- Гусев! - зову уютно устроившегося в углу прапорщика, который, морща юношески гладкий лоб, нечто старательно фиксирует на бумаге.
- Слушаю! - вскакивает тот дисциплинированно с табурета, роняя деревяшку, используемую вместо стола, и вытягиваясь во фрунт. Хорошо еще чернильница стоит на полу, а то бы все кругом заляпал.
- Что ты все время пишешь? Я в данный момент ничего не диктовал, никаких приказов.
Еще не хватает, чтобы чужие разговоры на бумаге излагал.
- Может, письмо маме? Похвально!
- Никак нет! - Даже в полутьме вечера заметно, как его бросило в краску. - Я записываю ваши рассказы солдатам!
- Чего?
- Жалко, если пропадет. И потом для потомков сохранить благое дело.
У меня появился личный секретарь на манер евангелистов? И будут будущие поколения школьников изучать назидательные тексты, проклиная давно скончавшегося Ломоносова.
- Не могли бы вы, Михаил Васильевич, - застенчиво говорит прапорщик, - повторить с… - он заглянул в записи, - "Король по склону едет"? К сожалению, не все запомнил.
И ведь не пошлешь по известному адресу. Тихий-тихий, а настойчивый. Не успокоится. К солдатам пойдет, можно гадалку не звать. Не то чтобы жалко или я чего-то всерьез опасался…
- Обидно, если строчки искажу.
- Так, - после секундного размышления выношу приговор, - стих лично для тебя повторю.
Гусев расплылся в довольной улыбке.
- Все записи мне в руки. Без одобрения ни одна строчка в печать или на дружескую беседу с кем угодно не попадает.
- Там нет никаких моих оценок и комментариев. Только сами байки.
Еще и умный. Догадался, с чего я возбудился и требую на цензуру и редактуру.
- Ведь издали сборник ваших басен, почему не продолжить…
И надо сказать, разошелся он тиражом аж в тысячу экземпляров. Жить на эти доходы не получится, однако высшее общество реально читает. В основном детям, но ведь на то и рассчитывал. С юных лет вырабатывать привычку к русскому, а не французскому или немецкому тексту. Лиха беда начало.
- Потому что у меня, - говорю максимально честно, - при внимательном чтении может появиться желание исправить слово, целое предложение или добавить нечто новое. По опыту знаю - нет предела совершенству, и сколько раз сызнова перечитаешь, столько раз и исправления идут. А после издания поправить уже не удастся. Все твои ошибки и неточности останутся на бумаге. Ты меня понял?
- Да, Михаил Васильевич!
Кстати, обращение по имени-отчеству, а не по званию случайно ли? Может, попытка уйти в сторону от дисциплины и свободнее беседовать? Команды "без чинов" не было. Тогда он хитрее, чем я представлял.
- Стоп! - вспоминаю мимолетное раздражение на редакцию и порчу подачи информации. - Не твою ли корреспонденцию читал в "Вестях" о последнем выпуске в Шляхетском корпусе?
- Так точно! Моя!
Гусев не такая и редкая фамилия, а имени под заметкой не было. Вот и не сопоставил.
- И нечем гордиться. Газетная заметка должна содержать максимум информации и минимум лирики. Где, когда, по какому поводу собрание, кто выступал и краткое содержание речи. Тебе бы в писатели идти! Газетное дело совсем иное.
Господибожемой, глаза горят, будто не выговор сделал, а похвальную грамоту вручаю.
- Я могу вам показать свои личные заметки?
Ну точно, в биографы метит. Нашел бесплатного учителя. Лучше бы ты "Журнал полка" нормально вел. Хотя в принципе любопытно, чего он наваял. Все же представитель определенного общества. Того самого среднего, на которое я вынужден делать ставку. Не аристократы, но и не неграмотные мужики.
- Неси все, - отмахиваюсь, - только завтра. Сейчас изволю отправляться спать, и не мешайте больше до утра! И да… Непременно напиши маме. Проверю. Она наверняка волнуется.
Глава 10
РАЗБОР КРЫМСКИХ ПОЛЕТОВ
По прибытии в штаб для получения дальнейших указаний первое, что услышал:
- Господин Ломоносов, какими судьбами здесь?
Навстречу шел неплохо знакомый Афанасий Романович Давыдов.
Петербург город маленький, и мы неоднократно пересекались. Приятный человек, без свойственной многим дворянам при общении с бывшим мужиком фанаберии. Хотя, откровенно говоря, насчет его знатности присутствуют определенные сомнения. Происхождение у него самое мутное. Якобы шляхетское, но, судя по всему, ни богатств, ни положения родители не имели. Так тем более похвально. Выслужившиеся на публике частенько норовят изображать из себя большего мусульманина, чем пророк Мухаммед.
- Да вот, в пехоту перевели, полком командую.
- Ы? - с откровенным недоумением сказал он.
- Воронежским мушкетерским, в чине премьер-майора, - говорю без особой охоты.
Замечательно представляю, как это выглядит в его глазах. В шестнадцать лет начал службу солдатом. Принимал участие в Северной войне и Персидском походе и последовательно рос в должностях и званиях, до такого же чина. И не благодаря семейным связям. Неудивительно, что на выскочку вроде меня настоящая военная косточка должен смотреть как солдат на вошь.
- Каким образом? - блестяще подтвердив догадку, прорвало Давыдова.
- Ласси приказал. Офицеров почти не было, а у меня звание.
- Полк на месте, не пропал? - Вот теперь он уже шутит. Оправился от внезапного удара. Чем мне и нравится. Независтлив и не станет интриговать, норовя плюнуть в тарелку, коли обойдут с назначением.
- Страшная сторона военной жизни заключается в кажущейся легкости ее усвоения. И для многих проще всего отдавать приказы, не задумываясь о последствиях.
- Но не для тебя?
- Я еще не привык посылать людей на смерть. И не хочу, чтобы солдаты умирали ради моей славы.
- Похоже, из тебя может выйти настоящий командир, - одобрил Давыдов. - Правильные мысли. Правда, нуждаются в корректировке. Хороший полководец не моргнув глазом положит десятки тысяч человек.
Многозначительная пауза.
- Но положит их ради дела и победы, сохранив много большее число. Не для наград, как… - Он осекся и оглянулся.
- Ты прибыл от Миниха? - спрашиваю почти в лоб.
- Вот именно, - буркнул Давыдов.
Удивительно, насколько Христофор Антонович умудряется восстанавливать против себя всех офицеров от прапорщиков до генералов. Будто специально провоцирует, устраивая скандалы. Друзей такое поведение не добавляет. Он человек мстительный. Если кого невзлюбит, будет последовательно уничтожать. И я очень доволен, что судьба не занесла в его подчинение. Карьеру в армии делать не собираюсь, а злопамятный враг с высоким положением абсолютно без надобности.
- А я могу пригласить тебя на ужин и для разговора? - спрашиваю.
- О чем?
- Поход! Не токмо один я, все офицеры вновь прибывшие желают узнать подробности и результаты. Передача прямого опыта от первого лица, участвовавшего в действиях лично, а?
- В обмен, - откровенно улыбаясь, предлагает.
- Особых откровений, как и заметных досадных промахов, за время осады Азова не произошло. О своих геройских подвигах рассказать тоже не удастся. Зато хорошее вино и еду обещаю.
- Скромно.
- Честно. Нечем особо хвастаться. Приказали - пошел.
- Ну да я не о том. Хочу портрет.
- Я же не художник! Красками практически не пользуюсь. Могу имена назвать очень приличных.
- И где они здесь? - Давыдов, изображая изумление, огляделся. - Кроме того, хочу рукой Ломоносова созданный. Но не карандашом. Настоящий, чтобы на стену повесить.
- Зачем?
- А ты не приукрашиваешь людей. Как есть изображаешь. Лет через двадцать посмотрю на себя и порадуюсь: экий орел был!
- Идет, - киваю. А чего зря упираться. Это уж точно не краденое. Свое. - Зимой будет время - займусь.
- Вот и договорились. Тогда непременно посидим. Веди!
Любопытные офицеры собрались быстро, стоило пустить слух о появлении настоящего участника Крымского похода. Пришли даже расположившиеся неподалеку апшеронцы и парочка казачьих командиров. Несложно догадаться: в будущем году нам предстоит развлечение с повторным посещением ханства, и выяснить конкретные подробности не помешает.
- Перед выходом отслужили молебен и торжественно отпраздновали коронацию императрицы, - начал после представления Давыдов.
О! - набрасывая карандашом портрет оратора, подивился. А я думал, только при советской власти наступления приурочивали к юбилею Ленина-Сталина. Оказывается, древняя традиция. Кстати, не стоит упускать церковные церемонии в подобных случаях. А то я излишне пренебрежительно отношусь и частенько забываю про благословляющих святых отцов.
- В армии было пятнадцать пехотных, десять драгунских полков, до десяти тысяч ландмилиции и пятнадцати тысяч малороссийских и запорожских казаков…