С шипением, дракон вздохнул, слепо посмотрел по сторонам и пополз дальше … чуть быстрее … еще быстрее … еще быстрее … Ноги чудовища ритмически ударяли в истоптанную землю: так-так-так … так-так-так … так-так-так … быстрее и тише … быстрее и тише … еще быстрее и еще тише. "Пошли!" - сказал до жути обыкновенный голос, когда эхо драконьего топота затихло вдали, и дернул Эрика за руку. Спотыкаясь, тот стал боком передвигаться по карнизу вправо. Постепенно становилось светлее. Непривычно свободная левая ладонь неуклюже хваталась за стену. Наконец он оказался в гулком объемном пространстве, залитом ярким светом и ограниченном снизу плоской гладкой поверхностью. "Ну все, теперь разбирайся сам!.. - фыркнул в ухо до жути обыкновенный голос, - Я пошел!" Не находя более опоры, правая ладонь Эрика беспомощно заметалась в воздухе. Окружавший его яркий свет вдруг стал еще ярче … еще ярче … несперпимо ярким!.. и вдруг, перейдя в свою противоположность, стал темнотой.
Очнулся Эрик с ощущением изменившегося пространства и прошедшего времени. Так-так-так … так-так-так … - стучали колеса поезда, - так-так-так … так-так-так … "Вы сходите, молодой человек?" - донеслось откуда-то издалека. У-у-у … у-у-у … - завывал обтекавший поезд воздух. (Эрик стоял, погрузившись в смесь желтого света с темнотой, слушая окружавшие его шумы, держась рукой за холодную железную стойку.) "Вы сходите или нет? - просочилось сквозь стук колес, - Давайте, мы с вами поменяемся местами …" Независимо от своей воли, Эрик оказался вовлечен в странно-стесненные медленные перемещения … А-а, это он едет в вагоне метро!.. Кругом тряслось и корчилось многотелое многоголовое сверхсущество, состоявшее из стиснутых до взаимного проникновения людей. "Мне тоже сходить, товарищ. - вмешался женский голос, - Давайте, и я с вами поменяюсь." Эрик отдрейфовал куда-то в сторону и прислонился лбом к вечной, как коммунизм, надписи "Не прислоняться, двери открываются автоматически" … прохладное стекло приятно холодило кожу. Позади окна медленно плыли бронзовые буквы: К… р… а… с… н… о… пресненская. Поезд заскрипел тормозами и встал. Двери вагонов зашипели и отворились.
Куда Эрик едет?… Почему после того, как он заснул на станции Площадь Свердлова, в цепочке его воспоминаний зияет черный гулкий провал? Кто его разбудил утром?…
Он зажмурился и помассировал виски … нет, память была пуста, как заброшенный колодец. "Осторожно, двери закрываются. - четко выговаривая слова, сказала механическая женщина, - Следующая станция - Белорусская." Эрик вдруг вспомнил темный широкий проход, пронизанный лучами фонарей … что это?… отголоски вчерашнего путешествия по канализации?… Он почувствовал неясную тревогу - в темном проходе произошло что-то важное. "Господи! - посетовал справа от Эрика солидный мужчина средних лет, - Ведь десять часов уже, а все час пик!" "А я тебе говорю, что Куролесников негодяй и подлец!.." - убеждала тощая мужеподобная брюнетка слева от Эрика свою подругу - полную женственную блондинку. "Станция Белорусская, - вмешалась механическая женщина холодным до фригидности голосом, - переход на Горьковско-Замоскворецкую линию." Тесемки ушанки Эрика болтались, развязанные, под подбородком … а ведь он, помнится, завязал их мертвым узлом … Почему в его памяти, как рыбья кость, застряло странное слово "молоточник"?… Он сунул руку во внутренний карман - пистолет, глушитель и бумажник оказались на месте. Пол в широком темном проходе был мраморным, как в метро … может, это и было метро?… Почему его дубленка стала такой грязной?…
"Осторожно, двери закрываются. - объявила механическая женщина, - Следующая станция - Новослободская." Многотелое многоголовое сверхсущество с нечеловеческой силой съежилось в отчаянном усилии вместиться в замкнутое пространство поезда. Обрывки воспоминаний заметались в голове Эрика, как раненые птицы. Слепые бельма выключенных телевизоров немигающе уставились на него из-под потолка вагона. Эрик почувствовал, что его сознание меркнет, но не испугался - ибо знал, что его тело развило способность к самостоятельному существованию.
Он вернулся в свое тело, когда то шло куда-то по улице. Мела метель - настолько густая, что было почти темно. Тело дошагало до угла, повернуло налево, пересекло улицу и вошло в какой-то двор - четко и целеустремленно, будто имея перед собой ясно поставленную задачу. Что оно собирается делать? Осторожно оглядываясь, тело выбралось через какую-то калитку в узкий переулок и оказалось перед высоченным бетонным забором с колючей проволокой наверху. "Что это?… - удивился Эрик, - Похоже на тюрьму." Из расположенного рядом подъезда выползла крошечная оборванная старушонка и, сгибаясь под ударами вьюги и бременем лет, поковыляла по тротуару. Из-под ворот заброшенного гаража выскочила мутантная кошка-летяга, повела шальными желтыми очами, взлетела по забору, перемахнула через колючую проволоку и исчезла на той стороне. Эрик проследил взглядом ее траекторию и остолбенел - заполняя весь горизонт, за забором высилась башня Лефортовской тюрьмы. Зачем его сюда принесло?!.. Он перехватил бразды правления своим телом, резко повернулся и пошел в обратном направлении.
Когда тело и сознание Эрика соединились в следующий раз, он выходил из метро на станции Арбатская. Он прошел мимо кинотеатра "Художественный", пересек Бульварное Кольцо и углубился в лабиринт арбатских переулков. Некоторое время он блуждал без цели и направления … и, наконец, обнаружил себя в центре какого-то двора, созерцающим странный - круглый, как колонна, - дом. Эрик дернул входную дверь - та распахнулась. Преодолевая непонятно откуда взявшийся неимоверно сильный ветер, Эрик поднялся по винтовой лестнице на крышу - круглую площадку радиусом метров десять. Там стоял одетый в черную каракулевую шубу старик. "Хотите, я почитаю вам стихи?" - спросил старик, потирая изборожденный морщинами лоб. Тут-то Эрик и понял, что старик является галлюцинацией - скорее всего, безвредной … так что можно расслабиться и отдаться поэзии! (И словно в доказательство его умозаключения тучи на небе превратились в гроздья голубой ваты, а падавший из них снег - в лепестки роз.) "С удовольствием!" - ответил Эрик и отошел в сторонку, чтобы не мешать.
Прочитанное стариком стихотворение
Вечер. Пустынные коридоры. Одиночество.
Близкие и родные рассеяны по земному шару.
Сорок прожитых лет висят за плечом бесполезным сроком.
Глухая боль в сердце и непривычное отсутствие мыслей.
Боль в сердце -
из-за нанесенных мне и нанесенных мною ран и разочарований.
Отсутствие мыслей -
неиспытанное доселе чувство -
льется на разлинованную бумагу.
За окном комнаты - смех … Господи, почему я здесь никому не нужен?
Господи, почему туда, где я нужен, я никак не могу добраться?
Господи, почему тех, кто мне нужен, никогда не бывает рядом?
Когда-нибудь, в один из таких вечеров, я закончу все разом.
Что я несу … у меня не поднимется рука сделать такую глупость!
У меня слишком много аппетита и интереса к жизни!
(А изнутри кто-то неприятным голосом возражает:
"Аппетит и интерес к жизни?… Побойся Бога!
Раньше - может быть, но только не сегодня.
Сейчас ты ощущаешь лишь тоску и щемящую боль в сердце.")
Ну и что?… Я знаю точно - боль и тоска отступят!
Они скоро снимут свои ледяные ладони с моего тела.
(А изнутри кто-то неприятным голосом возражает:
"Так-то так, но ведь с каждым годом боль становится все
острее!
А приступы тоски одолевают тебя все чаще и длятся все
дольше!
И когда-нибудь, в один из таких вечеров …")
Ерунда! Отнять собственную жизнь у меня просто не хватит духа …
Как бы ни было больно, полное забвение еще страшнее!
("Подожди, скоро боль пересилит трусость … такое уже
случалось.
Не ты будешь первым и не ты - последним!")
Господи, надо же так расклеиться (говорю я себе), даже слеза прошибла …
Да полно себя жалеть - завтра будет новое утро!
Завтра появятся новые люди и новые впечатления.
Завтра придет письмо от кого-нибудь, кто меня любит.
Я закрываю глаза и расслабляю мысли,
а потом повторяю про себя раз за разом -
новые люди и новые впечатления, ощущение чего-то
достигнутого.
И главная цель в жизни: защитить тех, кого любишь, от враждебного мира.
(А изнутри кто-то неприятным голосом возражает:
"Мир сильней тебя - защитить никого не удастся.
И когда-нибудь, в один из таких вечеров …")
Старик закончил стихотворение и поклонился. "У меня есть вопрос. - шагнул вперед Эрик, - Когда написано это стихотворение и от чьего лица?" Тучи на небе вернулись к своему естественному состоянию, а лепестки роз опять стали снежинками. "На прошлой неделе. - лаконично отвечал старик, - От моего." "Я не хочу показаться невежливым, - удивился Эрик, - но 'Сорок лет', упомянутые в стихотворении, никак не могут быть вашим возрастом." Несколько долгих секунд царило неловкое молчание, потом старик разлепил свои тусклые и морщинистые, но невидимые под респиратором, губы: "Н-да … - он, очевидно, был смущен из-за вскрывшегося обмана, - В таком случае, молодой человек, стихотворение написано от вашего лица!" "Этого тоже не может быть. - не согласился Эрик, - Во-первых, мне не сорок, а только тридцать, лет. Во-вторых, у меня нет родных. И в-третьих, все мои близкие живут в Москве - а вовсе не 'рассеяны по земному шару'! - он помолчал, а потом добавил, - Кстати, их всего трое … так что слово 'рассеяны' в любом случае является преувеличением …"
"На вас не угодишь, молодой человек … - несколько раздраженно заметил старик, - Может, вы просто не любите и не понимаете поэзии?" Эрик заколебался … его придирчивость действительно могла быть обусловлена неприятием всего жанра, а вовсе не низким качеством данного его образца. "Если вы предпочитаете прозу, - продолжал старик, - я могу прочитать вам рассказ или сказку … - он на мгновение закатил глаза, видимо, выбирая подходящее прозаическое произведение, - … скажем, легенду о бездетной чете колибри … хотите?" "Э-э … - промямлил Эрик, не желая оскорбить пожилого человека, - … я, вообще-то …" "Это очень красивая, очень старинная и очень редкая легенда! - торопливо заговорил старик, - Давым-давно на берегу безграничного океана жила молодая чета колибри. Они очень любили друг друга и были счастливы во всех отношениях, за исключением одного: у них никак не заводились птенцы. Как-то раз, в одно прекрасное росистое утро самка колибри нашла на песчаном берегу океана крупную жемчужину и отнесла ее в гнездо. Она хотела, чтоб ее возлюбленный полюбовался находкой, но тот улетел собирать нектар цветов. Сидя на краю гнезда, самка созерцала блестевшую в лучах утреннего солнца жемчужину … С окена дул легкий бриз, воздух был напоен ароматами тропических растений. Вокруг шелестели пальмы, светло-голубое тропическое небо покрывало мир ласковым шатром. 'Смотри, дорогой, - шутливо прощебетала самка, когда ее возлюбленный вернулся в гнездо, - Я наконец снесла яйцо! '; 'О как я рад, как безмерно счастлив! ' - воскликнул самец …"
"Погодите! - вскричал Эрик, - Я, кажется, слышал эту легенду раньше … - он на мгновение задумался, - Точно слышал! Я знаю, что случится потом: когда обман самки вскроется, самец в ярости покинет ее и поклянется страшной клятвой, что никогда не вернется назад. Через три дня несчастная самка умрет от одиночества и несчастной любви, а жемчужина почему-то превратится в необыкновенно ядовитый минерал." "Странно … - пролепетал красный от стыда старик, - Я уверяю вас, молодой человек, это очень старинная и очень редкая …" "Я вспомнил! - перебил Эрик, - Мы проходили вашу легенду в школе … и не легенда это, кстати, а рассказ какого-то современного писателя … я даже помню название: 'Камень'!"
Не ввязываясь в дальнейшие споры, старик исчез. Эрик оказался стоящим перед дверью странного круглого здания. При ближайшем рассмотрении дверь оказалась забита крест-накрест досками.
Четко, как гвардеец, Эрик повернулся кругом и пошел прочь.
Когда он очнулся в следующий раз, было уже темно. Метель кончилась - что и позволило Эрику сразу же заметить произошедшее в его отсутствие изменение. А именно: все предметы, за исключением людей и их одежды, стали почему-то зеркально отражающими! Он ясно видел вереницу своих отражений на стене ближайшего дома, на тротуаре, на кузове проезжавшего мимо грузовика … На эти, так сказать, первичные образы накладывались вторичные - к примеру, отражение тротуарного отражения в стене дома и наоборот. И так далее - третичные образы, четверичные … Эрик поднял голову и увидал вогнутый зеркальный купол, накрывавший город сверху. Господи, кто все это сделал и зачем?!.. Он на мгновение провалился в черное забытье … и тут же вернулся в себя, зная ответ на свой вопрос - будто нырнул на дно океана за жемчужиной всеобщего знания. Ответ поражал простотой: за гражданами зеркального мира легче следить! Эрик рассмеялся, радуясь собственной догадливости: действительно, если коэффициент отражения зеркальных поверхностей близок к единице, то многократно отраженные лучи могут распространяться от объекта на очень далекие расстояния. А раз так, то за человеком можно проследить по цепочке его отражений! Обучи кэпэгэшников разбираться в перепутавшихся образах многих людей - и пусть себе следят за подозреваемыми, не выходя из кабинетов! Да чего там кэпэгэшники … такую работу может выполнить и ЭВМ!! Эрик присел на корточки и попытался сцарапать зеркальные слой с тротуара, однако серебристая субстанция держалась крепко. Проходившая мимо девица шарахнулась в сторону, испуганно оглянулась и ускорила шаг.
Стой!.. а если подозреваемый зайдет в закрытую со всех сторон комнату?!..
Несколько секунд Эрик лихорадочно размышлял, а потом догадался: наверняка, это запрещено Уголовным кодексом СЕКР!!.. В каждом помещении по закону должно быть отверстие - окно или незакрывающийся дверной проем … более того, стены комнат по закону не должны образовывать геометрически правильных фигур - чтобы траектории отражений не замыкались, а заполняли доступное пространство всюду-плотной массой взаимно-пересекающихся расходящихся лучей! Эрик восхитился хитроумием и математической изобретательностью КПГ … зря говорят, что они все идиоты!.. И тут же ему стало страшно - ибо день и ночь, что бы он ни делал и где бы ни находился, недреманно-всевидящее око КПГ следило за ним! Он почувствовал себя муравьем, мечущимся под объективом микроскопа … однако виду решил не подавать.
Он выпрямился, расправил плечи и гордо выпятил подбородок, показывая следившему за ним по цепочке изображений кэпэгэшнику (а может быть, компьютеру), что догадывается об их подлых приемах, однако нисколечко не боится.
Когда Эрик вернулся в себя в следующий раз, поверхности предметов уже перестали отражать … КПГ почему-то отказался от этого трюка. А может, зеркальный мир - так же, как и старик на крыше круглого дома, - был галлюцинацией?… Сознание Эрика раздвоилось: он, вроде бы, понимал, что с восприятием действительности у него что-то не в порядке, но все же не мог удержаться от нелепых, а зачастую и опасных, выходок. К примеру, сейчас ему взбрело в голову, что нужно во что бы ни стало разыскать ту, изданную до 85-го года книгу, из-за которой разгорелся весь этот сыр-бор. С одной стороны, оставлять книгу под ковриком своей бывшей соседки было действительно нехорошо - бедная женщина могла попасть из-за этого в беду. С другой стороны, его арест при попытке достать крамольную книгу ничем Вике Марковой не поможет … скорее наоборот! Несколько минут он размышлял, как должен поступить в такой ситуации смелый и порядочный, но в меру благоразумный, человек … и пришел к выводу, что на месте разберется. Эрик огляделся: он стоял у метро Новослободская - всего лишь в пятнадцати минутах ходьбы до его бывшего дома … Это был знак свыше! - он торопливо пересек Каляевскую и пошел по направлению к Маяковке. Ветер и метель стихли, толпы народа на темных улицах поредели. В магазинах кишели самые неорганизованные и самые хладнокровные граждане, отложившие новогодние покупки до последней минуты. Эрик пересек Четвертую Тверскую-Ямскую, прокрался в темную арку дома номер 13 и осторожно заглянул за угол.
Вход в его бывший подъезд и стоявшую рядом скамейку заливал яркий свет. Ничего не происходило. Чувство опасности кололо в виски Эрика острыми блестящими иглами: впереди ждало что-то неопределенно-угрожающее. Он закрыл глаза, пытаясь просчитать, где кэпэгэшники могли устроить на него засаду … однако мысли растекались, оставляя лишь смутное ощущение угрозы … угрозы, связанной с его бывшей квартирой. (Господи!.. что у него с головой?! Почему он потерял способность концентрироваться?…) Эрик подсунул пальцы под очки и помассировал веки, потом тщательно осмотрел двор - но никого не обнаружил … то ли наблюдение было снято, то ли следившие за подъездом топтуны не захотели утруждаться в новогодний вечер. Оставалась лифтерша - увидав Эрика, старая карга могла стукнуть в милицию. И как совпало: стоило Эрику подумать о лифтерше, как дверь подъезда отворилась и укутанная до глаз старушечья фигура заковыляла в сторону входа в домуправление … старуха пошла в туалет! А, может, перехватить стаканчик чайку!.. Или посудачить со своей лучшей подругой из третьего подъезда!!.. Она даже не заперла за собой дверь!!!.. Последнее обстоятельство окончательно развеяло сомнения Эрика в целесообразности задуманной операции - он выбрался из укрытия и быстрым шагом направился к заветной двери. Чувствуя себя уязвимым, как боец под перекрестным огнем, он пересек двор и вошел в подъезд. Лифт стоял внизу - он осторожно закрыл дверь, нажал на кнопку возьмого этажа и сдвинул респиратор под подбородок. На стене кабины висел последний антиникотинный шедевр старика Бромберга:
Куренье - вред, табак - отрава!
Доводит он до ПРЕСТУПЛЕНЬЯ!
Все сигареты, даже "Ява",
Должны считаться НАКАЗАНЬЕМ.
Эрик усмехнулся очевидному плагиату, вышел из кабины и, не закрывая двери, неслышными шагами подошел к викиной квартире. Трясущейся рукой он приподнял край коврика и увидал завернутую в газету книгу - в точности, как он оставил. Где-то наверху раздался звук открывающейся двери и детский смех. Сердце Эрика колотилось в груди, как самый большой, самый гулкий барабан оркестра. Лампочка под потолком лестничной площадки бросала тусклый луч на свежевыцарапанное слово "хуй" на свежевыкрашенной в нежно-салатовый цвет стене. За дверью викиных соседей звучал ушераздирающий визг модного ансамбля со странным названием "Московские Сорочки" (ходил слух, что они начинали с рекламы мужских рубашек). Эрик засунул сверток с книгой в карман дубленки и направился к лифту.
Потом остановился … какая-то подспудная, неосознанная мысль не разрешала ему уйти. Что-то он здесь оставил … что-то, за чем всегда хотел вернуться …
Кот!.. Он забыл про Кота!..